Раздел 1. История изучения связи Ф. М. Достоевского и А. С. Пушкина

Кафедра русской и зарубежной литературы

Медведева Мария Сергеевна

Повесть А.С. Пушкина «Пиковая дама» и роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» (опыт сопоставительного анализа)

Направление 0203 – филология

Специальность 6.020303 – филология («русский язык и литература»)

Курсовая работа

студентки 2 курса

специальности

“русский язык и литература”

Научный руководитель:

кандидат филологических наук,

доцент Зябрева Галина Александровна

Симферополь - 2014г.

СОДЕРЖАНИЕ

СОДЕРЖАНИЕ…………………………………………………………………...2

ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………..................3

РАЗДЕЛ 1. История изучения связи М.Ф. Достоевского с А.С.Пушкиным ………………………………………………………………..

Выводы……………………………………………………………………...……

РАЗДЕЛ 2. Идейно- художественная концепция повести «Пиковая дама» …………………………………………………………………………….

Выводы……………………………………………………………………...……

РАЗДЕЛ 3. «Преступление и наказание» Достоевского и «Пиковая дама» Пушкина: общее и различное ……………………………….…………………

3.1. «Пиковая дама» в прочтении Достоевского……………………………

3.2. Мотивы, коллизии, образы романа «Преступление и наказание» сквозь призму повести «Пиковая дама»……………………………………..

Выводы………………………………………………………………………….

ВЫВОДЫ……………………………………………………………….…… СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ………………….…………

ВВЕДЕНИЕ

Рассматривая проблему прочтения Ф.М. Достоевским пушкинской «Пиковой дамы», необходимо изучить два очень важных аспекта: что думал и писал Достоевский об этом произведении и, во-вторых, проследить, как мотивы повести нашли свое отражение в творчестве писателя, в частности, в его романе «Преступление и наказание».

Актуальность исследования обусловлена регулярностью и системностью обращения Достоевского к повести «Пиковая дама» как прецедентному тексту его произведений.

Тема нашей курсовой работы «Повесть А.С.Пушкина “Пиковая дама” и роман Ф.М. Достоевского “Преступление и наказание” (опыт сопоставительного анализа)».

Цель работы - проанализировать повесть «Пиковая дама» в прочтении Достоевского и выявить общие и различные темы, мотивы и образы в вышеназванных произведениях. Исходя из цели, выделим следующие задачи:

1. Показать влияние литературной традиции и стереотипов своего времени на сюжет и проблематику повести «Пиковая дама».

2. Выделить основные темы «Пиковой дамы» в прочтении Достоевского.

3. Проанализировать роман «Преступление и наказание» сквозь призму повести А.С. Пушкина.

Объектом данного исследования являются проекции пушкинского произведения в творчестве Достоевского.

Предмет исследования - код «Пиковой дамы» и его трансформация в произведениях Достоевского.

Методы исследования, использованные в данной работе – описательный, сравнительно-сопоставительный и психологический.

Научная новизна……….

Теоретическая значимость работы заключается в ……

Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты могут найти применение в …….

Данная курсовая работа включает в себя содержание, введение, основную часть (3 раздела), выводы и список литературы.

Во введении рассматривается актуальность, цель данной курсовой работы, задачи, поставленные перед нами для достижения цели, а также освещаются методы, использованные нами в ходе работы.

Основная часть нашего исследования состоит из раздела 1 «История изучения связи М.Ф. Достоевского с А.С.Пушкиным». Раздел 2 «Идейно-художественная концепция повести “Пиковая дама”». И раздел 3 «”Преступление и наказание” Достоевского и “Пиковая дама” Пушкина: общее и различное» также состоит из 2 подразделов.

В заключении формулируются основные выводы по трем главам, построенные на основе наблюдений, сделанных в курсовой работе, а также определяются перспективы дальнейших исследований.

Список литературы включает в себя … позиции.

РАЗДЕЛ 1. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ СВЯЗИ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО И А.С. ПУШКИНА

Повесть «Пиковая дама» является прецедентым текстом для Ф. М. Достоевского. Многие мотивы и образы этого произведения нашли отражение в романах писателя. На этот счет существует много научных трудов. В литературоведении вопрос о влиянии произведений Пушкина на творчество Достоевского был поднят только в начале XX века. Ранее критики акцентировали внимание на речи, произнесенной Ф.М. Достоевским 8 июня 1880 г. на заседании Общества любителей российской словесности и опубликованной 1 августа 1880 года в «Дневнике писателя». Писатель так говорит о великом поэте: «”Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа”, – сказал Гоголь. Прибавлю от себя: и пророческое. Да, в появлении его заключается для всех нас, русских, нечто бесспорно пророческое. Пушкин как раз приходит в самом начале правильного самосознания нашего, едва лишь начавшегося и зародившегося в обществе нашем после целого столетия с петровской реформы, и появление его сильно способствует освещению тёмной дороги нашей новым направляющим светом» Достоевский Ф.М. Дневник писателя. М.: Эксмо, 2011. – 736 с.

Одной из первых попыток обозначить связь творчества Достоевского с наследием Пушкина является работа Д. Мережковского «Пушкин» (1896), автор которой замечает: «Все говорят о народности, о простоте и ясности Пушкина, но до сих пор никто, кроме Достоевского, не делал даже попытки найти в поэзии Пушкина стройное миросозерцание, великую мысль» Далее критик пишет: «Достоевский отметил удивительную способность Пушкина приобщаться ко всяким, даже самым отдаленным культурным формам, чувствовать себя как дома у всякого народа и времени» Мережковский Д.С. Пушкин II Пушкин в русской философской критике. Конец XIX - первая половина XX вв. - Москва: Книга, 1990. - С. 92-160. Однако критик пишет, что ни Гоголь, ни Достоевский не отметили в творчестве поэта одной значимой черты: «Пушкин первый из мировых поэтов с такою силою и страстностью выразил вечную противоположность культурного и первобытного человека» (тоже). Именно Пушкин первым выразил идею бунта против культуры и возвращение к природе, поскольку «всякая внешняя культурная форма есть насилие над свободою первобытного человека» (тоже).

Когда б оставили меня

На воле, как бы резво я

Пустился в темный лес!

Я пел бы в пламенном бреду,

Я забывался бы в чаду

Нестройных, чудных грез,

И я б заслушивался волн,
И я глядел бы, счастья полн,
В пустые небеса;

И силен, волен был бы я,

Как вихорь, роющий поля,

Ломающий леса…

А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 томах. М.: ГИХЛ, 1959—1962. том 2 с. 384-386

Также автор в своей статье указывает на глубокую связь между Онегиным, героями Байрона, Печориным и Раскольниковым. Тем не менее, это не подражание, а попытка всей русской литературы развенчать демонического героя. «Онегин не способен ни к любви, ни к дружбе, ни к созерцанию, ни к подвигу. Как Алеко – по выражению старого цыгана – он «зол и смел». Как Печорин и Раскольников, он – убийца, и преступление его так же лишено силы и величия, как и его добродетели. Он вышел целиком из ложной, посредственной и буржуазной культуры» (тоже). Исследователь делает акцент на том, что Пушкин «Евгением Онегиным» очертил горизонт русской литературы, и все последующие писатели должны были двигаться и развиваться в пределах этого горизонта. Жестокость Печорина и доброта Максима Максимовича, победа сердца Веры над отрицанием Марка Волохова, укрощение нигилиста Базарова ужасом смерти, смирение Наполеона-Раскольникова, читающего Евангелие, наконец, вся жизнь и все творчество Льва Толстого – вот последовательные ступени в развитии и воплощении того, что угадано Пушкиным.

В первой половине XX века изучение связей между Пушкиным и Достоевским становится более интересным для литературоведов: ученые еще не говорят о систематическом обращении Достоевского к пушкинскому творчеству, но поиск пушкинских образов, идей, мотивов ведется широко.

Эта тема раскрывается в статьях Д.Д. Благого, К.К. Истомина, A.JI. Бема и др. Работы последнего можно считать основополагающими в исследовании взаимодействия двух авторов.

Вторая половина XX века, особенно 80 – 90-е годы – период, когда интересы исследователей сосредоточены на поиске пушкинских мотивов в творчестве Достоевского и на анализе взаимодействия авторских поэтик. Так, вопроса о связи поэтики Достоевского с пушкинской традицией в разной степени касались такие исследователи, как С.Г. Бочаров, О.Г. Дилакторская, Т.А.Касаткина, Л. Аллен, Р.Г. Назиров, Е.А. Маймин, A.B. Князев и др. Е.А. Маймин подчеркивает, что соединение в прозе Пушкина необычайного и обыденного «предвещает Достоевского и характер воздействия его произведений на читателя» Маймин Е.А. Пушкин. Жизнь и творчество. М.: Наука, 1981.

Чаще всего в литературе, посвященной изучению проблем взаимосвязи творчества двух писателей, встречаются работы об отражении в произведениях Достоевского элементов пушкинского художественного языка или мотивов «Маленьких трагедий», «Станционного смотрителя», «Гробовщика», «Капитанской дочки», «Бориса Годунова», «Египетских ночей» и «Пиковой дамы». Также опубликовано немало работ об общих чертах в мировоззрении двух авторов и влиянии творчества Пушкина на сознание Достоевского.

Безусловно, творчество Достоевского органически связано не только с произведениями Пушкина – исследователями отмечено влияние на писателя Э. Сю, Ч. Диккенса, И.С. Тургенева и др. Но именно творения Пушкина занимали особое место в сознании Достоевского-художника, что объясняется, прежде всего, его отношением к феномену гения Пушкина, к его роли для русского самосознания, русского человека вообще.

Но есть такие пушкинские произведения, к которым Достоевский обращается в своем творчестве регулярно, систематически. К их числу относится повесть «Пиковая дама», которую писатель осознанно выделял из всего творческого наследия поэта. Так, свою позицию относительно «Пиковой дамы» Достоевский открыто проговаривает в письме Ю.Ф. Абаза от 15 июня 1880 г., в котором дает высочайшую оценку «гениального осуществления близкого себе взгляда на роль фантастического элемента в искусстве» Писатель пишет в этом письме: «Фантастическое должно до того соприкасаться с реальным, что вы должны почти поверить ему. Пушкин, давший нам почти все формы искусства, написал “Пиковую даму” - верх искусства фантастического. И вы верите, что Германн действительно имел видение, и именно сообразное с его мировоззрением, а между тем в конце повести, т.е. прочтя ее, Вы не знаете как решить: вышло ли это видение из природы Германна, или действительно он один из тех, которые соприкоснулись с другим миром, злых и враждебных человечеству духов». (Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. - Л.: Наука, Ленингр. отд-ние. - Т. 30, кн. 1. - 1983. -С. 192). Так же открыто высказывается Достоевский в рабочих тетрадях 1875-1877: «Повесть “Пиковая дама” - верх художественного совершенства – и “Кавказские повести” Марлинского явились почти в одно время, и что же - ведь немногие тогда поняли высоту великого художественного произведения Пушкина». Тамарченко Н.Д. «Вещий сон» и художественная реальность у Пушкина и Достоевского («Капитанская дочка» и «Бесы») // Сибирская Пушкинистика сегодня: Сб. научн. статей. - Новосибирск, 2000. - С. 329-341.

Особое внимание Достоевского к пушкинскому Герману можно обнаружить в романе «Подросток». О том же говорят современники писателя в своих воспоминаниях. Так, о постоянном интересе Достоевского к этому образу говорит дневниковая запись М.А. Поливановой, которая стала свидетельницей восторженного отзыва Достоевского о недавно перечитанной им «Пиковой даме»: «Мы пигмеи перед Пушкиным, нет уж между нами такого гения …, - восклицал он. – Мне самому хочется написать фантастический рассказ. У меня и образы готовы…, - точно в лихорадке, с блеском в глазах, он стал говорить о «Пиковой даме» Пушкина. – Тонким анализом проследил все движения души Германна … и страшное внезапное поражение, как будто он сам был тот Германн». (Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников: В 2 т. - М.: Художественная литература. - Т.2. - 1990. -С. 436-437).

Это внимание Достоевского к пушкинской повести было замечено не сразу – исследователи начинают изучать интертекстуальные связи только начиная с 20-х годов XX в. Одним из первых открыл эту связь A.JI. Бем, определивший своим сопоставлением «Пиковой дамы» и «Игрока» появление и развитие целого исследовательского направления в изучении творчества Достоевского.

Сегодня в литературоведении накоплено уже большое количество материала, касающегося взаимосвязи этой пушкинской повести и целого ряда произведений Достоевского. Изучению вопросов влияния «Пиковой дамы» на творчество Достоевского посвящены исследования таких авторов, как М.М. Бахтин, В.В. Виноградов, Д.Д. Благой, Э.М. Афанасьева, Г.В. Краснов, Б.С. Кондратьев, Н.Ф. Буданова, К. Кроо и др.

В работах этих ученых связи произведений Достоевского с пушкинским наследием рассматривались с самых разных позиций, например: с точки зрения «влияния на поэтику Достоевского сюжетообразующих элементов повести Пушкина» (Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература, 1972.-С. 121-122.), с позиций теории интертекстуальности (исследователи Р.Г. Назиров, Э.М. Афанасьева и др.), с точки зрения поиска в наследии Достоевского «литературных прототипов» из произведений Пушкина (литературоведы А.Л. Бем, Г.В. Краснов и др.), с позиции рассмотрения фантастического элемента в различных произведениях двух авторов.

В плане выбора материала для изучения взаимодействия поэтики Пушкина и Достоевского исследовательский интерес чаще всего направлен на изучение связи пушкинской повести с романами «Бесы», «Игрок», «Преступление и наказание», «Подросток» и «Братья Карамазовы». Среди этих произведений явно выделяется роман «Преступление и наказание», в котором исследователи видят самые различные проявления связи с пушкинской повестью. Большая часть работ посвящена сопоставлению элементов в поэтике двух произведений. Так, В.В. Виноградов в своей статье о «Пиковой даме» одним из первых отмечает параллели между смеющейся старушонкой из сна Раскольникова и усмешкой графини (Виноградов В.В. Стиль Пушкина. - М.: Наука, 1999. - С. 667.). Отмечает родство двух героинь и М.М. Бахтин: «Образ смеющейся старухи у Достоевского созвучен с пушкинским образом подмигивающей в гробу старухи графини и подмигивающей пиковой дамы на карте» (Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Художественная литература, 1972.-С. 121.). Он подчеркивает «существенное созвучие двух образов, а не их случайное внешнее сходство (там же с. 124).

Рассмотрению взаимосвязи снов в «Пиковой даме» и снов Раскольникова посвящена работа Б.С. Кондратьева и совместная монография Б.С. Кондратьева и Н.В. Суздальцевой «Пушкин и Достоевский. Мир. Сон. Традиция». Э.М. Афанасьева отмечает взаимодействие романа Достоевского с повестью Пушкина на сюжетном и идейном уровне. Например: композиция романа Достоевского и пушкинской повести построена из 6 частей и заключения-эпилога; Германн и Раскольников имеют сходство во внутренних установках, оба героя суеверны, связаны с наполеоновской идеей и др.

Однако наиболее основательно в исследованиях, посвященных изучению творчества Достоевского, изучена параллель главных образов – Германна и Раскольникова. На эту параллель указывал Н.Я. Берковский, отмечая, что в фамилии Раскольникова «сидит и тема Германна».

(Берковский Н.Я. О «Пиковой даме»: (Заметки из архива) / публ. Виролайнен М. Н. // Русская литература. -1987.-№ 1.-С.63.) Е.Ф. Буданова рассматривает Раскольникова, Алексея из «Игрока», Ивана Карамазова и Германна как «героев одной идеи»; также она выявляет «пушкинское начало» в создании образа Раскольникова (Буданова Н.Ф. Поэтика фантастического: Достоевский и Пушкин // Pro memoria: Памяти акад. Г.М. Фридлендера (1915-1995). СПб.: Наука, 2003.- С. 106-115.)

Р.Г. Назиров видит сходство Германна и Раскольникова в проявлении в романе Достоевского замысла пушкинской повести – «фабулы трагедии узурпатора», которая «обрела в трансформации Достоевского новую развязку – раскаяние убийцы и возвращение «новой жизни» (. Назиров Р.Г. Традиции Пушкина и Гоголя в русской прозе. Сравнительная история фабул: Автореф. дис.. д-ра. фил. наук. Екатеринбург, 1995. -46 с.)

Несколько важных открытий сделал Д.Д. Благой. Сопоставляя «Преступление и наказание» с «Пиковой дамой» («наполеоновская» идея-страсть возможность или невозможность перешагнуть через кровь и др.), он отмечает, что «еще важнее, чем эти совпадения, сама интерпретация Достоевским повести Пушкина и его героя, не менее, если не более существенная, чем «открытие» им огромного значения «Станционного смотрителя» (Благой Д.Д. Душа в заветной лире. М.: «Советский писатель». - 1979. -622 с.). Согласившись с этим наблюдением, можно сказать, что не только изучение пушкинского текста позволяет понять его значение в произведениях Достоевского, но и анализ поэтики Достоевского позволяет сделать новые наблюдений над текстом «Пиковой дамы».

Внимание венгерской исследовательницы К. Кроо сосредоточено на изучении связей с «Пиковой дамой» не только в «Преступлении и наказании», но и в романе «Игрок». При этом К. Кроо Германна определяет как «квазихудожника», «квазиактера, который вовлекает в свою игру партнера, Лизавету» (Кроо К. «Творческое слово» Ф.М. Достоевского герой, текст, интертекст. - СПб.: Академический проект, 2005. - 288 с. («Современная западная русистика», т. 54) - С. 11.). Сумасшествие героя, традиционно трактуемое как отрицательная характеристика Германна и героев, для которых он является литературным прообразом, у К. Кроо теряет свою отрицательную окраску, становясь результатом его «литературного творчества». Безумие Германна К. Кроо описывает «как отклонение от принятых норм созерцания мира» (то же), в этой «оригинальности» (то же) Германна обнаруживается причина его разрыва с внешним миром.

Внимание других исследователей, изучающих связи романа «Игрок» с «Пиковой дамой» сосредоточено на поиске проявлений мотива игры, сопоставлений между образами Германна и Алексея как героев, охваченных страстью игры. Одним из первых отмечает параллель между этими героями А.Л. Бем: «Уже в “Игроке” намечается у Достоевского лишение пушкинского Германна того романтического ореола, которым он окружен». Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе. - М., 2001. - С. 96-98. Достоевский, по словам А.Л. Бема, «переосмысливает трагедию Германна, вкладывая в нее тот “моральный стержень”, которого ей не доставало» (там же). На связь образов Германна и Алексея указывает и Ю.М. Лотман. Лотман Ю.М. «Пиковая дама» и тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. - Таллин: Александра. - Т. 2. - 1992. - С. 415. По мнению Р.Г. Назирова, в «Игроке» Достоевский меняет взгляд на идею пушкинской повести и прорабатывает в романе не «трагедию узурпатора», а «фабулу роковой игры». Назиров Р.Г. Традиции Пушкина и Гоголя в русской прозе. Сравнительная история фабул: Автореф. дис. д-ра. фил. наук. - Екатеринбург, 1995. - С. 43

Подводя итоги рассмотрения работ о взаимосвязи пушкинской повести с произведениями Достоевского, необходимо отметить выводы, к которым приходят исследователи при анализе роли «Пиковой дамы» в контексте Достоевского и интертекстуальных связей с этой повестью. Так, важные замечания по данному вопросу сделаны К. Кроо. Она считает, что «Пиковая дама» как прототип «Игрока» «прямо приводит к смысловому миру остальных произведений» Достоевского, являясь в поэтике Достоевского «активным смыслопорождающим механизмом» (см. то же).

Сходным образом оценивает принципы присутствия «Пиковой дамы» в творчестве Достоевского Н.Ф. Буданова, описывая взаимодействие повести с произведениями Достоевского как «отталкивание от пушкинских образов», которым «Достоевский дает новую жизнь» (см. то же).

Но при огромном количестве работ по изучению связей «Пиковой дамы» с произведениями Достоевского эта тема далеко не исчерпана. Высказывание Д.Д. Благого почти тридцатилетней давности, на наш взгляд, продолжает оставаться актуальным: «Несмотря на многое уже сделанное, тема эта – одна из существеннейших тем истории развития литературы – и до сих пор не может считаться решенной; заключенный же в ней парадокс так и остается необъяснимым». Благой Д.Д. Указ. соч. - С. 501. С одной стороны, эта «нерешенность» темы связана с более детальной проработкой связей «Пиковой дамы» и крупных произведений Достоевского и невниманием к малым формам, к раннему творчеству Достоевского. Это очень важно, поскольку оно содержит в себе многие темы, типы, сюжеты, позднее широко развернутые в романах. Одна из причина этого факта кроется, на наш взгляд, в том, что в малой прозе обращение писателя к тексту пушкинской повести более редкое и тонкое.

В основном изучение вопросов связи творчества Пушкина и Достоевского шло путем, намеченным А.Л. Бемом и M. М. Бахтиным: углублялось рассмотрение связей пушкинской повести с романами Достоевского, отмечались созвучия с некоторыми другими произведениями. Наряду с «Преступлением и наказанием», «Игроком», «Бесами», «Братьями Карамазовыми», связи с «Пиковой дамой» могут быть прослежены в «Господине Прохарчине», «Неточке Незвановой», «Белых ночах», «Дядюшкином сне», «Кроткой» и других рассказах и повестях Достоевского.

Такая частотность обращений Достоевского именно к одной пушкинской повести нуждается в особом изучении. Для Достоевского «Пиковая дама» оказалась одним из самых продуктивных пушкинских произведений. Его обращения к этому произведению носят регулярный, системный и специфичный характер.

Действительно, именно «Пиковая дама» среди других произведений Пушкина, находившихся в поле творческого зрения Достоевского, оказалась самым плодотворным произведением для Достоевского. Он не просто цитирует или намекает на «Пиковую даму», но и повторяет элементы и принципы ее построения, играет ими, отбирает и реконструирует согласно принципам своей собственной поэтики. При этом совокупность произведений, имеющих отсылки к «Пиковой даме» образуют некий особый текст – «Пиковая дама» Пушкина в произведениях Достоевского.

Основная причина способности пушкинской повести порождать большое количество идей, образов и вариаций у Достоевского заключается в ее особом положении в культуре – положении знакового текста, оказавшего колоссальное влияние на дальнейшее развитие культуры и литературы. Необходимость описать «Пиковую даму» как особый ядерный текст в культуре возникла при осознании ее колоссального влияния на «послепушкинское культурное пространство». Говоря о Пушкинском сверхтексте, нужно отметить, что и описание только одной из его единиц – задача колоссальная, но изучение сегмента, связанного с проекциями «Пиковой дамы» Пушкина в произведениях Достоевского», – задача выполнимая.

Выводы

РАЗДЕЛ 2. ИДЕЙНО-ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КОНЦЕПЦИЯ ПОВЕСТИ «ПИКОВАЯ ДАМА»

«Пиковая дама» писалась Пушкиным в Болдине осенью 1833 года. Сюжет повести заключается в игре, а трагедия Германа – в обмане и проигрыше. Курьёзный случай, ставший известным Пушкину, дал толчок к сюжетному замыслу «Пиковой дамы». Пушкин сообщил своему другу Нащокину, что главная завязка повести не вымышлена. Молодой князь Голицын рассказал ему, что однажды сильно проигрался в карты. Пришлось пойти на поклон к бабушке Наталье Петровне Голицыной, надменной и властной, и просить у неё денег. Она ответила отказом, но раскрыла секрет трёх выигрывающих карт, сообщённый ей знаменитым в своё время графом Сен-Жерменом. Внук поставил на эти карты и отыгрался.

В этом рассказе Пушкин уловил зерно сюжета.

Повесть Пушкина «Пиковая дама» была опубликована в 1834 г. в «Библиотеке для чтения» и была хорошо принята читателями журнала. «Пиковая дама», - пишет П.В. Анненков, - произвела при появлении своём…всеобщий говор и перечитывалась, от пышных чертогов до скромных жилищ, с одинаковым наслажденьем…». (П.В. Анненков. Материалы для биографии А.С. ПУШКИНА. "Современник" Москва,1984) Успех повести был предопределен занимательностью сюжета, в повести видели только литературную безделку. Некоторые читатели обнаружили в ней изображение реальной ситуации, узнали в персонажах реальных людей.

Все отзывы были похвальными, но в сравнении с оценками других произведений Пушкина, отношение к «Пиковой даме» всё-таки было прохладное. Пушкина хвалили только за занимательность сюжета и изящность стиля и упрекали в отсутствии идеи. Такая оценка отчётливо выразилась у В.Г. Белинского: «”Пиковая дама” - собственно не повесть, а мастерский рассказ. В ней удивительно верно очерчена старая графиня, её воспитанница, их отношения и сильный, но демонически-эгоистический характер Германа. Собственно это не повесть, а анекдот… Но рассказ – повторяем – верх мастерства…»(Белинский В.Г. Собрание сочинений. В 9-ти томах). Мы можем утверждать, что литературные критики не смогли понять, что такое «Пиковая дама» - изящный анекдот или начало новой русской прозы.

П.А. Вяземский писал, что в жизни дворянства игра в карты занимала большое место и что писатели показывали эту страсть со всеми ее пагубными последствиями. Можно сказать, Пушкин отдал дань тогдашней моде, написав повесть об игроке. Мечта о мгновенном обогащении – или жажда острых ощущений, жажда борьбы с Судьбой – две одинаково сильные страсти – приводили молодых людей к игорному столу. Проигрыш приводил в отчаяние – одни стрелялись, другие, как Герман, сходили с ума.

«- Случай! – сказал один из гостей. – Сказка! – заметил Герман». Пушкин,376

Перед нами две реакции на рассказ Томского, героя «Пиковой дамы». По сути, это две оценки анекдота. Обо всем, что случится дальше, можно сказать – «случай» или «сказка». Кажется, что реплики взаимоисключают друг друга. У Пушкина обе эти силы действуют в неразрывном единстве. То чудо, которое решает судьбу героев, как они сами ее для себя выбрали, - как Герман случайно выбрал пиковую даму вместо туза – «обдернулся».

Ко времени написания повести в России уже сложились более или менее устойчивые представления о немецком характере. Это, прежде всего немецкая аккуратность, пунктуальность, доходящая до педантизма. Считалось, что немец живет рассудком, а русский – чувством. Немец сдержаннее, а русский непосредственнее. «Герман немец: он расчетлив, вот и все!» (Пушкин 374) - говорит Томский, объясняя нежелание своего приятеля вступать в игру. Но Герман – еще и «сын обрусевшего немца». В герое сосуществуют противоположные качества: страстность и неуемность относятся к русскому началу, самообладание и внутренняя дисциплина – к немецкому. Противоположность душевных качеств выражается в отношении Германа к идее обогащения. Его жизненное правило: «расчет, умеренность и трудолюбие» (Пушкин 382) – установка на постепенное накопления. А мысль о карточном выигрыше, которую Герман подавляет, но которой, в конце концов, поддается, есть нарушение установки на постепенность накопления.

В первом случае все события развиваются логично и правильно. Во втором случае открывается возможность для вмешательства неконтролируемых сил, за которыми можно подозревать присутствие сил потусторонних, высших.

А.С. Пушкин внимательно следил за новинками европейской литературы, где появлялся «романтический злодей» с профилем Наполеона и душой Мефистофеля – этакий литературный двойник Германа. В «Пиковой даме» популярный тогда жанр «неистовой литературы» получает сложный, глубоко серьезный отклик.

Среди произведений «неистовой литературы», которые можно соотнести с «Пиковой дамой», несомненно, самым выдающимся и оказавшим на нее наиболее глубокое воздействие, была повесть В. Гюго «Последний день приговоренного к смерти». В этом произведении Гюго провозгласил идею абсолютной ценности человека, подойдя к проблеме преступления и наказания с двух разных точек зрения: моральной и социальной. Идейно – композиционным центром произведения Гюго является сон приговоренного, разговор его с таинственной старухой. Этот сон произвел на Пушкина большое впечатление (известны два отзыва Пушкина о повести). В конце III главы «Пиковой дамы» образ графини явно перекликается с образом старухи у Гюго.

Гюго показал духовный кризис, гибельный тупик обособленного сознания, порожденный преступлением. Образ старухи из страшного сна Раскольникова у Достоевского тоже имеет явную перекличку со сном приговоренного.

Если бы Пушкин, как впоследствии Достоевский, изображал борьбу нравственных принципов в самом герое, то именно личностный аспект придавал бы разрушению «наполеоновских планов» трагический смысл. Но этого в «Пиковой даме» нет. У Пушкина «голос совести» - присутствие в душе «героя» обыкновенного человека. Поэтому Пушкин вносит в повесть иронически-снижающий оттенок, соотнося тему судьбы с эпиграфом, удостоверяющим «тайную недоброжелательность» ссылкой на «новейшую гадательную книгу».

Отсутствие духовности столичного дворянства того времени раскрывается во время карточной игры – карты сеяли иллюзию равенства игроков за карточным столом. Стоило Германну проиграть, и к нему сразу же пропал интерес, он как бы перестал существовать и для молодых офицеров, и для генералов, и для тайных советников. Автор должен был рассеять данную иллюзию, порождаемую картами. Сословно-чиновный принцип действует неизменно и всегда – даже за карточным столом. Пушкин изобразил сословно закрытый мир. Германн здесь чужой, случайный человек, он мелькнул на их горизонте и исчез навсегда.

Как известно, излюбленной игрой был «фараон». В первый день Германн поставил на карту 47 тысяч: «Герман вынул из кармана банковый билет и подал его Чекалинскому, который бегло посмотрев его, положил на Германову карту. Он стал метать. Направо легла девятка, налево тройка. «Выиграла!» - сказал Герман, показывая свою карту…На другой день вечером он опять явился у Чекалинского. Хозяин метал. Герман подошёл к столу; понтёры тотчас дали ему место. Чекалинский ласково ему поклонился. Герман дождался новой тальи, поставил карту, положив на неё свои сорок семь тысяч и вчерашний выигрыш. Чекалинский стал метать. Валет выпал направо, семерка налево. Герман открыл семерку. Все ахнули… В следующий вечер Герман явился опять у стола…Герман стоял у стола, готовясь один понтировать противу бледного, но всё улыбающегося Чекалинского. Каждый распечатал колоду карт. Чекалинский стасовал. Герман снял и поставил свою карту, покрыв ее кипой банковых билетов… Чекалинский стал метать, руки его тряслись. Направо легла дама, налево туз. «Туз выиграл!» - сказал Герман и открыл свою карту. «Дама ваша убита», - сказал ласково Чекалинский. Герман вздрогнул: в самом деле. Вместо туза у него стояла пиковая дама. Он не верил своим глазам, не понимая, как мог он обдёрнуться». (Пушкин 396-397)

Скорее всего, Германн проиграл, поскольку в новой колоде со свежей краской Германн, найдя туз, потянул и склеившуюся с ним даму. Покойная графиня не обманула, налево действительно выпал туз.

Германн – «сын обрусевшего немца», «душа Мефистофеля, профиль Наполеона». Германн впитал в себя чисто национальные качества: расчёт, умеренность, трудолюбие. Но он не «чистый» немец, он сын обрусевшего немца – свои три верные качества он намерен использовать в Наполеоновских целях, он задумал стать богатым. Он играет с Лизаветой Ивановной в любовь, но хочет добиться совершенно другой цели. Германн играет и с графиней. Проникнув в её спальню, он обращается к старухе «внятным и тихим голосом», он наклоняется «над самым её ухом», то сердито возражает, то обращается к её чувствам «супруги, любовницы, матери», то вдруг, стиснув зубы, «вынул из кармана пистолет». Германн попытался обмануть саму стихию жизни. Германн всё рассчитал, но жизнь не поддаётся расчёту, в ней царит случай.

Повесть постоянно держит читателя на грани реального и фантастического, не позволяя окончательно склониться в ту или иную сторону. Читатель ощущает себя на грани двух миров: реального, где всё объяснимо, и фантастического, где всё случайно и странно.

Все традиционные приемы и сюжетные мотивы органично вросли в пушкинское произведение и наполнились у него новым смыслом и содержанием. Фантастика легко и органично входит в общую атмосферу повести, хотя и не растворяется в ней. В «Пиковой даме» сохранена граница между фантастикой и реальностью, но эта граница не установлена. Автор как бы не берется ее определить, отсюда – бесконечность колебаний. Атмосфера фантастического создается в повести за счет непрестанного колебания между фантастическим и реальным объяснением происходящего, но неясность распространяется и на реальные образы и события.

Двойственность происходящего поддерживаются в «Пиковой даме» также благодаря подчеркнутой неопределенности позиции автора. По наблюдениям В.В. Виноградова, «образ субъекта так же неуловим, противоречив и загадочен, как сама действительность повествования». Виноградов В. В. Стиль «Пиковой дамы». — В кн.: Пушкин. Временник», вып. 2. М.—Л., 1936, с. 113 В самых загадочных сценах повести (появление Германна в спальне графини, явление призрака) автор не дает своей оценки происходящего, перепоручая ее Германну. Автор только бесстрастно констатирует, что именно видел Германн. Действительно это было или только примерещилось Германну? Вопрос остается открытым. Как заметил С. Г. Бочаров, автор «не знает» именно того, что относится к «тайне». Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. М., 1974, с. 193.

Непроясненность и недосказанность заложена в самой структуре стиля «Пиковой дамы». Как показал В.В. Виноградов, здесь «смысловая связь основана не на непосредственно очевидном логическом соотношении сменяющих друг друга предложений, а на искомых, подразумеваемых звеньях, которые устранены повествователем». Виноградов В. В. Стиль «Пиковой дамы», с. 140.

Этот принцип двоемирия воплощён в повести в самих картах: это простые знаки, "ходы" в игре и в тоже время они используются в гадании, где каждая карта приобретает свой особенный смысл. Эти два плана накладываются друг на другу и тогда такой расклад карт превращается в текст, посланный Герману самой Судьбой.

Выводы