Зав. кафедройЕ. И. Самарцева 7 страница

Как и ранняя история всех государств, процесс создания ВкЛ освящен источниками лишь фрагментарно. Основные сведения известны из галицко-волынского летописания XIII в., сохранившегося в составе Ипатьевского летописного свода нач. XIV в. (ПСРЛ. Т. 2).

Во-первых, источники кон. XII-XIII вв. «литвой» называют как одно из балтских племен, родственное ятвягам, пруссам, жмуди, так и регион его расселения. Важно, что этот регион – Литва – располагался не на территории современной Литовской республики, а на территории, ныне составляющей центральную и северо-западную Белоруссию. В XII – 1 трети XIII вв. Литва – это название одного из регионов Древнерусского государства, где существовали русские города-колонии – Менск (совр. Минск), Городно (совр. Гродно), Новгородок (совр. Новогрудок) и др. Восточная граница этого географического региона в XIII-XVII вв. проходила по р. Березине – правому притоку Днепра. Название Литвой земель к западу от Березины сохранялось вплоть до нач. ХХ в. При этом восточная часть территории современного Литовского государства в средневековье называлась Аукштатией, а западная – Жмудью (Жемайтией). Лишь после распада Российской империи в 1917 г. и окончания Первой мировой войны в 1918 г., образования Литовской республики и БССР термины «Литва», «Белоруссия» обрели привычный для нас географический смысл. Так, летопись сообщает, что в 1255 г. кн. Даниил Романович Галицкий «пошедшоу на воину на Литвоу на Новгородок» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 828, 829). Именно этот русский город (совр. Новогрудок Гродненской обл. р. Беларусь) в XIII в. был столицей ВкЛ. В сер. XIII в. кн. Войшелк, сын первого вел. князя литовского Миндовга, «оучини собе манастырь на реце на Немне межи Литвою и Новымгородком» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 859). Во-вторых, для понимания происхождения средневековых географических терминов следует вспомнить, что термином «Русь» в X-XI вв. называлась не вся территория, подвластная русским князьям (т.е. территория государства), а лишь среднее Поднепровье. Это происходило в итоге отставания распространения и превращения политического названия в географическое от реальной динамики формирования государственной территории. Кроме того, значительные регионы Древнерусского государства были заселены не славянским населением, а балтскими и финно-угорскими племенами. Славянская колонизация таких регионов происходила одновременно с распространением на них власти русских князей. Поэтому Литва к нач. XIII в. представляла собой один из окраинных регионов Полоцкого и Галицко-Волынского княжеств, где существовали русские города, но сельская местность во многом была заселена автохтонными балтскими племенами «литвы». Русский характер населения Городно, Новгородка в XII-XIII вв. хорошо известен по археологическим исследованиям. По сути, название «Вел. княжество Литовское и Русское» очень точно отразило изначальный двуэтничный состав населения этого княжества и позднее – государства. Важно отметить, не отрицая участия балтов-литвы в создании ВкЛ, активную роль русских князей и населения русских городов (очевидно – бояр) в первых событиях истории ВкЛ. Под 1235 г. летопись сообщает о том, что кн. Даниил Романович Галицкий «возведе на Кондрата (князя Мазовецкого, - А.Ш.) Литвоу Миндога, Изяслава Новгородьского» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 776). Польская «Великая хроника» называет Миндовга (Мендольф) королем балтского племени пруссов, которые «из-за многочисленных тягот, причиненных им крестоносцами … ушли … к литовцам, смело к ним присоединившись» (Великая хроника. С. 185). О миграции ятвягов и пруссов на земли западнорусских княжеств в XIII в. в итоге натиска крестоносцев известно по данным археологии и письменным источникам: «В лето 6784 (1276 г.) придоша Проуси ко Троиденеви* из своеи земли неволею перед Немци, он же прия е к собе и посади часть их в Городне, а часть их посади во Слониме» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 874). Собственно, первое известие о ВкЛ под власть первого вел. князя литовского Миндовга содержится в статье 6760 (1252 г.), когда кн. Даниил Романович, воюя с Миндовгом, посылает свои войска на города Новгородок, Волковыеск, Слоним, Здитов (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 815, 816). Эти города и сейчас находятся в Зап. Белоруссии. Появление балтского кн. Миндовга в русских городах вызывает ассоциацию с появлением скандинавского кн. Рюрика в Новгороде или Ладоге. Символично тождество названий Новгород – Новгородок. Еще при жизни Миндовга (убит в 1263 г.) его сын Войшелк, став православным монахом, «вдасть Романови (Даниловичу, сыну кн. Даниила Галицкого, – А.Ш.) Новгородок от Миндога и от себе и Вослоним и Волковыеск и все городы» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 831). После убийства отца Войшел, «соимя с себе ризу, … съвкупи около себе вои отца своего и приятели, помолився кресту честному, шед на поганую Литву, и победи я, и стоя на земли их все лето» (НПЛ. С. 84, 85). Важно, что Войшелк сохранял политические связи с галицко-волынскими князьями: «Княжащоу же Воишелькови в Литве и поча ему помогати Шварно князь (Данилович, сын кн. Даниила Галицкого, - А.Ш.) и Василко (Романович, кн. Волынский, - А.Ш.). Нарекл бо бяшеть Василка отца собе и господина» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 862). «В лето 6776 (1268 г.) княжащоу Воишелкови во Литве и Шварнови» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 864). С помощью кн. Шварна Даниловича и кн. Василько Романовича Войшелк «нача городы имати» в других балтских регионах – Деволтве и Нальшанах (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 863).

Еще при жизни Миндовга литовский князь Товтивил, его племенник, княжил в Полоцке. Характер летописного сообщения об утверждении в этом центре древнейшего русского княжества литовских князей позволяет видеть наличие договорных отношений между «литвой» и полоцкими боярами: «… Убоици Миндовгови … убиша добра князя Полотьского Товтивила, а бояры полотьскыя исковаша, и просиша у полочан сына Товтивилова убити же; и он вбежа в Новгород с мужи своими. Тогда Литва посадиша свои князь в Полотьске; а полочан пустиша, которых изъимали с князем их, а мир взяша» (НПЛ. С. 84). Известно, что вплоть до 60-х годов XVI в. Полоцкое и Витебское княжества сохраняли в составе ВкЛ достаточно автономное положение, регулируемое традиционными договорами бояр этих городов с великими князьями литовскими. Вообще, роль литовских князей с «их мужами» в ранней истории ВкЛ очень напоминает роль скандинавских дружин в ранней русской истории: ее нельзя отрицать и нельзя признать главной в процессе образования государства. Тем не менее, факты не подтверждают теорию «литовского завоевания» русских земель в XIII в., а свидетельствуют об образовании во 2-й трети XIII в. на западнорусских территориях качественно нового политического образования (за счет иноэтничного компонента), наследовавшего государственные и культурные традиции Древнерусского государства.

3. XIV-XV вв. территория ВкЛ существенно увеличилась за счет русских земель, что усилило и роль «русского элемента» в этом государстве. Безусловно, ряд территорий присоединялся к княжеству путем вторжения на соседние княжества (Волынское, Смоленское). Но подобным путем формировалось любое государственное объединение, в т.ч. и Русское единое государство. После убийства кн. Войшелка ок. 1268 г. кн. Львом Даниловичем Галицким в ВкЛ княжили кн. Троиден (ок. 1270-1282 гг. правл.), кн. Витень (ок. 1293-1316 гг.). Вел. князь Гедемин (1316-1341 гг.) стал основателем династии Гедеминовичей, из которой произошли не только жившие после него вел. князья литовские и русские, но и польские короли династии Ягеллонов, русские князья Трубецкие, Бельские, Патрикеевы, Голицыны. При этом князе в состав ВкЛ были включены Полоцкие уделы – княжества Менское (Минское), Лукомское, Друцкое, города Берестье (Брест), Дрогичин. При жизни Гедемина его сын кн. Ольгерд стал княжить в Витебске как зять умершего в 1320 г. последнего мужского представителя местной княжеской династии кн. Ярослава Владимировича (Любавский М.К. Очерк истории). Ок. 1323 г. столицей своего княжества Гедемин сделал г. Вильно (совр. Вильнюс). При вел. кн. Ольгерде Гедеминовиче (1345-1377 гг.) ВкЛ стало основным соперником Московского княжества в их борьбе за русские земли. В конце 50-х – нач. 60-х годов XIV в. Ольгерд утвердил власть над Брянским княжеством, его зятьями и вассалами были кн. Святослав Карачевский, кн. Иван Новосильский. В 1350-е годы Ольгерд присоединил ряд смоленских волостей. В 1363 г. литовско-русская рать вел. кн. Ольгерда за 17 лет до побоища на Дону 1380 г. нанесла крупное поражение ордынцам на Синей Воде (р. Синюха, приток Южного Буга), в итоге чего были освобождены Киевщина и Подолия. В 1368, 1370 гг. Ольгерд осаждал Москву, в 1372 г. заключил с кн. московским Дмитрием Ивановичем перемирие. Примечательно, что в походах литовского князя на Москву участвовал смоленский вел. кн. Святослав Иванович, а в походе 1372 г., закончившемся у Любутска, – смоленский и тверской вел. князья. Таким образом, князья смоленский и тверской рассматривали Ольгерда как противника московского князя, но не как некоего агрессора-иноземца на русских землях. Нужно отметить, что Ольгерд княжил лишь в восточной части ВкЛ, западная часть ВкЛ принадлежала его брату Кейстуту Гедеминовичу (1345-1382 гг.). Столицей владений кн. Кейстута был г. Троки (совр. Тракай). После гибели Ольгерда в 1377 г. при осаде одного из немецких замков его наследником стал вел. кн. Ягайло Ольгердович (1377-1392 гг. с перерывами; король Польши в 1386-1434 гг.). В 1385 г. (14 августа) Ягайло подписал т.н. «Кревскую унию»* – договор об объединении ВкЛ и королевства Польского под властью одного правителя. В 1386 г. Ягайло, приняв католичество, под именем Владислава II стал королем Польши, женившись при этом на польской королеве Ядвиге. С этого времени, вплоть до своего исчезновения в 1795 г. ВкЛ существовало в более или менее тесной федерации с Польским королевством. В 1387 г. Ягайло издал грамоту о привилегиях феодалам-католикам в ВкЛ. Грамота положила начало распространения католической церкви в ВкЛ. Этот вопрос следует рассматривать диалектически. Безусловно, распространение любой религии ведет к изменениям в культуре народа. Однако не следует ставить знак «равно» между конфессиональностью и национальным и государственным самоопределением. Поляки и чехи, будучи католиками и протестантами, не перестали быть славянами и не утратили своих национальных государств. А первая католическая епископия была создана на русских землях еще при кн. Данииле Романовиче Галицком в 20-е годы XIII в. (Великая хроника. С. 148). Привилегии католикам породили среди православных феодалов ВкЛ оппозицию вел. кн. Ягайло, и с 1392 г. ВкЛ снова управлялось своим великим князем – сыном Кейстута Витовтом (1392-1430 гг.). В годы его правления ВкЛ достигло пика своего внешнеполитического могущества. В 1404 г. Витовт окончательно завоевал Смоленск. Интересно, что, отражая позицию жителей города, летописец под 6909 (1401) г. отметил: «Ови хотяху Витовта, а друзии отчича, князя Юрья (Святославича, - А.Ш.)» (ПСРЛ. Т. 35. С. 52). Будучи дедом малолетнего московского князя Василия Васильевича по линии его матери – Софьи, Витовт с 1425 г. стал его опекуном и гарантом прав на московском столе (согласно завещанию вел. кн. московского Василия Дмитриевича, умершего в 1425 г.) (ДДГ. № 22. С. 60-62). В 1427 г. вассалами Витовта себя признали вел. князь тверской, князья воротынские и одоевские, ок. 1430 г. – вел. кн. рязанский и князь пронский (ДДГ. № 23. С. 62, 63; № 25. С. 67, 68; № 26. С. 68, 69). Таким образом, к концу своей жизни Витовт стал верховным сюзереном всех русских земель. Однако в 1430 г. после двух неудачных попыток короноваться Витовт умер. Литовские летописи сохранили панегирик этому князю, т. наз. «Похвалу Витовту»: «Яко же бы мощно кому испытати высота небесная и глубина морская, тоже бы исповедати мощьно сила и храбрость того славного господаря. Сии князь велики Витовт, бяше ему держащи великое княжение Литовское и Руское, иныя многия земли, сопроста реку вся Руская земля …» (ПСРЛ. Т. 35. С. 58, 59). Правда, в правление Витовта актами Виленско-Радомской унии 1401 г., Городельской унии 1413 г. были подтверждены права и льготы феодалам-католикам ВкЛ по подобию свобод польской шляхты (феодалов). Так как католицизм в ВкЛ исповедовали в основном лишь немногочисленные бояре двора великого князя и феодалы жмудских земель, то за годы княжения Витовта накопилось достаточно противоречий между различными корпорациями бояр и князей, приведших после смерти этого вел. князя к феодальной войне в княжестве.

Многовековая борьба между Русским (Московским) государством и Великим княжеством Литовским* в XV-XVII вв. за русские земли привела к значительной идеологизации истории их отношений. Уже материалы московско-литовских переговоров накануне подписания договора о перемирии 1494 г. отразили точку зрения государя «всея Руси» Ивана III на русские владения литовского великого князя Александра Казимировича как результат незаконного захвата его предками владений князей Рюриковичей (Сб. РИО. Т. 35). После вхождения территорий ВкЛ в 1772-1795 гг. в состав Российской империи в официальной государственной доктрине «воссоединением русских земель» обосновывалась законность этих территориальных приобретений. Восстания 1830-1831, 1863-1864 гг. в Польше, Литве и Белоруссии вызвали «в обществе повышенный интерес к Западному краю Империи и его прошлому. Откликом на официальный «заказ» явился ряд изданных в 60-80-х гг. (XIX в., - А.Ш.) сочинений (М.О.Кояловича, П.Н.Батюшкова, П.Д.Брянцева и др.), в которых «доказывалось», что «западнорусский народ» … веками подвергался колонизации, испытывал гнет католицизма, а воссоединение с Россией после разделов Польши в конце XVIII в. явилось для него освобождением, актом исторической справедливости и возрождением в первоначальной чистоте спасительного православия. … Сочинения, подобные «Лекциям» Кояловича, не содержавшие новых фактов, не были исследованиями в собственном смысле слова, но они повлияли и на научные труды» (Кром М.М. С. 10). «Положение стало меняться с 90-х гг. XIX в., когда на основе начавшегося систематического освоения материалов Литовской метрики исследователи перешли от поиска абстрактных «начал» к изучению реальных процессов в Литовском государстве XV-XVI вв. во всей их конкретности. Капитальные труды М.К.Любавского, М.В.Довнар-Запольского, И.И.Лаппо, вышедшие на рубеже XIX-XX вв., стали классикой литуанистики» (Там же. С. 12). Возвращение в 50-е годы ХХ в. в Советском Союзе к имперским традициям привело к возвращению в изучении истории ВкЛ к старой схеме московских летописей XVI в. и официозно-славянофильской литературе XIX в. о литовском завоевании русских земель в XIII-XV вв. Факты не подтверждают этого. История ВкЛ – это история предков современных литовцев, белорусов, украинцев и русских. Значительные регионы современной России – Смоленская, Брянская, Калужская, Тульская, Орловская области – в XIV-XV вв. развивались в составе Литовско-Русского государства. Поэтому игнорирование истории ВкЛ ведет к весьма однобокому изучению русской истории, преодолеть которое можно лишь акцентированием внимания на судьбе русских земель в составе этого политического образования.

Лекция 16

ПРАВЛЕНИЕ ИВАНА III И ПРИСОЕДИНЕНИЕ К МОСКВЕ РУССКИХ КНЯЖЕСТВ. СВЕРЖЕНИЕ ОРДЫНСКОГО ИГА.

План:

1. Этапы ликвидации Новгородской феодальной республики и присоединение ее территории к Вел. княжеству Московскому.

2. Освобождение Руси от ордынского ига

Литература:

Горский А.А. Москва и Орда. – М., 2000.

Зимин А.А. Россия на рубеже XV-XVI столетий: (Очерки социально-политической истории). – М., 1982.

Клюг Э. Княжество Тверское (1247-1485 гг.). – Тверь, 1994.

Лурье Я.С. Две истории Руси XV века: Ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Московского государства. – СПб., 1994.

Любавский М.К. Очерк истории Литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. – М., 1910 (переиздание – СПб., 2004).

Назаров В.Д. Докончание князей Шуйских с князем Дмитрием Шемякой и судьбы Нижегородско-Суздальского княжества в середине XV века // Архив русской истории. – М., 2002. – Вып. 7.

Шеков А.В. Отечественная история. Эпоха средневековья. Ч. 2. XV в.: Учеб.-метод. указания и материалы. – Тула, 2004.

1.Создание Русского единого государства в кон. XV – нач. XVI вв. в историографии традиционно связано с именем сына Василия Темного – вел. кн. Ивана Васильевича (Ивана III, «государя всея Руси»). Годы правления – 1462 – 1505.

Одним из крупнейших событий в истории правления вел. кн. Ивана III и важнейшим этапом складывания территории Русского единого государства было включение в состав владений вел. князей московских Новгородской земли. Окончательная ликвидация Новгородской республики Иваном III зимой 1477/1478 гг. и утверждение на ее территории московских наместников резко и значительно увеличили территорию складывающегося Московского государства. Это было первое серьезное территориальное приобретение московского великого князя вне пределов Северо-Восточной Руси, которое давало основания для претензий Ивана III на титул «государя всея Руси».

Однако позитивная точка зрения на рассматриваемое событие весьма однобока и является, по сути, взглядом со стороны победившей Москвы. Дело в том, что Новгородская феодальная республика, существовавшая в период 1136-1478 гг., вместе с «дочерней» Псковской феодальной республикой периода 1348-1510 гг. по форме правления – демократии (букв. – власть народа) – занимали более высокую ступень общественного развития, чем Вел. княжество Московское с раннемонархической формой правления. Безусловно, демократия в Великом Новгороде распространялась лишь на корпорацию местных бояр (феодалов), из среды которых избиралась исполнительная власть – посадники. Но в любых республиках, существовавших в истории человечества и в существующих в настоящее время, демократия распространялась либо распространяется на определенные социальные слои населения – рабовладельцев, феодалов, буржуазию, а не на всех жителей определенной республики. Поэтому с точки зрения социального прогресса победа московской государственности, где даже аристократы были «холопами» великого князя, над боярской республикой «Господина Великого Новгорода» была шагом назад (Янин В.Л. 1999).

С самого начала своего возникновения Новгородская республика была тесно связана с Ростово-Суздальским княжеством, чьи князья достаточно часто приглашались новгородцами на службу в качестве военачальников. Московские князья посл. четв. XIII-XV вв. – потомки Александра Невского – также играли значительную роль во внешнеполитических событиях новгородской истории.

Выше было указано, что именно Новгород предоставил последнее убежище противнику вел. кн. Василия II – кн. Дмитрию Шемяке. Отравление Шемяки летом 1453 г., думается, было малоосуществимо без представителей промосковской партии среди новгородских бояр.

Следующий акт московско-новгородских отношений – поход войск Василия II зимой 1456 г. на республику – произошел, с точки зрения московского летописца, «за неисправление ноугородец». Основное сражение между московскими и новгородскими полками состоялось под Русой. Москвичами командовали кн. И.В.Стрига-Оболенский и Ф.Б.Басенок – воеводы, отличившиеся еще в войне против кн. Д.Ю.Шемяки. По великокняжескому летописному своду известно, что малочисленный московский отряд применил тактику стрельбы по лошадям новгородцев и одержал победу. Малочисленность воинов великого князя объяснялась тем, что большинство из них после разграбления Русы были отправлены «со скарбом» к обозам. Но одна из новгородских летописей сообщает о более сложном ходе событий. Первоначально бой под Русой выиграли новгородцы во главе с одним из служилых князей – Василием Васильевичем Шуйским. Но затем подошло подкрепление из состава великокняжеского войска, включая татар хана Мамутяка. Подошедшие полки открыли стрельбу из луков по коням новгородцев, среди последних началась паника, и победа сопутствовала московской рати. Кстати, тактика стрельбы по лошадям противника – типично ордынская. Наконечники татарских стрел – срезни – с долотообразными остриями были приспособлены специально для поражения коней.

После сражения под Русой войска Василия II взяли новгородские городки Молвотицы и Стерж. Во время этих событий 7 февраля из Новгорода бежала вдова кн. Д.Ю.Шемяки – Софья, а через шесть дней странно своевременно для новгородцев умерла дочь Шемяки – Мария, бывшая замужем за литовско-русским кн. А.В.Чарторыйским, служившим в то время Новгороду.

В итоге новгородский архиепископ Евфимий II отправился на переговоры к вел. кн. Василию II, стоявшему лагерем в Яжелбицах, в 150 верстах от Новгорода. Там и был заключен Яжелбицкий мирный договор 1456 г., условия которого, по выражению А.А.Зимина, устанавливали для Великого Новгорода «положение государства, находящегося … под патронатом Москвы» (Зимин А.А. 1991. – С. 175). Однако реальная форма этого патроната окончательно не ясна. Дело в том, что наиболее существенными пунктами Яжелбицкого договора были: обязательство новгородцев ставить «печати великого князя», т.е. Василия II, на своих документах и слова: «А вечным грамотам не быти». Первый из этих моментов сводился к ратификации (утверждению) актов новгородского делопроизводства московским великим князем либо его администрацией. А вот, что понималось под «вечными грамотами», неясно. А.А.Зимин считал, что в этом пункте договора было записано о запрете составлять вечевые документы (Зимин А.А. 1991. – С. 176). Я.С.Лурье был согласен с В.Н.Бернадским в понимании «вечных грамот» как судебных. По крайней мере, вечевые грамоты новгородским монастырям выдавались и после 1456 г. (Лурье Я.С. 1994. – С. 136).

Кроме того, по договору 1456 г. в республике обязались не принимать противников Василия II – кн. И.А.Можайского и его детей, сына кн. Д.Ю.Шемяки – Ивана и его детей, жену кн. Д.Ю.Шемяки – Софью и ее детей и зятьев, а также других «лиходеев» великого князя. Новгородцы уплатили Василию Васильевичу, по московским сведениям, 10 тысяч рублей «окупа», по тверским – 9 тысяч, по новгородским – 8,5 тысяч. В качестве князя-наместника в Новгород поехал сын Василия II – Юрий. Кн. А.В.Чарторыйский, зять вдовы Шемяки, покинул пределы республики. Правда, кн. Юрий Васильевич, как и прежние служилые князья, расположился не в Новгороде, а на Городище, пробыв там две недели.

В любом случае, Яжелбицкий договор 1456 г. явился прелюдией к ликвидации республики на новгородских землях к 1478 г.

В 1458 г. скончался новгородский архиепископ Евфимий II, бывший лидером оппозиции Флорентийской унии 1439 г. на русских землях. С именем этого человека связано так называемое «евфимьевское возрождение» культуры Вел. Новгорода. По мнению А.Г.Боброва: «Период наивысшего расцвета не только летописания, но и самой новгородской культуры, падает на конец XIV – первую половину XV в. Думается, тем рубежом, после которого началось «скольжение вниз» и культуры, и экономики, и государственного устройства, и самого духа Великого Новгорода, были события конца 30-х – начала 40-х гг., связанные с восприятием Флорентийской унии на Руси. … Можно утверждать, что Новгород в середине XV в. спас православие на Руси ценой собственной независимости» (Бобров А.Г. 2001. – С. 250).

Я.С.Лурье считал, что именно последствия раскола русской церкви после Флорентийской унии существенно повлияли на развитие московско-новгородских отношений в 1458-1471 гг., закончившихся разгромом новгородцев в сражении на Шелони и Коростынским мирным договором (Лурье Я.С. 1994. – С. 135-139).

Дело в том, что в конце 50-х годов XV в. на русских землях существовало соперничество между двумя митрополитами – Ионой, ставленником московского вел. кн. Василия II, и Григорием, которого поддерживал польский король и литовско-русский вел. кн. Казимир IV. Как уже отмечалось, Иона не был утвержден константинопольским патриархом и потому ряд крупных русских иерархов церкви не признавал его как митрополита. Григорий же был утвержден константинопольским патриархом, пребывавшим в Риме. Но вряд ли он был активным сторонником унии, так как в 1467 г. был поддержан еще одним патриархом – Дионисием, пребывавшим в завоеванном в 1453 г. турками Константинополе. Хорошо известно, что Дионисий был противником унии.

После смерти Евфимия II в 1458 г. новгородским архиепископом был избран Иона, тезка московского митрополита. Для своего поставления на должность новгородский Иона ездил в начале 1459 г. к московскому Ионе, тем самым признавая его власть, а не митрополита Герасима. Но уже в том же году митрополит Иона инициировал составление приговора собора русских епископов против своего литовско-русского соперника. Предварительно московский митрополит обращался с посланиями к церковным иерархам, в том числе к новгородскому владыке. Тем не менее, ни новгородский архиепископ, ни тверской, ни рязанский владыки в составлении приговора против Герасима не участвовали. По мнению Я.С.Лурье, «неопределенность позиции Новгорода … в этом важнейшем для митрополии споре была, по-видимому, причиной … поездки Василия II в 1460 г. в Новгород, совпавшей с признанием обеими сторонами местных святых – московского Сергия и новгородского Варлаама» (Лурье Я.С. 1994. – С. 137).

По московской летописи, поездка Василия II в 1460 г. в республику осуществлялась «миром» (ПСРЛ. Т. 23. – С. 156). Но обстановка в Новгороде была тревожной. На возвращавшегося ночью из города на Городище московского воеводу Ф.В.Басенка напали местные разбойники. Басенку «с товарыщи» удалось отбиться от этих «шилников», как их именует летопись, но новгородцы, услышав переполох на Городище, двинулись к ставке великого князя, решив, «что князя великого сын пришел ратью на них, и едва утолишася» (ПСРЛ. Т. 23. – С. 156).

Уже в 1462 г. новгородцы «возмущахуся» какими-то «замышлениями» Василия II, а после его смерти 27 марта 1462 г., в 1463 г., в нарушение условий Яжелбицкого договора, вели какие-то переговоры с Казимиром IV и князьями И.А.Можайским и И.Д.Шемячичем. Со стороны недавно занявшего московский великокняжеский престол Ивана Васильевича III ответных акций тогда не последовало.

Дальнейшие события московско-новгородских отношений в отечественной историографии, начиная с Н.М.Карамзина, традиционно трактуются как преобладание в Новгороде пролитовской партии во главе с боярыней Марфой Борецкой, заключение договора новгородских «непатриотичных» бояр с Казимиром IV и, в итоге нарушения условий Яжелбицкого договора 1456 г., ответный карательный и победоносный поход войск вел. кн. Ивана III в 1471 г. на Новгород. Истоки и реалии этой традиции наиболее подробно были прослежены Я.С.Лурье (Лурье Я.С. 1994. – С. 123-143).

Базируется историографическая традиция на повести «О ноугородец и о владыце Феофиле» из московского официального летоописания 70-х годов XV в. Исходным моментом рассказа является вопрос церковный, когда в конце 1470 г. умер новгородский архиепископ Иона, и вновь возник вопрос о том, где будет утверждаться на кафедру преемник Ионы Феофил – у московского митрополита Филиппа или литовско-русского Григория. «Посадничи дети Исаковы Борецкого с матерью своею Марфою» вместе с «худыми мужиками вечниками» решили «за короля датися и архиепископа поставили от его митрополита». Существовала в Новгороде и партия сторонников Москвы – «посадници, и тысяцкие, и лутчие люди». Сторонники Казимира IV отправили к нему посольство, и в итоге король прислал в Новгород своего ставленника кн. Михаила Олельковича из Киева. Московский вел. кн. Иван III, предварительно и безуспешно пытавшийся склонить новгородцев на свою сторону, 23 мая 1471 г. отправился в военный поход на Новгород. В московской рати были отряды «князей царевичевых Даньяровых со многими татары». При вступлении в Новгородскую землю кн. Даниил Холмский и другие московские воеводы «разпустиша воя своя на многия места жещи и пленити, и в полон вести, и казнити без милости», пленным «самим меж себя повелеша носы, губы, уши резати и отпускати их к Новугороду» (цит. по: Лурье Я.С. 1994. – С. 128-129). 14 июля 1471 г. новгородские войска были разбиты в сражении на р. Шелони, попавшие в плен посадники, в том числе Дмитрий Борецкий, были казнены. В 20-х числах июля войска Ивана III вошли в Новгород.

К сожалению, новгородская версия событий изложена в летописании весьма недостаточно и кратко. Но в рассказе московского великокняжеского свода исследователи проследили явные искажения реальных событий.

Во-первых, как отмечал Я.С.Лурье, «сведения о деятельности «литовской партии», якобы вызвавшей поход Ивана III, весьма скудны и сомнительны». До 1471 г. летописи ничего не сообщали о столкновениях семьи Борецких с великими князьями московскими. Наоборот, в 1453 г. муж Марфы – Исак Борецкий участвовал в отравлении кн. Д.Ю.Шемяки – противника Василия II. Во-вторых, единственное серьезное доказательство соглашения новгородских бояр с Казимиром IV – текст договора между ними – известен в единственном списке в составе сборника, составленного в конце XV в. в Москве. При этом в списке указана дата – 6989 (1481) г., явно несоответствующая событиям 1471 г. А.А.Зимин и А.Л.Хорошкевич в своих работах отмечали, что указанный текст представляет не договор, а его проект (ПРП. – С. 260; Хорошкевич А.Л. 1980. – С. 78). Весьма странными выглядят обстоятельства находки этого договора или его проекта. Согласно летописной версии московского происхождения, списки этого «новгородского докончания» были найдены во время Шелонской битвы 14 июля 1471 г. в новгородском обозе в «кошевых вьюках». Совершенно непонятно, зачем новгородцам было брать с собой на поле битвы дипломатические документы. «Находка на поле боя у побежденных врагов компрометирующих их документов – скорее литературный мотив, чем исторический факт. Этот мотив уже встречался в летописании: в Повести о битве на Липице в 1216 г. … Той же пропагандистской цели служило и включение текста договора в единый сборник с другим разоблачительным документом – договором между князьями можайским и серпуховским, бежавшими в Литву и стремившимися вернуть свои уделы, присоединенные Иваном III» (Лурье Я.С. 1994. – С. 142). Судя по фразе рассматриваемого документа: «А умиришь, честны король, Новгород с великим князем», – он мог быть составлен уже после начала московского похода 1471 г. Тем более, что по Новгородской четвертой летописи, лишь после поражения на Шелони новгородцы послали посла за помощью к Казимиру IV. Однако посланец, поехавший через земли Ливонского ордена, не смог добраться через них к польскому королю, так как его не пропустили орденские власти. Достоверность этой информации подтверждается ливонскими источниками. Таким образом, если сохранившийся текст новгородско-литовского договора и не является фальшивкой, то составлен он был после вторжения войск вел. кн. Ивана III в Новгородскую землю и не мог являться поводом для этой агрессии против республики.