Проблема релятивизма в социологии познания

Поиск нетрадиционной оценки решения проблемы релятивизма шел различными путями. Выход на фундаментальные позиции в начале века осуществил К.Мангейм – один из основоположников социологии познания, исходивший из того, что решение проблемы релятивизма особенно значимо для этой области знания и одновременно связано с переосмыслением эпистемологии, теории познания в целом. Он осознает ограниченные возможности традиционной теории познания, базирующейся на достаточно узком "эмпирическом поле", в качестве которого выступают естественные науки.

В целом теория познания имеет как аналитический, так и аксиологический аспекты. При анализе собственно эпистемологических проблем выясняется, что категории "субъект", "объект", "Я" меняют свое содержание в зависимости от этих базовых дисциплин, которые дают различные объективации этих понятий. Субъект, по существу, конструируется, а не действительно, непосредственно познается.

Обращение к социологии знания потребовало переосмысления и расширения предметного поля теории познания, выработки новых понятий и переоценки существующих. В качестве нового понятия, в частности, Манхейм вводит перенесенный из астрологии термин "констелляция" (созвездие), который обозначает "специфическое сочетание некоторых факторов в определенный момент времени… когда есть основание считать, что некий интересующий нас фактор сформировался в силу одновременного присутствия разных иных факторов"[Мангейм К. Очерки социологии познания. Теория познания – мировоззрение – историзм. – М.,1998. С. 180].

Мангейм сформулировал основные принципиальные факторы, входящие в констелляцию социологии знания: саморелятивизация мысли и знания; появление новой формы релятивизации, осуществляемой в отношении социологической реальности ("разоблачительный поворот мысли", не отрицающий, но разрушающий мировоззрение); "сдвиг жизненного центра опыта" в социально-экономическую сферу, в отношение которой относительность мысли стала восприниматься как нечто правомерное; наконец, распространение релятивизации не на одну мысль, идею, но на всю систему и соответствующую социальную действительность.

Для Мангейма релятивизм, "акцентирующий трудности задачи и привлекающий внимание ко всему тому, что направлено на формулирование гипотез, могущих в данное время действительно быть подтвержденными, пусть даже частично и применительно к ситуации", предпочтительнее "абсолютизма", который, провозглашая абсолютность собственной позиции, на деле оказывается не менее "частным подходом".

Мангейм обозначает саму суть проблемы: знание, претендующее на "абсолютность", "истину в себе", - это знание, фиксирующее с помощью логико -эпистемологических средств объект вне времени, изменений и динамизма, вне перспективы и ситуации, но по существу, а не по претензиям, являющееся "частным подходом". В то время как релятивизм открыто не претендует на "истину в себе" и окончательность полученного знания, а стремится найти средства и приемы - "эпистемологический аппарат" для повременного и ситуационно обусловленного, относительного и конкретного процесса получения знания.

Именно в связи с этим Манхейм вводит понятия "динамических стандартов мышления и практики", "динамической истины", полагая, что "будет создан стандарт динамики, ее форма и переопределено соотношение между абсолютным и относительным соответствием новому динамическому видению» (Там же). Такой подход позволит преодолеть так называемый "безусловный релятивизм", внутреннюю противоречивость которого отметил еще Платон, указавший, что утверждение относительности само претендует на абсолютную ценность. В то же время не следует считать релятивизмом признание того, что "абсолютное начало" может быть понято только в генетическом процессе и с определенных позиций, во времени и в ситуации, это другое, а именно "статистическое и динамическое качество концепции истины".

Расширение проблемного поля и разработку понятийного аппарата в сфере социологии знания Манхейм осуществил прежде всего путем выявления специфики этой новой области эпистемологии, определения когнитивной значимости внетеоретических условий знания. Как теория социология знания должна быть учением об "экзистенциальной обусловленности знания"; как метод – о его историко-социологической обусловленности.

Для дальнейшего исследования феномена релятивности знания Манхейм вводит понятие " реляционирования " в отличие от традиционно понимаемого релятивизма. Субъект реляционирует, если соотносит высказывание с определенной интерпретацией мира и социальной структурой как ее предпосылкой, осуществляет отнесение отдельных духовных образований ко всей структуре исторического и социального субъекта. При этом не утрачивается объективность восприятия, познания в целом, они лишь достигаются косвенно, результаты обеспечены аспектом познания, присущим данному наблюдателю. В релятивизм этот реляционизм переходит в том случае, если он сочетается с прежним статическим идеалом вечных, оторванных от наблюдателя и перспективы его видения истин и если о нем судят с позиций этого чуждого ему идеала абсолютной истины". (Мангейм К. Идеология и утопия// Мангейм К. Диалог нашего времени. М., 1994 С.251). В конечном счете Манхейм полагает, что для достижения объективности возможно согласование или даже синтез выводов, полученных в разных перспективах, под разным углом зрения. Саму экзистенциональную обусловленность необходимо рассматривать как постоянный фактор природы познания, а представление о сфере "истины в себе" оценивать как неоправданную гипотезу.

Особую значимость для эпистемологии вообще и социологии знания в частности имеет сегодня проблема историзма, безусловным следствием которого часто полагают релятивизм, поэтому необходимо выяснить реальное соотношение историзма и релятивизма.

Для становления историзма значима сама способность воспринимать "состояние беспрерывных перемен и роста", однако простая регистрация факта изменения, "мобильности" обычаев, религий, институтов еще не раскрывает сути историзма как мировоззрения - базируясь на таком представлении, мы приходим только к какой-либо из форм релятивизма, но не историзма как основополагающего и унифицирующего принципа. Именно историзм в его методологически зрелой форме обеспечивает, по Манхейму, научное объективно истинное познание, предотвращая ошибки вульгарного релятивизма. Концепция динамической истины значима для историзма не только в силу того, что позволяет существенно уточнить и переоценить понятие релятивизма, но также и потому, что в ней с необходимостью присутствует перспективистский смысл, понимание того, что историчность исследуемых нами культурных феноменов может явиться в совершенно ином свете, на другом уровне исследования и с другой точки зрения.

С позиций историзма универсальное значение прежних систем знания вовсе не является таковым, их нужно принимать как ограниченные, частичные значения, элементы которого следует переинтерпретировать под углом зрения нового знания. Однако доктрина о "надвременном Разуме", "автономии теории" не принимает такой позиции, обвиняя ее в релятивизме, тем самым, по существу, признается некорректной концепция абсолютной и относительной истины, истинное жестко противопоставляется ложному.

Релятивизм возникает вследствие несоответствия между новым пониманием структуры познания, учитывающим "прагматические, внетеоретические устремления человека", и еще не овладевшей этим пониманием теорией познания.

Попытка заместить релятивизм реляционизмом с помощью социологии знания ведет к принятию того, что он ранее отрицал, - возможности объективного исторического знания. Вместе с Кроче и Дильтеем Манхейм таким образом демонстрирует окончательную тщетность любой попытки избежать последствий исторического релятивизма, если однажды философские основания его были приняты (См.: Микешина Л.А. Философия познания. С.413).

Самому исследователю необходимо осознавать свою историчность как принадлежность к той или иной традиции, культуре, времени, а также школе, направлению и историчность объекта, также заданного в определенном, по терминологии Бурдье, «поле производства».