А спектр ответов 16 страница

Хотя Коперник решал совершенно прагматическую задачу, а именно, упорядочение данных наблюдения в непротиворечивой системе, он может одновременно считаться основоположником новой картины мира. Ибо представление о человеке и его месте в космосе изменяется в связи со знанием, которое мы имеем о мире. В коперниканской системе ни Земля, ни человек никак не выделялись. Поэтому, по меньшей мере в физико-астрономическом плане, нет оснований вывдвигать человека на особое место. Учитывая также и это изменение в картине мира, можно говорить о "коперниканском перевороте".

Аналогичным новатором для науки и для нашей картины мира был Дарвин со своей теорией происхождения видов.

Историю исследования природы в новое время отличают два важных события, колторые оказали решающее воздействие на самопонимание человека. В 1543 г. появляется произведение Коперника о движении небесных тел и по прошествии более 300 лет книга Дарвина о происхождении человека. Оба этих события в глазах историка связаны друг с другом; они представляют собой рубежные знаки на пути прогрессирующего осознания относительности человеческого существования.

(Peters in Gadamer/Vogler 1, 1972,326)

Эволюционное мышление имело для биологии такое же упрощающее и объясняющее значение, какое коперниканская система имела для астрономии. Но также и Дарвин как исследователь не интересовался ниспровежением человека с трона, а имел чисто прагматические мотивы: если его принципы общезначимы, то он должен с самого начала включать человека в свою теорию. Однако, благодаря этому человек биологически был поставлен в один ряд со всеми другими живыми существами. Также и здесь он утратил особое положение, которое приписал сам себе. Воззрения Дарвина можно интерпретировать как "коперниканский переворот" в биологии.

В связи с кантовским учением также часто говорят о коперниканском перевороте. Хотя он сам никогда не использовал это выражение, но высказывался точно в этом смысле.

Здесь повторяется нечто подобное мысли Коперника: когда оказалось, что гипотеза вращения всех небесных светил вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет небесные движения, то он попробовал, не удастся ли достигнуть лучших результатов, если предположить, что наблюдатель движется, а звёзды находятся в покое. И в метафизике можно сделать такое же предположение, что касается наглядных представлений предметов.

(Kant, 1787, B XV1 f.; аналогично B XX11)

Оправдано ли представление о кантовском коперниканском перевороте? Внёс ли Кант в теорию познания столь же значительный вклад, какой до него Коперник внёс в астрономию, а Дарвин - в биологию (и в нашу картину мира)?

Кант осуществил всё же в теории познания изменение позиции. Он ввёл новый метод мышления, согласно которому всё познание должно строиться не в соответствии с предметами, скорее предметы должны строиться в соответствии с нашими познавательными способностями (см. цитату на стр. 9). Это изменение перспективы упрощает проблему о том, как мы можем располагать априорным знанием о предметах опыта(см.стр. 9). В этом плане кантовское достижение также эпохально.

Но его изменение позиции собственно говоря противоположно коперниканскому. Обоим свойственен новаторский эффект. Однако их структура противоположна. Как заметил Рассел (1952,9), правильнее было бы утверждать, что Кант совершил птоломеевскую контрреволюцию; ибо он вновь поставил человека в центр, из которого его изгнал Коперник(120). Правда, человек был поставлен в центр мира не в астрономическом, а в теоретико-познавательном плане: разум здесь не был лишён трона, как Земля в коперниканской системе, напротив, был поставлен на центральное место.

Теория познания почти всё время является антропоцентристской. Ввиду того, что она делает мышление и человека своими главными объектами, она легко рассматривает их и как главные объекты природы. Представление, что мы с помощью чистого мышления можем нечто узнать о мире (рационализм) также мало оправдано, как и утверждение, что основной субстанцией является дух (спиритуализм). Также и кантовская трансцедентальная философия эксплицитно предоставляет разуму особое место и определяет для человека преимущественное положение.

Зачастую природа (или мир) истолковываются исходя из её "приспособленности" к человеку. Исходя из этой приспособленности - будь это удивительная сложность нашего организма, изумительная согласованность достижений чувственных органов с требованиями окружающего мира или "необъяснимая" гармония между миром и нашим познавательным аппаратом - философ делал вывод о честном Боге (Декарт), предустановленной гармонии (Лейбниц), априорных формах познания (Кант), примате духа (Гегель) и т.д.

Эволюционнная теория познания, напротив, рассматривает познавательные способности человека (как этологи его поведение) в их приспособлении к миру. Лишь эволюционная теория познания осуществляет тем самым в философии подлинный коперниканский переворот. Ибо здесь человек является не центральным пунктом или законодателем мира, а незначительным наблюдателем космических событий, который в большинстве случаев сильно переоценивал свою роль. Только постепенно мы поняли, что это только побочная роль, что Вселенная не вращается вокруг нас, что солнце только одна из множества звёзд, Земля только точечка в космосе, человек только один из двух миллионов биологических видов и т.д. К этой скромности нас призывают не только учения Коперника и Дарвина, но и результаты других наук, например этологии.

Сама эволюционная теория познания представляет собой шаг в этом направлении. Она не только констатирует, что познавательный прогресс делает нашу картину мира менее антропоцентристской и менее антропоморфной - факт, который можно считать общепризнанным -, она также объясняет, почему такой прогресс является возможным и необходимым и прежде всего потому, что она вносит определённый вклад в процесс объективирования. В этом смысле (и только в этом!) мы можем утверждать: то, что гелиоцентристская система дала для физики, теория происхождения видов - для биологии и сравнительная этология - для психологии, эволюционная теория познания даёт для философии.

Эволюция знания

Если предположить, как это делает эволюционная терия познания, что человеческие познавательные способности сформировались в ходе эволюции, то из этого вытекают дальнейшие научно теоретические и теоретико-познавательные следствия.

Во-первых, должно иметься не только филогенетическое, но и онтогенетическое развитие познавательных способностей. Это следствие эволюционной теории познания является само собой разумеющимся фактом для психологов. Развитите разума (в общем смысле) у детей является правда предметом интенсивных психологических исследований и противоречащих гипотез - об этом свидетельствуют, например, споры в психологии обучения -; однако, несомненно, что любой ребёнок проходит процесс интеллектуального созревания или, по меньшей мере, процесс духовного развития в соответствии с определёнными, генетически детерминированными диспозициями. Работы Жана Пиаже (см. стр. 19) указывают именно в данном направлении.

Во-вторых, в соответствии с эволюционной теорией познания должно иметься не только родоспецифическое и индивидуальное развитие познавательных способностей, но и развитие человеческого познания. Этот факт отчётливо выражается в том, что мы знаем историю понятий, идей, науки. История познания, правда, связана с эволюцией познавательных способностей, однако их законы могут не совпадать.

В-третьих, между этими тремя областями (эволюцией познавательных способностей, онтогенетическим развитием, историей науки) имеются интересные взаимосвязи, которые мы представили простенькой диаграммой (рис 12). Причиной того, что эти связи так слабо исследованы является, несомненно, их междисциплинарный характер, предполагающий знание эволюционной теории, психологии, истории и теории науки.

Рис. 12. Развитие познания

В связи с эволюцией науки, особой проблемой является смена теорий. При этом речь идёт не о том, что должна быть теоретически освоена неизведанная доныне область, а об улучшении уже существующей теории или ограничении области её значения. Такие случаи в науке, правда, не повседневны; нормальным является наблюдение новых явлений (эффектов) и их прогнозирование или объяснение с помощью существующей теории, которая не вступает в противоречие с этими наблюдениями. Однако, замена старой теории на новую является особенно примечательным процессом и многие авторы склонны говорить о "ниспровержении", "научной революции"(121). Такие сильные характеристики возможно оправданны, учитывая понятийную систему, особенно основополагающие понятия теории. Но оно является неадекватными, поскольку опыт и наблюдения, которые также необходимым образом принадлежат науке (см. стр. 132), не отбрасываются, а лишь иначе интерпретируются.

По поводу критериев, на основе которых осуществляется выбор или оценка теории, мы уже немного высказывались (см. стр. 108). Мы различали при этом необходимые и полезные критерии. Может случиться так, что новая теория описывает те же эмпирические данные, что и старая; тогда обе теории называются эмпирически эквивалентными. (см. стр. 108). В таких случаях для выбора теории привлекаются полезные критерии (напр., простота). Но от случая к случаю они могут иметь различный вес. Так, например, волновая и матричная механика эмпирически эквивалентны; несмотря на это для практических расчётов в большинстве случаев используют шрёдингеровкое волновое уравнение, а для решения принципиальных вопросов обращаются к гейзенберговскому матричному подходу.

Однако, эмпирическая эквивалентность является скорее исключительным случаем. Поэтому практические критерии играют только подчинённую роль. Также и принятие новой теории, объяснеющей меньшее число наблюдений, происходит весьма редко. В нормальных случаях, новая теория принимается именно потому, что она обладает более высокой объясняющей ценностью, нежели её предшественица. Развитие науки идёт по пути расширения области применимости, переходу к более широким теориям, общим законам, единому описанию. Насколько далеко она может пойти по этому пути - предмет пессимистичческих и оптимистических спекуляций(122). Однако нет сомнений в том, что в связи с огромным успехом ньтоновской механики и гравитационной теории в уравнивании "земной" и "небесной" физики, особенно за последнее столетие, мы приблизились к такому объединению, причём не только в физике, но также в биологии (см. примеры к постулату непрерывности на стр. 30).

В особенности важно учитывать, что классическая механика не была дополнена квантовой механикой. Представление о том, что классическая механика описывает макромир, а квантовая механика - микромир, возникает ввиду того, что классическую механику не могут применить в физике элементарных частиц, атомов и молекул, в то время как квантовую механику не хотят применять к микроскопическим феноменам. Точно говоря, классическая механика всюду ложна, в то время как квантовая механика, напротив, (гипотетически!) правильна; однако отклонения классической механики от квантовой в макроскопической области так малы, что они в современности находятся за пределами измерительной точности. Но соотношение неопредлённостей, корпускулярно-волновой дуализм, квантование энергии и т.д. действуют также и в макромире! Таким образом, квантовая механика превосходит классическую механику.

Совершенно аналогично, общая теория относительности не просто механика сильных гравитационных полей; специальная теория относительности действует не только для высоких скоростей. Общая теория отностельности скорее содержит специальную и классическую теорию гравитации, релятивистская физика охватывает классическую; но отклонения в области наших чувственных органов, в сфере "человеческих" отношений (слабые гравитационные поля, малые скорости), так малы, что они длительное время вообще не были заметны.

Здесь вновь проявляетя тенденция к объективированию и деантропоморфизации: современные научные теории, включая область "земных" отношений, особенно область повседневного опыта, выходят далеко за его пределы. Законы фундаментальных теорий действуют универсально, законы классических теорий - только приблизительно и только в условиях нашего "окружающего мира" (см. стр. 44).

Также и формальные соотношения классических и современных утверждений нельзя некритично характеризовать как граничные случаи, как это часто делалось физиками. Классическая физика не следует просто из квантовой механики, когда планковский квант действия обращается в ноль или становится "большим квантовым числом", она не следует также из теории относительности, когда скорость света считается бесконечной. Такие граничные случаи возможны отнюдь не для всех формул квантовой теории и теории относительности; они могут быть многозначными или давать неклассические результаты.

Соотношение между теориями соответствует представлению, согласно которому, новая теория в состоянии (или должна быть), после того, как она принята, симулировать старую. Должна иметься также возможность, определять понятия и законы старой теории в новой, если они оказываются осмысленными при объяснении эмпирических результатов.

В этом смысле, например, возможно с помощью дарвиновской теории симулировать ламарковскую эволюционную теорию, особенно наследование благоприобретённых признаков ("эффект Болдуина").

Нельзя не увидеть, что ламаркизм является родом приближения к дарвинизму и что результаты отбора поэтому часто выглядят как результаты ламаркистского приспособления, обучения посредством повторения: дарвинизм в определённой степени симулирует ламаркизм.

(Popper, 1973, 169; аналогично 272, 296)

Аналогичным образом индукция симулирует метод проб и устранения ошибок. Это служит основанием для их взаимной замены. (Popper, 1973, 299).

Также возможно ввести понятие силы в общую теорию относительности и получить "нечто вроде" ньютоновского закона гравитации, так что общая теория относительности будет симулировать классическую теорию гравитации.

Посредством статистических законов становится возможным (для больших совокупностей) симулировать детерминистские феномены. Это действует как для термодинамики, так и для квантовой механики.

Эволюционная теория познания также в состоянии "симулировать" другие теории познания, поскольку она объясняет опытные факты. Например, она заменяет априорные формы созерцания и категории Канта врождёнными структурами познания. Также и они являются в полном смысле конститутивными для опыта в трансцедентальном философском смысле, но не независимы от всякого, а только от индивидуального опыта. Их логическая или трансцедентальная необходимость отрицается. Но то, что Кант правильно увидел, он ложно интерпретировал, а именно абсолютизировал до трансцедентального априори психологическую необходимость. Но последняя признаётся и объясняется в эволюционной теории познания.

Было бы интересным и полезным проверить симуляционные способности эволюционной теории познания на других фактах и теоретико-познавательных теориях. Такое сравнение могло бы послужить также её отграничению от других позиций и уточнению. Данная задача здесь не ставится. Мы обратимся в заключение к некоторым иным размышлениям по поводу эволюционной теории познания, которые мы обозначили как "метаразмышления".

I МЕТАРАЗМЫШЛЕНИЯ

Эволюция эволюционной теории позания

Эволюционное понимание - как любое познание - также является историей. Насколько далеко распространяется эта история? Принципиально возможно считать такую позицию естественной уже всегда; ибо теория познания имеет ведь гипотетический характер и в выборе наших гипотез мы относительно свободны (стр. 122).

Однако для обоснования должны быть выполнены дальнейшие условия, особенно возможность объединения с базисным знанием, проверяемость и объясняющая сила. В.Р. Гамильтон, который развил гамильтоновскую форму классической механики, хотя и располагал математическими средствами для установления шрёдингеровского уравнения и волновой механики, не имел эмпирических полномочий для такого шага; тогда (1834), не было свидетельств о волновых свойствах материи. Точно также Аристарх не имел опытных оправданий для своей гениальной интуиции (см. стр.109).

Так, гипотезы об эволюции человеческих познавательных способностей могли быть поставлены осмысленно лишь после того, как идея развития в 19-м столетии была представлена в форме эволюционной теории (причём спекуляциям Эмпедокла или Абу -Гасана аль Масуды (*956) нельзя отказать в оригинальности).

В главе А мы видели, что проблема врождённых идей в истории теории познания играла ключевую роль. Но вопрос о том, имеют ли врождённые структуры познания биологическое значение мог осмысленно дискутироваться лишь тогда, когда биологическая наука стала не только описывающей, как у Аристотеля и Линнея, но также и объясняющей. Поэтому ответы на такие вопросы можно найти лишь позднее (после 1900) и даже тогда относительно редко.

Биологическая обусловленность субъективных структур познания утверждалась

философами:

Ницше, Зимммель, Спенсер, Пирс, Болдуин, Ф.К.С. Шиллер, Рассел, Куайн, Поппер;

физиками:

Гельмгольц, Пуанкаре, Мах;

биологами:

Геккель, ф. Берталанфи, Ренч, Лоренц, Мор, Моно;

психологами:

Циен, Пиаже, Рорахер, Кэмпбелл, Фурт, Леннеберг;

антропологами:

Леви-Стросс, Швидетций;

языковедами:

Хомский, Катц.

В вопросе об эволюции познавательных способностей, естествоиспытатели, представленные прежде всего психологами, генетиками, теоретиками эволюции и этологами, ограничивались в большинстве случаев некоторыми общими замечаниями, не отваживаясь слишком глубоко входить в чужую дисциплину - теорию познания.

С другой стороны, теоретики познания и другие философы учитывали эволюционную позицию весьма редко и поверхностно. "То, что изучение восприятия с эволюционных позиций не было воспринято большинством теоретиков познания является одним из многих симптомов длительного отделения философии от естествознания" (Shimony, 1971, 571).

Сопоставив несколько цитат, мы заметим, из какой области исследований "происходит" автор. По отношению к каждому можно было бы добавить "... и натурфилософ"(123).

Посредством естественного отбора наш дух приспособился к условим внешнего мира, он воспринял ту геометрию, которая давала преимущества для рода; другими словами: наиболее удобную.

(Poincare, физик,1914)

Подлинным ядром кантовского априоризма является...то, что человек сегодня фактически наделён определёнными формами созерцания и мышления, с помощью которых он подходит к явлениям и упорядочивает их. Но эти формы должны сами... быть образованы на основе опыта, они возникли именно в ходе длительного взаимодействия человека с природой.

(Bavink, естествоиспытатель, 1949,237)

Категории опыта возникли в ходе биологического развития и должны были подтверждаться в борьбе за существование. Если бы они не соответствовали реальности, то были бы невозможны соразмерныые реакции и такие организмы были бы элиминированы в ходе естественного отбора.

(v. Bertalanffy,биолог 1955, 256)

Был период, когда возможности мозга, благодаря биололгическим изменениям, существенно возросли и соответственно ворзос генетический потенциал. Это было примерно 500 000 лет тому назад. С тех пор врождённый разум изменился - если вообще изменился - только незначительно. С тех пор человеческий прогресс зависит от приобретённых способностей, которые передаются далее посредством традиции и обучения. (Russel, философ, 1963, 7)

(Bavink, естествоиспытатель, 1949,237)

Если справедлив взгляд, согласно которому мышление основано на процессе субъективной симуляции, тогда следует предположить, что высокое развитие этой способности у человека является результатом эволюционного процесса., в ходе которого достижения этого органа и его ценность для выживания были испытаны посредством отбора в конкретном действии.

(Monod, биолог, 1971, 191)

То, что называется инстинктивным или, строже, врождённым познанием, восходит опять к обучению, которое осуществлялось тысячелетиями в биологической эволюции в отличие от индивидуального обучения, обычно связываемого с этмим понятием. В этой эволюционной перспективе выражения "инстинктивный" и "врождённый" получают научное значение и утрачивают негативную роль, в которой они представали как покрывало незнания.

(Furth, психолог, 1972, 257)

Мысль об эволюции познавательных способностей, таким образом, многократно высказывалась. Несмотря на это, связь теории эволюции и теории познания подробно не исследовалась. Приятным и важным исключением были различные работы Конрада Лоренца (см. стр. 19). Благодаря его теоретико-познавательным интересам и кёнигсбергскому сотрудничеству с Эдуардом Баумгартеном в рамках взаимодействия между гуманитарной наукой и сравнительной психологией появились две работы (1941, 1943), в которых была осуществлена обозначенная связь. Также и в последующих публикациях, Лоренц (1954, 1953) отчётливо указал на исследовательское поле эволюционной теории познания. При этом он остаётся кантианцем, поскольку принимает кантовскую категориальную систему и только после этого ставит вопрос о её происхождении(124).

Открытие априорного является тем достижением, которым мы обязазаны Канту и с нашей стороны наверное не будет заносчивостью предпринять критику интерпретации открытия, которую мы осуществляем в отношении происхождения кантовских форм созерцания и мышления.

(Lorenz, 1941,125)

Мы видели, однако, что представления эволюционной теории познания независимы от специальной системы категорий и специальных априорных познавательных структур. Предположение о наличии таких структур показывет, как могут быть объяснены их возникновение и возможности. Постулируемая при этом эволюционная взаимосвязь между реальными и субъективными структурами познания может служить в качестве поддержки исследования обоих компонентов (см. стр. 125, 130). Она подчёркивает, например, значение инвариантных образований в восприятии и науке для получения объективного познания, эмпирический характер гипотезы о врождённых структурах или эвристическую ценность ошибок нашего познавательного аппарата.

Эволюционная теория познания даёт возможность лучшего понимания эволюции как теории познания, поскольку она совпадает с научным методом.

(Popper, 1973, 85)

Несмотря на это, только немногие авторы (среди которых много биологов) обращаются к этой проблеме и лишь к концу 60-х годов действительно созрела идея эволюции познавательных способностей:

1955 v. Bertalanffy

An essay on the relativiti of kategories;

1959 Campbell Methodological

Methodological suggestions from a comparative psychology of knowledge processes;

1967 Piaget

Mohr

Biologie et connaissanse (deutsch 1974);

Wissenschaft und menschliche Existenz;

1968 Rensch

Chomsky

Biophilosophie;

Language and mind (deutsch 1970);

1969 Furth

Piaget and knowledge;

1970 Monod

Shimony

Le hasard et la necessite;Perception from an evolutionary point of view;

1972 Popper

Objective knowledge (deutsch 1973)

1973 Lorenz

Die Ruckseite des Spiegels;

1974 Campbell

Evolutionary epistemology.

Таким образом, можно утверждать, что проблемы эволюционной теории познания начали обсуждаться лишь в настоящее время. Если бы Поппер не подхватил эти мысли (от Кэмпбелла), то можно было бы даже констатировать, что инициатива полностью принадлежит конкретным наукам. Однако возможно, что баланс будет складываться в пользу теории познания и теории науки, чему может содействовать данная книга.

Междисциплинарный контекст

Центральным пунктом эволюционной теории познания является тезис, согласно которому человеческие познавательные способности сформировались в ходе взаимодействия с окружающим миром и в процессе приспособления к нему. Этот тезис в настоящем исследовании служит прежде всего основанием для ответа на главный вопрос, почему субъективные структуры познания соответствуют объективным структурам. Таким образом он развивается здесь в теоретико-познавательных целях.

Однако на основании осуществлённого выше исследования стало уже ясным, что эволюционная теория познания в качестве своего индуктивного базиса использует не только теорию познания. Скорее она находится во взаимосвязи с вопросами различных дисциплин, аналогичных узлам огромной сети. Эта сеть связана из эластичных нитей. Если её структура изменяется в одном месте, то это оказывает воздействие не только на соседние места, но на всю сеть. Сходным образом, проблематика и выводы эволюционной теории познания распространяются за пределы теоретико-познавательной сферы. Эта связь станет особенно отчётливой, если мы посмотрим, в каких научных проблемах намечается подход к эволюционной теории познания.

Логика: Обоснование логики является труднейшей проблемой. Вопрос о том, являются ли логически аксиомы в смысле логических "мировых закономерностей" необходимыми, или же они обладают только психологической необходимостью, или они основаны только на конвенции, этот вопрос нельзя считать решённым. Но во всех случаях можно исходить из гипотетического характера устанавливаемых и используемых человеком логических законов. Отсюда возникает вопрос, как мы пришли именно к данным аксиомам. Как для ответа на данный вопрос, так и для обоснования логики представляется релевантным факт, что наши познавательные способности сформировались в ходе эволюции.

Трансцедентальная философии: Если даже принять кантовскую (и неокантианскую) трактовку, что всё, что касается структуры в мире нашего опыта, является вкладом познающего субъекта и что наши априорные формы созерцания и мышления (пространство, время, категории, принципы) делают возможным опыт и одновременно ограничивают его, то и тогда остаётся нерешённым вопрос о том, откуда взялись эти априорные структуры и почему они одинаковы у всех людей. Мы видели (см. стр 10), что Кант считал эти вопросы осмысленными. Ответ на них даётся эволюционной теорией познания.

Теория познания:Одна из серьёзнейших загадок человеческого познания состоит в отчётливом несоответствии между надёжностью наших знаний и непрочностью нашего опыта. Как преодолевается этот разрыв?

Как получилось, что человеческое существо, чьё отношение к миру так кратко, личностно, оказалось в состоянии так много знать?

(Russell,1952, 5)

Это становится понятным лишь в том случае, если допустить, что мозг уже заранее снабжён значительным комплексом "предзнания " для осуществления работы по упорядочению и объяснению чувственных впечатлений. Это предзнание, согласно эволюционой теории познания, приобретено и проверно в ходе длительной эволюции человека.

Этология: Работы этологов дают сегодня теоретически обоснованные и эмпирически значимые интерпретации понятиям "инстинкт" и "врождённый" (см. стр. 91). Мы знаем, что генетически обусловлены не только органы, анатомические и психологические структуры, но также наследуются и поведенческие образцы. Высшие способности животных также наследуются. Они могут быть поняты как функция мозга. Высшие способности также следует рассматривать как функции его мозга. Но эта биолого-психологическая обусловленность также ведёт к вопросу о естественном объяснении этих достижений. Этолог К.Лоренц ответил на этот вопрос полностью в духе эволюционной теории познания.

Теория эволюции: Эволюционное мышление универсально. Вопрос о возникновении объекта не только всегда осмыслен, но ведёт часто к совершенно новой точке зрения. В главе C это было показано применительно ко многим областям. Космос, галактики, звёзды, Земля, растения, животные и люди претерпевали эволюцию. Поэтому скорее нужно обоснование того, почему принцип эволюции не должен распространяться на человеческие познавательные способности, нежели наоборот. Эволюционная теория познания является таким образом прямым продолжением учения о развитии.

Нейрорпсихология: Неропсихология и психология восприятия указывает на связь между строением и функцией центральной нервной системы и элементарными структурами познания. Так, можно задаться вопросом, является ли закон нейрораздражений "всё-или-ничего" ответственным за двузначность нашего мышления (закон исключённого третьего). Константность восприятия (стр. 37) кажется должна быть конститутивной для понятия объекта. Наше созерцание пространства становится возможным, по мньшей мере частично, благодаря глубинным критериям оптического восприятия (стр. 49) и благодаря трёхмерному лабиринту (орган равновесия во внутреннем ухе), форма созерцания времени - благодаря так называемым внутренним часам, биологическому механизму, который ещё не объяснён, но без сомнения определяет наши переживания времени.