Единство философской и политической концепции О. Шпенглера

В современной философской традиции, как отечественной, так и западной, существует традиция противопоставления двух Шпенглеров: Шпенглера “Заката Европы” и “послезакатного”, как стремление вывести великого автора из тени национал-социализма.

Но забывают при этом о существовании II тома “Заката Европы”, в котором очень четко прослеживается единство

“философии культуры” и “политики”. Хотя II том и выглядит чужеродным элементом среди публикаций после 1919 г., но прослеживается та самая “красная нить” видения истории, от которой Шпенглер никогда не отказывался, просто некоторые проблемы уходили на задний план. Во втором томе вводятся новые понятия, не упоминаемые в I томе или имеющие другое содержание: “микрокосм” и “макрокосм”, “растительный мир” и “животный мир”, “предыстория” и “послеистория”, “раса”, “война”, “мужское” и “женское начало”, “вожделение” и т. п. Рассматривается выделение человеческой культуры из бесконечного потока жизни, проходящего несколько этапов: от растительного мира как первой формы жизни, ее эталона, характеризуемого только временем, ритмом, душой и судьбой, к животному, наделенному способностью перемещения в пространстве. Если растительный мир наделен “вожделением”, то животный - страхом и вожделением. Человек - последнее звено в развитии: он соединяет в себе наибольшее число полярных свойств: микрокосм и макрокосм, время и пространство, страх и вожделение, растительное и животное. Эта раздвоенность, стремление человека вернуться в растительный мир ведет к рождению новой культуры. Культура - растительная душа слившегося в народ коллектива. Появление “культуры”, как появление “народа” - первый этап исторического процесса. Шпенглер говорит, что это еще не история, а предыстория.

Другая группа вопросов связана с собственно историческим процессом, проблемой исторического человека. История, по мысли Шпенглера, естественный процесс денатурализации человека, процесс отчуждения человека от матери-Земли, забвение человеком своих корней. Шпенглер представляет это как движение космической жизни от до-истории к истории и завершение ее в после-истории.

История зарождается в момент разрыва человека со своей подлинностью. Первоначальное сообщество людей, именуемое крестьянством, еще связано корнями с почвой, не социализировано. И в этом состоянии человек не обладает историей, но обладает подлинностью жизни. Крестьянство -состояние человека, когда он уже не блуждает в бесконечном космосе, враждебном ему, а находится в естественной связи: “враждебная природа стала другом. Земля стала матерью-Землей”.

Социализация человека, начавшееся расслоение общины, выделение дворян и священников - первые симптомы зарождения истории во внеисторическом. Шпенглер связывает ис-

торию с расслоением общины, видя причину этого в космической первоначальности жизни, в принадлежности дворян и священников к высшей человеческой расе, воплощенной расой в своей высшей потенции. Естественное возвышение дворян и священников над крестьянами; государство, основанное на единстве крови, характеризуют высшую точку развития культуры. Наличие трех сословий: крестьянства, дворянства и священничества, и кровно-почвенное единство выступают параметрами восходящего развития культуры, когда все естественно, органично.

Нарастание историчности - нарастание отчужденности, которое приводит к выделению четвертого сословия. Начинается политизация истории, органическое заменяется организованным, состояния (кровные объединения) - партиями (корыстными объединениями). Причины нарастания “неисторичности” в истории, по Шпенглеру, естественны и коренятся в спонтанном саморазворачивании жизни, воплотившейся в человеческой истории. Эта естественность необъяснима, она - “исполнение того, что было установлено своим сотворением”.

Синхронно процессу денатурализации жизни идет процесс развертывания истории как извечной космической вражды, как никогда и нигде не прекращающегося процесса сражения между “любовью” и “ненавистью”. Война пронизывает все: война между растительными видами, между травоядными и хищниками, между мужчиной и женщиной, война между расами и пр. В самом человеческом роде таится семя войны: за власть между мужчиной с оружием и женщиной с любовью. Да и сам термин “обладание” больше имеет отношение к войне, чем к любви.

Во II томе “Заката Европы” понятие “война” эквивалентно проявлению истории, устремлению космического потока наружу. “Война восходит глубоко к началу животного мира и принимает в своем жизненном потоке образуемый высшими культурами высший смысл и всемирно-исторический образ”. Война делает историю историей. “Народ действительно существует только по отношению к другому народу, и эта действительность состоит в естественной и неустранимой противоположности, в нападении и защите, вражде и войне. Война есть создатель всех великих дел. Все значащее в потоке жизни происходит через победу и войну”, “война - первополитика всего живого... война и жизнь в глубине суть одно”.

На смену бессубъектным структурам культур пришли культуры, основанные на расовом единстве. В истории появляется человек, персонифицированный носитель крови. Раса для Шпенглера - первооснова истории, извечная борьба между кровью и почвой, приобретающая по мере “историоризации” жизни в человеческом обществе все более решающее значение. Раса - воплощенный признак, истинное понятие в “картине мира”. Натурализация исторического метода во II томе “Заката Европы” имела своей моделью антропологию. Шпенглер переходит от понимания истории как вечно “преходящей” к истории “развивающейся” в едином космическом потоке, что привело к необходимости внесения в историю носителя движения - “расу”, связующую воедино человечество.

Историческое познание выступает у Шпенглера как суверенная, временная и условная интерпретация, как придание смысла мертвому материалу. Шпенглерова история - это наука не о прошлом, а о будущем. Историческое описание стало проекцией настоящего в будущее. Концепция организма как автономной, саморазвивающейся системы с заданной программой развития, разработанная в I томе, перестала удовлетворять Шпенглера. Поэтому во II томе появляется “раса”, возможность воздействия на историю (консервация позитивных эпох) - это то новое, что впервые появилось в “Прусской идее И социализме”. Идея необходимости сохранения “добрых старых времен” была обоснована и развита во II томе. “Раса” вводится не только как осуществление “истинной истории”, а скорее как возможность коррекции в случае отклонения истории от “правильного” пути под влиянием “неистинных теорий”. Но если первоначально “раса” понималась как лишенная национальной окраски космическая сила, то в свете Шпенглеровой критики либеральной демократии объявления прусского социализма, как образца “идеального” исторического режима, “раса” приобретает конкретные прусские или нордические черты.