Глава 8. Внешнеполитические успехи. женные места и переселиться на Яик, Дон и Терек

женные места и переселиться на Яик, Дон и Терек.

Провал татарского нашествия на Москву в 1591 г. упрочил положение вольного казачества на Дону. Тата­ры и турки, будучи не в силах из­гнать казаков из Донского бассейна, пустили в ход дипломатические сред­ства. В 1592 г. хан заявил русскому послу протест по поводу того, что царь поставил «новых четыре города: близко Азова, на Манычи да в Чер­касской и в Раздорах — и из тех го­родков казаки, приходя к Азову, тес­ноту чинят»³⁷. В действительности казачьи городки на Дону были осно­ваны без царского повеления. Поль­зуясь военным ослаблением России, вольные казаки отказывались подчи­няться распоряжениям русского пра­вительства. В 1592 г. московские вла­сти направили в Раздоры дворянина Петра Хрущева в качестве головы ка­зачьего войска. Однако донцы не при­няли царского воеводу и заявили: «...прежде сего мы служили государю, а голов у нас не бывало... и ныне-де рады государю служить своими голо­вами, а не с Петром». Отказ вызвал раздражение в Москве, и в 1593 г. ка­закам пригрозили, что царь пошлет на них «Доном большую свою рать и поставить велит город на Раздо­рах» ³⁸. Но эта угроза не была осу­ществлена.

Не добившись подчинения дон­ских городков, московские власти в широких масштабах возобновили строительство крепостей на ближних подступах к степным рубежам. В те­чение двух лет были выстроены Елец (1592 г.), Белгород, Оскол и Валуйки (1593 г.). Крепость Белгород имела наибольшее военное значение как ключ ко всему Донецкому бассейну. Воль-

ная казачья колонизация подготови­ла присоединение плодородных юж­ных степей к России. Чтобы обеспе­чить оборону края от татар, власти верстали колонистов в государеву службу, селили во вновь построенных крепостях, обязывали пахать госуда­реву десятинную пашню.

В 1599 г. у впадения Оскола в Северский Донец, в самом сердце До­нецкого бассейна, воеводы основали крепость Царев-Борисов. «Этот го­род,— писал Д. И. Багалей,— так да­леко выдвинулся в степь, что нам те­перь трудно понять мотивы, которы­ми руководствовался при постройке его царь Борис» ³⁹. В самом деле, ни одна степная крепость не строилась на таком удалении от укрепленных ру­бежей. Около 300 верст отделяли ее от Воронежа, 150 верст — от Белгоро­да. Тем не менее мотивы этого риско­ванного предприятия можно понять. Из Царева-Борисова открывались кратчайшие пути к Раздорам и дру­гим казачьим городкам на Дону. Про­бив коридор на южный Дон, русское правительство рассчитывало разъеди­нить орды, кочевавшие к востоку от Донца и в Северном Причерноморье, и тем самым предотвратить новые опустошительные вторжения татар в Подмосковье. Стремясь привлечь вольных казаков на службу в Царе­ве-Борисове, Годунов «пожаловал» их Донцом и Осколом и позволил «по своим юртом жить и угодьи всякими владеть безданно и безоброшно»⁴⁰. Несмотря на широковещательные за­верения правительства, казаки пре­красно понимали, что их вольностям приходит конец⁴¹. Брожение среди донского казачества усилилось.

В конце XVI в. Россия раздвину­ла свои пределы как на юге, так и на