Соотношение «публичного» и «частного» права

Вследствие этого нормы частного права по общему правилу имеют не принудительный, а лишь субсидиарный, восполнительный характер и могут быть отменены или заменены частными определениями (jusdispositivum).

Вследствие же этого гражданские права суть только права, а не обязанности: субъект, которому они принадлежат, волен ими пользоваться, но волен и не пользоваться; неосуществление права не составляет никакого правонарушения.

Таким образом, если публичное право есть система юридической централизации отношений, то гражданское право, наоборот, есть система юридической децентрализации: оно по самому своему существу предполагает для своего бытия наличность множества самоопределяющихся центров. Если публичное право есть система субординации, то гражданское право есть система координации; если первое есть область власти и подчинения, то второе есть область свободы и частной инициативы.

Таково в самом схематическом виде принципиальное различие между правом публичным и частным. [7, стр. 95]

Покровский И.А. обращает внимание еще на одно различие между публичным и частным правом.

Нормы публичного права носят строго принудительный характер, а в связи с этим и права, предоставляемые отдельным лицам в качестве органов государственной власти, носят вместе с тем и характер обязанностей.

Наоборот, нормы частного права по общему правилу имеют характер не принудительный, а субсидиарный, восполнительный (Jus dispositivum), их применение к отдельным отношениям может быть устранено, ослаблено или заменено частными определениями сторон.

Не следует, однако, думать, что все нормы частного права диспозитивны и что, будучи диспозитивными, они лишены принудительности.

В действительности всякая норма содержит в себе приказ, повеление, все нормы права повелительны, принудительны. Неповелительная норма - не норма. Но там, где в диспозиции нормы стоит то или иное волеизъявление человека, там создается впечатление отсутствия принудительности, но это кажущееся отсутствие принудительности свойственно и чисто принудительным нормам - ведь до известной степени диспозитивны и уголовные законы, так как преступник может, нарушая или не нарушая запрещение, навлечь или не навлечь на себя карательную санкцию. Правда, человек может по своему усмотрению заключить или не заключить договор определенного содержания (и то не всегда), но раз он его заключил, он также обязан исполнить принятые им на себя обязательства, как и в тех случаях, когда его призывают к отбыванию воинской повинности или трудовой повинности, и он обязан идти, его принуждают платить налоги, и он обязан их платить и т. д. [2, стр. 108]

Для данного вопроса важно не то, что пpaву cooтвeтствует обязанность его осуществления, а то, на чем эта обязанность основана: на властном ли приказе со стороны или же на собственном волеизъявлении обязанного лица (вполне или отчасти); важно также и то, по отношению к кому эта обязанность установлена, кто может требовать ее исполнения. Таким образом, в конечном счете, все сводится к составу участников данного правоотношения и положению их в этом последнем. На этом мы обнаруживаем тесное соприкосновение теории централизации и децентрализации и теории положения субъекта в правоотношении.

Действительно, две разобранные теории - теория положения субъекта в правоотношении и теория централизации и децентрализации - представляют собой, в общем и целом, одно и то же решение вопроса о критерии разграничения частного и публичного права, но лишь в двух различных плоскостях, с двух различных сторон.

Первая теория - в плоскости субъективного права и правоотношения, вторая - в плоскости объективного права. [3, стр. 44]

В самом деле, что мы будем иметь на субъективной стороне при централизованном регулировании? Субъектами правоотношения будут, с одной стороны, властвующий, государственная власть, властно устанавливающая содержание правоотношения своими приказами, повелениями, с другой - подвластные.

При децентрализованном регулировании мы имеем на обеих сторонах правоотношения подвластных, субъектов, равных друг другу, не обладающих один по отношению к другому принудительной властью, субъектов координированных, а не субординированных.

Таким образом, правоотношение в области централизованного регулирования характеризуется неравенством субъектов, правоотношение в области децентрализации предполагает их равенство.

Необходимо при этом иметь в виду, что о равенстве или неравенстве здесь говорится лишь с точки зрения правовой, о равенстве или неравенстве юридическом, которое может и не соответствовать фактическому, являющемуся непосредственным результатом экономических отношений.

Примерно таких же взглядов придерживается и Суханов Е.А., который считает, что «в конце концов, стало очевидным, что это различие заключается в характере и способах воздействия права на регулируемые отношения, обусловленного самой природой последних… Гражданское (частное) право во всяком правопорядке регулирует, прежде всего, различные отношения по принадлежности или использованию имущества, отличающиеся тем, что они основаны на юридическом равенстве участников, автономии воли и их имущественной самостоятельности (обособленности). Имущественные отношения могут и не основываться на указанных признаках, например, отношения по формированию государственного бюджета путем взимания налогов или уплаты штрафа за правонарушения. В этих случаях между участниками существуют отношения не равенства, а власти и подчинения, исключающие автономию воли (то есть усмотрения) самих сторон. Такого рода отношения, основанные на властном подчинении одной стороны другой, например, налоговые и другие финансовые отношения, составляют предмет регулирования административного и финансового (публичного) права». [10, стр. 161]

На основании произведенного разбора различных теорий разграничения частного и публичного права необходимо прийти к выводу, что каждая из этих теорий содержит в себе зерно истины, подмечает те или иные черты действительности.

В этом отношении до известной степени правы сторонники объединения материального и формального критерия. Их ошибка заключается лишь в том, что они стремятся использовать оба критерия одновременно для одной и той же цели, тогда как каждый из них имеет совершенно самостоятельное значение и область применения.

Для сравнительной оценки и уяснения удельного веса материального и формального критерия необходимо также иметь в виду историческую изменчивость границ между частным и публичным правом, а равно и отсутствие резкой демаркационной линии между этими двумя правовыми областями в каждый данный момент. То, что в один исторический период представляет из себя сферу публично-правового регулирования, в другое время может оказаться переброшенным в область частного права. На примере современного нам права мы всегда имеем возможность убедиться, насколько велико переплетение и проникновение публично-правовых элементов в область частного права, его «публицизация» и наоборот.

Поэтому каждый их этих двух типов правового регулирования эффективен лишь тогда, когда он применяется к тем общественным отношения, которые по своей природе нуждаются именно в данном типе правового регулирования.

Исторический опыт показывает, что наиболее эффективное развитие отношений в сфере производства происходит тогда, когда к ним применяется частноправовой тип правового регулирования. Предпринятые в нашей стране попытки публично-правового регулирования этих отношений потерпели неудачу. Идейно-теоретическим обоснованием публично-правового регулирования в экономической сфере послужило известное высказывание В.И. Ленина: «Мы ничего частного не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное».

По мнению Черепахина Б.Б.: «В связи с неустойчивостью исторических границ между частным и публичным правом и переплетением их элементов в каждый исторический момент при догматическом изучении прав единственно приемлемым являются формальные критерии разграничения, а из этих последних - положение субъекта в правоотношении и признак централизации и децентрализации правового регулирования. Наоборот, критерии материальные имеют существенное значение для вопроса о целесообразности отнесения той или иной области жизненных отношений к частному или публичному праву». [1, стр. 217]

Таким образом, в основу разделения права на частное и публичное должен быть положен формальный критерий разграничения. Это разграничение должно проводиться в зависимости от способа построения и регулирования юридических отношений, присущего системе частного и системе публичного права. К этому следовало бы добавить, что если судебное производство может быть возбуждено по инициативе частного лица, его волей и в его интересах по спору из правоотношений, построенных на началах координации, то такое правоотношение несомненно относится к частному праву.

Частноправовое отношение построено на началах координации (юридического равенства и автономии воли) субъектов, независимо от усмотрения государственной власти. При этом «государственная власть обязана признавать, конституировать и принудительной силой поддерживать эту юридическую значимость и обеспечивать решение всех спорных вопросов независимым судом». Частное право также представляет собой систему децентрализованного регулирования общественных отношений.

Публично-правовое отношение построено на началах субординации (власти-подчинения одной стороны правоотношения другой стороне в силу указания закона) субъектов. Публичное право представляет собой систему централизованного регулирования общественных отношений. [5, стр. 92]

Следует отметить, что критерии деления права на частное и публичное особенно ярко проявляются при рассмотрении отдельных институтов (в первую очередь гражданского права), а не отраслей права.

Заключение

На основании произведенного обзора различных теорий природы публичного и частного права можно прийти к выводу, что каждая из этих теорий содержит в себе «зерно истины», так как они отражают различные грани и стороны одного сложного феномена. Однако ни одна из указанных теорий не может претендовать на роль исчерпывающей, многоаспектной и системной концепции.

Представляется, что данная проблема должна быть решена на основе интегративного подхода. Современную правовую действительность частного и публичного права уже трудно отражать с помощью устаревших и подчас узких конструкций отрасли права, сферы регулирования, правовых начал и т.д.

И здесь становится очевидной условность в наименовании данных категорий термином «право», ведь это предполагает в них лишь нормативное содержание, что является упрощением и обеднением их смысла. Поэтому требуются более широкие построения (комплексы), позволяющие производить соответственно и более гибкие и адекватные научные операции, достигать более высоких уровней обобщения и абстракции.

Дальнейшая разработка данной проблемы будет способствовать обогащению и развитию теории права, углублению представлений о праве, его внутренней систематике, формах и методах воздействия права на общественные отношения, усилению его регулятивных возможностей в условиях реформирования Российской государственности.