Глава 1. Наследие Грозного. ейков утратил чин думного дворянина и в качестве рядового офицера (голо­вы) удалился в Рязанский край40

ейков утратил чин думного дворянина и в качестве рядового офицера (голо­вы) удалился в Рязанский край⁴⁰.

С давних времен Боярская дума служила представительным органом высшей аристократии. Поколеблен­ный опричниной традиционный поря­док возрождался на глазах. Прежде всего дума вернула себе ряд функций и привилегий, упраздненных оприч­ниной. Власти восстановили высшую в думе боярскую должность — коню­шего, упраздненную после казни ко­нюшего И. П. Федорова в 1568 г. Важнейшей комиссией Боярской думы была «семибоярщина». Она ведала столицей и всем государством в отсут­ствие царя. В годы террора Грозный изгнал бояр из столичной комиссии и препоручил ее дворянам и приказ­ным, а затем и вовсе упразднил. При Федоре «семибоярщина» возродилась в полном соответствии с доопричной практикой. По случаю отъезда царя в Троицу в 1585 г. управление столи­цей осуществляли бояре Ф. И. Мсти­славский, Н. Р. Юрьев, С. В. Го­дунов, князья Н. Р. Трубецкой, И. М. Глинский, Б. И. Татев и Ф. М. Троекуров⁴¹.

Наряду с думными чинами знать получила из казны обширные земли и доходные места. Больше всех в тор­ге из-за чинов и владений выиграли опекуны и их родня. В полной мере использовали выгоды своего положе­ния Юрьевы — Романовы. Один толь­ко младший сын регента Н. Р. Юрь­ева Иван владел в 1613 г. 13 тыс. чет­вертей пашни в трех полях «старых вотчин». Романовым принадлежали на вотчинном праве городок Скопин, Романово городище в Лебядинском уезде и др. ⁴² Огромных привилегий добились регент И П. Шуйский и его

родня. И. П. Шуйский получил от казны богатые земли в Луховском удельном княжестве, принадлежавшем князьям Вельским, а позже валаш­скому господарю Богдану. В руки боярина перешел город Кинешма с обширной волостью⁴³. Кроме того, прославленному воеводе был отдан в кормление весь Псков. Согласно официальным заявлениям правитель­ства, царь Федор пожаловал князя И. П. Шуйского своим «великим жа­лованьем в кормление Псковом обема половинам, и со псковскими пригоро­ды, и с тамгою, и с кабаки, чего ни­которому боярину не давывал госу­дарь» ⁴⁴. Соратник Шуйского князь Ф. В. Скопин тогда же получил в «жалованье» Каргополь⁴⁵. Щедрых земельных пожалований удостоились князья Василий, Андрей и Дмитрий Ивановичи Шуйские. Младшему из братьев, князю Дмитрию, был пере­дан город Гороховец «в путь с там­гою, и с кабаком, и с мыты, и с пе­ревозы, ис мельницами, и рыбными ловлями, и со всеми крайчаго пути доходы...»⁴⁶. В годы опричнины Го­роховец был удельной вотчиной цар­ского шурина князя М. Т. Черкас­ского, а после его смерти перешел в казну.

Система кормлений была ликви­дирована в процессе реформы местно­го управления еще в доопричный период. Кормления (наместничества) на основной территории постепенно заменялись воеводским управлением, означавшим более высокую степень централизации. На черносошном Се­вере отмена кормлений привела к ут­верждению системы выборных зем­ских органов⁴⁷. Однако при воцаре­нии Федора произошло частичное оживление «кормленной» системы

Глава 1. Наследие Грозного

местного управления. В кормление Шуйскому был передан один из круп­нейших посадов страны — Псков. На черносошном Севере обширная Важ-ская земля перешла из-под управле­ния земских органов в кормление но­вому конюшему боярину Б. Ф. Году­нову ⁴⁸. Кормленщики появились в Гороховце, Каргополе и других ме­стах.

Мероприятия, осуществленные

властями в период после московского собора и коронации Федора, были призваны преодолеть наследие Гроз­ного в политической жизни страны, но они вышли за рамки этой задачи. Земская и «дворовая» знать исполь­зовала нововведения, чтобы возро­дить полновластную Боярскую думу, вернуть ей прежние прерогативы, рас­ширить свои земельные владения и частично восстановить кормление.

События, происходившие в Моск­ве на протяжении двух месяцев после смерти Грозного, показали, что оп­ричнина лишь ослабила влияние бо­ярской аристократии, но не сломила ее могущества. При безвольном и нич­тожном преемнике Грозного знать вновь подняла голову. Как только с политического горизонта исчезли зло­вещие фигуры Нагого и Вельского, бояре перестали скрывать свои под­линные чувства по поводу смерти ца­ря Ивана.

Наблюдатель тонкий и вдумчи­вый, дьяк Иван Тимофеев очень точ­но передал атмосферу, воцарившуюся в Кремле в первые месяцы правления Федора. «Бояре,— писал он,— долго не могли поверить, что царя Ивана нет более в живых. Когда же они по­няли, что это не во сне, а действитель­но случилось, через малое время мно­гие из первых благородных вельмож,

чьи пути были сомнительны, помазав благоухающим миром свои седины, с гордостью оделись великолепно и, как молодые, начали поступать по своей воле; как орлы, они с этим об­новлением и временной переменой вновь переживали свою юность и, пре­небрегая оставшимся после царя сы­ном Федором, считали, как будто

и нет его...»

Джером Горсей, описывая состоя­ние России после смерти Грозного, обронил следующее многозначитель­ное замечание: «Владения этого госу­дарства так пространны и обширны, что они необходимо должны вновь распасться на несколько царств и кня­жеств и с трудом могут быть удержа­ны под одним правлением...» ⁵⁰ Труд­но сказать, что скрывалось за раз­мышлениями Горсея. Но следует учесть, что посол поддерживал тес­ную дружбу с удельной знатью. Глав­ный опекун князь Мстиславский на­столько доверял Горсею, что раз­решил ему ознакомиться со своими записками «относительно состояния рода и управления... государства», которые хранил в строгой тайне⁵¹.

Власть Б. Я. Вельского пала, и бразды правления сосредоточились в руках людей, многие годы управляв­ших земщиной. Состав нового прави­тельства всего точнее определил ан­глийский посол И. Боус, покинувший Москву в конце мая 1584 г. «Когда я выехал из Москвы,— писал он 12 августа 1584 г.,— Никита Романович и Андрей Щелкалов считали себя царями и потому так и назывались многими людьми, даже многими ум­нейшими и главнейшими советника­ми... Сын покойного царя Федор и те советники, которые были бы достойны управлять, не имеют никакой власти,