И. КАНТ

[КРИТИКА ЧИСТОГО РАЗУМА]

Итак, чтобы метафизика [здесь: философия.]могла как наука претендовать не только на обманчивую уверенность, но и на действительное понимание и убеж­дение, для этого критика самого разума должна предста­вить весь состав априорных понятий, разделение их по различным источникам: чувственности, рассудку и разуму; далее, представить исчерпывающую таблицу этих понятий и их расчленение со всем, что отсюда может быть выведе­но; затем главным образом возможность априорного син­тетического познания посредством дедукции этих понятий, принципы их применения и, наконец, их границы, и все это в полной системе. Таким образом, эта критика, и толь-

ко она одна, содержит весь хорошо проверенный и досто­верный план, более того, даже все средства, необходимые для создания метафизики как науки; другими путями она невозможна...

Одно несомненно: кто раз отведал критики, тому на­всегда будет противен всякий догматический вздор, кото­рым он прежде должен был довольствоваться, не находя лучшего удовлетворения для потребностей своего разума. Критика относится к обычной школьной метафизике точно так, как химия к алхимии или астрономия к прорицающей

будущее астрологии. Я ручаюсь, что всякий, кто продумал и понял основоположения критики... уже никогда больше не вернется к старой и софистической лженауке; скорее, он с радостью будет смотреть на такую метафизику, кото­рая отныне ему доступна, не нуждается ни в каких подго­товительных открытиях и первая может доставить разуму постоянное удовлетворение. В самом деле, метафизика имеет перед всеми возможными науками то преимущество, что она может быть завершена и приведена в неизменное состояние, так как ей не надо дальше изменяться и она не способна к какому-либо расширению посредством новых открытий; дело в том, что разум имеет здесь источник сво­его познания не в предметах и их созерцании (отсюда он не может извлечь больше знания), а в самом себе; и после того как разум полностью и ясно изложил против всякого ложного толкования основные законы своей способности, не остается ничего иного, что чистый разум мог бы позна­вать a priori или даже о чем бы он мог спрашивать, имея на то основание.

Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука // Кант И. Соч.: В 8 т. — М., 1994. —

Т. 4. - С. 131-133.

[РЕГУЛЯТИВНАЯ ФУНКЦИЯ РАЗУМА]

Предметы, которые даются нам опытом, непонятны для нас во многих отношениях, и на многие вопросы, на ко­торые наводит нас закон природы, если их довести до оп­ределенной глубины (но всегда сообразно с подобными законами), нельзя дать ответ, как, например (на вопрос о том), почему вещества притягивают друг друга. Но когда

мы совсем оставляем природу или же, прослеживая цепь ее связи, выходим за пределы всякого возможного опыта, стало быть, углубляемся в сферу чистых идей, — тогда мы не можем сказать, что предмет нам непонятен и что при­рода вещей предлагает нам неразрешимые задачи; ведь в этом случае мы имеем дело вовсе не с природой или во­обще с данными объектами, а только с понятиями, имею­щими свой источник исключительно в нашем разуме, и с чисто мысленными сущностями, относительно которых все задачи, вытекающие за их понятия, должны быть разреши­мы, так как разум может и должен, во всяком случае, давать себе полный отчет в своем собственном действовании. Так как психологические, космологические и теологические идеи [идеи души, мира, Бога. — К. К.] суть только чистые понятия разума, которые не могут быть даны ни в каком опыте, то вопросы о них, предлагаемые нам разумом, ста­вятся не предметами, а только максимами [общежитейские нравственные правила. — К. К.} разума ради его собствен­ного удовлетворения, и на все эти вопросы обязательно может быть дан надлежащий ответ, если показать, что они есть основоположения, служащие для того, чтобы довести применение нашего рассудка до полной ясности, завершен­ности и синтетического единства, а потому значимые толь­ко для опыта, но для опыта, взятого в целом. Хотя абсолют­ная совокупность опыта и невозможна, однако только идея совокупности познания по принципам может вообще до­ставить познанию особый вид единства, а именно единства системы, без которого наше познание есть лишь нечто фрагментарное и негодное для высшей цели (которая все­гда есть лишь система всех целей)...

Трансцендентальные идеи выражают, таким образом, подлинное назначение разума, а именно, как принципа си­стематического применения рассудка. Если же принима­ют это единство способа познания за единство познавае­мого объекта, если это единство, которое, собственно, есть чисто регулятивное, считают конститутивным и вообража­ют, будто посредством этих идей можно расширить свое знание далеко за пределы всякого возможного опыта... — то это не более как ошибка в оценке собственного назна­чения нашего разума и его основоположений, это диалек­тика, которая, с одной стороны, запутывает применение

разума в опыте, а с другой – приводит разум к разладу с самим собой.

Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука // Соч.: В 8 т. — М., 1994. —

Т. 3. - С. 112—113.

Вопросы и задания:

1.В чем видит К. Маркс «главный недостаток всего предшествующего материализма»?

2. Что такое практика? Каким образом устраняет недостатки предшествующего материализма это вводимое Марксом понятие?

3. Вспомните, как трактовался процесс познания в предшествующей философской традиции — например, у Платона, средневековых схоластов или рационалистов Нового времени. Объясните, каким образом введением понятия практики К. Маркс видоизменяет прежние представления о познании. Раскройте взаимосвязь между теорией и практикой, которую проводит в своем учении К. Маркс.

4. Какое значение практике в общественной жизни придает
К. Маркс? В каком смысле противопоставляет К. Маркс «революционную практику» господствовавшему до него просветительскому идеалу преобразования общества путем разви­тия наук и распространения знаний?

5. Как определяет К. Маркс сущность человека? Объясните, почему эта сущность является не естественной, природной, а социальной, практической.

6. Какое основное различие между собственной философской позицией и всей предшествующей философской традицией проводит в данном тексте К. Маркс?

7. Подумайте, каким образом философы могут помочь в изменении мира — ведь не будут же они участвовать с оружием в руках в штурме Бастилии или взятии Зимнего дворца?

К. МАРКС /Т. И. Ойзерман/

Главный недостаток всего предшествующего материа­лизма...заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в фор­ме созерцания, а не как человеческая чувственная деятель­ность, практика, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой...

/Т. И. Ойзерман/:

Старый материализм игнорировал познавательное зна­чение человеческого воздействия на предметы внешнего мира, т. е. деятельную, субъективную сторону процесса познания. А между тем основу познания составляет прак­тика — сознательная и целесообразная деятельность людей, которая несводима к восприятиям, переживаниям, мыш­лению и т. п. Практика, какова бы ни была ее форма, есть применение материальных предметов, процессов, законо­мерностей с целью познания или изменения действитель­ности, удовлетворения потребностей индивидов и обще­ства, организации их деятельности. Человек познает мир, потому что изменяет его; чувственные восприятия внеш­него мира являются необходимым элементом практичес­кой деятельности. Созерцательный материализм отделяет чувственное отношение к миру от практики...

Практика, с точки зрения Маркса, имеет определяющее значение в решении вопроса о существовании внешнего мира, объективной реальности, независимой от сознания людей. В то время как Гегель утверждал, что непосредственно, т. е. без всяких теоретических предпосылок, мо­жет быть допущено лишь «чистое бытие», а Фейербах в противовес Гегелю требовал безоговорочного признания истинности всего содержания чувственных данных, Маркс заявляет, что лишь практика доказывает объективность, предметность нашего мышления, т. е. наличие в наших понятиях (как и в наших представлениях) объективного содержания, предшествующего познанию и независимого от него. Пытаться логически вывести существование при­роды — значит допускать нечто существующее до нее, т. е. становиться на позиции идеализма.

Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, — вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т. е. действительность и мощь, посюсторон­ность своего мышления. Спор о действительности или не­действительности мышления, изолирующегося от практи­ки, есть чисто схоластический вопрос.

/Т. И. Ойзерман/:

Значит ли это, что вопрос о существовании объектив­ной реальности, о ее познаваемости, о познавательной роли представлений, должен решаться без участия теоретиче­ского мышления? Конечно, нет! Маркс отнюдь не про­тивопоставляет практику теоретическому мышлению, он противопоставляет практику лишь оторванным от нее иде­алистическим спекуляциям. Он критикует противопостав­ление теоретического мышления практике, обосновывая тем самым единство мышления (познания, теории) и прак­тической деятельности; диалектика этих противоположно­стей не снимает их относительной самостоятельности, так же как и существенного различия между ними.

Человечество постигает присущую ему способность по­знавать мир не потому, что оно предварительно осуществи­ло исследование своих познавательных способностей, а потому, что оно практически действует и благодаря этому познает, убеждаясь в познаваемости мира. Сама жизнь, практика задолго до философии решает вопрос об отноше­нии мышления человека к бытию, внешней действитель­ности, и это практическое решение должно быть теорети­чески осмыслено философией...

Таким образом, Маркс вовсе не считает, что решение коренных философских вопросов может быть достигнуто одной лишь практикой: сама практика, говорит он, долж­на быть понята, т. е. теоретически проанализирована. Это очень важный момент, на который, как нам кажется, не обращают достаточного внимания. Для установления ис­тинности того или иного теоретического положения обыч­но недостаточно непосредственного обращения к данным практики. Там, где речь идет не о констатации единичных фактов или проверке отдельных утверждений о фактах (для чего достаточно обратиться к показаниям приборов — ча­сов, термометра, спидометра и т. д.), дело обстоит гораз­до сложнее. Данные эксперимента должны быть объясне­ны, правильно поняты. Еще более сложное дело — данные общественно-исторической практики, для правильного по­нимания которых необходим основательный теоретический анализ. Диалектический материализм не имеет ничего об­щего с интуитивистским истолкованием данных практики как абсолютно непосредственных, непосредственно данных сознанию. Выступая против отрыва теоретического мыш­ления от практики, Маркс отвергает также отрыв практи­ки от теоретического мышления.

Практика, с точки зрения Маркса, не просто основа по­знания, она, собственно, только потому и является тако­вой, что образует важнейшее содержание человеческой жизни...

...Но сущность человека не есть абстракт, присущий от­дельному индивиду. В своей действительности она есть со­вокупность всех общественных отношений...

/Т. И. Ойзерман/:

Определение сущности человека как совокупности всех общественных отношений есть радикальный разрыв с фи­лософской антропологией Фейербаха, для которого чело­веческая сущность есть нечто первичное, в основе своей предысторическое, которое лишь развертывается в истории. Исторический материализм, напротив, рассматривает об­щественные отношения как изменяющиеся (и, следователь­но, качественно различные в разные эпохи), обусловлен­ные уровнем развития производительных сил и, значит,

вторичные, производные. С этой точки зрения сущность человека, т. е. совокупность общественных отношений, создается самим человечеством в ходе всемирной истории.

Общественная жизнь является по существу практиче­ской. Все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики.

/Т. И. Ойзерман/:

И поскольку производство есть основа общественной жизни, постольку практика является основой познания, какова бы ни была его форма. Это не значит, конечно, что понятие практики исчерпывается понятием производства: практика так же многообразна, как и познание.

Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.

/Т. И. Ойзерман/:

Маркс... критикует тех философов, которые хотят лишь понять то, что есть, и поставить на этом точку. Бесстраст­ному отношению к социальной действительности... Маркс противопоставляет такое научное объяснение действитель­ности, которое служит ее революционному изменению. Не отрицание роли теории, а требование поднять ее научный уровень, чтобы вскрыть законы изменения действительно­сти, — вот чему учит этот тезис Маркса.

Маркс К. Тезисы о Фейербахе

// Маркс К, Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — М., 1957. — Т.З. —

С. 1-3.

Ойзерман Т. И. Формирование философии марксизма. — 2-е изд, дораб. - М., 1974. - С. 404—414.

Вопросы и задания:

1.Какой смысл вкладывает Ф. Энгельс в выражение «гегелевская диалектика была перевернута, а лучше сказать — вновь поставлена на ноги, так как прежде она стояла на го­лове»?

2. На каком основании Ф. Энгельс определяет диалектику как науку об общих законах одновременно природы, общества и человеческого мышления?

3. Были ли с точки зрения диалектического материализма присущи природе, обществу и человеческому мышлению какие-либо закономерности до того, как они были изучены философами, в частности, Гегелем?