От “морфологии” культуры к проблемам переустройства мира

“Ни одна культура не властна сама выбирать путь и обличие своей философии, но здесь в первый раз культура может предусмотреть, какой путь для нее избран судьбой”, утверждал в “Закате Европы” Шпенглер, сам опровергая свой тезис о неумолимости хода исторического развития, неминуемости и неотвратимости судьбы. Шпенглер пытается обосновать идею возможности удержать Германию или даже всю Европу на краю исторической гибели, продлить и облегчить агонию За-

¹ Шпенглер О. Закат Европы. М., 1923, т. 1, с. 2.

пада, предотвратить, пусть на какое-то время, ее гибель. Это должен совершить умный вождь, вдохновленный харизматическим историком. Шпенглер с надеждой полагает, что хотя “до Гете мы, немцы, больше никогда не дойдем, но можем дойти до Цезаря”. Это высказывание более других демонстрирует стремления самого Шпенглера быть не просто заоблачным философом, а оказаться тем самым харизматическим историком, который воспитает харизматического вождя, способного перекраивать историю и, одновременно, географию, создавая новую политическую карту мира.

“Прусская идея” переполнена характеристиками типа: “Вслед за революцией глупости последовала революция пошлости. Это снова был не народ, и даже не обученная социализму масса; негодный сброд во главе с отбросами интеллигенции был тем элементом, который вступил в бой. Истинный социализм, проявившийся в августе 1914 г., здесь был предан, в то время как он сражался в последней схватке на фронте...” “Здесь - впервые! - отделились друг от друга марксизм и социализм, классовая теория и народный инстинкт”.¹ “Истинная революция - это революция всего народа, единый вскрик, единое прикосновение руки, единый гнев, единая цель”.² После Ноябрьской революции в Германии Шпенглера охватывают чувства растерянности, стыда и ужаса.