см. также перевод д.ф.н. Т.Б.Любимовой 11 страница

Средние века для нас простираются от царствования Карла Великого и до начала XIV века; с этого времени начинается новый декаданс, который продолжается через различные стадии, постоянно усиливаясь, до наших дней. Здесь - истинная отправная точка современного кризиса: это начало распада "христианства", с которым отождествляла себя по существу западная цивилизация средних веков. В то же самое время конца феодального режима, тесно связанного с тем же "христианством", начинается и возникновение "национальностей". Следовательно, современную эпоху надо возводить на два века раньше, чем это делают обычно, Ренессанс и Реформация суть только результаты, они стали возможны лишь благодаря предшествующему декадансу. Отнюдь не будучи никаким восстановлением, они знаменуют собою еще более глубокое падение, поскольку они завершают собою окончательный разрыв с традиционным духом, один в сфере наук и искусств, другая - в сфере самой религии, где он может показаться наиболее непостижимым.

То, что называют Ренессансом, было, в действительности, гибелью очень многого, о чем мы уже говорили в иной связи; под предлогом возврата к греко-латинской цивилизации, из нее взяли только самое внешнее, потому что только это могло быть ясно выражено в письменных текстах; это неполное восстановление, впрочем, могло носить только очень искусственный характер, поскольку речь шла о формах, которые уже много веков прекратили жить своей истинной жизнью. Что касается традиционных наук средних веков, то после некоторых последних проявлений в эту эпоху, они полностью исчезли, как те далекие цивилизации, которые были когда-то уничтожены каким-то катаклизмом. Но на этот раз ничто не заменило их. Отныне стали существовать только "профанные" философия и наука, то есть отрицание истинной интеллектуальности, ограничение познания самым низшим порядком, эмпирическое и аналитическое исследование фактов, не связанных ни с каким принципом, рассеяние в неопределенном множестве незначащих деталей, аккумуляция необоснованных гипотез, которые без конца разрушают друг друга, и фрагментарных воззрений, ни к чему не ведущих, за исключением практического применения, которое составляет единственное действительное превосходство современной цивилизации, впрочем, превосходство незавидное, которое, развившись до того, что задушило все другие занятия, придало этой цивилизации чисто материальный характер, превратив ее в настоящее чудовище.

Но самое необыкновенное это та скорость, с которой цивилизация средних веков впала в полное забвение; люди XVII века не имели о ней ни малейшего понятия, и оставшиеся памятники не представляли в их глазах никакого интереса, ни в интеллектуальном, ни даже в эстетическом плане. Можно судить по этому, насколько изменилось в этот промежуток времени состояние умов. Мы не собираемся исследовать здесь те факторы, несомненно очень сложные, которые способствовали этому изменению столь радикальному, что трудно, кажется, предположить, что оно могло осуществиться спонтанно и без вмешательства направляющей воли, истинная природа которой остается весьма и весьма загадочной. В этом отношении имеются очень странные обстоятельства, как, например, популяризация в определенный момент и представление в качестве новых открытий вещей, которые были, в действительности, известны уже очень давно, но знание которых, по той причине, что некоторые нежелательные последствия могли превзойти преимущества, не было распространено до той поры в общедоступной сфере[7]. И очень неправдоподобно также, что легенда о том, что средние века были эпохой "мрака", невежества и варварства родилась сама по себе и приобрела доверие сама по себе и что настоящая фальсификация истории, которой предаются современники, была предпринята без всякой предварительной идеи. Но мы дальше не пройдем в исследовании этого вопроса, потому что как бы эта работа ни осуществлялась, нам в настоящий момент важнее всего в целом констатация результата.

Существует одно слово, которое ставят в заслугу Ренессансу и которое заранее резюмирует всю программу современной цивилизации: это слово - "гуманизм". Действительно, речь шла о том, чтобы все свести к чисто человеческим меркам, абстрагироваться от всякого принципа высшего порядка и, говоря символически, отвратиться от неба под предлогом завоевания земли; греки, примеру которых, как полагали, следовали, никогда не заходили так далеко в этом направлении, даже во времени их наибольшего интеллектуального декаданса, и по крайней мере, утилитарные занятия никогда не ставились у них на первый план, так как это стало вскоре у современных людей. "Гуманизм" был уже первой формой того, что стало современной "светскостью"; и желая все свести к мерке человека, принять в качестве цели его самого, закончили тем, что этап за этапом спустились на уровень, самый что ни есть низший, и тем, что больше ни к чему не стремились, кроме удовлетворения потребностей, присущих материальной стороне его природы, стремлением, конечно, иллюзорным так как оно создает все время больше и больше искусственных потребностей, которых не может удовлетворить.

Будет ли идти современный мир по этому фатальному склону до самого конца или же, как это было при закате греко-латинского мира, и на этот раз произойдет новое восстановление прежде того момента, когда он достигнет глубины пропасти, в которую он затягивается? Представляется, что остановка на половине пути почти невозможна, и что согласно всем признакам, предоставленным нам традиционными учениями, мы на самом деле вступили в последнюю фазу Кали-Юги, в период самый темный из всех этих "темных веков", в то состояние распада, из которого больше нельзя выйти никак иначе, кроме как через катаклизм, потому что уже необходимо не простое восстановление, а всеобщее обновление. Беспорядок и смешение возникают во всех областях; они достигли точки, которая превосходит намного все, что было до этого, и угрожают теперь, начиная с Запада, охватить весь мир целиком; мы знаем, конечно, что их триумф может быть всегда только видимым и временным, но их современная степень, кажется, является знаком самого тяжелого из всех кризисов, которые проходило человечество в ходе своего настоящего цикла. Не достигли ли мы той грозной эпохи, о которой сообщают священные Книги Индии, "когда касты смешаются, когда сама семья не будет больше существовать"? Достаточно посмотреть вокруг себя, чтобы убедиться в том, что таково реально состояние современного мира и чтобы повсюду заметить тот глубокий упадок, который называется в Евангелии "мерзостью запустения". Не следует скрывать тяжесть ситуации; следует рассматривать ее так, как она есть, безо всякого "оптимизма", но также и без всякого "пессимизма", потому что, как мы сказали ранее, конец старого мира будет также началом мира нового.

И теперь возникает вопрос: каков смысл существования такого периода, как тот, в каком мы живем? Действительно, как ни были бы ненормальны настоящие условия, рассматриваемые сами по себе, они тем не менее должны входить в общий порядок вещей, в тот порядок, который, согласно дальневосточной формуле, есть сумма всех беспорядков; эта эпоха, как ни была бы она тягостна и полна смуты, также должна, как и всякая другая, найти своей, ей предназначенное место в ансамбле развития человечества, и сам факт, что ее предвидели традиционные учения, является достаточным на это указанием. То, что мы сказали об общем ходе цикла проявления, идущего в направлении прогрессирующей материализации, непосредственно объясняет такое состояние вещей и хорошо показывает, что то, что является анормальным и неупорядоченным с некоторой частной точки зрения, есть тем не менее, следствие закона, относящегося к высшей или более широкой точке зрения. Добавим, не углубляясь в это, что как и при всяком изменении состояния, переход от одного цикла к другому может совершаться только в темноте; и в этом состоит еще один очень важный закон, приложения которого многообразны, но более подробное описание которого завело бы нас очень далеко[8].

Это не все: современная эпоха с необходимостью должна соответствовать развитию определенных возможностей, которые с самого начала были включены в потенцию настоящего цикла; и как бы ни был низок ранг, занимаемый этими возможностями в иерархии всего ансамбля они так же, как и другие не в меньшей степени призваны к проявлению согласно тому порядку, который им присужден. В этом отношении то, что согласно традиции характеризуется как последняя фаза цикла, есть, можно сказать, эксплуатация всего того, чем пренебрегли и что было отброшено в ходе предшествующих фаз; и действительно, именно это мы и можем констатировать в современной цивилизации, которая некоторым образом живет только тем, чего не пожелали предшествующие цивилизации. Чтобы осознать это, надо видеть, как представители прежних цивилизаций, которые до сих пор удерживаются в восточном мире, оценивают западные науки и их индустриальное приложение. Эти низшие познания, как ни были бы они тщетны в глазах тех, кто обладает познанием другого порядка, должны, тем не менее, быть "реализованы", а могут они быть реализованы лишь на стадии, когда истинная интеллектуальность исчезла. Эти исследования исключительно практического значения, в самом узком смысле этого слова, должны быть выполнены, но они могут быть выполнены только как крайняя противоположность первоначальной духовности людьми, погруженными в материю до такой степени, что они вне ее ничего больше не понимают, и становящимися все больше и больше рабами той самой материи, которой они предпочли бы воспользоваться, что ведет их к все возрастающему возбуждению без цели и порядка, к рассеиванию в чистой множественности вплоть до финального растворения.

Таково истинное объяснение современного мира, очерченное в своих крупных чертах и сведенное к существенному; но мы заявляем это совершенно четко, это объяснение ни в коем случае не должно считаться оправданием. Неизбежное несчастье не есть от этого менее несчастье; и если из зла должно получиться добро, то это не лишает зло его характера; мы, разумеется, используем здесь эти термины "добро" и "зло" только для лучшего понимания и вне всяких особых "моральных" интенций. Частичных беспорядков не может не быть, потому что они суть элементы всеобщего порядка; но несмотря на это, эпоха беспорядка сама по себе есть нечто, сравнимое с уродством, которое полностью являясь следствием определенных естественных законов, не перестает быть отклонением и чем-то вроде ошибки, или с катаклизмом, который, хотя и происходит от нормального хода вещей, есть все же, если его рассматривать изолированно, потрясение и аномалия. Современная цивилизация, как и все прочее, обязательно имеет основание своего бытия, и если она является как раз тем, что завершает цикл, то можно сказать, что она есть то, чем должна быть, что она пришла в свое время и в своем месте; но из-за этого она не должна будет судима менее, согласно евангельским словам, часто так неверно понимаемым: "Ибо надобно придти соблазнам, но горе тому человеку, через которого соблазн приходит!"

Глава вторая. ОППОЗИЦИЯ "ВОСТОК - ЗАПАД"

Одной из особых черт современного мира является его рассечение на Восток и Запад; и хотя мы уже рассматривали этот вопрос более специально, необходимо здесь к нему вернуться, чтобы уточнить некоторые аспекты и рассеять некоторые недоразумения. Истина состоит в том, что всегда существует множество различных цивилизаций, каждая из которых развивается присущим ей образом и в направлении, соответствующем способностям данного народа и данной расы; но различие не означает оппозиции, возможно своего рода равновесие между цивилизациями разных форм, пока все они покоятся на одних и тех же фундаментальных принципах, по отношению к которым они представляют собою только приложение их, обусловленное разнообразными обстоятельствами. Это так в случае тех цивилизаций, которые мы можем назвать нормальными, или, иными словами, традиционными; между ними нет никакой существенной оппозиции, а расхождения, если они существуют, суть внешние и поверхностные. Напротив, цивилизация, которая не признает никакого внешнего принципа, которая на самом деле даже основана на отрицании принципов, лишена тем самым всяких средств найти соглашение с другими цивилизациями, так как это соглашение для того, чтобы быть глубоким и эффективным по истине, может быть установлено только свыше, то есть как раз тем, чего и не хватает этой аномальной и отклоняющейся цивилизации. При настоящем состоянии мира мы, следовательно, имеем, с одной стороны, все те цивилизации, которые остались верными традиционному духу, это - восточные цивилизации, а с другой, собственно антитрадиционную цивилизации, какова современная западная цивилизация.

Однако некоторые дошли до отрицания того, что деление человечества на Восток и Запад соответствует реальности, но по крайней мере, для настоящей эпохи в этом нельзя всерьез сомневаться. Прежде всего существует западная цивилизации, как в Европе, так и в Америке, с этим все должны согласиться, каково бы ни было суждение относительно ценности этой цивилизации. Для Востока дело обстоит не так просто, потому что, в действительности, существует не одна, а множество восточных цивилизаций; достаточно того, что они обладают некоторыми общими чертами, присущими тому, что мы называем традиционной цивилизацией, и чтобы эти же самые черты не встречались в западной цивилизации, для того, чтобы различение и даже оппозиция была совершенно оправданной. Однако так и есть в действительности, и для всех восточных цивилизаций традиционный характер является общим, относительно которых мы напомним, ради закрепления идеи, общее разделение, ранее принятое нами, которое, пусть оно и слишком упрощенное, если захотят войти в детали, но тем не менее, является точным в общих чертах: Дальний Восток, представленный преимущественно китайской цивилизацией; Средний Восток, - индийской цивилизацией; Ближний Восток - исламской цивилизацией. Относительно последней следует заметить, что во многих отношениях она должна рассматриваться скорее как посредник между Востоком и Западом и что многие ее особенности сближают ее с западной цивилизацией средних веков. Но если ее рассматривать по отношению к современному Западу, то надо признать, что она ему противоположна именно в том же самом, что и собственно восточные цивилизации, к которым, следовательно, ее надо с этой точки зрения причислять.

Это важно отметить: оппозиция Восток - Запад не имела никакого смысла тогда, когда на Западе были традиционные цивилизации; она, следовательно, имеет смысл именно тогда, когда речь идет о современном Западе, так как это оппозиция скорее двух духов, чем двух географических единств, более или менее четко определенных. В некоторые эпохи, из которых ближайшая к нам это средние века, западный дух был очень похож на то, чем еще сегодня является восточный дух, гораздо больше, чем на то, чем он сам стал в наше время. Западная цивилизация тогда была сравнима с восточными цивилизациями в том же самом отношении, в каком они сравнимы между собою. В ходе последних веков произошло значительное изменение, гораздо более важное чем все отклонения, проявлявшиеся до этого в эпохи декаданса, потому что оно дошло до настоящего переворота в направлении человеческой деятельности; и как раз в западном мире родилось это изменение. Следовательно, когда мы говорим о западном духе, имея в виду то, что существует в настоящее время, то под этим надо понимать только современный дух, а поскольку другой дух остался только на Востоке, то мы можем, в настоящих условиях, его называть восточным духом. Эти два термина, в результате, не означают ничего другого, кроме фактической ситуации; и если кажется совершенно ясным, что один из двух духов в настоящее время, действительно, западный, потому что его появление принадлежит недавней истории, то мы не видим ничего предосудительного в том, чтобы относительно происхождения другого полагать, что он был когда то общим для Востока и Запада и истоки его должны, по правде говоря, совпадать с истоками самого человечества, и поэтому этот дух можно квалифицировать как нормальный, и не был ли он тем, который породил все, более или менее полно известные нам цивилизации, за исключением одной - современной западной цивилизации.

Кое-кто, конечно, не потрудившись прочесть наши книги, считает своим долгом упрекнуть нас в высказывании, что все традиционные учения имеют восточное происхождение, что сама западная античность во все эпохи всегда получала свои традиции с Востока; мы ничего подобного никогда не писали, ни даже такого, что могло бы внушить такое мнение по той простой причине, что мы прекрасно знаем, что это ошибка. Действительно, как раз традиционные данные четко противостоят утверждениям такого рода; повсюду можно встретить формальное утверждение, что первоначальная традиция современного цикла пришли из северных районов. Затем было множество вторичных потоков, соответствующих различным периодам, и один из важнейших по крайней мере из тех, следы которых еще различимы, шел несомненно, от Запада к Востоку. Но все это относится к очень отдаленным эпохам, которые обычно называют "доисторическими", и мы совсем не это имеем в виду. Мы утверждаем, прежде всего, что уже очень давно хранилище первоначальной традиции переместилось на Восток и что именно там теперь находятся доктринальные формы, которые из нее произошли наиболее непосредственным образом; из этого следует, что при современном состоянии вещей, истинный традиционный дух, со всем, что ему присуще, не имеет других подлинных представителей, кроме Востока.

Чтобы завершить это объяснение, мы должны, по крайней мере кратко, остановиться на некоторых идеях восстановления "западной традиции", которые появились в различных кругах в настоящее время; по существу, они представляют лишь тот интерес, что показывают неудовлетворенность некоторых умов современным отрицанием, потребность их в чем-то другом, чем то, что предлагает им наша эпоха, пров€идение возможности возвращения к традиции в той или иной форме как единственного средства выхода из настоящего кризиса. К несчастью, "традиционализм" это не то же самое, что истинный традиционный дух; он может быть (и в действительности часто есть) только простой тенденцией, более или менее смутным стремлением, не имеющим за собою никакого реального познания; следует сказать, что в умственном смятении нашего времени это стремление производит главным образом фантастические и химерические концепции, лишенные всякого серьезного основания. Нигде не находя подлинной традиции, на которую можно было бы опереться, доходят до того, что воображают псевдо-традиции, которые никогда не существовали и которым так же недостает принципов, как и тому, что они хотят ими заменить. Весь современный беспорядок отражается в этих конструкциях, и каковы бы ни были намерения их авторов, они достигают только того, что вносят новый вклад в общую неуравновешенность. Из такого рода намерений мы здесь напомним только так называемую "западную традицию", сфабрикованную некоторыми оккультистами при помощи самых разрозненных элементов и, главным образом, предназначенную конкурировать с не менее воображаемой "восточной традицией" теософов; мы уже в другом месте говорили об этом достаточно; сейчас же мы предпочтем вернуться к рассмотрению некоторых других теорий, которые кажутся более достойными внимания, потому что, по крайней мере, в них есть желание обратиться к традициям, которые действительно существовали.

Мы только что упомянули о традиционном течении, пришедшем из западных районов. Рассказы древних об Атлантиде указывают на его истоки; после исчезновения этого континента, что было последним великим катаклизмом прошлого, нет никакого сомнения, что остатки ее традиции были перенесены в различные районы, где они смешались с другими, ранее здесь существовавшими традициями, ответвлениями великой гиперборейской традиции. Вполне возможно, что учение кельтов, было в частности, одним из продуктов этого слияния. Мы очень далеки от того, чтобы это оспаривать; но вот о чем следует подумать: собственно "атлантовая" форма исчезла уже много тысяч лет тому назад вместе с цивилизацией, которой она принадлежала и разрушение которой могло произойти только вследствие отклонения, сравнимого в некотором отношении с тем, какое мы видим сегодня, хотя и при значительном отличии, состоящим в том, что человечество еще не вступило тогда в Кали-Югу; таким образом, эта традиция соответствовала второму периоду нашего цикла, и было бы большой ошибкой пытаться отождествить ее с первоначальной традицией, из которой произошли все остальные и которая только одна остается существовать от начала до конца. Здесь не место приводить все данные, подкрепляющие эти утверждения; мы выскажем только вывод о том, что невозможно в настоящее время оживить "атлантовую" традицию или даже к ней отнестись более или менее непосредственно; впрочем, существует множество попыток такого рода. Тем не менее было бы интересно разыскать истоки элементов, встречающихся в более поздних традициях, предприняв при этом все необходимые предосторожности, охраняющие от некоторых иллюзий. Но эти исследования ни в коем случае не могут привести к восстановлению традиции, не приспособленной ни к каким актуальным условиям нашего мира.

Другие же хотят соотнестись с "кельтизмом" (кельтской традицией), а поскольку они при этом обращаются к чему-то менее от нас удаленному, то может показаться, что предлагаемое ими более реализуемо; однако где же сегодня они найдут "кельтизм" в чистом виде и к тому же одаренный достаточной жизненной силой, чтобы можно было бы принять его в качестве точки опоры? Мы не говорим здесь об археологических или даже просто "литературных" реконструкциях, как может показаться; речь идет совершенно о другом. Это правда, что весьма узнаваемые и еще используемые кельтские элементы дошли до нас через различных посредников, но эти элементы далеки от того, чтобы представлять собою полноту традиции, и самое поразительное это то, что та цивилизация, в странах которой она некогда жила, теперь знакома с нею гораздо меньше, чем те многие цивилизации, которые всегда были чужими для этих самых стран; не правда ли, есть о чем задуматься, по крайней мере для тех, кто не порабощен полностью предвзятой идеей? Более того, во всех подобных случаях, когда дело имеют со следами исчезнувших цивилизаций, понять их можно на самом деле лишь через сравнение с тем, что есть сходного в традиционных цивилизациях, еще живых. То же можно сказать и о средних веках, где встречается многое такое, значение чего утрачено для современных западных людей. Это установление контакта с традициями, дух которых всегда жив, есть единственное средство оживить то, что еще способно к существованию; и в этом, как мы уже говорили много раз, одна из самых больших услуг, которые может предоставить Восток Западу. Мы не отрицаем уцелевшего остатка некоего "кельтского духа", который еще может проявляться в различных формах, как это и было уже в разные эпохи, но когда нас уверяют, что всегда существуют некоторые духовные центры, в полноте хранящие друидскую традицию до наступления нового порядка, то мы ждем, чтобы нам предоставили доказательства. Нам это кажется очень сомнительным, если не совсем невероятным.

Истина состоит в том, что сохранившиеся кельтские элементы в средние века были большей частью ассимилированы христианством. Легенда о "Святом Граале" со всем тем, что с ним связано, пример в этом отношении особенно значимый и плодотворный. Впрочем, относительно западной традиции мы полагаем, что если ей удастся восстановиться, то она обязательно примет внешне религиозную форму, в самом строгом смысле этого слова, и что эта форма может быть только христианством, так как с одной стороны, другие возможные формы уже давно чужды западной ментальности, а с другой, только в одном христианстве, и скажем еще точнее, в католицизме, находятся на Западе остатки еще выжившего традиционного духа. Все "традиционалистские" попытки, которые не учитывают этого факта, неминуемо придут к поражению, потому что у них нет никакого основания. Слишком очевидно, что опираться можно лишь на то, что действительно существует и что там, где нарушена непрерывность, можно получить только искусственное восстановление, которое не будет жизнеспособным. Если возразят, что само христианство в наше время не находит истинного понимания в его глубоком смысле, то мы ответим, что оно по крайней мере, сохранило в самой своей форме все то, что необходимо, чтобы предоставить то основание, о котором идет речь. Менее химерической попыткой, даже единственной, которая не натыкалась бы на непреодолимые препятствия непосредственно, была бы та, которая имеет целью восстановить нечто сравнимое со средними веками, учитывая изменение обстоятельств; а для всего того, что полностью утрачено на Западе, следует обратиться к традициям, которые сохранились полностью, как мы только что говорили, а затем выполнить работу по адаптации, что может быть лишь делом специально созданной элиты. Обо всем этом мы уже говорили; но хорошо еще раз это повторить, потому что в настоящее время слишком распространились неосновательные мечтания, а также потому, что следует понять, что если восточные традиции в их чистой форме с успехом могут быть ассимилированы элитой, которая как бы по определению должна быть вне всяких форм, то они, без сомнения, никогда не смогут быть ассимилированы, даже при непредвиденных изменениях, большинством западных людей, для которых они вовсе и не созданы. Если западной элите удастся сформироваться, то для того, чтобы она могла исполнить свою функцию, истинное познание западных учений будет для нее необходимым по указанной нами причине, но те, кто всегда ищет выгоды от своего труда и которых всегда будет большинство, могут совершенно этого и не осознавать; влияние, которому они будут подвергаться, не подозревая об этом, и всегда с помощью совершенно ускользающих от них средств, из-за этого не станет ни менее действенным, ни менее реальным. Мы никогда ничего другого и не утверждали, но считаем своим долгом повторить это еще раз как можно более четко, потому что если мы и не должны ожидать, что нас поймут полностью все, то мы по крайней мере стремимся к тому, чтобы нам не приписывали совершенно чуждых нам намерений.

Но оставим теперь в стороне все предвосхищения, потому что нас должно больше всего занимать настоящее положение вещей, и вернемся на некоторое время еще раз к идеям реставрации "западной традиции", в том виде, какими мы можем их наблюдать вокруг нас. Всего одного замечания достаточно, чтобы показать, что они не совсем "в порядке", если можно так сказать: они почти всегда зачинаются в более или менее осознанном духе враждебности по отношению к Востоку. Даже те, кто хотел бы опереться на христианство, иногда, надо отметить, бывают воодушевлены этим духом; представляется, что они прежде всего стараются обнаружить противоположности, которых в реальности совсем нет; так, мы слышали высказывание такого абсурдного мнения, что если одно и то же встречается в христианстве и в восточных учениях и выражается в обоих случаях в почти тождественной форме, то тем не менее значение этого в обоих случаях разное, даже противоположное. Те, кто высказывает подобные утверждения, тем самым доказывают, что каковы бы ни были их притязания, они не продвинулись далеко в понимании традиционных учений, потому что они не усматривают фундаментальной тождественности, скрывающейся за всеми различиями внешних форм и даже там, где эта тождественность становится совершенно явной, они все еще сопротивляются ее признанию. К тому же они рассматривают само христианство совершенно внешним образом, не отвечающим понятию об истинно традиционном учении, предлагающем для всех порядков полный синтез; им не достает именно принципа, и в этом они заражены гораздо в большей степени, чем могут предположить, тем самым современным духом, против которого они хотели действовать. Когда им приходится использовать слово "традиция", они, разумеется, берут его не в том смысле, что мы.

В умственном беспорядке, характерном для нашей эпохи, одно и то же слово "традиция" стали применять ко всему без разбора, часто к неимеющему значения, как например, к простым ничего не значащим и иногда недавнего происхождения обычаям; мы уже упоминали о заблуждениях такого рода относительно слова "религия". Надо остерегаться этих неправильностей языка, в которых передается вырождение соответствующих идей; из одного того, что кто-то себя называет "традиционалистом", не следует, что он знает, пусть даже несовершенным образом, что есть традиция в истинном смысле этого слова. Мы же, со своей стороны, отказываемся называть этим именем все то, что существует в чисто человеческом порядке; было бы уместным специально заявить об этом теперь, когда каждое мгновение можно, например, встретить выражение "традиционная философия". Философия, даже если она действительно то, чем она может быть, не имеет никакого права на это имя, потому что она целиком остается в рациональном порядке, даже если она и не отрицает того, что его превосходит; она есть только конструкция, созданная человеческими индивидами, без вдохновений и откровений иного какого-либо рода, или же, чтобы все это резюмировать в одном слове, потому что она есть нечто, по существу, "профанное". Впрочем, вопреки всем иллюзиям, которыми некоторые люди довольствуются, никакая "книжная" наука не сможет, разумеется, восстановить ментальность расы и эпохи. Для этого нужно нечто иное, чем философская спекуляция, которая даже в самом благоприятном случае, осуждена по самой своей природе оставаться внешней и гораздо более вербальной, чем реальной. Чтобы восстановить утерянную традицию, чтобы ее оживить поистине, нужен контакт с живым традиционным духом, а как мы уже сказали, еще полностью жив этот дух только на Востоке. Так же для Запада верно, что это предполагает прежде всего стремление возвратиться к этому традиционному духу, но это может быть только лишь одно простое стремление. Некоторые движения "антисовременной" реакции до сих пор возникавшие, впрочем, весьма неполные, по нашему мнению, только лишь укрепляют нас в этом убеждении, так как все это, несомненно, превосходное в своей негативной и критической части, тем не менее, весьма далеко от восстановления истинной разумности и развивается лишь в границах довольно узкого умственного горизонта. Тем не менее, это уже кое-что, в том смысле, что в этом - знак состояния духа, ни малейшего следа которого нельзя было найти еще несколько лет назад; если не все западные люди удовлетворены исключительно материальным развитием современной цивилизации, то для них это, может быть, знак того, что надежда на спасение еще не полностью потеряна.