Общество в объективе

Фотографируя или интерпретируя фотографические мате-риалы, мы получаем визуальные данные - визуально замечае-мые, внешне наблюдаемые аспекты общественной жизни. Через их понимание стараемся реализовать две главные цели.

Первая из них заключается в том, чтобы раскрыть сущест-венные особенности общества, его культуры или общественной структуры по внешним проявлениям, признакам. Мы хотим описать, но не ограничиваемся поверхностным описанием, а намерены выявить глубокие скрытые сущности под фотографируемой поверхностью явлений. Как пишет Тимоти Карри, «визуальные социологи, интересуясь внешним видом объектов, стараются выяснить, что скрывается за этим видом, откликаясь на условия социологии (...) Когда внешний вид чего-либо связывается с социологическим объяснением, можно сказать, что задание визуальной социологии выполнено» [37, р. 6]. Такова наиболее частая, но и наиболее реальная цель визуальной социологии.

Есть и другая цель, более амбициозная и более трудная. Мы хотим с помощью фотографического образа открыть сущест-венные закономерности общественной жизни, культуры или об-щественной структуры. Речь идет о выявлении существенных, регулярных, повторяющихся зависимостей между обществен-ными явлениями. Такой возможности не дают одиночные фо-тоснимки, которые, по сути, не могут быть ключом для разгадки ни самой зависимости, ни повторяемости (типичности, общей ценности) этой зависимости. Здесь необходима серия снимков, упорядоченных по времени, более ранних и более поздних, по-казывающих зависимости в динамике (что-то следует за чем-то или предшествует чему-то). «Сравнение фотографий может предоставить сильные доказательства происходящих измене-ний, как, например, в случае, когда мы сопоставляем фотогра-фии какого-либо места, объекта или деятельности, сделанные в прошлом, с современными фотографиями» [ 35, р. 197]. Можем сопоставлять снимки различных сообществ или различных культур, что позволяет использовать критерии только сходства и только различия, а значит, понять, что определенное явление обобщенности похоже в различном контексте или, напротив, не-

30 Глава 3. Общество в объективе

смотря на схожесть контекста выглядит абсолютно иначе. Сло-вом, «можем сравнивать похожие ситуации либо делать более контрастными различные» [35, р. 197], Стремясь к повышению сформулированных таким образом динамических или сравни-тельных закономерностей, мы должны увеличивать количество сделанных или анализируемых снимков и даже использовать правила отбора репрезентативных проб.

3.1. Визуальные данные социологии

Визуальные данные в широком смысле «потенциально охватывают всякие предметы, людей, места, события или ситуации, которые может наблюдать человеческий глаз» [43, р. 4]. Для визуальной социологии существенны, однако, только визуальные данные в более узком смысле - социологические визуальные данные. Не те ли видимые для глаза (а затем и для фотоаппарата) объекты или явления, которые дают возможность более глубокого, описательного или обобщающего познания общественного мира? Естественно те и только те, которые связаны с деятельностью человека, а точнее те, на которых человек и коллективы оставили отпечаток своей активности или присутствия. Это исключает из сферы интереса визуальной социологии богатый образами мир природы. Прекраснейшие снимки горного пейзажа, захода солнца над океаном или зверей в тропических джунглях ничего не скажут нам об обществе. Но - внимание - ровно настолько, насколько фотография схваты-вает эти явления в естественном состоянии, не модифицированном присутствием или активностью человека.

Снимки природы, преобразованной либо испорченной, а зна-чит, цивилизованной среды несут, по крайней мере потенциально, социологическую информацию. Когда на снимке гор появляются канатные подъемники и лыжники, на океане заметен корабль, а животные находятся в клетке возле дома, мы уже сталкиваемся с вмешательством человека, а значит, с наблюдаемыми проявлениями общественной жизни. Даже когда на снимке нет и следа человека, снимок может быть определенно социологическим. Пятна мазута и мертвые птицы в заливе на Аляске, выжженные пространства Амазонки или обрубки засохших деревьев в Судетах достаточно говорят о деструктивных последствиях человеческих технологий в современную эпоху. Фотографический проект «Земля с неба. Портрет планеты на пороге XXI века» французского автора Артуса-Бертрана [3], включающий сотни снимков, сделанных

3.1. Визуальные данные социологии 31

с самолета или вертолета во многих краях света, показывает, как поверхность нашей планеты становится зримым свидетельством не только созидательной, но и разрушительной деятельности homo sapiens. Снимки архитектуры или пространственного строения городов, геометрии возделываемых полей, сети дорог или автострад тоже имеют социологический смысл, так как показывают фиксированные эффекты человеческой деятельности.

Миллионы лет существования человека и растущая числен-ность и плотность экспансивной человеческой популяции привели к тому, что мир неповрежденной природы небывало уменьшился. Вероятно, в скором времени только яхтсмены, отправляющиеся в одиночное плавание вокруг света, или альпинисты, взбирающиеся на Гималаи, будут иметь возможность общаться с нетронутой природой. Когда мы оглядываемся вокруг, держа в руках фотоаппарат, почти всегда можем увидеть что-нибудь из мира человека. Казалось бы, что количество тем для визуальной социологии неограниченно, а почти каждый снимок имеет какой-то социологический смысл. Действительно ли турист, которого я недавно видел на рыночной площади в Кракове и который спешил за гидом, держа в руках фотокамеру и вообще не глядя в визир, время от времени механически нажимал на спуск, занимался визуальной социологией, поскольку на его снимках неизбежно оказывались какие-то люди и какие-то фрагменты людского городского окружения? Вот уж нет, и по трем причинам. Во-первых, он не делал снимки с социологическим намерением, т.е. руководствуясь каким-либо вопросом или проблемой, вытекающей из ранее сложившихся теоретических воззрений на общество, которым соответствовали бы выбор темы, композиция снимка, способ кадрирования (оставление за кадром того, что не важно), оперирование глубиной резкости (фокусировка на том, что важно) и другие композиционные или технические меры. Во-вторых, он намерен показать свои снимки родным или знакомым как доказательство того, где был и что видел, но ему бы и в голову не пришло отнестись к ним как к предмету герменевтического, семиотического или дискурсивного анализа, чтобы выявить кроющееся за ними социологическое содержание. (К этому случаю мы вернемся в следующих главах.) Но наиболее важным является то, что не все, что случайно запечатлено, помимо наверняка содержащегося проявления общественной жизни, было также социологически важно, приносило потенциально важную социо-логическую информацию, оказывалось ключом к более глубоким, скрытым слоям общества, его чертам или закономерностям.

Область визуально фиксируемых проявлений общественной жизни огромна. Фотография «поставляет все те «детали», которые

32 Глава 3. Общество в объективе

являются сырьем этнологических знаний» [9, р. 28]. В этом отдают себе отчет не только социологи, но и фотографы. Классик документальной фотографии Доротея Ланге так характеризует цель своей деятельности: «Документальная фотография отражает современность и документирует ее для будущего. Фокусом интереса фотографии является человек. Она регистрирует его повседневную жизнь на работе, на войне, в развлечениях или его деятельность в течение суток, следующих друг за другом времен года или фаз жизни. Фотография отображает институты человека - семью, церковь, правительство, политические организации, клубы, профессио-нальные союзы. Она не только показывает их внешнюю сторону, но и старается открыть способ их функционирования, влияния на личность, лояльность и поведение. Фотография интересуется методами труда и зависимостью работников друг от друга и от работодателей. Она имеет исключительные возможности для отображения изменений» [85, р. 124].

Объекты и общественные явления, которые могут быть сфо-тографированы, находятся в определенной иерархии по важности. Попробуем составить списки таких визуально доступных объектов и явлений (т.е. потенциальных тем для фотографирования, потенциальных визуальных данных), которые давали бы наибольшую возможность социологического познания. Здесь мы идем по следам, проложенным когда-то Брониславом Малиновским [94], который, проводя антропологические исследования, пользовался составленным ранее «инвентарем для полевых наблюдений». Однако наш инструментарий для визуальной социологии мы хотим систематизировать, трактуя его как исходную точку аналитиче-ской матрицы контекстов и аспектов, в которых проявляется об-щественная жизнь.

Понятие контекста было уже введено ранее. Напомним, что речь идет о типичных областях общественной жизни, в которые люди как-то входят и из которых выходят в течение своего повседневного функционирования, а также в течение своей жизни. Каждый контекст специфичен в отношении разнообразных аспектов. Примем во внимание 15 наиважнейших общественных контекстов. Сначала те, которые являются базовым экзистенциальным опытом каждого человека, вытекающим из его биологической природы: дом, работа (в том числе техника), потребление, путешествия (перемещение в пространстве), болезнь, смерть. Затем те, которые встречаем в большинстве человеческих культур и которые отражают либо какие-то императивы коллективной, общественной формы чело-веческого бытия, либо какие-то неизбежные драмы коллективного существования: образование (воспитание), религию, политику,

3.2. Человеческие личности

науку (познание), искусство, отдых (развлечения), спорт, войну и природные катастрофы. В каждом из этих контекстов выделим шесть аспектов: действующие личности, их действия, взаимодействие (и общественные отношения), коллективность (и ее структура), культура и окружение (среда).

3.2. Человеческие личности

Базовой составляющей общества и главным объектом интереса социолога являются человеческие личности. С каким бы контекстом ни имели дело, мы найдем там людей: родителей, детей и родственников в контексте семьи, жителей и соседей в домашнем контексте, работников и руководителей в контексте работы, продавцов и покупателей в контексте потребления, врачей и пациентов в контексте болезни, могильщиков и скорбящих в контексте смерти, учителей и учеников в контексте образования, граждан и чиновников в контексте политики, священников и верующих в религиозном контексте, ученых и лаборантов в контексте науки, художников и зрителей в контексте искусства, пассажиров, пилотов и проводников в контексте путешествия, спортсменов, тренеров и болельщиков в контексте спорта, солдат и пленных в контексте войны.

Что можно сказать обо всех этих людях, что можно заметить, глядя на них (или фотографируя), как о целостных, живых, уникальных, с именем и фамилией индивидуумов? Мы можем прежде всего заметить их пол, возраст и расу. Затем характеристики телесные -рост, фигуру, физическую силу, растительность на лице. Тело, в отличие от «души» или «личности», несомненно, является объектом визуальным и поэтому представляет собой богатый источник данных [43, р. 19]. Мы замечаем одежду (костюм, мундир, униформу, регалии, ордена), прическу, орнаментацию тела (татуировку, макияж). Бросается в глаза пластика тела, выражение лица, выправка, поза, жест [106; 42]. Как заметил Ирвинг Гофман, «наша способность различать микроскопические нюансы в постановке глаз, головы и тела просто необычайна» [62, р. 1 8]. Затем мы узнаем кое-что о личной гигиене: замечаем чистоту, опрятность или, наоборот, небрежность и грязь. Но извне заметны также и определенные символы, присвоенные людям коллективами, в которых они состоят. Во-первых, символы общественного статуса - тога, костюм, платье, сутана, галстук, бижутерия, а также символы признания и престижа - ордена, знаки отличия. Мы можем также заметить проявления (или причины) особых примет отторжения обществом, например жалкий, не-

34 Глава 3. Общество в объективе

опрятный, грязный внешний вид, состояние алкогольного или наркотического опьянения, а также проявления отклонений, например эксцентричный, отличающийся от нормы наряд.

Примером проекта визуальной социологии, который сконцентрировался на портретировании маргинальных представителей общества - бездомных и нищих в Бостоне, является цикл Дуга Харпера о «жизни в дороге» [69]. Здесь мы найдем выразительные снимки, богатые информацией об одежде, гигиене, орнаментации тела, позах и рисунках на лицах. Это результат многомесячных наблюдений автора, находившегося в этой девиантной среде. Подобный характер имеет цикл фотографий «Два взгляда на Венецию в Калифорнии», для которого Билл Арон [2] четыре месяца делал портреты евреев старшего поколения, населяющих этот район Лос-Анжелеса, а также членов молодежной «субкультуры пляжа», проводящих целые дни на роликах, скейтбордах и серфинге. Особым достижением этого проекта является контрастность фигур этих двух сред, открывающая поле для сравнительных заключений. Еще один аспект внешнего вида отражен в цикле Филлиса Ивена [44] «Ритуал красоты». Он показывает женщин у парикмахера, в косметическом салоне, у ма-никюрщицы, у портнихи, тонко чувствуя разницу в подходе к своей красоте, которая проявляется у женщин черной и белой расы, а также в различных возрастных группах.

3.3. Действия

Другим аспектом общественной жизни являются человеческие действия. В общественной жизни люди проявляют разнородную активность. Внешне поведение людей наблюдаемо, но о скрытом смысле поведения мы можем только догадываться. Поведение необычайно разнородно и выполняет различные функции в различных контекстах общественной жизни. Когда Флориан Знанецкий [153] предлагал классифицировать общественные функции, например, на образовательную, пропагандистскую, интеграционную, экономическую, художественную, политическую и др., то он имел в виду что-то похожее на наши «контексты», в которых функции играют различную роль. В определенном периоде мы можем видеть ритуальное поведение (повторяющееся в соответствии с из-вестной последовательностью) или рутинное поведение (обычное, нормальное, которое в конкретной ситуации данная особа предпринимает всегда), а также поведение девиантное (отклоняющееся от стандартного поведения большинства). Мы можем зарегист-

3.4. Социальное взаимодействие (интеракция) 35

рировать типичное поведение, аналогичное для многих активных личностей, поведение церемониальное, необычное из-за своей торжественности, редкости, важности, богатства украшений, сакрального окружения.

Два классических фотографических проекта сосредоточили свое внимание на нетипичных, насильно ограниченных формах активности. Один, автором которого является Брюс Джексон (Bruce Jackson), концентрируется на поведении заключенных в разных проявлениях вынужденного безделья. Другой, выполненный врачом Марком Розенбергом [119], фиксировал течение болезни и выздоровление пациента после инсульта, переход от частичного паралича к сложным формам поведения. Более богат визуально фотографический цикл польского психолога Эдварда Франуса [51], который на нескольких сотнях снимках, сделанных в течение нескольких лет, представил поведение собственной дочери, постоянно усложняющееся от фазы грудного ребенка до фазы детства.

3.4. Социальное взаимодействие (интеракция)

Третий аспект общественной жизни - это социальная интеракция, взаимно сориентированные действия по крайней мере двух человек. «Социальная интеракция - это явление, по сути, визуальное, организованное вокруг наблюдаемых символов. Поэтому люди во взаимодействии прекрасно поддаются визуальным исследованиям» [43, р. 190]. Наипростейшие виды интеракции - это контакты, столкновения, общение, например разговор (хотя, разумеется, если только смотреть, а не слушать, мы не будем знать, о чем идет разговор, будем видеть только, что два человека разговаривают). Слож-ные виды Джордж Герберт Мид (Mead George Herbert) определил как совокупную деятельность многих людей, входящих одновременно в большое количество перекрещивающихся или параллельных интеракций (дискуссия на научном семинаре, рождественский ужин или заседания «круглого стола» - это самые простые примеры). Для протекания интеракции необычайно важно пространственное положение партнеров. Не случайно за свадебным столом мы разговариваем иначе (с соседями справа и слева), чем за дипломатическим круглом столом (с равной возможностью завязать разговор с каждым из сидящих вокруг). И совсем по-другому -на так называемом стоячем приеме, где расположение партнеров постоянно меняется, что можно зафиксировать серией снимков (хорошие примеры, хоть по намерениям и несоциологические, -

36 Глава 3. Общество в объективе

это репортажи из жизни элиты либо из магазинов для женщин). Все эти существенные пространственные характеристики запечатлеваются зрительно (а затем и фотографически). «Исследование интеракций может оказаться исследованием людей как носителей символов, показывающих их идентичность, статус или общественную компетенцию. Поскольку создание и считывание этих символов находятся главным образом в визуальном домене (исключением является, например, запах духов или язык, на котором разговариваем), социальная интеракция является, по существу, активностью восприятия, сосредоточенного в значительной степени на наблюдаемой символике. Поэтому анализ людей, находящихся в интеракции, отлично подходит в качестве темы визуального исследования» [43, р. 190].

Широко известен классический фотографический проект Грегори Бейтсона и Маргарет Мид [13], центром внимания которого является собственно интеракция. В 1936-1939 гг. они проводили полевые исследования на острове Бали, где сделали около 25 тыс. снимков островитян, сконцентрировавшись на социализации, образовании и воспитании (а значит, интеракции родителей и детей, а также контактов между самими детьми). Они должны были показать, как формируется индивидуальность отдельной личности (а в результате своеобразный «характер» этого общества). «Наша цель - показать, как аборигены Бали, живые люди, двигающиеся, стоящие, едящие, спящие, танцующие и впадающие в транс, реализуют абстракции, которые на языке специалистов мы называем культурой». В результате двухступенчатой селекции было выбрано сначала 6 тыс., а потом 759 снимков, которые были опубликованы. Упорядоченные в тематической таблице в соответствии с такими категориями, как, например, пространственная ориентация, учеба, интеграция и дезинтеграция тела, родители и дети, родственники, стадии развития ребенка, ритуалы перехода, и снабженные обширными комментариями, они содержат огромный массив научных знаний благодаря двум равнозначным посредникам - фотографиям и текстам.

Другой проект, посвященный коллективным интеракциям, был выполнен Эдуардом Вивейрос де Кастро в среде представителей племени явалапити в Мато Гроссо в Бразилии. Темой его снимков стали ритуальные танцы со всем их сакральным оформлением, разнообразными одеждами и орнаментациями тела. Совершенно иным способом подходил к анализу интеракций Эдвард Холл [66, 67], который сосредоточил внимание на пространственной дистанции и способе использования дистанции партнерами. На основе анализа фотоматериалов он выделил в интеракциях интимную

3.5. Коллективность и коллективные действия

дистанцию (до 45 см), дистанцию индивидуальную (своеобразную защитную сферу, которую каждый из нас как бы создает вокруг себя и реагирует на ее нарушение - до 1,2 м), дистанцию общественную (типичную для формальных отношений, на работе, а также, когда мы хотим изолироваться и отключиться от разговора - до 3,6 м) и дистанцию публичную (в очень формальных отношениях, публичных докладах, университетских лекциях, дворцовом или дипломатическом протоколе - более 7,5 м). Оказывается, дефиниция соот-ветствующих дистанций для данных общественных отношений в разных культурах различна. Как предостерегает сам автор, «обобщения эти являются совсем не типичными для поведения людей, даже для поведения американцев (...) негры и латиноамериканцы, как и эмигранты из стран южной Европы, имеют совершенно иные проксемические образцы» [67, с. 149]. Холл выделяет исследование межчеловеческого пространства как отдельную область и дает ей название проксемики [67, с. 165].

3.5. Коллективность и коллективные действия

Очередным, четвертым, объектом, доступным для наблюдения (а затем и фоторегистрации), являются людские коллективы. Мы можем зрительно определить прежде всего такие формальные черты, как численность, вид, форма или пространственная структура коллектива (пара, группа, строй, очередь, толпа и др.). Еще более тонкая структура ранжирования или неравенства - полового, расового, этнического или имущественного - внутри коллектива, доступна для фотографической фиксации. Особенно частым объектом фотографирования являются острые общественные контрасты, главным образом, между богатством и нищетой. Но по признакам, чисто внешним, часто удается определить также и «содержательный» род коллектива: его цель, характер пред-принимаемых действий (пара влюбленных, игра в шахматы или в теннис, футбольный матч, туристическая экскурсия, семья на прогулке, школьный класс, политическая демонстрация, вой-сковое подразделение, театральная аудитория). В коллективах постоянно проявляется активность. Она не сводится к действиям личностей, а только принимает разные формы коллективного поведения. С помощью серии снимков мы можем зафиксировать изменяющийся ритм коллективной активности: дневной, недельный, годовой (например, типы активности, проявляемой в разные дни недели, праздничные или воскресные, усиление уличного движения в разное время дня, ритм крестьянской работы в разные

38 Глава 3. Общество в объективе

времена года). Мы можем найти много внешних признаков типичного коллективного поведения в определенных повторяющихся ситуациях (уличная манифестация, религиозная служба, дискотека, бал, рок-концерт и т.п.).

Коллективное поведение - это очень фотогеничный объект. Он является типовым объектом газетной репортерской фотографии. Снимки так называемой уличной политики или массовых политических выступлений, протеста и противостояния мы можем найти почти в каждой газете. С точки зрения социологии особенно важной формой поведения являются общественные движения, например очень зрелищные экологические, антиглобалистские, феминистские движения. Показателен социологический проект, в котором собраны разнообразные снимки одного из наиболее массовых об-щественных движений XX в. - негритянского движения за граж-данские права в США под предводительством Мартина Лютера Кинга [1 ]. Огромна фотодокументация движения «Солидарность», особенно периода забастовок 1980 г. и периода военного положения 1981-1982 гг. Столь же частой темой фотографий, богатых социологическим содержанием, являются катастрофы, стихийные бедствия и военные конфликты [75]. В этих ситуациях четко проявляются особенно драматические формы коллективного поведения. Классическим творцом военного репортажа является Роберт Капа (Robert Сара), чьи фоторепортажи с гражданской войны в Испании, а затем с разных фронтов Второй мировой войны, опубликованные главным образом в журнале «Life», с глубокой проникновенностью показывали трагизм военных событий. Жизненную программу на основе пацифистской идеологии сделал Ричард Нахтвей, показывая трагедию войны. В Польше потрясающими репортажами с балканских войн, войн в Афганистане и Чечне мы обязаны группе фотографов, объединившихся вокруг газеты «Wyborczej», например Кшиштофу Миллеру, или телевизионным репортерам во главе с трагически умершим Вальдемаром Милевичем. В совершенно другой области коллективное поведение типично для контекста спорта, отдыха и развлечений. Спортивная фотография, показы-вающая поведение как спортсменов, так и болельщиков, позволяет заметить много явлений, интересных для социологии. Мастером спортивной фотографии в Польше является Куба Атыс.

3.6. Культура

Пятый аспект общественной жизни - это культура. Непосредст-венно наблюдаемым является все то, что умещается в понятии ма-