Старый и новый институционализм. Эволюция теории

Современный институционализм возник не на пустом месте. У неоинституционалистов были предшественники — представители «старого», традиционного институционализма, которые также пытались наладить связи между экономической теорией и правом, социологией, политологией и т.д. Однако между взглядами «старых» институционалистов (Т. Веблен, Дж. Коммонс, У. Митчелл) и неоинституционалистов есть по крайней мере три коренных различия.

Во-первых, «старые» институционалисты (в частности, Дж. Ком-монс в «Правовых основах капитализма») двигались от права и политики к экономике, пытаясь подойти к анализу проблем современной экономической теории при помощи методов других наук об обществе. Неоинституционалисты идут прямо противоположным путем — изучают политологические, правовые и многие другие проблемы общественных наук при помощи методов неоклассической экономической теории и прежде всего с применением аппарата современной микроэкономики и теории игр.

Во-вторых, «старый» институционализм базировался прежде всего на индуктивном методе, шел от частных случаев к обобще ниям, в результате чего общая институциональная теория так и не сложилась. Институты здесь анализировались без общей теории, в то время как ситуация с основным течением экономической мысли была, скорее, обратной: традиционная неоклассика была теорией без институтов. В современном институционализме положение коренным образом меняется: неоинституционализм использует дедуктивный метод — от общих принципов неоклассической экономической теории к объяснению конкретных явлений общественной жизни. Здесь сделана попытка анализировать институты на базе единой теории и внутри нее.

В-третьих, «старый» институционализм как течение радикальной экономической мысли преимущественно обращал внимание на действия коллективов (в первую очередь профсоюзов и правительства) по защите интересов индивида; неоинституционализм ставит во главу угла независимого индивида, который сам, по своей воле и в соответствии со своими интересами решает, членом каких коллективов ему выгоднее быть.

Единая классификация институциональных теорий до сих пор так и не сложилась. В этой связи безусловный интерес представляет классификация, предложенная А. Олейником. Она пытается учесть многообразие современных подходов и взаимосвязи между некоторыми из них. Однако при таком подходе вольно или невольно преуменьшается значение современной экономики соглашений и напрямую связываются противоположности: конституционная экономика и «старый» институционализм. К тому же обедняется содержание и «старого» институционализма: из него вырастают только экономика соглашений и конституционная экономика, и оставляются в стороне такие известные институциональные теории, как концепция конвергенции, теории постиндустриального и постэкономического общества, экономика глобальных проблем.

Между тем структура как старых, так и новых институциональных концепций гораздо сложнее. До сих пор сохраняется дуализм «старого» институционализма и неоинституциональных теорий. Оба направления сформировались либо на основе неоклассической теории, либо под ее заметным влиянием (рис. 1). Так, неоинституционализм развивался, расширяя и дополняя магистральное направление экономикc, что получило название «экономического империализма». Вторгаясь в сферу других наук об обществе (права, социологии, психологии, политики и др.), эта школа использовала традиционные микроэкономические методы анализа, пытаясь исследовать различные общественные отношения с позиции рационально мыслящего «экономического человека» (homo oeconomicus).

Рис. 1. Классификация институциональных концепций

Поэтому отношения между людьми здесь рассматриваются прежде всего сквозь призму взаимовыгодного обмена; такой подход называют контрактной (договорной) парадигмой ¹

Если в рамках первого направления (неоинституциональная экономика) институциональный подход лишь расширил и модифицировал традиционную неоклассику, оставаясь в ее пределах и снимая лишь некоторые наиболее одиозные предпосылки (аксиомы полной рациональности, абсолютной информированности, совершенной конкуренции, установление равновесия лишь посредством ценового механизма и др.), то второе направление (институциональная экономика) в гораздо большей степени опиралось на «старый» институционализм (нередко весьма «левого» толка)².

Если первое направление в конечном счете расширяет и углубляет неоклассическую парадигму, подчиняя ей все новые и новые сферы исследования (семейные отношения, этику, политическую жизнь, межрасовые отношения, преступность, историческое развитие общества и др.), то второе направление приходит к полному отрицанию неоклассики, рождая институциональную экономику³, оппозиционную к неоклассическому «мэйнстриму». Институциональная экономика отвергает методы маржинального и равновесного анализа, беря на вооружение эволюционно-социологические методы. Речь идет о таких направлениях, как концепции конвергенции, постиндустриального, постэкономического общества, экономика глобальных проблем. Поэтому представители данных школ выбирают такие сферы исследования, которые далеко выходят за пределы рыночного хозяйства (например, проблемы творческого труда, преодоления частной собственности, ликвидации эксплуатации и т.д.)⁴. Относительно обособленно в рамках данного направления стоит лишь французская экономика соглашений, пытающаяся подвести новую основу под неоинституциональную экономику и прежде всего под ее контрактную парадигму. Этой основой, с точки зрения представителей экономики соглашений, являются нормы. может реализовываться как через институциональную среду (выбор правил игры: социальных, юридических и политических), т. е. извне, так и через отношения, лежащие в основе организаций, т. е. изнутри. В рамках этого направления теория прав собственности изучает институциональную среду деятельности экономических организаций в частном секторе экономики, а теория общественного выбора — институциональную среду деятельности индивидов и организаций в общественном секторе. Теория агентов (взаимоотношение «принципал—агент») концентрирует внимание на предварительных предпосылках (побудительных мотивах) контрактов (ex ante), а теория трансакционных издержек — на уже реализованных соглашениях (ex post), порождающих различные управленческие структуры. Конечно, различия между теориями довольно относительны, и часто можно наблюдать, что один и тот же ученый работает в разных областях неоинституционализма. Особенно это касается таких конкретных направлений, как «право и экономика» (экономика права), экономика организаций, новая экономическая история и др.

Неоинституционализм поставил во главу угла проблему мотивации человеческого поведения. Если неоклассическая теория, ориентируясь на результат, изучает, как рациональные индивиды (домохозяйства) максимизируют полезность, фирмы — прибыль, а государство — народное благосостояние, то неоинституционалис-тов интересует непосредственно процесс принятия решений, его условия и предпосылки. В этой связи большое значение приобретают сложившиеся в обществе нормы и правила поведения людей (У. Нисканен называет их совокупность «мягкой инфраструктурой экономики»). Если неоклассики абстрагировались от трансакционных издержек, фактически приравнивая их к нулю, то неоинститу-ционалисты считают, что они всегда положительны. В то время как неоклассики изучали главным образом равновесные экономические модели взаимодействия экономических агентов, неоинсти-туционалисты первостепенное внимание обращают на анализ внутренней структуры экономических агентов — домашних хозяйств, фирм и государства.

Поэтому неудивительно, что в отличие от традиционного неоклассического подхода современный неоинституционализм исходит из первостепенной важности формирования не прав собственности как таковых, а социальных норм и правил

Научный фундамент институциональной парадигмы гносеологически восходит к трудам выдающихся ученых немецкой исторической школы — В. Зомбарта, В. Ойкена, Р. Штаммлера.

С конца XIX в. институционализм прошел три фазы интеллектуального становления, каждая из которых завершалась появлением новых теоретических построений, и исследовательских программ.

Первая фаза охватывает период со второй половины 90-х гг. XIX в. до 40-х гг. XX в. Именно в данный период происходит этап становления институционализма в трудах его классиков. Появляются базовые труды Т. Веблена, Дж. Коммонса, У. Митчелла, которые придают институциональной методологии отчетливые очертания. Позднее данная школа будет названа старой институциональной. В исследованиях Т. Веблена экономическая система рассматривается как открытая система, которая эволюционирует за счет эндогенных процессов системы, «кумулятивной» причинности, или принципа «положительной обратной связи». В это же время закладываются основы и нового институционализма в работах Р. Коуза, К. Эрроу.

Вторая фаза начинается с 40-х гг. по 60-е гг. XX в. включительно. На данном отрезке времени происходит становление и развитие неоинституциональных доктрин, не пользующихся еще значительным влиянием при разработке и реализации государственной экономической политики, Данная стадия может быть охарактеризована как концентрация «институционального интеллекта». Яркими представителями данного направления являются О. Уильямсон, Д. Норт. В частности, О. Уильямсоном предложена схема взаимосвязи формальных и неформальных норм, где классифицируются нормы в зависимости от сроков действия (выживания).

Третья, незавершенная фаза, охватывает период с начала 70-х гг. XX в. по настоящее время. Данная фаза характеризуется бурными исследованиями закономерностей, проявляющихся при переходе промышленно развитых стран к информационной цивилизации, исследованиями в рамках теории эволюционной экономики.

Попытка К. Маркса соединить экономическую теорию и историю и предложить универсальную схему социального развития основывалась именно на принципе эволюции.Важнейший шаг в направлении привлечения эволюционных идей в экономическую науку сделал Й. Шумпетер. Ученый достаточно четко артикулировал области, где эволюционный подход мог быть плодотворным. Им анализируется процесс постепенного движения норм, который он называет эволюционной конвергенцией. Рассмотрение эволюционной конвергенции также присуще работам Дж.Гелбрейта. Статистическая конвергенция раскрывается в работах Ф. Перу, а вопросами гибридной конвергенции занимался Я. Тинберген. Р. Р. Нельсоном и С. Дж. Уинтером были изложены основы теории рутин и инноваций применительно к организациям. Осмысление и уточнение дарвиновских принципов применительно к социально-экономической области можно встретить в работах Дж.Ходжсона.Особо стоит отметить вклад отечественных экономистов в институционально-эволюционное направление. А. Олейник занимается анализом позитивной и негативной конвергенции. В работе В.И. Маевского «Введение в эволюционную экономику» обоснованы новые теоретические основы эволюционной макроэкономики. В трудах Я. Кузьминова, В. Радаева предлагается один из вариантов сочетания формальных и неформальных норм - пирамида, в основании которой находятся культурные ценности и традиции.Современные исследования по проблемам институциональных интересов современной России представлены также трудами таких отечественных ученых, как Е. Бренделева, В. Вольчик, Л. Гусарова, О. Иншаков, Н. Лебедева, Н. Манохина, Д. Петросян, В. Русановский, В. Тамбовцев, А. Шаститко.

«Старый» институционализм, как экономическое течение, возник на рубеже 19-20 веков. Он был тесно связан с историческим направлением в экономической теории, с так называемой исторической и новой исторической школой (Лист Ф., Шмолер Г., Бретано Л., Бюхер К.). Для институционализма с самого начала его развития было характерно отстаивание идеи социального контроля и вмешательства общества, главным образом государства, в экономические процессы. Это было наследием исторической школы, представители которой не только отрицали существование устойчивых детерминированных связей, и законов в экономике, но и являлись сторонниками идеи, что благосостояние общества может быть достигнуто на основе жесткого государственного регулирования экономики националистического толка.

Виднейшими представителями «Старого институционализма» являются: Торстейн Веблен, Джон Коммонс, Уэсли Митчелл, Джон Гэлбрейт. Несмотря на значительный круг проблем, охватываемый в работах указанных экономистов, им не удалось образовать собственную единую исследовательскую программу. Как отмечал Коуз, работы американских институционалистов ни к чему не привели, поскольку в них не было теории для организации массы описательного материала.

Старый институционализм подверг критике положения, составляющие «жесткое ядро неоклассики». В частности, Веблен отвергал концепцию рациональности и соответствующий ей принцип максимизации как основополагающий в объяснении поведения экономических агентов. Объектом анализа являются институты, а не человеческие взаимодействия в пространстве с ограничениями, которые задаются институтами.

Также работы старых институционалистов отличаются значительной междисциплинарностью, являясь, по сути, продолжениями социологических, правовых, статистических исследований в их приложении к экономическим проблемам.

Предшественниками неоинституционализма являются экономисты Австрийской школы, в частности Карл Менгер и Фридрих фон Хайек, которые привнесли в экономическую науку эволюционный метод, а также поставили вопрос о синтезе многих наук изучающих общество.

Современный неоинституционализм берет свое начало с пионерных работ Рональда Коуза «Природа фирмы», «Проблема социальных издержек».

Атаке неоинституционалистов в первую очередь подверглись положения неоклассики, составляющие ее защитное ядро.

1) Во-первых, подверглась критике предпосылка, что обмен происходит без издержек. Критику этого положения можно найти в первых работах Коуза. Хотя, необходимо отметить, что о возможности существования издержек обмена и об их влиянии на решения обменивающихся субъектов писал еще Менгер в своих «Основаниях политической экономии».

Экономический обмен про­исходит только тогда, когда каждый его участник, осуществляя акт мены, получает какое-либо приращение ценности к ценнос­ти существующего набора благ. Это доказывает Карл Менгер в работе «Основания политической экономии», исходя из предположения о существовании двух участников обмена. Первый имеет благо А, обладающее ценностью W, а второй - благо В с такой же ценностью W. В результате произошедшего между ними обмена ценность благ в распоряжении первого будет W+ х, а второго - W+ у. Из этого можно сделать вывод, что в процессе обмена ценность блага для каждого участника увеличилась на определенную величину. Этот пример показывает, что деятельность, связанная с обменом, есть не напрасная трата времени и ресурсов, а такая же продуктивная деятельность как производство материальных благ.

Исследуя обмен, нельзя не остановиться на пределах обмена. Обмен будет происходить до тех пор, пока ценность благ в распоряжении каждого участника обмена будет, по его оценкам, меньше ценности тех благ, которые могут быть получены в результате обмена. Этот тезис верен для всех контрагентов обмена. Пользуясь символикой вышеуказанного примера, обмен происходит, если W(A) < W+ х для первого и W(B) < W+ у для второго участников обмена, или если х > 0 и у > 0.

До сих пор мы рассматривали обмен как процесс, происходящий без издержек. Но в реальной экономике любой акт обмена связан с определенными издержками. Такие издержки обмена получили название трансакционных. Они обычно трактуются как «издержки сбора и обработки информации, издержки проведения переговоров и принятия решения, издержки контроля и юридической защиты выполнения контракта»⁹[9].

Концепция трансакционных издержек противоречит тезису неоклассической теории, что издержки функционирования рыночного механизма равны нулю. Такое допущение позволяло не учитывать в экономическом анализе влияния различных институтов. Следовательно, если трансакционные издержки положительны, необходимо учитывать влияние экономических и социальных институтов на функционирование экономической системы.

2) Во-вторых, признавая существование трансакционных издержек, возникает необходимость в пересмотре тезиса о доступности информации. Признание тезиса о неполноте и не совершенности информации, открывает новые перспективы для экономического анализа, например, в исследовании контрактов.

3) В-третьих, подвергся пересмотру тезис о нейтральности распределения и спецификации прав собственности. Исследования в этом направлении послужили отправным пунктом для развития таких направлений институционализма как теория прав собственности и экономика организаций. В рамках этих направлений субъекты экономической деятельности «хозяйственные организации перестали рассматриваться как «черные ящики».

В рамках «современного» институционализма также осуществляются попытки модификации или даже изменения элементов жесткого ядра неоклассики. В первую очередь это предпосылка неоклассики о рациональном выборе. В институциональной экономике классическая рациональность модифицируется с принятием допущений об ограниченной рациональности и оппортунистическом поведении.

Несмотря на различия, практически все представители неоинституционализма рассматривают институты через их влияние на решения, которые принимают экономические агенты. При этом используются следующие основополагающие инструменты, относящиеся к модели человека: методологический индивидуализм, максимизация полезности, ограниченная рациональность и оппортунистическое поведение.

Некоторые представители современного институционализма идут еще дальше и подвергают сомнению саму предпосылку о максимизирующем полезность поведении экономического человека, предлагая его замену принципом удовлетворительности. В соответствии с классификацией Трэна Эггертссона представители этого направления образуют собственное направление в институционализме – Новую институциональную экономику, представителями которой можно считать О. Уильямсона и Г. Саймона. Таким образом, различия между неоинституционализмом и новой институциональной экономикой можно провести в зависимости от того, какие предпосылки подвергаются замене или модификации в их рамках – «жесткого ядра» или «защитного пояса».

Основными представителями неоинституционализма являются: Р. Коуз, О. Уильямсон, Д. Норт, А. Алчиан, Саймон Г., Л. Тевено, Менар К., Бьюкенен Дж., Олсон М., Р. Познер, Г. Демсец, С. Пейович, Т. Эггертссон и др.