Основные проблемы и типы гносеологии

Глава 8. ФИЛОСОФИЯ ПОЗНАНИЯ

Что значит знать? Вот, друг мой, в чем вопрос.

На этот счет у нас не все в порядке.

Немногих, проникавших в суть вещей

И раскрывавших всем души скрижали,

Сжигали на кострах и распинали,

Как вам известно, с самых первых дней.

И. В. Гете

Предлагаемая глава, начиная новый круг философских проблем, вместе с тем фактически замыкает тот философский круг, который мы связали с рассмотрением диалектики объективного и субъективного бытия. При этом наше внимание обращается на проблему соответствия сознания и материи: адекватно ли сознание материи, бытию? Таким ли отражается бытие в сознании, каково оно есть на самом деле, или такое отражение носит искаженный характер? Иными словами, познаваем ли мир? Подобного рода проблемы решает раздел философии, именуемый гносеологией (от лат. gnosis - знание, logos - учение). Именно философия рассматривает специфику познавательного отношения к миру, поскольку это отношение связано с решением коренных мировоззренческих проблем.

Основные проблемы и типы гносеологии

Гносеология выступает философской теорией познания. В англоязычной философской литературе, наиболее активно рассматривающей в последней четверти двадцатого столетия проблемы познания, чаще употребляется термин эпистемология (от древнегреч. episteme - знание).

Предмет гносеологии. “Что я могу знать?” - так была сформулирована наиболее общая проблема гносеологии И. Кантом. Ее решение связано с ответом на целый ряд взаимозависимых вопросов. Существуют ли абсолютно достоверные основания знания, его надежные источники? Можно ли на такого рода основаниях (если они существуют) строить системы истинного знания? Если такие основания отсутствуют, возможно ли получение истинного знания? В каких формах существует человеческое знание? Каковы критерии различения знания и спекулятивных построений? Существуют ли границы познания? Существует ли истина и какова она? Подобные вопросы и выступают в качестве предмета обсуждения в гносеологии.

Чем определяется возрастающая роль гносеологии в системе философского знания?

Два века назад великий экономист и философ Адам Смит заметил, что человека, получившего образование путем упорного труда, “можно уподобить дорогостоящим машинам”[1]. Справедливость такого несколько технократического определения подтверждает современный этап перехода от индустриального к постин­дустриальному, информационному обществу, характерному для наиболее развитых стран. Для этого этапа характерно широкое внедрение науко- и информационноемких технологий, формирование и бурный рост настоящей индустрии знания. Если обобщить все виды деятельности связанные с производством, хранением и воспроизводством знания в современном мире, то окажется, что индустрией знания производится более половины национального продукта высокоразвитых обществ.

Что значит “знать”? Позиции философов. В первом приближении познание можно определить как активное, целенаправленное отражение в мозгу человека, в его сознании и психике объективного мира, как активный процесс получения знаний о мире.

С момента возникновения философии исследованию этого процесса уделялось большое внимание. Однако подлинного расцвета философское учение о познании достигает в XVII в. Нередко этот период называют эпистемологическим переворотом. Самые великие философы XVII - XVIII вв. обращаются к исследованию процессов познания. Одна за другой выходят книги: “Новый Органон” Ф. Бэкона (organon с греч. - система правил исследования, описание методов познания), “Правила для руководства ума” Декарта, “Опыт о человеческом разумении” Локка, “Новый опыт о человеческом разуме” Лейбница, “Трактат о началах человеческого знания” Беркли, трилогия: “Критика чистого разума”, “Критика практического разума”, “Критика способности суждения” И. Канта.

В решении вопроса о возможностях познания обычно выделяют две позиции: агностицизм как учение о принципиальной непознаваемости бытия и позицию, признающую принципиальную познаваемость мира. Эта позиция не получила в истории философии специального названия, будем именовать ее гносеологическим оптимизмом.

Античной разновидностью агностицизма явился скептицизм Пиррона, Секста Эмпирика и их последователей. Центральной идеей этой философии являлось сомнение в возможности общепризнанного доказательного знания. Безусловно, доля здравого скептицизма (“подвергай сомнению общепринятые истины”) является одной из движущих сил познания: не было бы геометрии Лобачевского, если бы он не усомнился в справедливости постулата Евклида о не пересекаемости параллельных прямых. Однако скептицизм как генеральная позиция в вопросе о познании является тормозом познавательного процесса.

Агностицизм не отвергает сам факт существования познания, но весьма специфически трактует его задачи и возможности. Так, c точки зрения Юма, познание базируется на опыте, который представляет не что иное, как поток ощущений человека, его “впечатлений”, причины которых неизвестны и непознаваемы. Более того, неизвестно, существует ли что-либо, кроме таких впечатлений.

Специфическую разновидность агностицизма развивал основоположник немецкой классической философии И. Кант. В работах “критического” периода он доказывает идею, что природа вещей, как они существуют сами по себе (“ вещей-в-себе”, ноуменов), принципиально недоступна нашему познанию. Познаются только явления - та сторона вещей, которая доступна нашим органам чувств, чувственному познанию. Разум, который стремится выйти за пределы явлений, с точки зрения Канта неизбежно приходит к противоречиям (антиномиям). Кант считал, что с равной доказательностью могут быть обоснованы положения о том, что мир конечен, и о том, что он беспределен; о том, что существуют атомы, и о том, что таких частиц нет, и т.д. Поэтому, считал Кант, надо ограничить знание в пользу веры, признать “вещи в себе” непознаваемыми.

Одна из возможных интерпретаций кантовского агностицизма заключается в следующем. Быть может, “вещи в себе” - ноумены - и познаваемы, однако нет такого третейского судьи, который сравнил бы результат человеческого познания с ноуменами и сделал вывод об их соответствии или несоответствии друг другу. В качестве такого судьи не может выступить другой человек, ибо психологические механизмы познания у всех людей примерно одинаковы и ноумены им равно недоступны. Такого рода судьей мог бы выступить Бог, но он не общается с каждым отдельным исследователем, более того, сам бог относится к миру ноуменов и равно доказательными могут считаться логические обоснования как того, что Бог существует, так и того, что Бога нет.

Таким образом, важным вопросом для подтверждения или опровержений позиции агностицизма является вопрос о существовании третейского судьи в процессе познания. В иной формулировке этот вопрос звучит как вопрос о существовании (или его отсутствии) критерия истины. Временно оставим этот вопрос без ответа и попробуем собрать предварительную информацию, которая поможет на поставленный вопрос ответить.

Проблема источника познания. Вопрос об источнике нашего знания - это в конечном итоге вопрос о том, а что, собственно, познается в процессе познания?

Позиция объективного идеализма достаточно ясна. Платон считал основой всего существующего особый мир идей. Поэтому и его гносеология была призвана объяснить, как идеи созерцаются человеческой душой и как на этой основе объясняется мир вещей. По Гегелю, процесс человеческого познания представлял собой не что иное, как самопознание абсолютной идеи, поскольку человеческое общество и есть одна из метаморфоз этой идеи. С этой точки зрения источником познания является мир объективно существующих идей.

Позиция субъективного идеализма Д. Юма и Д. Беркли сводится к тому, что человеческое сознание имеет дело только с ощущениями человека, за пределами которых ничего не существует, а эти ощущения выступают единственным источником познания.

Большинство философов- материалистов исходят из понимания процесса познания как отражения: человеческое сознание в этом процессе отражает окружающий мир. Однако само это отражение рассматривается по-разному. Типичным для метафизического материализма является понимание познающего сознания как tabula rasa (чистой доски), на которой познаваемые вещи оставляют следы подобно отпечатку монеты на воске. Тогда схема процесса познания представится следующим образом:

Очевидно, что при таком рассмотрении исследование одинаковых объектов познания должно приводить к одинаковым ощущениям и рождать одинаковые мысли у разных исследователей, если только у них не дефектны органы чувств. Однако опыт познавательной деятельности показывает, что дело обстоит иным образом: нередко различные исследователи одних и тех же объектов приходят к прямо противоположным выводам. Почему же так происходит? Рассмотрим некоторые исходные понятия.

Объект и субъект познания. Объект познания - это тот фрагмент объективной (или субъективной, когда речь идет, например, о самопознании) реальности, на который направлена познавательная активность людей.

Представим, что в роли объекта познания выступает некоторая разведывательная химическая машина. Представим далее, что эта машина изучается тремя исследователями, в роли которых выступают инженер-конструктор, инженер-технолог, военный инженер. Что интересует каждого из них в первую очередь? Инженеру-конструктору необходимо знание заданных тактико-технических данных: на колесном ходу эта машина или на гусеничном, какова требуемая дальность хода, каковы условия боевой эксплуатации и т.д. Именно эти знания являются исходными для его профессиональной деятельности. Инженера-технолога тактико-технические характеристики рассматриваемого комплекса интересуют мало. Для него важнее определить технологию производства конкретных деталей этой машины: использовать сварку или отливку, какую марку металла применить, какие производственные комплексы использовать и т.д. Военный инженер, которому предстоит эксплуатировать эту машину в режиме боевой работы, обращает внимание, прежде всего на регламентопригодность машины, особенности ее эксплуатации в различных условиях обстановки. Таким образом, исследуется один объект познания, но результаты познания трех исследователей существенно различаются, и, прежде всего тем, что каждый из них рассматривал свой “срез”, свою совокупность свойств и качеств объекта, иными словами, у каждого из них был свой предмет исследования.

Предмет исследования - это тот “срез” объекта, та конкретная совокупность его свойств, качеств, отношений, которая изучается данным субъектом познания.

Таким образом, в реальном процессе познания субъекту принадлежит не пассивная роль чистой доски, на которой объект познания оставляет свои следы, а активная роль, в том числе и по определению предмета познания. Почему же в одном объекте разными субъектами выбираются разные предметы познания? В первую очередь это определяется практическими задачами познающего субъекта. Выходит, что для верного понимания сущности процесса познания мало рассматривать субъект познания просто как абстрактного человека. В определение субъекта необходимо включить и его конкретную практическую деятельность.

В конечном счете, если иметь в виду всю историю познания, то высшим производителем знания является все человечество. С развитием человеческого общества в его структуре постепенно формировались особые социальные группы, специальной задачей которых было добывание знаний и их распространение. Применительно к научному знанию такие группы - особые субъекты познания - составляют сообщество ученых. Наконец, в роли субъекта познания выступают и отдельные индивиды, имена наиболее выдающихся из них сохраняются в истории науки.

Рассмотренные положения позволяют показать, что активность субъекта познания предполагает не только его сознательное отношение к объекту познания, но и к самому себе, т.е. осознание собственных приемов, способов, методов познавательной деятельности. С точки зрения процесса познания субъект и объект друг без друга не существуют. К примеру, электрон, существуя объективно, вплоть до конца XIX столетия не являлся объектом познания, ибо не был включен в процесс познавательной деятельности, не являлся предметом познавательной активности субъекта. Имея в виду взаимосвязь объекта и субъекта, следует подчеркнуть важный момент применительно к военному познанию. Рассказывают, что у Эйнштейна над камином висело изречение: “Природа хитра, но не злонамеренна!” Иными словами, тайны природы запрятаны глубоко, но сознательных, злонамеренных препятствий природа исследователю не ставит.

Иное дело - объект социального познания. В качестве такого объекта чаще всего выступают конкретные социальные группы, которые нередко отнюдь не заинтересованы в отыскании истины, и поэтому специально ставят препятствия исследователю. Типичный пример - познавательная деятельность следователя по отношению к некоторому криминальному сообществу. Наиболее ярко такая ситуация проявляется в военном деле. Не будет преувеличением сказать, что объект военно-научного познания чаще всего “и хитер, и злонамерен”. Методами такой злонамеренности являются маскировка, создание ложных позиционных районов, радиоэлектронная борьба и целый ряд других методов, которые призваны помешать командиру и штабу собрать истинную информацию о противнике. Недаром в нынешних войнах информационная борьба выступает в качестве одного из важнейших видов военного противоборства.

Итак, основой познания и критерием соответствия знания самой действительности выступает общественно-историческая практика. При подобном понимании схема процесса познания имеет более сложный вид и выглядит так:

Можно достаточно критически относиться к изысканиям В.И. Ленина в области гносеологии, но нельзя не признать точности и емкости его формулы, отражающей основные этапы процесса познания: “От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике - таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности”[2]. Поэтому гносеология рассматривает практику в двух аспектах: как основу формирования знаний и как средство проверки истины. Именно практика выступает в роли того третейского судьи, которого мы не смогли обнаружить, рассуждая о гносеологии Канта.

Таким образом, познавательный процесс представляет собой сложное взаимодействие субъекта и объекта познания, результатом которого выступает конкретное знание.