Письмо российского посла в Константинополе П.А. Толстого Ф.А. Головину. По прежде бывшем везире Алешан Гусеин паше учинился везирем богдацкой сераскер, который был яр сердцем

По прежде бывшем везире Алешан Гусеин паше учинился везирем богдацкой сераскер, который был яр сердцем, но мало смышлен, и неразсудителен, тот намерился было всчать воину со стороною царского величества, и видя, что салтан ему того не попустит, хотел то свое намерение совершить лукавым способом. И такими своими пересылками и писмами возбудил хана крымского просить от Порты поволности всчать с росийским государством войну, а все то чинил тайно; и егда татары прибежали к салтану прошением, он показывался яко бы того не желает, и по многим моим с турецкими министры о татарском состоянии разговором, когда салтан прошение их татарское отринул, и хана и калгу салтана достойной их чести лишил, и осудил их на заточение, а в Крым отпустил ханом преждебывшаго крымского хана что видя, тот везир еже намерение ево в дело не происходит, паки вымыслил коварной способ, писал тайно к татарам, чтобы они будучи от Порты посрамлены, воспротивились салтану и вчали бы бунты, а ему бы будто для усмирения их, собрав турецкие рати, приттить на Дунай, где сшедшися с ними татары, и будто невозмогши их покорить, соединяся с ними купно, итить на Азов, или на Киев войною, х котором месту лутчим окажется способ. По которым его писмам татары смятение и учинили. Так же и он начал было намерение свое производить делом, и многие рати на Дунай послал, так же и во Андрианополи начал предуготовляти воинские припасы, розглашая, что то все чинит для усмирения татар. Обаче я намерения ево доведався, многим салтанским ближним людей говорил, чтоб то каким ни есть способом донесть салтану. И долго того получить не мог. Потом немногими подарками, ударя ближних людей матери салтанской, донес ей в том везирском непотребном намерении, так же и муфтию обявил с таким разсуждением, что ежели везир то свое намерение совершит, неполезно будет и салтанова величества здравию, понеже, соединяся с татары, восхощет себе приобрести и большаго сана, и явно уже татары о том говорят, что под властию турецкою быть не хотят, что мать салтанская, услыша скоро о том, сказала салтану. И генваря, государь, в 13 день салтан того веэиря призвал к себе по обыкновению со славою, якобы для советования, и призвав к себе, взял у «его государственную печать и пожитии ево все переписав, велел взять на себя, а на ево место везирем в тот же час учинил прежде бывшего реиз-эфендия Мегмет пашу, а отставленного везиря, держав за караулом, в ночи велел задавить, и по утру рано тело ево выкинули на площадь, яко непотребную скотину в попрание всему народу. А новой чиненной везирь Мегметь паша вступил в правителство зело ко всем ласково и разсмотрително, понеже человек зело разумен. И генваря, государь, в 20 день ездил я к сему новому везирю приватно для поздравления, а наипаче, чтоб мне с ним иметь разговор, и в приезде государь моем учинил мне почтение доброе, и принял меня с великою любовью, и разговор со мною имел доволной... и говорил со мной приватно; мне ли же разрушати мир, который толикими многими моими трудами ставился. Я де всячески буду тщатися о том, чтоб оное мирное состояние было ненарушено со стороны салтанова величества, толко бы де от стороны царского величества не произошла какая противность, а истинно или лукавством то говорил, о том бог весть. Толко, государь, ныне по настоящим знакам видится, что противности никакия не является, обаче, государь, вовсе утвердитися в том невозможно покамест татарское дело прекратится и рати их, которые ныне близ Дуная, по домам разойдутся, понеже везири у них недолговременно правительствуют.

РГАДА. Ф. 89. Сношения России с Турцией. 1703. Д. 2. Л. 43 об. – 46 об.; Д. 3. Л. 44 об. – 46.