ГЛАВА 2. – Вы к доктору? – спросила пожилая горничная в накрахмаленной наколке на голове, открывшая Николаю дверь

– Вы к доктору? – спросила пожилая горничная в накрахмаленной наколке на голове, открывшая Николаю дверь, – Александр Львович сейчас уезжает к больному в Чечелевку.

Николай хотел уже повернуть обратно, но горничная остановила его:

– Вы по какому вопросу?

– Александр Львович просил к нему зайти. Я – Николай Ильич Даниленко.

– Подождите в приемной. Я доложу ему.

Через минуту он уже входил в кабинет Караваева. Александр Львович крепко пожал ему руку, извинился, что вынужден срочно уехать, и попросил обязательно его дождаться: «Мне надо с вами о многом поговорить». Он спокойно, без всякой суеты вынимал из шкафа коробочки и пузырьки с лекарствами, одновременно расспрашивая сидящую тут же плачущую женщину.

– Почему вы не отвезли мужа в больницу?

– Он боится, что там его станут резать, резанные все помирают… Езжай, говорит, к Александру Львовичу, он поможет…

– По всем признакам у вашего мужа аппендицит или... Пьет много?

– Раньше много, а теперь перестал, тошнит его.

– И давно...

– Недели две.

– Что же сразу ко мне не обратились?

– Думали, так пройдет

Собрав свой докторский сундучок (у Володи был точно такой же), Караваев взял с письменного стола две папки и протянул их Николаю.

– Николай Ильич, ознакомьтесь пока с моими бумагами. Одни относятся к Народному дому, другие – к выборам в Государственную думу. Я решил в нее баллотироваться от губернии. Впрочем, почитайте и сами все поймете.

Он взял плачущую женщину под руку и, ласково утешая ее, повел к выходу.

Николай огляделся. Везде, где только было можно, лежали книги и рукописи: на письменном столе, трех журнальных столиках, кожаном диване и стульях, стоявших в ряд около стены с двумя большими окнами. Это стена была единственно свободной в комнате, все остальные занимали высокие, до самого потолка книжные шкафы и полки.

На нескольких полках стояли банки с заспиртованными лягушками и ящерицами. Они были плотно закупорены, но при взгляде на них Николай сразу почувствовал неприятный запах хлороформа. Такие же банки он видел в одной из комнат больницы, где работал Володя, только в них плавали ни лягушки и ящерицы, а та гадость, которую врачи удаляли во время операций. Володя и его друг, хирург Волков, занимались природой злокачественных опухолей мозга.

Николай пододвинул кресло к журнальному столику, раскрыл верхнюю папку. В ней лежала толстая тетрадь в клетку. На приклеенной к обложке белой бумаге значилось: «План организации Народного дома в Екатеринославе» и чуть ниже – «Для рассмотрения в Городской думе».

На двух десятках страниц Караваев обстоятельно излагал свои соображения о необходимости проводить среди населения Екатеринослава широкую просветительскую и образовательную деятельность. Она нужна не только для духовного развития людей, но и для их здоровья. Текст чередовался с таблицами. Доктор приводил в них статистические сведения о заболеваниях среди разных слоев населения (самая высокая среди рабочих и бездомных), о производственных травмах на предприятиях и детской преступности.

В Народном доме он предлагал устроить вечерние классы для начального обучения рабочих, детский сад, различные кружки для детей и взрослых, рабочий театр, медицинские курсы и библиотеку-читальню с постоянным лекторием для рабочих.

Во второй папке лежала не менее обстоятельная программа Караваева к предстоящим выборам в 1-ю Государственную Думу. Основное внимание он уделял земельному вопросу и положению крестьян в России и Екатеринославской губернии с приложением обобщенных статистических данных. Работа им была проведена огромная.

Караваев вернулся через три часа и очень обрадовался, когда увидел в кабинете Николая.

– Спасибо, что дождались. Мне с вами надо о многом переговорить. Но сначала давайте поужинаем.

Он позвонил в колокольчик. Вместо горничной в кабинет вошла полная, немолодая женщина – жена Караваева, и настояла, чтобы они шли ужинать в столовую.

– Он совсем не отдыхает, – пожаловалась она Николаю, когда они шли по коридору, – мы редко видимся. Единственная возможность – пообщаться за столом.

Однако ужин прошел в полном молчании. Караваев усиленно о чем-то думал, домашние боялись его беспокоить. Жена только старательно подкладывала ему блюда. Александр Львович машинально все съедал, глотая большие куски бифштекса и запивая их красным вином.

В кабинете он оживился, попросил жену принести коньяк. Когда она ушла, он разлил коньяк по рюмкам и с удовольствием выпил сразу две рюмки подряд.

– Николай Ильич, вы ознакомились с моими папками?

– Насчет Народного дома согласен с вами целиком и полностью, готов в этом активно помогать. Что касается выборов в Думу, должен вам прямо сказать: мы, большевики, да и почти все партии, даже Крестьянский союз, решили бойкотировать Думу, считая, что от нее не будет никакого толка. С существующим избирательным правом в нее попадут люди, которые не примут ни одного документа в пользу крестьян, вопрос о переходе земли в их собственность повиснет в воздухе.

– России нужны серьезные реформы. Дума рано или поздно сможет провести их в жизнь.

– Неужели вы думаете, что с помощью реформ можно улучшить положение крестьян? Уже была реформа 1861 года, но с тех пор мало, что изменилось. Ваша статистика об этом прямо говорит: народ страдает от нищеты и бесправия. России нужна революция, коренная ломка всей государственной машины.

– Революция все разрушит и приведет миллионы людей к бессмысленной гибели. Но давайте не будем дискутировать. Во-первых, я хочу, чтобы вы ознакомили с моим проектом Народного дома Совет рабочих депутатов. Может быть, он посодействуют перед городской властью в его открытии. Во-вторых, как депутат Государственной думы, если я в нее попаду, смогу сделать много полезного для Екатеринослава и губернии. Все это изложено в моей предвыборной программе. Это вы не будете отрицать?

– Не буду.

– Тогда прошу помочь мне в избирательной компании.

– Хорошо. Я сделаю все, что от меня зависит.

Однако Караваеву не удалось осуществить свои намерения. Неожиданно он стал получать письма с серьезными угрозами в адрес его самого и всей семьи. Друзья уговорили его срочно уехать из города.