Этика обвинительной речи прокурора

На прокурора в суде возложена обязанность по поддержанию государ-

ственного обвинения, которое должно быть основано на фактических обстоя-

тельствах правовой оценки преступления, совершенного подсудимым.

Судебные прения, в которых участвуют прокурор, составляют лишь

часть его деятельности по поддержанию государственного обвинения перед

судом. Прокурор, произнося обвинительную речь, выполняет функцию уго-

ловного преследования. Он – сторона обвинения. Но в российском процессе,

в отличие от некоторых зарубежных правил и практики, со времен Судебных

уставов прокурор обязан выполнять свою обвинительную функцию объек-

тивно. А. Ф. Кони принадлежит характеристика прокурора в пореформенном

русском процессе как публично говорящего судьи. Убедившись в виновности

подсудимого, прокурор заявляет о том суду и делает это «со спокойным дос-

тоинством исполняемого долга, без пафоса, негодования и преследования ка-

кой-либо иной цели, кроме правосудия, которое достигается не непременным

согласием суда с доводами обвинителя, а непременным выслушиванием

их»

-Кони считал, что «в судебном заседании наш прокурор поставлен в та.

Сергеич П. Искусство речи на суде. М., 1960. С. 263.

Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 62. кое положение, которому может завидовать всякое иностранное законода-

тельство»

Поддерживая государственное обвинение, сформулированное

на предварительном следствии, прокурор должен достаточно критич-

но относиться к представленным в суд материалам, так как приговор

суда будет основываться на данных, полученных в судебном разбира-

тельстве. В соответствии с ч.4 ст. 37 УПК РФ прокурор обеспечивает

законность и обоснованность обвинения.

Все выводы государственного обвинителя и его мнения,

предлагаемые на рассмотрение суда, должны основываться

на законе и доказанных на судебном следствии фактических

обстоятельствах дела. Юридические оценки должны быть

соразмерны установленным фактам и нормам применяемого

закона: прокурор должен быть справедлив.

Поведение государственного обвинителя, его позиция в целом

должны опираться на нравственные нормы и им соответствовать.

Прокурор защищает интересы общества, выступает от имени государ-

ства, но он в то же время призван охранять и законные интересы под-

судимого, его достоинство. А. Ф. Кони писал, что прокурор, «исполняя

свой тяжелый долг, служит обществу. Но это служение только тогда

будет полезно, когда в него будет внесена строгая нравственная дис-

циплина и когда интерес общества и человеческое достоинство лич-

ности будут ограждаться с одинаковой чуткостью и усердием»

.

Таким образом, главное, что определяет нравственную характе-

ристику всей речи прокурора-обвинителя, – правильность его позиции

по существу, справедливость выводов, которые он представляет на

рассмотрение суда. Прокурор, настаивающий, к примеру, на осужде-

нии человека, вина которого в преступлении не доказана, поступает

безнравственно.

Обвинительную речь прокурора традиционно и в соответствии с

ее логикой принято делить на ряд последовательных частей, хотя ка-

ждая конкретная речь, естественно, строится в зависимости от об-

стоятельств дела.

Обвинительная речь прокурора обычно начинается с характери-

стики особенностей рассматриваемого дела, преступления, в котором

обвиняется подсудимый. До последнего времени было обязательным

в обвинительной речи давать «общественно-политическую» оценку

преступления. При этом считалось, что она «должна быть необходи-

мым элементом каждой обвинительной речи»

. Правильнее было бы

вместо этого политизированного понятия выделять в речи раздел, по-

Там же. С. 395.

Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 62-63.

Проблемы судебной этики. С. 227. См. также многие работы о поддержании государственного обвинения

в суде, прокуроре в суде первой инстанции. священный характеристике правовых и нравственных особенностей

уголовного дела, рассматриваемого судом, оценке опасности престу-

пления и специфике дела. Именно с характеристики особенностей

преступления или участвующих в деле лиц начинал свои речи в суде

А. Ф. Кони в бытность его прокурором

.

Общая характеристика рассматриваемого дела, его специ-

фических особенностей должна быть объективной, соразмерной,

не содержать преувеличений. Она должна быть конкретной, ос-

нованной на существе самого дела. Не секрет, что иногда проку-

роры в недавнем прошлом по аналогичным делам использовали

стандартные социально-политические характеристики, получив-

шие на профессиональном жаргоне наименование «шапок», кото-

рые можно было «примерять» без особого труда к делам по об-

винению совершенно разных людей. Эта составная часть речи,

которую принято было называть «политической частью», обыч-

но предшествовала приведению доказательств. При этом возни-

кали ситуации, когда обвинитель «клеймил позором» подсудимо-

го за тяжкое преступление, а затем оказывалось, что обвини-

тельные материалы, которыми он оперировал, или недоброкаче-

ственны, или недостаточны для осуждения в соответствии с об-

винительной версией.

В своей речи государственный обвинитель излагает фактические

обстоятельства дела в том виде, как они установлены в результате

судебного следствия. Он утверждает, что подсудимый совершил оп-

ределенные деяния, вмененные ему в вину, или же вносит коррективы

с учетом результатов судебного следствия, а при наличии оснований

заявляет об отказе от обвинения. Правовая и нравственная обязан-

ность прокурора состоит в максимальной объективности в формули-

ровании предлагаемых суду выводов о том, в чем, по его мнению, ви-

новен подсудимый. Прокурор обязан отказаться от обвинения, если

оно не нашло подтверждения в ходе судебного разбирательства. Про-

курор уточняет обвинение в его фактической части в соответствии с

тем, что доказано на суде.

На прокурора распространяется положение о толковании сомне-

ний в пользу подсудимого, если их не удалось устранить.

В обвинительной речи центральное место занимает анализ до-

казательств, исследованных на суде, и обоснование вывода о дока-

занности или недоказанности обвинения. Нравственные аспекты ис-

пользования отдельных видов доказательств и их оценки были изло-

жены ранее. Здесь же следует подчеркнуть, что прокурор не может

ограничиться в своей речи утверждением, что обвинение «нашло в

суде свое подтверждение», «полностью подтвердилось», «безусловно

доказано» и т. п. На нем лежит нравственная и правовая обязанность

См.: Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 3. доказать обвинение, которое выдвинуто обвинительной властью. Эту

обязанность он должен выполнять и во время судебных прений. Она

реализуется в виде анализа доказательств, доводов по существу их

содержания, достоверности, достаточности, а не путем общих утвер-

ждений и заявлений. «Обвинитель должен быть силен в доводах, а не

в эпитетах»

, – писал А. Ф. Кони.

В суде присяжных обоснование обвинения тщательным, объек-

тивным и убедительным анализом доказательств приобретает повы-

шенное значение.

Юридическая оценка деяния — следующий элемент обвини-

тельной речи прокурора. Она должна быть аргументированной, осно-

ванной на глубоком понимании сущности применяемого материально-

го закона и даваться без «запроса», когда обвинитель стремится ори-

ентировать суд при возможной альтернативе на применение более

строгого закона, хотя внутренне не убежден в справедливости такой

оценки.

В речи прокурора дается характеристика личности подсудимого,

основанная на установленных в суде фактах. Эта характеристика

должна быть объективной. Прокурор не вправе умалчивать о положи-

тельном в нравственном облике подсудимого, его прежних заслугах,

поведении, могущем служить смягчению ответственности. Сведения

из биографии подсудимого могут использоваться лишь в той части,

которая относится к преступлению и к возможному наказанию. Личная

жизнь подсудимого может фигурировать в речи прокурора, если соот-

ветствующие факты относятся к предмету доказывания.

Прокурор не вправе «вменять в вину» подсудимому то, что он не

раскаялся или не признал себя виновным, или не дал показаний, со-

славшись на нежелание отвечать на вопросы или забывчивость.

В речи, естественно, недопустимы насмешки над подсудимым,

грубость, оскорбительные характеристики, а также заявления по по-

воду наружности подсудимого, его национальности, веры, физических

недостатков.

Характеризуя подсудимого, прокурор должен исходить из того,

что в отношении последнего действует презумпция невиновности.

Подсудимый может быть оправдан, а обвинительный приговор — от-

менен. Поэтому оценки качеств подсудимого как человека должны

опираться на бесспорно доказанные факты и не выходить за пределы

того, что имеет юридическое значение.

Обоснование меры наказания в речи государственного обвини-

теля требует объективности, учета последствий того или иного вида и

размера наказания, обстоятельств, не только отягчающих, но и смяг-

чающих ответственность.

Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 130. Не соответствуют нравственным нормам попытки воздейство-

вать на судей ссылками на возможное влияние вынесенного ими мяг-

кого приговора на состояние преступности и т. п.

А. Ф. Кони, выступая против «запугивания присяжных последст-

виями оправдательного приговора», приводил красочные случаи из

практики тех лет. Один шустрый провинциальный прокурор по делу о

шайке конокрадов, возражая против защиты, добивавшейся оправда-

ния, говорил: «Что ж! Оправдайте! Воля ваша! Только вот что я вам

скажу: смотрю я в окошко и вижу на дворе ваших лошадей и брички,

телеги и нетычанки, в которых вы собрались... уехать домой. Что ж!

Оправдайте: — пешком уйдете!..»

-Нельзя сказать, что попытки воз.

действовать на судей в прямой или косвенной форме ссылками на

возможные негативные последствия оправдания или мягкого наказа-

ния в наше время совсем не встречаются.

Нередки случаи, когда прокурор в речи касается поведения и

личных качеств потерпевшего, свидетелей и других лиц помимо под-

судимого. Ему приходится давать характеристику сослуживцев подсу-

димого, потерпевшего, их начальников. Она может оказаться отрица-

тельной. Если такого рода оценки рисуют того или иного человека в

неприглядном виде, то они должны опираться только на достаточные

и проверенные доказательства.

В речи обвинителя могут использоваться приемы иронии, однако

юмору не место в зале суда, где обсуждаются слишком серьезные де-

ла, где речь идет о горе, причиненном преступлением.

3. Этика речи защитника

Защитник-адвокат в своей речи, естественно, противостоит сто-

роне обвинения в состязательном процессе. В отличие от позиции

прокурора как «говорящего публично судьи» позиция защитника не

может не быть односторонней. Его участие в судебных прениях под-

чинено определенным нравственным началам.

Главное в нравственно оправданном ведении защиты в

целом и в содержании и построении защитительной речи —

умение верно определить свою позицию, опираясь на право-

вые и нравственные ориентиры.

Защитник может применять только законные средства и способы

защиты. Выступая на стороне человека, обвиняемого в нарушении за-

кона, он сам должен неукоснительно соблюдать законы, пользоваться

только легальными средствами.

Защитник вправе применять лишь нравственно допустимые

приемы защиты. В частности, он не вправе лгать суду, склонять суд к

неправде, хотя бы это было выгодно его подзащитному. «У адвоката

Кони А, Ф. Собр. соч. В 8 т, Т. 4. М., 1967. С. 136. не только нет права на ложь, не только нет права на использование

искусственных, надуманных, фальсифицированных доказательств — у

него нет права и на неискренность, нет права на лицедейство»

—

пишет Я. С. Киселев.

Защищая конкретного человека от обвинения в преступлении,

защитник не может оправдывать само преступление. А. Ф. Кони, кри-

тикуя в свое время пороки адвокатуры, писал о справедливой тревоге

в связи со случаями, когда «защита преступника обращалась в оправ-

дание преступления, причем, искусно извращая нравственную пер-

спективу дела, заставляла потерпевшего и виновного меняться роля-

ми...»

.

Защита должна осуществляться на основе согласованности пози-

ции защитника и подсудимого по принципиальным вопросам, и прежде

всего по вопросу признания или отрицания вины.

По поводу последнего положения во многих публикациях приво-

дились и приводятся аргументы в пользу двух противоположных точек

зрения, да и адвокатура, и суды далеко не сразу и не твердо встали на

одну определенную позицию. Речь идет о ситуации, когда подсудимый

в суде виновным себя не признает и последовательно настаивает на

своей невиновности, а в процессе судебного следствия виновность

его подтверждена достаточными и проверенными доказательствами и

сам защитник приходит к убеждению, что его подзащитный виновен,

строить же защитительную речь на отрицании виновности беспер-

спективно.

Многие авторы считают, что в таком положении возможно и

нравственно оправдано расхождение позиций подсудимого и защит-

ника. Защитник в своей речи вынужден признать виновность подсуди-

мого доказанной и, соответственно, настаивать на смягчении его уча-

сти. Так, Л. Д. Кокорев в одной из последних работ писал: «Руково-

дствуясь нравственными принципами, адвокат не может утверждать

то, в чем сам не убежден, не может лгать, не может поступать против

своей совести и внутреннего убеждения. И если в ходе расследова-

ния, судебного следствия адвокат пришел к выводу, что вина обви-

няемого установлена, он из этого и должен исходить, строя свою за-

щиту; иной путь будет ложью, сделкой с совестью»

.

Другие ученые высказывают противоположное мнение: защит-

ник, который вопреки воле подсудимого переходит, по сути, на пози-

цию обвинения, оставляет подзащитного без помощи, без защиты.

«Создается такое, совершенно нетерпимое с юридической и этиче-

ской точек зрения положение: в судебном разбирательстве происхо-

дит состязание не между прокурором и защитником, а между прокуро-

ром и защитником, с одной стороны, и подсудимым, с другой. Между

Проблемы судебной этики. С. 240.

Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 134.

Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса: Учебное пособие. Воронеж, 1993. С. 176. прокурором и адвокатом создается «трогательное единение». Заяв-

ление защитника о виновности подсудимого представляет чрезвычай-

но тяжелый удар по защите...»

.

Судебная практика последнего времени, как правило, исходит из

того, что признание защитником виновности подсудимого, когда по-

следний ее отрицает, означает нарушение права на защиту, обязан-

ности защитника использовать все законные средства и способы за-

щиты, не действовать во вред обвиняемому.

Что касается нравственной стороны такого решения, то здесь

приходится идти по пути морального выбора в условиях морального

конфликта, когда соблюдение одной нормы влечет за собой наруше-

ние другой. Но предпочтение все же следует отдать нравственной

обязанности до конца защищать от обвинения другого человека, кото-

рый доверил свою судьбу адвокату, надеется на его помощь. А обви-

нение пусть поддерживает тот, кому это положено. Разумеется, за-

щитник-адвокат в этой сложной ситуации должен использовать даже

малейшие возможности для опровержения обвинения в его основе, а

также представить суду соображения о доказанных по делу фактах,

говорящих в пользу подсудимого, положительно характеризующих его

личность и т. д. Необходимо учитывать, что сама позиция подсудимо-

го, последовательно настаивающего на своей невиновности, может

породить сомнение в верности обвинительной версии, что вправе ис-

пользовать защитник в своей аргументации.

Структура речи защитника в какой-то мере напоминает структуру

речи обвинителя, так как они посвящены одному предмету, хотя ос-

вещают его с разных сторон. Но здесь, конечно, нет таких жестких ка-

нонов, которые определяют построение речи обвинителя, выступаю-

щего от имени государства.

В речи защитника ярко проявляется гуманизм самой профессии

адвоката и его миссии, выполняемой в суде. Он стремится помочь че-

ловеку, который, пусть по своей вине, попал в беду, или же тому, кто

вовсе не виновен, но может оказаться осужденным по ошибке в ре-

зультате некритического отношения к необоснованному обвинению.

Обвиняемый, представший перед судом, еще не осужден. Защитник

более чем другие участники судебного разбирательства обязан ува-

жать достоинство подсудимого, щадить его самолюбие и выступать в

их защиту, в том числе и при произнесении своей речи. Защитник, по

выражению А. Ф. Кони, — «друг, советник» обвиняемого.

Речь защитника должна в концентрированной форме предста-

вить суду все то положительное, что характеризует личность и пове-

дение подсудимого. Все обстоятельства, смягчающие ответствен-

ность, установленные по делу, необходимо отчетливо и убедительно

отметить в речи, а обстоятельства, отягчающие ответственность или

Проблемы судебной этики. С. 253. доказанные сомнительно, оценить соответствующим образом. При

характеристике подсудимого нельзя допускать преувеличения, вопре-

ки фактам утверждать о несуществующих добродетелях подсудимого.

Это может породить недоверие к речи и позиции защитника в целом.

Если защита ведется по групповому делу, то защитнику следует избе-

гать в своей речи изобличения других подсудимых в совершении пре-

ступления. Но в жизни возникают такие ситуации, когда интересы под-

судимых противоречивы и между их защитниками дискуссия неизбеж-

на. При этом защитник одного подсудимого заинтересован в том, что-

бы суд признал виновным в целом или в большей части подсудимого,

которого защищает другой защитник. На практике адвокаты в подоб-

ных случаях говорят о праве своеобразно понимаемой «необходимой

обороны», что отражает вынужденный характер действий фактически

на стороне обвинения. Ю. И. Стецовский пишет, что адвокату очень

важно «стремиться ограничить защиту тем минимумом, который дей-

ствительно необходим для опровержения обвинения или смягчения

ответственности подзащитного. Всякие заявления защитника против

других лиц можно считать оправданными, если без этого нельзя осу-

ществить защиту обвиняемого, доверившего защитнику свою судьбу.

Защитник должен быть предельно тактичным и сдержанным в отно-

шении тех обвиняемых, против которых направлена его аргумента-

ция»

.

Недопустимо строить защиту на подчеркивании негативных сто-

рон личности потерпевшего, его отрицательных нравственных ка-

честв. Тем более нельзя унижать достоинство потерпевшего. Если

действия потерпевшего на самом деле способствовали совершению

преступления, спровоцировали его, и это имеет юридическое значе-

ние, то это обстоятельство может и должно быть освещено в речи за-

щитника. Но всегда следует помнить, что потерпевший — жертва пре-

ступления, а судят того, кто обвиняется в причинении ему ущерба, го-

ря, нравственных страданий.

В речи защитника нельзя использовать доводы, несостоятель-

ность которых очевидна. Обман, ложь, сознательное искажение фак-

тов глубоко безнравственны. Они несовместимы с престижем адвока-

та как человека и как юриста, выполняющего гуманные функции. А с

позиций результативности защиты они представляют опасность и для

судьбы клиента адвоката. Обнаруженный обман даже «в мелочах»

подрывает доверие ко всему, что говорил защитник, так как честность

градаций не имеет.

В то же время адвокат в своей речи не обязан упоминать обстоя-

тельства, могущие повредить защите, если о них не говорил обвини-

тель. Это относится также к критике обвинения с позиции: «то, что не

Стецовский Ю. И. Уголовно-процессуальная деятельность защитника. М.,1982 С. 97.доказано бесспорно, не может быть положено в основу обвинения»

или: «версия подсудимого, не опровергнутая обвинением, должна

признаваться за истинную». Здесь мы имеем дело с нравственным

правом строить тактику защиты в соответствии с правами, предусмот-

ренными законом.

Судебная речь защитника будет тогда достигать своей цели, ко-

гда защитник владеет искусством доказывать, убеждать, спорить и

приемами судебного красноречия. С развитием состязательного нача-

ла в российском уголовном процессе эти умения приобретают все бо-

лее актуальное значение.

В своей речи защитник прямо ведет полемику, спор с обвинени-

ем. И сама манера, форма этого спора должна отвечать определен-

ным нравственным установлениям.

В «Пособии для уголовной защиты», изданном в 1911 году, про-

фессор Л. Е. Владимиров рекомендовал адвокатам помнить, что «су-

дебный бой не есть академический спор и здесь целесообразно быть

односторонним и пристрастным». Он рекомендовал защитникам: «...

будьте постоянно и неуклонно несправедливы к обвинителю... Рвите

речь противника в клочки и клочки эти с хохотом бросайте на ветер.

Противник должен быть уничтожен весь, без остатка... Нужно осмеять

соображения обвинителя, осмеивайте их! Будьте беспощадны. При-

дирайтесь к слову, к описке, к ошибке в слове... Это ведь не умствен-

ный диспут, а потасовка словами и доводами, потасовка грубая, как

сама общественная жизнь людей»

:Несколько ранее он же писал.

«…судебное состязание не есть бой, не есть война; средства, здесь

дозволяемые, должны основываться на совести, справедливости и за-

коне».

Конечно, судебные прения ни в правовом, ни в нравственном от-

ношении нельзя рассматривать как «потасовку» между сторонами,

своего рода «игру без правил». Их участники, говорящие публично,

вправе пользоваться лишь нравственно дозволенными приемами,

обязаны соблюдать собственное достоинство, уважать честь и досто-

инство своих противников и других участвующих в деле лиц, помнить,

что они обращаются к суду, уважение к которому проявляется и в со-

блюдении нравственных норм.

Вопросы для самопроверки:

1. В чем состоит нравственное значение судебных пре-

ний?

2. Определите нравственные аспекты обвинительной речи проку-

рора.

Владимиров Л. Е. Пособие для уголовной защиты. СПб., 1911. С. 169. 3. Каковы нравственные требования к участию защитника в су-

дебном процессе?