День не ел... Подарочки!

Мерцалов ожидал, что после этих беспорядочных, озлобленных криков

старик поднимется и уйдет, но он ошибся. Старик приблизил к нему свое

умное, серьезное лицо с седыми баками и сказал дружелюбно, но серьезным

тоном:

- Подождите... не волнуйтесь! Расскажите мне все по порядку и как можно

короче. Может быть, вместе мы придумаем что-нибудь для вас.

В необыкновенном лице незнакомца было что-то до того спокойное и

внушающее доверие, что Мерцалов тотчас же без малейшей утайки, но страшно

волнуясь и спеша, передал свою историю. Он рассказал о своей болезни, о

потере места, о смерти ребенка, обо всех своих несчастиях, вплоть до

нынешнего дня. Незнакомец слушал, не перебивая его ни словом, и только все

пытливее и пристальнее заглядывал в его глаза, точно желая проникнуть в

самую глубь этой наболевшей, возмущенной души. Вдруг он быстрым, совсем

юношеским движением вскочил с своего места и схватил Мерцалова за руку.

Мерцалов невольно тоже встал.

- Едемте! - сказал незнакомец, увлекая за руку Мерцалова. - Едемте

скорее!.. Счастье ваше, что вы встретились с врачом. Я, конечно, ни за что

не могу ручаться, но... поедемте!

Минут через десять Мерцалов и доктор уже входили в подвал. Елизавета

Ивановна лежала на постели рядом со своей больной дочерью, зарывшись лицом

в грязные, замаслившиеся подушки. Мальчишки хлебали борщ, сидя на тех же

местах. Испуганные долгим отсутствием отца и неподвижностью матери, они

плакали, размазывая слезы по лицу грязными кулаками и обильно проливая их

в закопченный чугунок. Войдя в комнату, доктор скинул с себя пальто и,

оставшись в старомодном, довольно поношенном сюртуке, подошел к Елизавете

Ивановне. Она даже не подняла головы при его приближении.

- Ну, полно, полно, голубушка, - заговорил доктор, ласково погладив

женщину по спине. - Вставайте-ка! Покажите мне вашу больную.

И точно так же, как недавно в саду, что-то ласковое и убедительное,

звучавшее в его голосе, заставило Елизавету Ивановну мигом подняться с

постели и беспрекословно исполнить все, что говорил доктор. Через две

минуты Гришка уже растапливал печку дровами, за которыми чудесный доктор

послал к соседям, Володя раздувал изо всех сил самовар, Елизавета Ивановна

обворачивала Машутку согревающим компрессом... Немного погодя явился и

Мерцалов. На три рубля, полученные от доктора, он успел купить за это

время чаю, сахару, булок и достать в ближайшем трактире горячей пищи.

Доктор сидел за столом и что-то писал на клочке бумажки, который он вырвал

из записной книжки. Окончив это занятие и изобразив внизу какой-то

своеобразный крючок вместо подписи, он встал, прикрыл написанное чайным

блюдечком и сказал:

- Вот с этой бумажкой вы пойдете в аптеку... давайте через два часа по

чайной ложке. Это вызовет у малютки отхаркивание... Продолжайте

согревающий компресс... Кроме того, хотя бы вашей дочери и сделалось

лучше, во всяком случае пригласите завтра доктора Афросимова. Это дельный

врач и хороший человек. Я его сейчас же предупрежу. Затем прощайте,

господа! Дай бог, чтобы наступающий год немного снисходительнее отнесся к

вам, чем этот, а главное - не падайте никогда духом.

Пожав руки Мерцалову и Елизавете Ивановне, все еще не оправившимся от

изумления, и потрепав мимоходом по щеке разинувшего рот Володю, доктор

быстро всунул свои ноги в глубокие калоши и надел пальто. Мерцалов

опомнился только тогда, когда доктор уже был в коридоре, и кинулся вслед

за ним.

Так как в темноте нельзя было ничего разобрать, то Мерцалов закричал

наугад:

- Доктор! Доктор, постойте!.. Скажите мне ваше имя, доктор! Пусть хоть