Раздел I. Предмет и предназначение философии 2 страница

Второе – делить каждую сложную вещь на более простые составляю­щие. В ходе деления желательно дойти до самых простых, ясных и самооче­видных вещей, то есть до того, что непосредственно дается интуицией. Иначе говоря, «анализ» имеет целью открыть исходные элементы знания.

Это самое эффективное правило метода Декарта. Он имеет в виду как элементы предметов, так и составные части проблем, гипотез, теорий, то есть, элементы и самой действительности, и мышления о ней.[113]

Третье – располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легко познаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование по­рядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу.

И последнее – делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено.[114]

Антропология Декарта тоже дуалистична. Человек состоит из непро­тяжен­ной нематериаль­ной души – мыслящей, бессмертной, обладающей свободой воли, и тела – протяженного, материального, действующего реф­лекторно, как механизм, который тянется к удовольст­вию и пользе для себя. Душа со­ставляет сущность человека. Человека можно отличить от автомата по целе­направленной деятельности и речи. Согласованное взаимодействие души и тела для Декарта «психофизическая проблема», которую ему не уда­лось ре­шить и он объявляет Божественным чудом слаженность в деятельно­сти души и тела.

Русский философ Лев Шестов (1866-1938) писал: «У Декарта, «отца новой философии», который первый провозгласил заповедь: да не будет в философии предпосылок (он это формулировал в словах – de omnibus dubi­tandum), была, конечно, своя предпосылка. Какая-то могучая, непреодолимая сила, которую он бы не мог назвать по имени и имени которой он не допы­тывался, но которая им владела безраздельно, влекла его неудержимо к од­ной цели: во что бы то ни стало изгнать из нашей жизни тайну».[115] Де­карту казалась невыносимой, тягостной и мучительной зависимость даже от Бога, он хотел доверять только ясному разуму, создавая буквально культ ра­зума.

Значение Декарта в истории философии и теоретической мысли ог­ромно. Ему принадлежит пальма первенства как основателю рационализма и ниспровергателю догматизма. Именно благодаря его творчеству философия, наконец, уравнялась в правах с богословием и после длительного средневе­ковья освободилась от присутствия и диктата религиозной догматики и псев­дорационализма. Его имя стоит вровень с Платоном и Августином, а его учение будет постоянно порождать в наших сердцах и умах дух философии.

Последователь Декарта Блез Паскаль (1623-1662), который сначала блестяще продолжил рационалистическую традицию Декарта, впоследствии, пережив несчастья в личной жизни и болезнь, не согласился с господством разума и устранением Бога. Он заявил, что ясность и отчетли­вость убивают истину, что Бог хо­чет и может обманывать людей. Именно тогда, когда ему нужно обмануть людей, он по­сылает им философов, посылает им пророков, которые внушают им ложные, но ясные и отчетливые суждения. И люди уже не молятся: «хлеб наш насущный даждь нам днесь» или «из­бави нас от лука­вого», они только почтительно предлагают Богу не вмеши­ваться в человече­ские дела.

Паскаль ощутил глубокий разлад между научным познанием природы средствами ра­зума и интуитивной верой «сердца» в таинственного «скрытого бога» и увидел, что для веры равно губительно и подчиниться разуму, и раз­виваться вопреки ему. Гармония веры и разума недостижима, и, чтобы «пе­рерасти» свою немощь и разорванность, человеку ос­тается обратиться только к вере.

Таким образом, Паскаль первым в истории мировой научной мысли поставил вопрос о границах научности, сделав вывод, что «доводы сердца», отличные от «доводов разума», выше последнего. Наше сердце обладает до­водами, недоступными разуму, ибо еще Плотин сказал, что, пока наш ра­зум в теле, он крепко спит. А спать нельзя, потому что муки Иисуса Христа беско­нечны.

Теоретическое и практическое значение идеи церкви и идеи ра­зума по существу одно и то же. Разум обеспечивал древним ту прочность и уве­рен­ность – «право на сон», которое средневековье находило в католиче­ской церкви. И хотя сам разум есть сон, ему не повиноваться нельзя. По неиспо­ве­димому решению Творца, наместником Бога на земле может быть только тот, кто умеет так крепко спать, кто так вверился разуму, что не пробужда­ется даже и тогда, когда в кошмарном сновиде­нии отрекается от Бога.

История «знает», что то, что людям не полагается видеть, – они и не увидят, хоть и пока­зать им. Если сегодня истина, обнаженная от всех покро­вов, предстанет перед человеком: он ее не узнает, ибо по тем «критериям» истины, то есть, по совокупности тех признаков, которые, по нашим убежде­ниям, отличают ложь от истины, он будет принужден признать ее ложью. И, прежде всего, он убедится, что она не только не полезна, но вредна людям.

То «главное», что служит предметом философии, не выносит опреде­ленности, и наобо­рот, наше обыкновенное мышление не выносит бесфор­менности. Когда душа приближа­ется к настоящей реальности – ею овладе­вает ужас, ей кажется, что она погружается в ни­что, она гибнет. И, наоборот, когда последнюю высшую реальность мы пытаемся захва­тить в сети наших точных и ясных высказываний, готовых и привычных категорий, она выте­кает из них, как вода из рыбачьего невода, когда его извлекают из воды, - она пре­вращается на наших глазах в страшное «ничто».

Таким образом, Декарт с его открытием не смог вырваться из ограни­ченности своего времени. Паскаль предвосхитил последующую иррациона­листическую тради­цию от романтизма до экзистенциализма. Он отстаивал идею трагичности и хрупкости человека и одновре­менно его достоинства, которое состоит в акте мышления: человек это «мыслящий трост­ник», «в пространстве Вселенная объемлет и поглощает меня, как точку; в мысли я объ­емлю ее»[116].

Однако Новое время принадлежало не Паскалю, а Декарту. После Де­карта философия не только уравнялась с богословием в правах на существо­вание и объяснение мира, но и по­лучила определенное преимущество в гно­сеологии и антропологии. Продолжателями идей Декарта являются выдаю­щиеся ра­ционалисты Бенедикт (Барух) Спиноза, и Готфрид Вильгельм Лейбниц.

Бенедикт (Барух) Спиноза (1632-1677)– великий голландский философ, очень одинокий, благородный, сильный духом и нравственно высокий мыслитель своего времени. Он родился 24 ноября 1632 года в Амстердаме в еврейской семье, которая переехала в Голландию из Португалии, спасаясь от жадной и безжалостной инквизиции. Барух был четвертым ребенком в семье богатого купца, Михаэля Спинозы. Семья придерживалась традиций иудаизма, отец мечтал, чтобы Барух стал раввином, и в возрасте семи лет отдал его в религиозную школу.

Обучение было продуктивным. Барух изучал Ветхий завет, Талмуд, Каббалу, стал знатоком иудейской учености, и через несколько лет, переосмыслив священные тексты, начал вступать в споры с преподавателями. Он отвергал бессмертие души, оспаривал идею загробной жизни и сомневался в божественном происхождении Торы (Ветхого Завета).

В 1652 году он поступил в школу филологии, где изучал труды Джордано Бруно, философию Декарта, литературу, математику, иностранные языки, приобщившись, таким образом, и к европейской мысли. В итоге он освоил две системы мировоззрения – древнееврейскую, талмудическую и современную европейскую.

Центром теоретических интересов Спинозы всегда был бог. Но взгляд на бога у него был самостоятельный. Истинная природа бога, по мнению Спинозы, заключалась не только в божественном интеллекте и творчестве, но и в протяженности. Это означало, что бог равен Вселенной, что он совпадает с природой, то есть, что бог и есть природа. Спиноза рассматривал мир как математическую, или геометрическую систему, которую можно объяснить при помощи абстрактных доказательств. Его обвинили в пантеизме. Постепенно он духовно отдалялся от иудаизма. Еврейская община была в ужасе. Идеи еврейского философа противоречили канонам и иудаизма, и христианства, в итоге те и другие возненавидели его одинаково.

Спинозе было 22 года, когда умер его отец. Вместе с братом он унаследовал фирму. Но больше всего он любил занятия философией. Драматизм отношений Баруха Спинозы с обществом, которому он принадлежал, был следствием свободомыслия молодого философа. Будучи знатоком иудейской учености, и в какой-то мере надеждой руководителей синагоги, он перестал быть сторонником иудаизма. Сомнения, о которых он не молчал, были недопустимы для правоверного еврея, и через два года его обвинили в ереси, пытались образумить, подкупить (предложили 1000 флоринов в год за то, чтобы он скрыл свои сомнения) и даже убить, но безрезультатно. И 27 июля 1656 года Барух Спиноза был публично проклят в Амстердамской синагоге. Это было самое страшное для еврея древнее проклятье (херем) из Второзакония. Он был навсегда отлучен от синагоги и от своего народа. Никто из евреев ни днем, ни ночью не имел права разговаривать с ним, и даже приближаться к нему. На церемонию Спиноза не явился. Он никогда больше не разговаривал ни с одним евреем.

Такая жестокая акция руководителей синагоги в отношении гол­ланд­ского мыслителя нисколько не удивляет даже сегодня, потому что с их точки зрения философию и мораль Спиноза отстоял, а идею бога, на которой тогда держалось мировоззрение общества, предал. Мировоззрение в жизни общества является фундаментальной ценностью, и за попытку его поколебать пионеры новых идей часто дорого платят.

Спиноза принял новое имя Бенедикт, передал свою долю в фирме брату, и какое-то время еще жил с перерывами в родном городе. В 1660 году руководство синагоги добилось его изгнания из Амстердама. Великий философ остался вне религиозных конфессий, и не принял предложение занять пост профессора в Гейдельберге, опасаясь потерять свободу философствования. Его противники утверждали, что он заимствовал свои идеи из каббалы, а математические доказательства у Декарта, однако Спиноза уклонялся от дискуссий. Он жил в Гааге, поглощенный своими научными изысканиями, зарабатывая на жизнь шлифовкой оптических стекол, состоял в переписке со многими выдающимися людьми своего века, например, с Лейбницем. Но тех, кто даже читал философские работы Спинозы, преследовали, и Лейбниц скрывал факт личного знакомства с опальным философом. Спиноза не был женат, один раз попытался создать семью, но не получилось, потому что отец невесты поставил неприемлемое условие – принять христианскую веру.

В 1674 году он завершил свой главный труд «Этика», но опубликовать книгу ему не позволили протестанты, и только в 1677 году эта книга была опубликована в составе его посмертных сочинений. Умер Бенедикт Спиноза в Гааге от чахотки 21 февраля 1677 года.

Главные сочинения Спинозы: «Трактат об усовершенствовании разума» 1662; «Основы философии Рене Декарта», изданные в 1663 году; «Богословско-политический трактат», который был издан анонимно в 1670 году, и содержал первую основательную рационалистическую критику Библии; «Этика» в 1677 году. Все сочинения были написаны на латинском языке.

Свои идеи Спиноза обосновывал в форме доказательств философских теорем и аксиом, так же, как Эвклид в геометрии. Он мечтал стать «Эвклидом философии» и ему это удалось – и сегодня само имя Спиноза является символом философии. Несмотря на сухой геометрический характер изложения, его философия имеет гуманистический смысл, указывающий безрелигиозные пути к человеческому счастью. Влияние Эвклида на Спинозу производно от воздействия на него со стороны всего комплекса естественных наук во главе с математикой. Но какие бы влияния на философа и заимствования не перечислять, их конечный результат качественно от них отличается, и перед нами глубоко оригинальная философская система.

Спиноза называл свою философию «истинной религией». Его не напрасно обвиняли в пантеизме, по форме его учение является пантеистическим, но смысл его пантеизма был по сути дела натуралистическим, материалистическим и атеистическим, поскольку традиция пантеизма была превращена им в свою противоположность – в отрицание божественного духа.

Отталкиваясь от учения Декарта, Спиноза творчески переработал его основные положения, начиная с главной философской категории – субстанции. Вообще понятие субстанции имеет длинную историческую традицию, ее разрабатывал еще Парменид. А Декарт фактически допускал три субстанции: бога-творца, дух и материю, потом удалял творца «на покой», и оставлял две равноправные субстанции – дух и материю.

Спиноза предложил одну субстанцию – бога, но не творца природы, а её сущность, совпадающую с природой. Получилось, что вместе с декартовой идеей бога-творца Спиноза фактически упразднил идею бога, хотя во всех сочинениях он пишет только о боге, ведь кроме бога не может ни существовать, ни мыслиться никакая субстанция. Спиноза пытается из религиозных мотивов построить монистическое мировоззрение на основе одной идеи субстанции. Но, сближая бога с природой настолько, что бог является единой и абсолютной субстанцией природы, можно впасть в две крайности: либо отвергнуть бога в пользу природы – это будет атеизм, либо отвергнуть природу в пользу бога – это будет пантеизм и гилозоизм. Провести четкую грань между субстанцией-богом и ее необходимым проявлением, «миром», очень нелегко.

Субстанция-бог-природа Спинозы является причиной самой себя, она несотворима и неуничтожима. Философ хоть и признает в боге свободную причинность, то есть самопричинность, но понимает ее лишь как действие по законам природы, не признавая учения о свободном творении, и удаляет из понятия бога всякие следы антропоморфизма. Спиноза отрицает в боге ум и волю, считая, что если бы даже они и существовали в боге, то настолько бы отличались от наших, человеческих ума и воли, что не имели бы ничего общего, кроме названия, как не имеют ничего общего созвездие Псов и пес – лающее животное. Но не имеющая воли субстанция, тем не менее, заставляет все сущее подчиняться своей безвольной воле.

«Спинозовская субстанция, – писал Сергей Николаевич Булгаков (1871-1944), – напоминает собой статую, от которой отрублена голова, руки, ноги, оставлено одно туловище, и этот торс, однако, выдается за полное и совершенное изображение человеческого тела».[117]

Атрибутами (неотъемлемыми свойствами) субстанции являются:

мышление, которое, несомненно, свойственно богу;

и протяжение или материя, (которую можно бы было назвать Чёртовым мостом для субстанции). Материя тоже атрибут бога, но не так несомненно и непосредственно, как мышление.

Только эти два атрибута конечный разум человека понимает в качестве моментов, констатирующих сущность бога. Всё, что есть, есть в боге, и ничто не может быть без бога и мыслиться без него.

Кроме этих двух главных атрибутов субстанция Спинозы обладает ещё бесконечным множеством атрибутов, которые не ограничены в себе, то есть, неделимы и максимально полны. Причем, любой из этих атрибутов субстанции достаточен для познания ее в целом. Такая позиция в принципе преодолевает механицизм Декарта, видевшего в природе модификации одного-единственного атрибута – протяженности. Но из всего безграничного многообразия атрибутов мы, люди, познаем, по мнению Спинозы только два – мышление и протяжение, потому что наш конечный разум не в силах познать бесконечность. Таким образом, об остальных атрибутах субстанции мы ничего определенного не знаем, хотя они преломляются в обычных для нас двух ее атрибутах.

Для того, чтобы объяснить, каким образом из единой и «монолитной» субстанции возник мир отдельных вещей и процессов, Спиноза вводит понятие модуса. Модусы он делит на бесконечные и конечные, и определяет их как «состояния», или аспекты, зависимые от мирового субстанциального целого. Иногда для упрощения рассуждений он называет модусами отдельные «вещи», движения, состояния покоя тел, а также время как длительность бытия тел или мыслей.

К числу бесконечных модусов он относит, во-первых, необходимые совокупности всех модусов, которые могут вытекать из данного атрибута; во-вторых, общую качественность, свойственную всем модусам данного атрибута или всех атрибутов.

Атрибуту протяженности Спиноза присвоил следующие бесконечные модусы:

1) «тотальный лик вселенной», значит, совокупность всех протяженных вещей в мире, а поскольку Спиноза отрицал пустоту, это было тождественно полному многообразию природы;

2) «пространство как таковое», то есть, совокупность всех возможных прошлых, настоящих и будущих геометрических образов;

3) движение и покой, а также обязательная смена одного состояния другим.

Атрибуту мышления Спиноза приписывал следующие бесконечные модусы:

1) «тотальная система умов», то есть, совокупность всех сознаний и личных переживаний людей, которые были, есть и будут жить на земле;

2) «вечная мудрость божья», или «абсолютно бесконечный интеллект», то есть, совокупность всех отдельных модусов-идей, которые были, есть и будут в умах людей.

Человек – это отдельный сложный модус, состоящий из модусов души и тела, при этом тело первично, а душа есть идея и порождение человеческого тела. Если бы человек стал кубом, например, то его душа стала бы идеей куба. Совершенное тело обладает совершенной душой, а распад любого тела после смерти приводит и к гибели души. Но часть нашей души бессмертна. Та часть души, которая обладает вечностью и не гибнет, в целом безлична, то есть, она вливается в субстанцию, а наша духовная индивидуальность гибнет вместе с физической смертью.

Хотя человек всего лишь сложный модус субстанции, но и он через любовь к богу может погружаться в субстанцию, сливаться с нею, растворяться в ней, то есть становиться субстанцией, и только через это становление познавать её. Поэтому пока мы живы, крыло вечности может нас коснуться в процессе даже философского творчества. Великие умы бессмертны, они обогащают содержание субстанции. Например, из истории мысли не может быть истреблен факт, что Спиноза жил и создал данное философское учение как попытку разгадать иероглиф субстанции – одну из тайн человеческого духа.

Спиноза сторонник детерминизма и фатализма и это пронизывает все части его учения. Бог (читай, природа) действует не по свободе воли и воля не принадлежит ему, он действует по необходимости. Причина существования бога и причина действия бога одна и та же. И она вытекает из его сущности. Бог существует не ради какой-либо цели или основания. Конечные причины и конкретные цели изобрели и выдумали люди, поэтому допущение целей в природе извращает всю природу. Бог не может ставить целей, поскольку это бы означало, что он стремится к тому, чего не имеет. Но в боге и в природе уже всё есть. В природе нет ничего случайного, всё предопределено необходимостью совершеннейшей сущности бога.

Можно спросить, откуда берутся все несовершенства в природе: порча вещей до гниения, вызывающее тошноту безобразие, беспорядок всякого рода, зло, грех? Спиноза отвечает на этот вопрос однозначно – у природы нет эталонов и образцов, чтобы отличать совершенство от несовершенства. Такие образцы придумали люди, это лишь известные способы мышления. Природа не обязана им следовать, в ней нет места такой градации. В ней всё совершенно. Индивидуальные души и отдельные части материи не являются вещами, а просто аспектами божественного существа. Бессмертие не может быть личным, как это понимают христиане, а может быть только безличным по направлению ко всё большему и большему единству с богом.

Теория познания Спинозы основана на принципах рационализма. По его мнению, люди познают природу, а не бога каких-либо религий. В познавательном процессе происходит как бы соединение ума с вещами, усвоение внешнего мира человеком. Центральное положение его теории познания: порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей. Это положение о тождестве мышления и бытия.

В его теории можно выделить три уровня познания: чувственный, рационально-демонстративный и интуитивный.

Первый, низший уровень познавательной деятельности – чувственный, основанный на мнении. Он ведет к субъективным ассоциациям и неотчетливым (плохим) идеям. К числу «плохих» идей относятся понятия цвета, запаха, вкуса, тепла, холода, пустоты, красоты, безобразия, трансцендентных добра и зла, заслуги, греха, порядка, хаоса, высших целей бытия, свободы воли, а также образные представления о субстанции как веществе, о «боге» как личности. На этом уровне ощущаются вещи, воспринимается различная информация «понаслышке», делаются спутанные обобщения, а также поспешные обобщения схоластических мыслителей.

Второй, более сложный и высокий уровень познавательной деятельности, демонстративный, основанный на разуме – это мыслительная рациональная дедукция, всякое научно-теоретическое познание, выведение следствий из посылок, действий – из причин, осуществляемое как учеными, так и просто здравомыслящими людьми. На этом уровне познаются атрибуты субстанции, а также делаются выводы из имеющихся в науках определений.

Третий, высший вид и уровень познания у Спинозы, как и у Декарта, рациональная интуиция, благодаря которой достигается общетеоретическое, философское знание, являющееся подлинным и наиболее важным. На этом уровне постигается понятие субстанции.

Интуиция доставляет человеку совершенно достоверную и абсолютную истину, но она налицо только там, где есть идея идеи, то есть углубленное, сосредоточенное и интенсивное самосознание, мистическое самопогружение, которое Спиноза называет интеллектуальной любовью к богу. Интуиция ведет к познанию с точки зрения вечности, то есть к познанию в боге всех вещей, в том числе и себя. В конечном счете, в человеке бог любит самого себя, то есть познавательная любовь нашей души к богу составляет часть бесконечной любви бога к самому себе. Модус – человек оказывается оком, через которое бог созерцает сам себя, и умом, через который он сам себя любит, познавая себя. Здесь мы видим, что теория познания Спинозы есть классическое по своей наивности, простоте и законченности выражение философии тождества мышления и бытия.

Онтология и гносеология Спинозы ориентированы на разрешение этических проблем свободы и счастья и призваны вселить в сердца людей чувство незыблемости, устойчивости и уверенности. Спиноза создает натуралистическую этику, противоположную религиозной. Он хочет научить людей понимать друг друга, не прибегая к оценочным суждениям. Христианская теория «спасения» или «небесных наказаний» теряет для Спинозы всякий смысл. В его этике нет представления о боге-личности, законодателе и судье, нет и свободы воли, божьего произвола, нет «метафизического зла», зло представляет собой недостаток добра, который есть плод недостаточных знаний.

Спиноза рассматривает человека как одинокого эгоиста, причем принцип личного эгоизма – это не личный недостаток, а проявление в этике физического закона инерции. Человека не нужно считать порочным «греховным» от природы созданием, но и не следует его идеализировать, а надо принимать его таким, каков он есть – не плакать, не смеяться, а понимать.

Природа у всех людей одна и та же, и она заставляет стремиться к своей собственной пользе, главное, чтобы в погоне за личной пользой руководствоваться разумом и не вступить в противоречие с общей пользой. Желать зла другим неразумно, потому что это в конечном итоге приносит вред нам самим. Сила каждого человека – в единстве, дружбе и солидарности с другими людьми, потому что для человека нет ничего полезнее человека. Нужно жить в государстве и быть доброжелательным к своим согражданам так, чтобы души и тела всех составляли как бы одну душу и одно тело. Нельзя забывать, что все мы – модусы субстанции, потому у нас общее происхождение, общие возможности и проблемы.

Важнейшими частями этики Спинозы являются учение о страстях, или аффектах и о моральном идеале.

Люди не помнят о своей единой природе и подвержены аффектам. Аффекты – это страсти души, или «смутные идеи», переживания и эмоционально-образные состояния души и тела, выражающие нашу зависимость от других тел (модусов) природы. Например, аффектом будет жажда и одновременно образ освежающей воды в нашем сознании, аффектом будет дрожь при страхе и т.п. Спиноза выделяет три класса аффектов:

1) неудовольствие от неудовлетворенных потребностей: печаль, ненависть – пассивный аффект;

2) стремление удовлетворить свои потребности – вожделение;

3) состояние радости по поводу достигнутой удовлетворенности.

Два последних аффекта являются активными. Спиноза в связи с этим определяет любовь как удовольствие, соединенное с идеей внешнего объекта. Поскольку пассивность первого класса аффектов вытекает из неумения людей удовлетворять свои потребности, значит «ненависть» и «печаль» есть следствие незнания. И, наоборот, четкое и логическое мышление повышает активность эмоций. Но абсолютное знание недостижимо, а, значит, недостижима и абсолютная активность аффектов, – и поэтому каждый человек имеет груз пассивных эмоций. Чем выше познавательная активность человека, тем чище и крепче его душа. Спиноза не согласен со стоицизмом и тем более с христианством, поощрявшим не опираться на аффекты, а решительно их побеждать и даже искоренять. Он считает, что надо побеждать страсти не просто усилием воли, а при помощи их познания, что означает превращать смутные и спутанные идеи в ясные и четкие. Страсти, побежденные знанием – это путь к свободе.

Спиноза понимает свободу человека как его «внутреннюю, им познанную и принятую необходимость», как господство человека над собой и в какой-то мере над своим непосредственным окружением. Такое господство доступно только «людям разума», которые встречаются редко, остальное море людей будет руководствоваться страстями.

Мерой моральности поведения в этике Спинозы является успокоенность сознания в себе. Но это не равнодушное созерцание пороков и зла в обществе, и не совет покорно принять собственные «фатальные» несчастья, а призыв к активной познавательной деятельности, которая принесет наибольшее счастье, насколько это возможно на земле. В данном случае мы встречаемся с теоретическим обобщением собственного опыта Спинозы.

Нарский Игорь Сергеевич (1920-1961) писал: «Спиноза превратил познание в некую панацею, и понимал его как своего рода вселенскую деятельность вне материальной практики и социальной борьбы. Модус-индивид перед лицом бесконечной субстанции, ведущий с нею диалог «с глазу на глаз», – это другая сторона утопизма Спинозы, предельно атомизирующего и индивидаулизирующего процесс познания и морального развития».[118]

Немалое влияние на Спинозу оказало учение Томаса Гоббса, его идея социально служебной функции религии, а также понятие общественного договора.

Свое учение о государстве Спиноза основывал на этике. Государство у Спинозы – есть продукт общественного договора и в нем достижимо разумное сочетание общественных и узколичных интересов. Идеал государства – это республика, которая наиболее созвучна природе человека и которая обязана обеспечить гражданам всю полноту их естественных прав, развития их способностей и просвещения. Задача государства – освободить своих подданных от страха и укрепить их в радости.

Религиозная жизнь в государстве должна быть упорядочена на более или менее демократических началах. Прежде всего, церковь должна быть подчинена государству, а не наоборот; далее, в государстве должна быть обеспечена веротерпимость и свобода вероисповедания, но при этом власти обязаны присматривать за деятельностью всех церквей, не допускать интриг и фанатизма, а также травли инакомыслия. Кроме того, Спиноза уверен, что простой народ не готов к усвоению атеизма, и самое лучшее для него – это следовать религии, принятой в данном государстве большинством граждан. Спиноза склонялся к мысли, что наилучшим решением религиозного вопроса было бы введение в государстве единой религии с упрощенной догматикой.

Лозунги его государства вполне буржуазные – это свобода, собственность и безопасность. Под свободой следует понимать свободу мыслей, совести и слова. Границы свободы определяются не столкновением интересов, а только уровнем развития знаний, которых всегда хватит на всех (информация от распространения не оскудевает). Государство должно обеспечить неприкосновенность частной собственности, и безопасное развитие коммерческой деятельности, чему будет содействовать распространение просвещения. Это будет государство, которое строит свою политику не на основе аффектов его правителей, не на устрашении, а на принципах разума и справедливости. Сувереном в государстве всегда остается народ, но практически господствовать в нем должны высоко просвещенные лица. Спиноза говорит об элите мудрецов и элите атеистов. Он отрицательно относится к революциям, называя их «бунтами аффектов».

Русский право­славный фило­соф и богослов ХХ века Сергей Николаевич Булгаков (1871-1944) в целом высоко оценивая философию Спинозы, считает слабым местом его новаторской теории именно то, за что голландский философ получил проклятие – отка­з от традиционной, выпестованной великими схоластами идеи бога-творца. Богословы всех времен считают, что без идеи бога-творца из философии уходит жизнь, поскольку невозможно, подобно Декарту, рассудочностью обосновать жизнь, которая содержит в себе сверхрассудоч­ный и в этом смысле совершенно иррациональный остаток. В этом отношении Булгаков называет взгляды Спинозы «мертвой пустыней вещного детерминизма», а рассудочную ориентировку его фило­софии и всей традиции нового времени – «мертвящим ветром».[119]