Леонард Эйлер

Почти в каждом выпуске “Комментариев Академии Наук” появлялись новые работы замечательного ученого XVIII в. Леонарда Эйлера, внесшего огромный вклад в развитие математики, механики, физики, астрономии и целого ряда прикладных наук. Эйлер писал о математическом анализе, дифференциальной геометрии, теории чисел, приближённых вычислениях, небесной механике, математической физике, кораблестроении, баллистике, оптике, теории музыки и др. Его работы оказали значительное влияние на развитие науки. Почти полжизни Эйлер провел в России, был академиком Петербургской Академии Наук, хорошо знал русский язык и часть из своих сочинений (особенно учебники) публиковал на русском. Первые русские академики-математики и астрономы были его учениками.

Леона́рд Э́йлер (1707–1783) родился в Базеле (Швейцария) в семье пастора, друга семьи Бернулли. Начальное обучение получил дома под руководством отца, учившегося некогда математике у Якоба Бернулли. Пастор готовил старшего сына к духовной карьере, однако занимался с ним и математикой – как в качестве развлечения, так и для развития логического мышления. Одновременно с обучением в гимназии Леонард Эйлер увлечённо занимался математикой под руководством Якоба Бернулли, а в последние гимназические годы посещал университетские лекции младшего брата Якоба, Иоганна Бернулли.

Уже 20 октября 1720 г. в возрасте 13 лет Эйлер стал студентом факультета искусств Базельского университета. Но любовь к математике направила Леонарда по иному пути. Вскоре способный мальчик обратил на себя внимание профессора Иоганна Бернулли. Он сначала передал одарённому студенту математические статьи для изучения, а по субботам пригласил приходить к нему домой, чтобы там совместно разбирать непонятное. В доме своего учителя Эйлер познакомился и подружился с сыновьями Бернулли – Даниилом и Николаем, также увлечённо занимавшимися математикой.

8 июня 1724 г. 17-летний Эйлер произнёс на латыни речь о сравнении философских воззрений Декарта и Ньютона и был удостоен учёной степени магистра. В последующие два года он написал несколько научных работ. Из них “Диссертация по физике о звуке”, получившая самый благоприятный отзыв, была представлена на конкурс для замещения неожиданно освободившейся в Базельском университете должности профессора физики (1725). Но 19-летнего Эйлера сочли слишком юным, чтобы включить в число кандидатов на профессорскую кафедру. Надо отметить, что число научных вакансий в Швейцарии было совсем невелико. Поэтому братья Даниил и Николай Бернулли уехали в Россию, где как раз шла организация Санкт-Петербургской Академии наук; они обещали похлопотать там о месте и для Эйлера.

В начале зимы 1726 г. Эйлеру сообщили из Санкт-Петербурга, что по рекомендации братьев Бернулли он получил должность адъюнкта по физиологии с окладом 200 рублей. Получение аванса для компенсации проездных расходов растянулось почти на год, и лишь 5 апреля 1727 г. Эйлер навсегда покинул родную Швейцарию. Ко всеобщему удивлению, уже в следующем по приезде году он стал бегло говорить по-русски. Одной из важнейших задач Академии стала подготовка отечественных кадров. Эйлер составил на немецком языке очень добротное “Руководство к арифметике”, которое было переведено на русский и служило не один год в качестве начального учебника. Это было первое систематическое изложение арифметики на русском языке.

В 1730 г., когда на русский престол вступила Анна Иоанновна, интерес к Академии упал. За годы своего правления императрица посетила Академию всего лишь один раз. Часть приглашённых профессоров стала возвращаться на родину. Освободившееся место профессора физики было предложено Эйлеру (1731). Ещё через два года Даниил Бернулли вернулся в Швейцарию, Эйлер занял его кафедру, став академиком и профессором чистой математики с окладом 600 рублей.

В конце 1733 г. Эйлер женился на дочери живописца (петербургского швейцарца) Катарине Гзель. Молодожёны приобрели дом на набережной Невы. В семье Эйлера было 13 детей, но выжили 3 сына и 2 дочери.

Эйлер отличался феноменальной работоспособностью. По отзывам современников, для него жить означало заниматься математикой. А работы у молодого профессора было много: картография, всевозможные экспертизы, консультации для кораблестроителей и артиллеристов, составление учебных руководств, проектирование пожарных насосов и пр. От него даже требовали составления гороскопов, каковой заказ Эйлер со всем возможным тактом переадресовал штатному астроному. А.С. Пушкин приводит такой рассказ: якобы Эйлер в 1740 г. составил гороскоп для новорождённого Иоанна Антоновича, но результат его настолько испугал, что он никому не стал его показывать. Впрочем, достоверность этого исторического анекдота сомнительна. Работа не мешала Эйлеру активно проводить собственные исследования. За первый период пребывания в России (14 лет) он написал более 90 крупных научных работ. Значительная часть академических “Записок” заполнена трудами Эйлера. Он делал доклады на множестве научных семинаров, читал публичные лекции и участвовал в выполнении различных технических заказов правительственных ведомств. В 1735 г. он один за три дня выполнил для Академии громоздкое вычисление, на которое группе академиков требовалось три месяца. От перенапряжения Эйлер заболел и потерял зрение на правый глаз. Ученый философски заметил: “Теперь я меньше буду отвлекаться от занятий математикой”.

В 1730-е гг. Эйлер стал известен и в Европе. Двухтомное сочинение “Механика, или наука о движении, в аналитическом изложении” принесло ему мировую славу. В 1741 г. прусский король Фридрих II пригласил его на весьма выгодных условиях в Берлинскую Академию, на должность директора ее Математического департамента. И Эйлер подал руководству Петербургской Академии прошение об отставке.

Академия не стала возражать. Леонард Эйлер был отпущен и утверждён почётным академиком с окладом 200 рублей. Эйлер обещал помогать Петербургской Академии – и действительно, все проведённые в Пруссии годы добросовестно участвовал в публикациях Академии, редактировал математические отделы русских журналов, приобретал книги и инструменты. На квартире Эйлера, на полном пансионе годами жили молодые русские учёные, командированные на стажировку. Известно о переписке Эйлера с Ломоносовым, творчество которого он высоко ценил.

В июне 1741 г. Леонард Эйлер с женой, двумя сыновьями и четырьмя племянниками прибыл в Берлин. Он провел тут 25 лет и издал около 260 работ. Первое время Эйлера встречали в Берлине доброжелательно. Его приглашали даже на придворные балы, хотя вряд ли это мероприятие привлекало ученого. Помимо математики, он занимался многими практическими делами, включая лотереи, чеканку монет, прокладку нового водопровода и организацию пенсионного обеспечения. Эйлер написал “Введение в анализ бесконечно малых” (1748), “Морскую науку” (1749), “Теорию движения Луны” (1753), “Наставление по дифференциальному исчислению” (1755). Многочисленные его статьи по отдельным вопросам печатаются в изданиях Берлинской и Петербургской Академий. В 1744 г. Эйлер открыл вариационное исчисление. Он был избран членом четырёх ведущих Академий наук. Огромную популярность приобрели в XVIII в. его “Письма о разных физических и философических материях...”, которые выдержали свыше 40 изданий на 10 языках (в том числе 4 издания на русском). Это научно-популярная энциклопедия, написанная ярко и общедоступно. И так до конца жизни Эйлер “выдавал” в среднем 800 страниц “ин-кварто” (страница размером в ¼ от бумажного листа) в год. Это немало даже и для сочинителя романов; для математика же такой объем научных трудов можно считать рекордным. Но слава не вскружила голову Эйлеру. По отзывам современников, он всю жизнь оставался скромным, жизнерадостным, чрезвычайно отзывчивым человеком, всегда готовым помочь другому. С 1759 г. Эйлер руководил работой Берлинской Академии наук, хотя без титула президента. Во время Семилетней войны России с Пруссией в 1760 г. русская артиллерия разрушила дом Эйлера в Берлине; говорят, что, узнав об этом, фельдмаршал Салтыков немедленно возместил потери, а позже императрица Елизавета Петровна прислала от себя ещё 4000 рублей.

В 1765 г. вышел новый шедевр Эйлера: “Теория движения твёрдых тел”, а в 1766 г. опубликованы “Элементы вариационного исчисления”. Именно здесь впервые появилось название нового раздела математики, созданного Эйлером и Лагранжем.

Отношения Эйлера с Фридрихом II не сложились. Король считал ученого человеком скучным и не светским. Эйлер обдумывал перспективу переезда в Лондон. Однако вскоре его планы изменились. Русская императрица Екатерина II предложила Эйлеру управление математическим классом и звание конференц-секретаря Академии с окладом 1800 рублей в год. “А если не понравится, – говорилось в письме императрицы к её представителю, – благоволит сообщить свои условия, лишь бы не медлил приездом в Петербург”.

Эйлер действительно запросил больше:

· оклад 3000 рублей в год и пост вице-президента Академии;

· ежегодная пенсия 1000 рублей супруге после его смерти;

· оплачиваемые должности для троих его сыновей, в т.ч. пост секретаря Академии для старшего.

Все эти условия были приняты. Хотя в Петербургской Академии не было должности вице-президента и не было денег на жалованье в 3000 рублей, но Екатерина II собиралась ради Эйлера учредить новую должность и добавить Академии денег из государственных доходов. В письме канцлеру графу Воронцову от 6 января 1766 г. императрица писала: “Я уверена, что моя Академия возродится из пепла от такого важного приобретения, заранее поздравляю себя с тем, что возвратила России великого человека”.

Эйлер подал королю прошение об увольнении со службы, однако ответа не получил. Подал повторно – но Фридрих не пожелал даже обсуждать вопрос о его отъезде. В ответ на это Эйлер прекратил работать для Берлинской Академии.

Решающую поддержку Эйлеру оказали ходатайства российского представительства от имени императрицы. 30 апреля 1766 г. Фридрих разрешил великому учёному покинуть Пруссию, отпустив вдогонку (в письмах того периода) несколько злобных острот. Правда, Кристофа, младшего сына Эйлера, служившего подполковником в прусской артиллерии, король отказался отпустить из армии. Позднее благодаря заступничеству Екатерины II он всё же смог присоединиться к отцу; и в русской армии дослужился до генерал-лейтенанта. Так Эйлер возвратился в Россию, теперь уже навсегда.

В июле 1766 г. 59-летний Эйлер, его семья и домочадцы (всего 18 человек) прибыли в российскую столицу. По прибытии Эйлер был принят императрицей, которая встретила ученого как августейшую особу, осыпала милостями: пожаловала 8000 рублей на покупку дома на Васильевском острове и приобретение обстановки, предоставила на первое время одного из своих поваров.

К несчастью, после возвращения в Санкт-Петербург у Эйлера образовалась катаракта второго, левого глаза – и он перестал видеть. Вероятно, по этой причине обещанный пост вице-президента Академии он так и не получил. Но слепота не отразилась на его научной работе. Леонард Эйлер диктовал свои труды мальчику-портному, который все записывал по-немецки. Число опубликованных Эйлером работ даже возросло; за полтора десятка лет второго пребывания в России он продиктовал более 400 научных статей и 10 книг.

В 1767–1770 гг. он работал над книгой “Универсальное арифметика” (издавалась также под названиями “Начала алгебры” и “Полный курс алгебры”). На русском языке этот замечательный труд вышел сразу же (первый том в 1768 г.), на немецком – два года спустя. Книга была переведена на многие языки, переиздавалась около 30 раз (трижды – на русском). Все последующие учебники алгебры создавались под сильнейшим влиянием книги Эйлера. В эти же годы выходят его “Оптика” и “Интегральное исчисление”.

В 1771 г. в жизни Эйлера произошли два серьезных события. В мае в Петербурге случился большой пожар, уничтоживший сотни зданий, в том числе дом и все имущество Эйлера. Самого учёного с трудом спасли. Удалось сберечь от огня и его рукописи; сгорела лишь часть “Новой теории движения луны”, она быстро была восстановлена с помощью самого Эйлера, который сохранил до глубокой старости феноменальную память. Эйлеру пришлось временно переселиться в другой дом. В сентябре того же года, по приглашению императрицы, в Санкт-Петербург прибыл для лечения Эйлера самый известный немецкий окулист барон Вентцель. После осмотра он согласился сделать Эйлеру операцию и удалил с левого глаза катаракту. Эйлер снова стал видеть. Врач предписал беречь глаз от яркого света, не писать, не читать — лишь постепенно привыкать к новому состоянию. Однако уже через несколько дней после операции Эйлер снял повязку, и вскоре потерял зрение снова. На этот раз – окончательно.

В 1773 г. по рекомендации Даниила Бернулли в Петербург приехал из Базеля ученик Бернулли, Никлаус Фусс. Это было удачей для Эйлера. Фусс обладал редким сочетанием математического таланта и умения вести практические дела, что и дало ему возможность сразу после приезда взять на себя заботы о математических трудах Эйлера. Вскоре Фусс женился на внучке Эйлера. В последующие десять лет – до самой своей смерти – Эйлер преимущественно ему диктовал свои труды, хотя иногда пользовался “глазами старшего сына” и других своих учеников. В том же году умерла жена Эйлера, с которой он прожил почти 40 лет; у них было три сына (младший сын Христофор впоследствии был генерал-лейтенантом российской армии и командиром Сестрорецкого оружейного завода). Потеря жены огорчила ученого, искренне привязанного к семье, но вскоре Эйлер женился на ее сводной сестре Саломее.

Эйлер активно трудился до последних дней. В сентябре 1783 г. 76-летний учёный стал ощущать головные боли и слабость. 7 сентября после обеда, проведённого в кругу семьи, беседуя с астрономом А.И. Лекселем о недавно открытой Гершелем планете Уран и её орбите, он внезапно почувствовал себя плохо. Эйлер успел только произнести: “Я умираю”, – и потерял сознание. Через несколько часов, так и не приходя в сознание, он скончался от кровоизлияния в мозг. Похоронили ученого на Смоленском лютеранском кладбище в Петербурге. Надпись на памятнике сначала гласила: “Здесь покоятся бренные останки мудрого, справедливого, знаменитого Леонарда Эйлера”.

Математика была смыслом жизни Эйлера. Когда однажды два студента, выполняя независимо сложные астрономические вычисления, получили различающиеся результаты в 50-м знаке, они обратились к Эйлеру за помощью. Он проделал те же вычисления в уме и указал правильный результат. Рассказывают также, что Эйлер не любил театра, и если попадал туда, поддавшись уговорам жены, то, чтобы не скучать, выполнял в уме сложные вычисления, подобрав их объём так, чтобы хватило до конца представления. По отзывам современников, по характеру Эйлер был добродушен, незлобив, он практически ни с кем не ссорился. К нему неизменно тепло относился даже Иоганн Бернулли, который славился своим тяжелым характером. Эйлеру требовалось для полноты жизни одно – возможность регулярного математического творчества. “Эйлер перестал жить и вычислять”, – сказал Кондорсе на траурном заседании Парижской Академии наук.

Эйлер был заботливым семьянином, охотно помогал коллегам и молодёжи, щедро делился с ними своими идеями. Известен случай, когда Эйлер задержал свои публикации по вариационному исчислению, чтобы молодой и никому тогда не известный Лагранж, независимо пришедший к тем же открытиям, смог опубликовать их первым. Сам Лагранж всегда с восхищением относился к Эйлеру как к математику и как к человеку; он говорил: “Если вы действительно любите математику, читайте Эйлера”.

“Читайте, читайте Эйлера, он – наш общий учитель”, – любил повторять и Лаплас. Труды Эйлера с большой пользой для себя изучали “король математиков” Карл Фридрих Гаусс, и практически все знаменитые учёные XVIII–XIX вв.

В 1955 г. прах великого ученого-математика был перенесён в “Некрополь XVIII в.” на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Плохо сохранившийся надгробный памятник при этом заменили[68].

«Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие»

Первым в России популярным журналом, предназначавшимся для широких кругов читателей, были выходившие в 1728–1742 гг. «Месячные исторические, генеалогические и географические примечания» к «Санкт-Петербургским ведомостям» (о них – см. выше).

В конце 1753 г. фаворит императрицы Елизаветы Петровны, покровитель наук и меценат И.И. Шувалов решил, что ему необходимо иметь в своей личной библиотеке комплект «Примечаний», последний номер которых вышел в октябре 1742 г. С просьбой достать и прислать ему в Москву (в то время весь двор находился в древней столице) этот комплект Шувалов обратился к М.В. Ломоносову, которому, как известно, покровительствовал. На это М.В. Ломоносов в письме от 3 января 1754 г. писал следующее: «По приказу Вашего Превосходительства старался я достать примечания на ведомости, но получить их не мог. Уже многие и за несколько лет их спрашивают; однако сыскать не могли, за тем, что их помалу было печатано и не по мере Российского государства, а особливо ныне, узнав наш народ пользу наук, больше такие книги хранит для их редкости». И тут же он высказал идею о создании нового популярного журнала: «Весьма было бы полезно и славно было нашему отечеству, когда в Академии начались подобные сим периодические сочинения; только не на таких бумажках по одному листу, но повсямесячно или по всякую четверть, или в меньшем формате, чему много имеем примеров в Европе»[69].

Проект был поддержан Академией, и 23 ноября 1754 г. академическая конференция постановила: «Журналу быть ежемесячным... допустить к сотрудничеству... лиц, хотя бы и не принадлежащих к Академии», «исключить вовсе из журнала статьи богословские и вообще все, касающиеся до веры...» Объем его был установлен в шесть листов, 96 страниц в месяц. Возникли разногласия при определении роли Академии в издании. Ломоносов требовал, чтобы все статьи предварительно рассматривались в академическом собрании. В.К. Тредиаковский возражал, опасаясь, что эта мера «может дать повод к пререканиям и напрасной трате времени». Новый спор разгорелся на заседании Конференции 13 января 1755 г., когда обсуждалось название нового журнала. Г.Ф. Миллер предложил именовать его «Санкт-Петербургские академические примечания» (в честь журнала 1720–1740-х гг.), но этому воспротивился Ломоносов, сказавший: «Назовите хоть Санкт-Петербургскими штанами, и то приличней будет, чем «Примечания», потому что и стихи вноситься будут, а стихи не примечания». И издание получило другое название: «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие»[70].

Ломоносов составил проект титула, который потом стал титульным листом журнала.

Формат журнала был примерно равен теперешнему листу А5, выходил он, как уже говорилось, каждый месяц, нумерация страниц в пределах полугода была сквозной, чтобы затем их можно было компоновать для библиотек в полугодовые тома (две части в год). Обложка первого номера выглядела так: наверху – название, ниже месяц и год, потом – эмблема. Это – виньетка с изображением двуглавого орла с распростертыми крыльями, держащего в лапах лавровую гирлянду; в верхней половине гирлянды помещено солнце, освещающее находящуюся внизу европейскую часть земного полушария, точнее, Россию (на полушарии – только две надписи – Россия и Санкт-Петербург). В лучах солнца – девиз журнала: «Для всех». Эта эмблема повторялась в каждом январском и июльском номерах. В остальных номерах на этом месте была другая виньетка, служившая украшением. Внизу помещалась подпись – «в Санкт-Петербурге, в Академии наук».

Для того, чтобы представить себе, чем были «Ежемесячные сочинения» для только что зародившейся журналистики, необходимо рассмотреть общественно-политическую и социально-культурную обстановку, в условиях которой развивался журнал. Если говорить о Российской Академии наук того периода, в Типографии, которой печатался журнал, и которая имела к его изданию самое непосредственное отношение, необходимо отметить, что Академия подчинялась Сенату и была одним из государственных бюрократических учреждений Империи. Свидетельством этому является роль академической Канцелярии (которая была упразднена лишь в 1765 г.). В Регламенте Академии наук 1747 г. значилось: «Ученым людям и учащимся, кроме наук, ни в какие дела собою не вступать, но о всем представлять Канцелярии, которая должна иметь обо всем попечение». «Горе было тем ученым, кто осмеливался думать, что может заниматься избранной им наукой, не имея милости и покровительства членов академической канцелярии». Должность Президента Академии наук была должностью государственной, а не научной, к науке этот человек мог не иметь никакого отношения. Иллюстрацией тому является назначение Президентом в 1746 г. восемнадцатилетнего брата фаворита Алексея Разумовского Кирилла, который оставался на этом посту до самого конца XVIII века. Академия наук, таким образом, была превращена в «коллегию наук, искусств и ремесел» (как и в любой из коллегий, важной структурой ее, как уже отмечалось выше, была Канцелярия), полностью подконтрольную государству, и предпочтительный социальный статус здесь имел не ученый-академик, а чиновник Канцелярии. Поэтому выпускаемый Академией наук журнал, несмотря на явные сходства с, по словами Миллера, «иностранными журналами равного с нашим намерения» (в число которых попали известнейшие периодические издания) имел одно существенное от них отличие.

Перечисленные Миллером в предисловии к первому январскому номеру за 1755 г. «Ежемесячных сочинений» журналы были журналами частными, в Европе к тому времени развился так называемый «персональный журнализм», целью которого было воспитание общества. Академии наук в других странах выпускали периодические издания, в которых печатались труды академиков, информация о новых книгах и научных открытиях, но это были издания сугубо научного толка, то есть их основным направлением была «польза», «увеселение» не было их целью (при Петербургской Академии наук в этом сходны с ними были «Комментарии Петербургской Академии наук», издававшиеся на латинском языке). Научно-популярные журналы, где помимо «пользы» предусматривалось и «увеселение» были делом частных издателей. Поэтому «Ежемесячные сочинения», издание которых стало делом почти государственным, в этом отношении – журнал уникальный. Конечно, это объясняется тотальной централизаций абсолютной власти в России XVIII века.

Интересно, что редактором «Ежемесячных сочинений» стал находившийся в плохих отношениях с Ломоносовым Герард Фридрих Миллер, бывший редактор «Примечаний». В 1730–1740-е гг. он вместе с натуралистом Гмелиным совершил экспедицию в Сибирь. Этнографические наблюдения и кропотливая работа в архивах Тобольска и др. сибирских городов привела к появлению тридцатитомного собрания документов по истории Сибири. Издание в 1748–1749 гг. «Описания Сибирского царства» принесло Г.Ф. Миллеру русское подданство, звание историографа и должность ректора академического университета[71]. Но затем он был временно разжалован в адъюнкты из-за подготовленной для торжественного заседания Академии наук речи «О происхождении имени и народа российского» (1749 г.), на которую написал разгромную рецензию сам Ломоносов, считавший, что речь Миллера позорит Россию и русский народ. После этого Миллер побаивался Ломоносова и старался всегда и во всем с ним соглашаться. Став редактором журнала, Миллер писал, что в нем будут предлагаться «всякие полезные обществу» сочинения об экономике, мануфактурах, архитектуре, музыке, живописи, науках и изобретениях. При этом он брал на себя цензуру издания, отмечая, что не будет печатать статей, написанных «в резкой и оскорбительной форме». В предисловии к первому номеру Миллер писал: «При таком учреждении, каково сие, мы себе точных пределов не предписываем, но надлежит... всегда применять материи, дабы всякой, по своей склонности и охоте мог чем-нибудь пользоваться... Предлагаемы будут здесь всякие сочинения, какие только обществу полезны быть могут». В программе журнала говорилось, что в противоположность «Комментариям» «Сочинения» не будут печатать ничего из «высоких» наук (типа математики, астрономии), непонятных простому читателю.

На Миллера легли все заботы по изданию журнала. Помощника из числа русских профессоров ему, несмотря на просьбы, не дали, и вся редакция состояла из него самого и двух студентов-переводчиков. При недостатке материала Миллер мог добавлять в журнал переводные статьи по своему выбору. Некоторые номера сплошь состояли из переводов. Но, думается, неправильно видеть в этом пренебрежение к российским ученым. Журнал всегда был верен своей цели – она не менялась на протяжении всего десятилетия выхода издания – способствовать просвещению России, развитию ее науки. Предоставим слово автору «Письма о порядках в обучении наук», подписавшегося инициалами С.П. (1757. февраль). Он, обращаясь к соотечественникам с призывом изучать философию, историю, географию, риторику, медицину, астрономию, механику, математику, языки, утверждал: «Не ужасайтесь великого их множества: ибо чем более станете в оных упражняться, тем нечувствительнее будут вам труды в них полагаемые». Автор призывает переводить с других языков и изучать все лучшее, веря в великое призвание своего народа: «Для чего не быть у нас Картезиям,...Лейбницам, Вольфам,...Локам, для чего не быть Невтонам? Российские ли острые головы к тому неспособны?»

Журнал начал выходить с января 1755 г. По некоторым данным, число подписчиков в первые три года доходило до 600-700 человек. Если судить по отчетам Академической книжной лавки, эти сообщения неверны. Подписка как таковая означала покупку полного комплекта журнала за данный год. Первые три года (1755–1758) журнал выходил тиражом 2000 экземпляров (для того времени это огромный тираж). Но в 1755 г. в Петербурге было продано только 239 комплектов, что составляет всего 12 % тиража и еще 3 тыс. отдельных его выпусков за разные месяцы было продано в розницу. За следующие два года издания ситуация практически не изменилась и в 1758 г. тираж был снижен до 1250 экземпляров. В 1762 г. в Петербурге было только 92 подписчика, в 1763 – только 89. Розничная продажа в эти годы практически не велась. Это свидетельствует о том, что читающая российская публика была не так многочисленна, как это представлялось академикам, потенциальная аудитория не изучалось, да и целей таких тогда не ставилось и поставлено быть не могло – это дело будущего. Девиз журнала – «Для всех» – с точки зрения поисков потенциального читателя не несет никакой информации.

На протяжении десяти лет своего существования журнал несколько раз менял свое название: с 1758 г. назывался «Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие», с 1762 г. (когда было решено усилить научную часть журнала) – «Ежемесячные сочинения и известия об ученых делах». Время от времени, выходило приложение («Прибавление»), которое, как правило, было целиком посвящено какому-либо одному вопросу, например, средствам борьбы с падежом скота

В первом номере «Ежемесячных сочинений» были опубликованы «Краткая роспись великим князьям всероссийским от Рюрика до нашествия татар»; описание фейерверка, включающее стихи; заметки «Об остатках города Пальмиры»; «О воспе и о прививании оной»; «О ртутных горных заводах»; «Гишпанские предложения о приведении в лучшее состояние мануфактур и купечества» и т.п. Во втором номере вышел указ об учреждении в Москве университета и двух гимназий, статья о коммерции в жанре переписки, а также «Наблюдения метеорологические в Санкт-Петербурге, учиненные с 1751 по 1755 год».

Наряду с материалами официально-политического характера в журнале печатались переводы сочинений древних и современных писателей: Аристотеля, Овидия, Сенеки, Буало, Вольтера и других. Но значительно больше было переводов на научные темы; Ж. Д’Аламбера, Ж. Бюффона, К. Линнея, П. Варгентина. Литературная часть присутствовала не в каждом номере. Основное место в журнале занимали популярные статьи о науке. Это позволяет первый ежемесячный журнал России считать научно-популярным, а не учено-литературным, как это принято с легкой руки исследователей прошлого века.

Поражает тематическое разнообразие материалов о науке: «О натуральной истории вообще», «О виде и величине Земли», «О пользе высшей математики в общей жизни», «Об огне и свете», «Об изобретении очков», «О философии», «Описание Каспийского моря», «Об управлении корабельном». Также публиковались описания опытов, например с электричеством, сообщения об изобретениях («О новоизобретенной водяной машине»). Составители журнала не забывали о материалах, которые в наше время печатаются под рубриками «Для дома, для семьи» и «Полезные советы»: «О разведении земляных яблок», «Как высиживать цыплят в печи», «Совет, как варить пиво и мед», «Способ, как сберечь дрожжи на долгое время» и даже «Средство от мозоли»[72].

Статьи, как правило, издавались анонимно (без подписи), зачастую не указывались и авторы переводных статей. Авторство многих статей и стихотворений в «Ежемесячных сочинениях» не установлено. Четких поименованных рубрик журнал не имел (в журналах они появились позже). Но римским цифрами были пронумерованы публикации. Можно проследить некую последовательность публикуемых материалов: на первых местах чаще всего помещались большие статьи с продолжением. Публикация статей схожей тематики под одним номером из книжки в книжку закрепляла за отделом место в журнале. Но если в номере журнала, кроме продолжения большой статьи, печаталось какое-нибудь известие или речь, имеющая общественно-политическое значение, то на первое место помещалось это известие, а затем продолжение статьи.

Первый январский номер 1755 г. открывался «Краткой росписью Великим князьям Всероссийским от Рюрика до нашествия татар с показанием родословия». И в дальнейшем статьи по истории России помещались в отделе под номером 1. Здесь были опубликованы труды Татищева (посмертно), Сумарокова, Рычкова и Соймонова. Сам редактор поместил в журнале около 20 своих статей о народах Сибири («О торгах сибирских», «О китовой ловле около Камчатки» и другие). В трех первых номерах журнала за 1761 г. печаталось его историческое сочинение «Опыт новейшей истории о России». Как и почти все труды Миллера, оно было основано на уникальных архивных документах и неопубликованных воспоминаниях об эпохе Смутного времени. Однако на современников произвело тяжелое впечатление общее пренебрежительное отношение автора к истории России и ее народу, сквозившее в работе. Ломоносов в записке, адресованной конференции Академии наук, выразил протест против такой трактовки отечественной истории, и публикация «Опыта» Миллера в «Ежемесячных сочинениях» была прекращена.

Этот раздел можно назвать географо-экономико-исторический. Несмотря на то, что география считалась естественной наукой и группировалась в один класс с астрономией (картографическая работа без астрономических наблюдений была невозможна), вероятно, было правильно для журнальной публицистики сгруппировать статьи по географии в один раздел с историей и экономикой. Например, историк В.Н. Татищев писал: «Гистория или деесказания и летописи без землеописания совершенного удовольствования к знанию нам подать не могут». В отделе истории журнала печатались труды «История Оренбургская» Рычкова и «Описание Каспийского моря» Соймонова[73].

Второй раздел можно назвать Натуральная история. Под таким названием в журнале печатались переводы из труда французского ученого Жоржа Луи Леклерка де Бюффона «Естественная история, всеобщая и частная». Это огромное сочинение, в котором история Земли, минералов, животных и человека излагалась исходя из идеи о вечном изменении Вселенной и единстве природы, было одним из важнейших в естествознании XVIII века. Ученый описал множество животных и растений и высказал идеи об изменяемости видов, о единстве животного и растительного мира. К этому разделу относятся статьи по физике, астрономии, ботанике, зоологии, химии, медицине, геологии, механике. Отнесение сюда статей по механике с первого взгляда может показаться странным, однако тогда механика была средством для «изучения натуры».

Постоянным был в журнале отдел экономики и коммерции. Здесь публиковались переводы произведений европейских экономистов того времени, обсуждались различные экономические теории.

Специальный отдел составляли подробные описания фейерверков и торжественных шествий, происходивших при дворе – или, по словам Миллера, «объявления о статских приключениях», которые «не имеют быть обыкновенным ведомостями подобны. В них показано будет коротко токмо то, о чем в ведомостях пространно пишется. Они содержать будут только примечания достойнейшея, что в каждом государстве в публичных делах происходит». Помимо описаний, в нем публиковались стихи и оды в честь правящих и почивших императоров, в том числе оды М.В. Ломоносова. Здесь можно встретить отчеты о посещении послами двора и известия из заграницы. Впрочем, постоянно эти новости присутствовали в журнале только два первых года его издания, а потом появлялись лишь изредка. О смерти в 1761 г. императрицы Елизаветы Петровны и последовавшей за тем двойной смене царствования напоминает только эпистола А.А. Нартова «К верным сынам отечества, также как о заговоре Мировича – стихотворное письмо М.В. Ломоносова «Его Сиятельству Графу Григорию Григорьевичу Орлову...» Но они не являлись как таковыми «придворными новостями». Они лишь намекали на те или иные события придворной и политической жизни в другой форме, и могут быть отнесены к литературному отделу.

Литературный отдел состоял из оригинальных стихотворений и переводной прозы. Чаще других «Сочинения» печатали произведения А.П. Сумарокова.

Материалы философско-нравоучительного характера, чаще всего переводные, – эссе, рассуждения, афоризмы, речи, письма – составляли особый отдел. Здесь русский читатель впервые мог познакомиться с образцами нравоучительной и развлекательной европейской литературы. К последней относились рассуждения и эссе на «салонные» темы – о любви, кокетстве, изяществе манер. Примером такого жанра является «Разговор между любовью и разумом» (перевод из журнала «The Spectator» Аддисона и Стила), в котором любовь и разум ведут спор о том, есть ли между ними общее и почему люди противопоставляют их друг другу (январь 1762 г.).

Как уже говорилось ранее, журнал несколько раз менял свое название. Однако смена наименований почти не отразилась на содержании журнала, сохранившего на протяжении десяти лет своего издания единый характер. Поэтому у исследователей стало принято называть его кратко «Ежемесячные сочинения» и не учитывать точное название в данный год. «Ежемесячные сочинения» прекратили свое существование, выпустив последнюю, декабрьскую книжку в 1764 г. Причиной закрытия журнала послужил отъезд Г. Миллера из Петербурга в Москву, где он стал главным надзирателем Московского воспитательного дома. В январе 1765 г. обсуждался вопрос о его замене на посту конференц-секретаря и редактора «Ежемесячных сочинений». Однако на этом все закончилось. Издание журнала не продолжилось.

С прекращением «Ежемесячных сочинений и известий об ученых делах» завершился период централизации журнально-издательского дела в руках Академии наук. До конца века она продолжала выпускать только специальные научные журналы: «Комментарии» на латинском языке, «Академические известия» (1779–1781 гг.), «Собеседник любителей российского слова» (1783–1784 гг.), издававшийся при участии императрицы Екатерины II под фактической редакцией директора Академии наук княгини Е.Р. Дашковой, «Собрание географических, астрономических и физических примечаний» (с 1791 г.). «Академические известия» публиковали материалы о развитии науки, тогда как «Собрание примечаний» было научно-популярным (просветительским) журналом. Так, его второй номер за 1791 г. содержал статьи: О Земле вообще. – О ветрах. – О испарениях. – О местах, огонь из себя выбрасывающих. – О происхождении рек. – О дожде и росе. Тираж этих журналов был невелик: «Собрание примечаний» имело всего 600 экземпляров.

Последним научно-литературным журналом С-Петербургской Академии наук были «Новые ежемесячные сочинения», издававшиеся в 1786–1796 гг. Редакторами являлись академики Озерецковский, Протасов, Румовский. Журнал печатал в основном переводные сочинения, причем с 1789 г. (после начала Великой Французской революции) преобладали материалы антифранцузской направленности (переводы басен Пфеффеля, высмеивавшего революцию и революционеров). Выход «Новых ежемесячных сочинений» был прекращен после ухода княгини Дашковой из Академии наук.

При Московском университете с 1774 г. издавался журнал «Опыт трудов Вольного Российского Собрания». Вольное российское собрание при Императорском Московском университете имело своей главной целью «исправление и обогащение Российского языка чрез издание полезных, а особливо к наставлению юношества потребных сочинений и переводов, стихами и прозою». Журнал выходил нерегулярно, за 10 лет, с 1774 по 1783 г. было издано всего 6 частей. Сотрудничали профессора Барсов, Десницкий, Забелин и др. Членом Вольного российского собрания был избран и Фонвизин. Печатались в «Опыте...» в основном исторические труды и документы. Например, в части 4, вышедшей в 1778 г., опубликованы «Посольский наказ к Персидскому шаху в 1618 году», то есть наказ царя Михаила Федоровича русскому посольству, отправленному в Персию в 1618 г. (почему-то в переводе Плещеева с французского...), «Защищение учения, читанное во Французской Академии, в публичном заседании 13-го апреля 1761 г.», «О начале Преображенского и Семеновского полков гвардии» за авторством Г.Ф. Миллера. Тираж журнала неизвестен, но мог быть до 1200 или 2400 экземпляров.

В третьей четверти XVIII века в России появились частные журналы, которые вскоре стали преобладать над государственными.