САМОСТ-НО. 3. Жанрово-стилистическая классификация переводов

3. Жанрово-стилистическая классификация переводов.

ПЛАН

1. КЛАССИФИКАЦИИ ВИДОВ ПЕРЕВОДА

2. ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ГАЗЕТНО-ИНФОРМАЦИОННЫХ

3. ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА СПЕЦИАЛЬНЫХ НАУЧНЫХ ТЕКСТОВ

4. ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ, ПУБЛИЦИСТИКИ И ОРАТОРСКОЙ РЕЧИ

1. КЛАССИФИКАЦИИ ВИДОВ ПЕРЕВОДА

ПЛАН (СДОБНИКОВ СТР. 96)

1. 2 классификации видов перевода

2. определения худ-го и информативного перевода

3. Структурно-типологические аспекты переводного текста

4. Выделение функцио­нальных стилей

5. параметры, которые следует учитывать при построение различного рода текстов

В теории перевода существуют две основные классификации видов перевода;

по характеру пе­реводимых текстов и

по характеру действий пере­водчика в процессе перевода.

В соответствии с жанрово-стилистической клас­сификацией перевода выделяют два функциональ­ных вида перевода;

художественный перевод и

информативный (специальный) перевод.

Противо­поставление художественного перевода информа­тивному основано на противопоставлении художе­ственных текстов специальным текстам с точки зре­ния основных функций, выполняемых текстами.

Для художественного текста основной является ху­дожественно-эстетическая, или поэтическая фун­кция.

Для специальных текстов основной является функция сообщения, информирования.

Художественным переводом называется перевод произведений художественной литературы, основ­ная задача которого заключается в порождении на ПЯ речевого произведения, способного оказывать художественно-эстетическое воздействие на полу­чателя перевода.

Соответственно, и нформативны м переводом называется перевод специальных тек­стов, основная функция которых заключается в со­общении каких-то сведений, а не в художественно-эстетическом воздействии па читателя.

К таким тек­стам относят все материалы научного, делового, общественно-политического, бытового и пр. харак­тера. В.Н.Комиссаров к информативным текстам от­носит также детективные (полицейские) рассказы, описания путешествий, очерки и тому подобные произведения, «где преобладает чисто информаци­онное повествование».

Структурно-типологические аспекты переводного текста

Еще одним весьма важным его аспектом является учет ти­пологии и структуры переводимого текста. Без этого невозможно го­ворить о репрезентативности переводным текстом текста оригинала.

Речь о структурно-типологических аспектах переводного текста идет вслед за культурологическим по той причине, что нормативные требования, предъявляемые к тем или иным видам текстов, связаны не только с языковой природой последних. Не вызывает сомнения их культурная обусловленность, культурная конвенциональность.

Други­ми словами, то, как, какими лингвистическими средствами следует оформлять тот или иной текст, каковы должны быть его экстралингви­стические параметры, зависит от того, в рамках какой культуры он со­здается, каковы традиции, диктующие автору или авторам правила его построения и в плане выражения, и в плане содержания.

Впрочем, основные жанровые характеристики определяемых ви­дов текста все-таки похожи друг на друга и на известном уровне обоб­щения универсальны. Именно поэтому мы можем говорить о функ­циональных стилях вообще, которые, по сути, и несут в себе свойства, характеризующие те или иные виды текстов. В этом смысле, абстра­гируясь от деталей, мы говорим о научном стиле изложения, официально-деловом, публицистическом, разговорно-бытовом и художест­венном функциональных стилях, а не о русском или немецком науч­ном стиле и т.п.

Таким образом, рассматривать структурно-типологические аспек­ты переводного текста в переводоведении, построение различного рода текстов мы должны с учетом,

во-первых, универсальных, надна­циональных принципов и,

во-вторых, некоторых более или менее существенных деталей, национальных особенностей построения и оформления текстов в разных культурах, в разных странах.

Попыткой хоть как-то разобраться во всем этом, кажется, необоз­римом разнообразии и является классификация текстов. Для ее со­ставления формулируются критерии, согласно которым проводится разграничение текстов на типы.

Наиболее распространенной и удоб­ной для перевода представляется функционально-стилистическая классификация текстов.

Согласно этой классификации, каждый текст относится к одному из ограниченного числа так называемых функциональных стилей. Многие стилистические исследования в отечественной филологии ос­новываются на системе функциональных стилей (иногда называемых также функциональными разновидностями языка), разработанной акад. В.В. Виноградовым.

Чаще всего различают следующие функцио­нальные стили: официально-деловой, публицистический, научный, информационный, художественный, разговорно-бытовой. При этом во главу угла ставится идея о том, что все произведения речи создают­ся, чтобы выполнять определенные функции, главными из которых являются передача информации и произведение художественного эф­фекта на читателя или слушателя [См.: Виноградов; Современный рус­ский язык; Арнольд; Солганик; Голуб].

Следуя этой классификации, мы будем характеризовать переводи­мые тексты с точки зрения принадлежности к одному из вышеназ­ванных функциональных стилей, обращая внимание на то, какими свойствами обладают тексты, принадлежащие к одному и тому же функциональному стилю, чтобы затем распространить полученные выводы на тексты, вновь создаваемые переводчиком.

Это важно, по­скольку иначе текст перевода лишится своих репрезентирующих оригинал качеств. Если, например, оригинал — научная статья, пере­вод может оказаться чем-то другим, а значит, уже не сможет служить полноправной заменой оригинала.

1. ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ГАЗЕТНО-ИНФОРМАЦИОННЫХ

ПЛАН (ФЕДОРОВ СТР. 284)

1.короткое реферативное изложение

2. бук­венные аббревиатуры

3. требования докумен­тально-делового стиля в русском языке

4. «спрессованность» англо­язычного газетного текста

5. Трудности пе­ревода английского газетного (информационного) текста на русский язык (M. M. Морозов)

6. Основная задача при переводе информационного текста

Газетно-информационные тексты - в отличие от других - редко переводятся для печати целиком и в «чистом виде». Когда в на­шей газете или же в каких-либо информационных бюллетенях приводятся данные иностранной прессы, они подвергаются при­способлению к стилистическим нормам газетного стиля или офи­циальных сообщений на русском языке; перевод при этом неред­ко заменяется более коротким реферативным изложением, своего рода пересказом. Здесь же будет сделана попытка максимального приближения к стилистическим особенностям подлинников (разумеется, в пределах, допускаемых условиями русского газетного стиля, в частности — его фразеологии) — для того, чтобы показать и различие в формах проявления национальной специфики ис­пользуемых в разных языках конкретных средств.

Термины, встречающиеся в газетно-информационном мате­риале, относятся в первую очередь к области политической но­менклатуры (названия учреждений, партий, должностей, организа­ций и т. п.), экономики и международных сношений. Что касается объема предложения, то он, как правило, соответствует требова­нию - не затруднять восприятие читателя; таким образом, злоупот­ребление особо длинными и развернутыми сложноподчиненны­ми конструкциями здесь обычно не наблюдается.

Вообще же надо заметить, что в западноевропейских газетах в гораздо большей степени, чем в нашей прессе, используются бук­венные аббревиатуры, предполагаемые известными всем читате­лям или особенно актуальные в данный момент. Это напоминает уже давно пройденный этап в развитии русского языка и совет­ской прессы, когда на газетной полосе изобиловали аббревиату­ры, уже и тогда вызывавшие острую критику. В целом подобное пристрастие к аббревиатурам производит впечатление известно­го провинциализма в журналистике: известное и употребитель­ное в определенной среде предполагается и знакомым, и понят­ным для всех.

Само собой разумеется, что аббревиатуры, не имеющие принятых соответствий в другом языке, требуют в пе­реводе полного раскрытия, что иногда делает необходимым кро­потливое выяснение смысла сокращенного названия (если оно не отражено ни в каких словарях либо справочниках).

Несмотря на полную возможность точного по смыслу перево­да того или иного отдельного слова в пределах рассматриваемого отрывка, по нормам русского печатного текста возникает необ­ходимость замен.

Иногда, оказывается необходимым обратиться к внелингвистической информации, т. е. к помощи ка­лендаря - случай частый при переводе вообще и при переводе га­зетных текстов в частности.

Иногда не встречается необходимости в разбивке предложений: они, как это и характерно для газетной информации, сравнительно недлинные и несложные по структу­ре. Требуются лишь такие синтаксические перегруппировки, ка­кие вызываются общими расхождениями между русским и немец­ким языками - главным образом в порядке слов (в частности, в составе второго подзаголовка, аннотирующего содержание по­следующей информации и заключающего в себе эллиптирован­ные предложения наряду с номинативными. Если последние со­храняются в переводе, то первые приобретают более выраженный формально полносоставный характер).

Сдедует помнить о синтезе и применении таких приемов передачи оригинала как применение экви­валентов (или константных соответствий) из области политичес­кой терминологии, лексико-семантической трансформации ряда сочетаний, вызванной фразеологическими требованиями докумен­тально-делового стиля в русском языке. По сравнению с этими средствами перевода синтаксические перегруппировки и исполь­зование вариантных соответствий играют здесь Меньшую роль.

Разумеется, газеты различных политических направлений мо­гут отличаться по стилю - по отбору лексики, по степени сложно­сти фразы (в зависимости от расчета на определенного "читателя), но подобные различия наименее проявляются в информационных текстах, обычно содержащих общепринятые формулировки или даже воспроизводящих официальные документы.

Возможность выразить эмоционально-оценочное отношение к сообщаемым фак­там в этом виде материала ограничена. Примером может служить следующее сообщение из газеты «Канадиен трибьюн» от 25.VIII.1980 о забастовке рабочих вагоностроительного завода и полицейской расправе с пикетчиками - фактах, о которых автор заметки пи­шет в нарочито деловом, сдержанном тоне.

Thunder Bay cops charge Can Car line (By Paul Pugh)

Thunder Bay- City police charged a peaceful picket of 150 outside to strikebound Hawker-Siddely Canada Car plant here August 20 arresting II and injuring four.

Spokesman for the United Auto Workers local 1075 George Rousnik told the Tribune the police charged the line without provocation, kicking and punching the pickets and rossing several into police vans.

The workers responded by setting up a picket around city hall demanding an investigation into the police action. The.city intervened and the arrested were released without bail.

The union had beefed up their picket lines that had been limited to 18 by an injunction, to protest the carrying out of work by management personnel.

The 21-week old strike by 1200 workers at this producer of railway cars had been fought over wage. The workers were locked into low wages by the Anti-Inflation Board and were limited to only a cost-of-living-allowance in their last contract, which expired Dec. 30.

Если дословный перевод другого немецко­го газетно-информационного текста был бы неприемлем с точки зрения нормы русского литературного языка (и прежде всего нор­мы сочетаемости), но оказался бы при этом понятным, то многие места приведенного английского текста при буквальном переводе просто нельзя было бы понять, получился бы отрывистый набор логически не вполне связанных слов.

В стиле англоязычной газеты (и особенно - в информационной его разновидности) особенно ска­зывается лаконичность, граничащая с отрывистостью, требующая подразумевания слов, присутствие которых в другом языке (на­пример, русском) при изложении подобных же фактов являлось бы обязательным.

По этому достаточно типичному сообщению можно судить о краткости, отрывистости, так сказать «спрессованности» англо­язычного газетного текста: эта черта, связанная с употреблением минимума связочных и вспомогательных элементов и с подразу­меванием ряда опускаемых слов, свойственна английскому лите­ратурному языку во всех его национальных вариантах1, в газете же проявляется особенно резко. В переводе же все то, что отсутст­вует и лишь подразумевается, требует расшифровки и дополне­ния. Примером тому служит уже и заглавие, в котором сокращен­ное название предприятия {полностью приводимое в первой фразе) останется непонятным без ввода слова «завод», где глагол "charge" делает необходимым - по требованиям официального сообщения на русском языке - передачу сочетания «совершать нападение», где многозначное существительное "line" требует сужения значе­ния в соответствии с описываемой ситуацией, и где взятому из сленга слову "cops", имеющему пренебрежительно фамильярную окраску, может соответствовать только нейтрально-литературное «полицейские». Сочетание "a picket of 150" также требует рас­пространения: числительное «150» невозможно по-русски без дополняющего его существительного во множественном числе («150 человек»), для передачи-предлога "of вряд ли можно огра­ничиться предлогом «из»; здесь возможны варианты: «в составе 150 человек» или «в котором участвовало 150 человек». Построе­ния с причастием в конце первого и второго абзацев ("arresting..., kicking and punching...") также вызывают необходимость грамматической трансформации, так как использование деепричастия -при большей краткости целого - привело бы к некоторой стили­стической неестественности (ср. «избив участников пикета нога­ми и кулаками, а некоторых бросив в полицейские фургоны»); отсюда - предпочтительность некоторого расчленения высказы­вания - с использованием присоединительной или подчинитель­ной связи. Слово "the city" (город) употреблено - как метонимия-сокращение, в значении «городские власти», которому и должен здесь соответствовать перевод.

Перевод слова "injunction" даже и по словарю предполагает передачу сочетанием из двух слов «судебное решение» (также «запрещение»). Способ обозначения времени путем указания боль­шого количества недель совершенно непривычен для русского чи­тателя и в газетном сообщении был бы неожиданностью; счет «округляется» на месяцы, и вместо «21 недели» появляется «около 5 месяцев». Слово "union", которое в иных контекстах означает просто «союз», здесь - как и в других случаях, когда имеется в виду организация, имеющая отношение к трудовым делам рабочих, когда речь идет о забастовках - может означать только «профсо­юз» (его полное, так сказать «официальное» обозначение "trade union", практически неупотребительно).

В результате этих и других подобных замен, расширений тек­ста и перестроек (в пределах словосочетаний и предложений) пе­ревод приобретает следующую форму:

Полицейские города Сандер Бэй совершили нападение на пикеты у завода Кан Кар

Сандер Бэй. 20 августа городская полиция совершила нападение на мир­ный пикет, в котором участвовало 150 человек, около завода компании «Хокер-Сиддли Канада Кар», остановленного в результате забастовки: при этом 11 участников пикета были арестованы и 4 ранены.

Представитель местной профсоюзной организации 1075 объединенного профсоюза вагоностроителей Джорж Роузник заявил нашему корреспонденту, что полицейские напали на пикетчиков без какого-либо повода, причем били их кулаками и ногами, а нескольких бросили в полицейские фургоны.

В ответ на это рабочие установили пикеты вокруг здания муниципалитета и потребовали расследования действий полиции. Городские власти были вынуждены вмешаться и арестованные были освобождены без Пору­чительства.

Ранее профсоюз усилил пикеты, которые судебным решением были ограничены до 18 человек, в знак протеста против продолжения работы ад­министративными служащими. Забастовка 1200 рабочих этого вагоностроительного завода, продолжающаяся уже около 5 месяцев, была объявлена в ходе борьбы за повышение заработной платы. Последняя решением Комис­сии по борьбе с инфляцией была заморожена на низком уровне и в соот­ветствии с последним трудовым соглашением, срок которого истек в декаб­ре, она едва составляла прожиточный минимум.

В синтаксическом отношении текст достаточно прост. Прямой порядок слов, выдержанный во всех предложениях, не есть ка­кая-либо стилистическая особенность; он характерен для стиля нейтрального сообщения и воспроизводится (или не воспроизво­дится) в русском тексте лишь в зависимости от смысловых усло­вий: поэтому в некоторых предложениях русского текста он сохра­нен, в других - изменен.

Как видим, возможности передачи - в общем определенны, однозначны, колебания между разными вариантами возникают относительно редко.

В целом же перевод оказался значительно распространенным по сравнению с оригиналом: ввод слов, не заданных «буквой» под­линника, но требуемый его смыслом, постоянно бывает нужен при переводе англо-язычного газетного материала, всегда более лако­ничного, емкого, часто лишь подразумевающего, а не называю­щего факты и вещи.

В свое время M. M. Морозов охарактеризовал формулировкой, сохраняющей свое значение и сейчас, практические трудности пе­ревода английского газетного (информационного) текста на русский язык, которые, по его мнению, заключаются:

«1) в разнозначимости слов (т. е. использовании не в их обычном смысле),

2) в оборо­тах, встречающихся и в разговорной речи...,

3) в специфических оборотах газетно-политического языка...,

4) в словах, которые по внешнему виду легко принять за другие, хорошо знакомые слова...,

5) во вспомогательных элементах...,

6) в синтаксических построе­ниях...,

7) в терминах...».

M. M. Морозов исходил в этом перечне из практической зада­чи - обратить внимание на трудности и особенности, связанные не только с английским газетно-информационным текстом, но и с особенностями английского языка, с одной стороны, и особен­ностями газетно-информационного текста вообще, с другой. По этому среди перечисленных им признаков есть такие, которые встречаются в газетно-информационных текстах и на других язы­ках, поскольку они обусловлены целенаправленностью этого жанра (например, наличие терминов и всякого рода политиче­ской, административной и т. п. номенклатуры, специфических синтаксических построений, вспомогательных элементов).

Но некоторые из особенностей, отмеченных М. Морозовым, специ­фичны именно для информационного текста на английском язы­ке. Это - использование некоторых слов «не в их обычном смыс­ле» (т. е. наличие особых значений, свойственных им в газетном тексте), «обороты, встречающиеся и в разговорной речи», «сло­ва, которые по внешнему виду легко принять за другие, хорошо знакомые слова» (например, "line" в значении «пикет»). На при­мере приведенного текста можно было видеть и ту особенность английского газетного текста, которая связана с усиленным ис­пользованием бытового словаря и даже иногда сленга (ср. выше слово "cops" - при наличии специфических значений, приобре­таемых этими элементами в пределах газеты).

В ряде случаев английский газетный текст носит более фамильярный, бытовой, так сказать, «домашний» характер, чем это привычно для нас, он менее терминологичен) менее специален по своим внешним признакам. Если термины немецкого газетно-информационного текста часто, с точки зрения иностранного читателя, не выделя­ются в контексте в силу своей корневой связи со словами чисто немецкими, то в английской газете впечатление меньшей терминологичности словаря вызывается использованием общеобиход­ных слов в специфических значениях. Хотя при переводе эта черта национально-языковой обусловленности газетного текста, естественно, стирается, наличие ее в подлиннике, однако, не под­лежит сомнению: сопоставление особенностей русского газет­ного материала с особенностями материала английского и не­мецкого или сопоставление текста немецкого с английским выявляет эту черту.

Основной задачей при переводе информационного текста яв­ляется - донести до читателя его содержание в наиболее ясной, четкой, привычной форме. Подобный текст стилистически сдер­жан и в оригинале, и в переводе; в принципе ничто не отвлекает здесь внимание от фактической стороны сообщения, и это роднит информационные тексты, написанные на разных языках. Но и здесь возможны отдельные моменты повышения эмоционально­го тона и метафорические вкрапления с оценочным содержани­ем. Решение переводческой задачи, как показывают примеры, предполагает постоянный учет жанрово-стилистической формы ПЯ и не допускает расчета только на передачу логического содер­жания, выраженного на ИЯ.

2. ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА СПЕЦИАЛЬНЫХ НАУЧНЫХ ТЕКСТОВ

ПЛАН (ФЕДОРОВ СТР.297)

1. Терминологические вопросы и условия верного перевода

2. Образное значение

3. правильный выбор варианта

4. классифи­кация и оценка терминологических средств

5. типы текстов с т.з. дополнительных трудностей

6. син­таксические возможности научного текста

7. Основная норма перевода

8. Выводы

Терминологические вопросы в полном объеме встают в связи с переводом научного и научно-технического текста (из книги, энциклопедии, журнала и т. п.), относящегося к той или иной об­ласти знания. Термины, как правило, в сколько-нибудь специаль­ном тексте частотны и играют в нем важную смысловую роль. Но так же, как и обычные слова, они могут быть многозначны, выступая и в области техники или науки как названия различных вещей и понятий в зависимости от контекста (например, англий­ское "engine", означающее и «двигатель» и «паровоз», немецкое „Lager" - «подшипник» в машиностроении и «месторождение» в геологии и т. п.). Они могут совпадать со словами, не имеющими характера терминов (например, английское "pocket", в обиходной речи - «карман», а в роли авиационного термина - «воздушная яма»; немецкое „Schalter" имеет значение «касса» и «выключа­тель», а кроме того, в электротехнике «рубильник», «коммутатор»; вышеназванный термин „Lager" может также означать еще и «ложе», т. е. «постель» - с оттенком торжественности, и «лагерь», «склад»)- Это полисемантическое свойство термина, совмещение в нем нескольких специальных значений или значений специаль­ных и общеобиходных, ставит перед переводчиком в сущности такие же задачи, как и всякое многозначное слово, являющееся по­тенциальным носителем нескольких значений, из которых в кон­тексте реализуется одно.

Условием верного перевода, т. е. выбора нужного слова из числа тех, какие служат передачей термина под­линника в разных его значениях, является правильное понимание того, о чем в контексте идет речь, т. е. знание явлений действи­тельности и их названий.

При переводе научного и научно-технического текста в подав­ляющем большинстве случаев пользуются терминами уже гото­выми, уже существующими в ПЯ в соответствующей отрасли научной литературы. Запас специальных научных (или научно-технических) знаний в данной области не может быть, конечно, заменен умелым пользованием словарями, хотя и оно является необходимым. Основной предпосылкой правильного перевода является знание предмета, о котором идет речь.

Правда, задачу разбора не вполне понятного подлинника иногда приходится решать и переводчику научного текста, если послед­ний далек от его узкой специальности и если встречающиеся там термины новы, если им еще нет соответствия в языке, на который делается перевод, и если они не отражены в словарях. Здесь фи­лологическая образованность, знание корневых связей слова, ана­лиз возможных значений термина в контексте могут принести практическую пользу, хотя, конечно, не могут заменить реально­го знания тех вещей и явлений, о которых говорится в подлиннике. Речь, таким образом, может идти о расшифровке содержания узкого отрезка текста на основе его формы, но, разумеется, и на основе общего содержания более широкого контекста.

Так, образное значение, часто связанное с корнем слова-тер­мина (особенно в немецком и английском языках), не играет в научном и научно-техническом тексте никакой самостоятель­ной смысловой (тем менее- выразительной) роли. В немец­ком, отчасти и в английском, языке эта образность технического термина даже больше бросается в глаза читателю-иностранцу, чем немцу или англичанину, привыкшему к переносному зна­чению того или иного корня и иногда оно даже сбивает с толку неопытного переводчика. Во всяком случае буквальных образ­ных соответствий в языке, на который делается перевод, пере­водчику необходимо избегать с тем, чтобы не допускать анек­дотических ошибок (вроде, например, передачи немецкого „alter Mann" в сочетаниях „alter Mann finden, erschlagen" - через «ста­рик»: см. выше, с. 223).

Однако в известных случаях путем умозаключений, на основе вещественных значений корня данного слова в связи со всем кон­текстом можно прийти к верному решению, найти нужные слова. Правильное понимание иноязычного термина означает и возмож­ность правильного выбора слова для его перевода. Так, немецкое „Braunkohle" и английское "brown coal" по-русски передаются как «бурый уголь» (человек, знающий предмет, никогда не скажет «ко­ричневый уголь»). Следовательно, так же, как и при передаче политических терминов газетного текста, окончательный выбор варианта определяется не только требованиями смысла, но терми­нологией, установившейся в ПЯ.

Независимо от того, с какого ИЯ делается перевод, принципы научного стиля в ПЯ являются решающими при выборе вариан­тов для передачи отдельных слов (в том числе терминов), фразео­логии и синтаксических оборотов. Это относится и к тем случа­ям, когда переводчик сталкивается впервые с новым иноязычным термином, еще не отраженным в словарях, еще не встречавшимся в других текстах, требующим и точной расшифровки путем логико-лингвистического анализа данного слова и его связей с кон­текстом и построения точного однозначного соответствия (хотя бы в форме расширенного словосочетания).

Одной из важных практических задач перевода терминов в на­учном тексте является правильный выбор варианта в тех случаях, когда для иноязычного термина существуют соответствия в виде:

1) слова родного языка и

2) слова заимствованного.

При классифи­кации и оценке терминологических средств, применяемых в оп­ределенной области науки, следует различать:

1. Заимствования оправданные и полезные, т. е. а) такие, которые не могут быть заменены словами родного языка и уже вошли в его словарный состав (например, слова интернациональные в первую очередь),

и б) такие, которые, имея лишь неполные сино­нимы в данном языке, вносят в выражаемое ими понятие особый уточняющий оттенок (например, слово «артикуляция» как фонетический термин, означающий работу органов речи по производ­ству звука и не равноценный слову «произношение» или «произ­несение», поскольку последнее шире по смыслу).

2. Заимствования, допустимые в условиях определенного кон­текста в силу их большей краткости, чем соответствующие сино­нимические средства родного языка, или необходимости в сино­нимической вариации: имеются в виду такие случаи, когда одно заимствованное слово может служить заменой целого словосоче­тания родного языка и в силу этого представляет преимущество большей компактности

Например, термин «консонантизм» заменяет возможный другой тер­мин - «система согласных». К такому использованию заимство­ванного слова обычно прибегают в том случае, когда один из ком­понентов русского словосочетания (например, «согласные») и без того часто повторяется.

3. Заимствования ненужные, избыточные, затрудняющие по­нимание смысла - поскольку имеются термины родного языка, означающие в точности то же понятие и отличающиеся той же сте­пенью краткости. Так, без фонетических терминов «билабиальный», «лабиодентальный», «дентальный», «лингвопалатальный» (для согласных) можно обойтись, поскольку им есть совершенно точ­ные соответствия в русском языке «губно-губной», «губно-зубной», «зубной», «язычно-нёбный». Сравним, помимо приведенных выше примеров, следующие терминологические (или также общесло­варные) пары, второй член которых безболезненно может быть отброшен: «частичный» и «парциальный» (от латинского pars -«часть»; ср. французское „partiel", английское "partial"), «равно­отстоящие» и «эквидистантные» (линии), «словообразование» (или «словопроизводство») и «деривация», «корень» {или «основа») и «база», «обосновывать», «обоснованный», и «фундировать», «фун­дированный», «определение» и «дефиниция», «соответствие» (лю­бого типа) и «эквивалент»1, и ряд других.

Выбор переводчиком одного из вариантов -русского или заимст­вованного — для передачи соответствующего по смыслу слова под­линника не остается делом вкуса или случайного пристрастия, а выражает его отношение к возможностям языка. Разумеется, один случай выбора того или иного варианта еще не является решаю­щим, а важна система, которой следует переводчик (равно как и оригинальный автор научного текста), придерживающийся в це­лом той или иной тенденции. При этом имеет значение и степень принятости заимствованного термина - даже при наличии русско­го синонима: так, в теории перевода сейчас уже привился термин «константное соответствие» (при наличии слова «постоянное»); в математике общепринят термин «аппроксимация» вместо «при­ближение», и т. д.

Безусловно имеет значение и такое обстоятельство, как сте­пень частоты применения заимствованных терминов (даже необ­ходимых), ибо в совокупности своей они явно начинают контрас­тировать со словами родного языка и затрудняют восприятие материала; в подобном случае даже использование какого-нибудь принятого заимствования может приобрести характер чего-то на­вязчивого, назойливого. Известным выходом из положения в по­добном случае (если термин встречается в тексте часто) может служить использование местоимений, в результате которого час­тотность термина уменьшалась бы.

При оценке той степени, в какой целесообразно использовать то или иное заимствование, существенную роль играет тип пере­водимого материала: то, что, например, допустимо в тексте спе­циальном, предназначенном для более узкого контингента квали­фицированных читателей, становится неприемлемым в популярном тексте (так, термин «консонантизм» может быть уместен в специ­альной работе по фонетике и нежелателен, неуместен в популяр­ном очерке или пособии для средней школы); термин «абсцесс», уместный в медицинском тексте, неуместен в тексте, рассчитан­ном на массового читателя, где желателен русский эквивалент «нарыв»; и т. д.).

Вообще, когда мы говорим о научном тексте в широком смыс­ле (имея в виду, конечно, и научно-технический материал), то мы должны помнить, что само по себе понятие научного или научно-технического текста не представляет собой чего-либо единого, а распадается на ряд разновидностей.

Если общим для всех этих разновидностей является наличие терминов, более или менее труд­ных для расшифровки и перевода, то различными оказываются:

1) степень насыщенности терминами и

2) синтаксическое оформ­ление текста.

С этой точки зрения, следует различать текст из об­щей энциклопедии, текст из технического справочника, текст из специальной технической монографии, текст из технического учебника, большей частью близко совпадающий в стилистическом отношении с текстом энциклопедии или справочника, популяр­ную книгу или статью по технике или точным наукам, литературу по гуманитарным наукам, где различие между учебником и монографией или специальной статьей уже менее резко и т. д. Эти виды текстов имеют свои особенности, которые также можно назвать > жанрово-стилистическими.

Текст из энциклопедии, текст из учебника или научной книги обычно отличаются связным изложением, наличием не только полносоставных, но и распространенных и сложных, порою весь­ма развернутых предложений.

Текст из технического справочника часто содержит предложения назывные, т. е. не имеющие в своем составе сказуемого, и целые отрезки, строящиеся на перечисле­нии. Все эти разновидности, равно как и рассмотренный выше газетно-информационный материал, объединяются понятием сти­ля, чуждого эмоциональной окраски и книжно-письменного по своему характеру.

Стиль научного текста дает переводчику очень широкие син­таксические возможности: поскольку построение предложения здесь не играет самостоятельной стилистической роли, постоль­ку при переводе на другой язык в весьма широких границах воз­можны всякого рода грамматические перестройки и синтаксиче­ские перегруппировки, вплоть до разбивки предложения на более мелкие части, сочетание более мелких частей, в одно целое, со­единение одной части предложения с частью другого и т. п.

Разумеется, в разных языках размеры предложения научного (и научно-технического) текста различны. Так, в английском язы­ке среднее, обычное предложение научного текста («академичес­кого» характера) не выделяется своей длиной, тогда как в немец­ком языке часты предложения длинные и сложные по своей структуре. Однако, как при переводе с немецкого, так и с англий­ского на русский постоянны и закономерны значительные отступ­ления от грамматической, в частности, синтаксической структу­ры подлинника в соответствии с нормами русского языка.

Таким образом, и при переводе столь «сухих» подлинников моменты стилистические играют свою роль и учитываются пере­водчиками, хотя бы и с чисто негативной целью, т. е. во избежание нарушений нормы, существующей для подобных текстов в русском языке.

Основная же норма, которой подчиняется здесь перевод, есть! норма выдержанной книжно-письменной речи. Это означает, с одной стороны, отсутствие каких-либо черт разговорной живос­ти, которые могли бы проявить себя в связи с тем или иным от­дельным словом, и, с другой стороны, - полную синтаксическую оформленность текста в соответствии с общей его установкой.

Для перевода английского научного текста характерны другие приемы перевода, в частности, необходимость не перегруппиро­вывать элементы предложения, а расширять внутри него (хотя бы и не очень значительно) отдельные словосочетания.

В качестве приме­ра — отрывок из современной книги по теории перевода (с пропус­ком нескольких предложений внутри него) и его русский перевод:

"Relations between languages can generally be regarded as two-directioned, though not always symmetrical. Translation, as process, is always uni-directioned: it is performed in a given direction "from" a Source Language "into" a Target Language. Throughout this paper we make use of the abbreviations; SL - Source Language, TL - Target Language.

Translation may be defined as follows:

The replacement of textual material in one language (SL) by equivalent textual material in another language (TL)...

The use of the term "textual material" underlines the fact that in normal condition it is not the entirely of SL text which is translated, that is replaced by TL equivalents. At one or more levels of languages there may be simple replacement by non equivalent TL material: for example, if we translate the Engiish text What time is it? into French as Quelle heure est-il? There is replacement of SL (English) grammar and lexis by equivalent TL (French) grammar and lexis. There is also replacement of SL graphology by TL graphology- but the TL graphological form is by no means a translation equivalent of the SL graphological form...

The term "equivalent" is clearly a key term, and as such is discussed at length below. The central problem of translation practice is that of finding TL translation equivalents. A central task of translation theory is that of defining the nature and conditions of translation equivalence"1.

Для сличения - текст опубликованного русского перевода:

«Отношения между языками обычно рассматриваются как двусторонние, хотя и не всегда симметричные. Перевод как процесс всегда имеет односторонний характер: он всегда совершается в каком-то одном заданном направлении, с языка-источника «л язык перевода. Далее будут использованы сокращения ИЯ - язык-источник, ПЯ - язык перевода.

Понятие перевод можно определить следующим образом: замена тек­стового материала на одном языке (ИЯ) эквивалентным текстовым мате­риалом на другом языке (ПЯ)...

Используя термин «текстовой материал», мы подчеркиваем, что при обыч­ных условиях переводится, то есть заменяется эквивалентом на ПЯ, не весь текст ИЯ целиком. На одном или нескольких языковых уровнях может иметь место простая замена неэквивалентным материалом ПЯ. Например, если мы переводим английский текст What time it is? («Который час?») на французский как Quelle heure est-il?, мы заменяем (английскую) грамматику и лексику эк­вивалентными грамматическими к лексическими единицами ПЯ (французс­кого). Имеет место также замена графики ИЯ графикой ПЯ. Но графическая форма этой фразы ПЯ ни в коем случае не является переводческим эквива­лентом графической формы этой фразы в ИЯ.

Термин «эквивалент» является, очевидно, ключевым термином, и как та­ковой, подробно обсуждается ниже. Центральной проблемой переводческой практики является отыскание переводческих эквивалентов в ПЯ. Централь­ной проблемой теории перевода является описание природы переводческой эквивалентности» условий ее достижения»1.

В тексте ИЯ представлены термины, в том числе широко упот­ребительные и общепонятные (такие как "translation", "grammar", "lexis"), наряду с ними и более специальные (как "equivalent", "equivalence", "Target-Language") и общеупотребительная лекси­ка в своих основных словарных значениях ("replacement", "rela­tions", "use", "underlines" и т. д.). Этим обусловливается широ­кое применение в тексте перевода эквивалентов, исключающее возможность или необходимость какого-либо выбора из числа вариантных соответствий (даже слово "level", имеющее несколь­ко значений, в сочетании "levels of languages" исключает приме­нение каких-либо переводных соответствий, кроме как «уровень»). Все это, конечно, еще не характеризует специфики английского научного текста, так как могло бы встретиться и в текстах на дру­гих языках. Более показательно другое: наличие таких сочетаний слов и построений, при переводе которых закономерны и неболь­шое распространение той или иной словесной группы (микроамплификация) или известная синтаксическая перестройка.

Так, "is always uni-directioned" превращается в «всегда имеет односторонний характер», "it is performed in a given direction" -«он всегда совершается в каком-то одном заданном направлении»; "translation" - «понятие перевод» (в начале второго абзаца отрыв­ка). Некоторые из этих микроамплификаций, может быть, явля­ются и необязательными (например, «в каком-то одном заданном направлении», где выделенные курсивом слова могли бы быть опущены). По сравнению с этими случаями расширения текста примеры его сжатия, сокращения в переводе единичны (напри­мер, вместо "throughout this paper" - «ниже»).

Что же касается синтаксической перестройки, то она может быть иллюстрирована переводом начала предпоследнего абзаца, которое при дословной передаче приобрело бы такую форму: «Ис­пользование термина „текстовой материал" подчеркивает тот факт...» (или еще вариант: «Использованием термина „текстовой материал" подчеркивается тот факт...»). Эти два варианта, в кото­рых носителем действия выступает отглагольное существительное абстрактного значения (во втором случае в творительном падеже при глаголе в форме пассива), еще находятся в пределах литера­турной нормы, но уступают по степени естественности и привыч­ности тому, какой выбран в опубликованном переводе и представ­ляет большее отступление от грамматической формы оригинала (ввод деепричастного оборота: «Используя...» и местоимения «мы» в качестве подлежащего, выражающего носителя действия).

Единственное, что в приведенном переводе может вызвать со­мнение, это аббревиатуры двух основных понятий (ИЯ и ПЯ) в их соотношении с полными их названиями (язык-источник и язык перевода): буквы в аббревиатурах даны в обратном порядке срав­нительно с последовательностью слов, начинающихся этими бук­вами. Правильнее было бы полные обозначения дать в форме «ис­ходный язык» (что тождественно «языку-источнику»), а вместо «язык перевода» - дать «переводящий язык» (или, может быть, сказать «язык перевода или переводящий язык»).

Выводы, какие позволяет сделать анализ столь ограниченно­го, хотя и типичного материала, могут быть сформулированы лишь осторожно и в весьма общей форме. Стилистические требования к выбору слова в текстах подобного типа прямо противоположны тому, что наблюдается в живой обиходной речи и в художествен­ной прозе. В громадном большинстве случаев фразы типа: "I had two brothers", „J'avais deux frères", „Ich hatte kein Geld", перево­дятся на русский язык, как: «У меня было два брата», «У меня не было денег».

В техническом же тексте или в стиле юридического и делового документа (ср., например, «данное учреждение имеет филиалы во многих городах»), или в научном тексте глагол «иметь» является не только уместным, но и наиболее подходящим стилистически. В подобных случаях отказ от русского глагола «иметь» (независимо от того, служит ли он переводом словарно-соответствующих глаголов или передает другие слова, вроде немецкого „erhalten") и выбор обиходного оборота нарушил бы норму дело­вого или научного стиля.

Вообще, если термины непосредственно бывают связаны с те­матикой научного произведения и меняются в зависимости от об­ласти знания, к которой относится текст, то слова, выражающие синтаксические связи между ними, в частности, глаголы типа «иметь», полусвязочные глаголы «являться», «представлять (со­бой)» и т. п. чрезвычайно характерны для всякого научного, а так­же и научно-технического текста. Естественно, что именно эти глаголы, как характерная принадлежность русского научного и научно-технического (отчасти также и документально-делового) стиля, широко применяются в переводе научных текстов. Ср. выше в переводе английского текста: «Термин „эквивалент" является... ключевым термином... Центральной проблемой теории пе­ревода является отыскание переводческих эквивалентов...» (в оригинале глагольная связка "is").

Как степень терминологической насыщенности текста и как степень синтаксической его сложности, так и применение «ака­демической» фразеологии в переводе зависит в большой степени от характера той частной разновидности научного материала, к которой принадлежит переводимый подлинник. Чем он по­пулярнее, чем больше в нем использованы элементы устно-раз­говорного стиля или средства образности, роднящие его с худо­жественной литературой, тем более отступают на задний план специфические особенности строгого научного стиля.

Приведенные небольшие отрывки научного текста характер­ны не столько наличием в них каких-либо крайностей или ярко выраженных особенностей (как, например, термины иноязычно­го происхождения или чрезмерно усложненная фраза), сколько, отсутствием инородных черт (эмоционально окрашенной лекси­ки, разговорной фразеологии, средств подчеркнутого синтакси­ческого построения и т. п.). Но, конечно, и в пределах одного тру­да (книги, даже и статьи) стиль изложения может меняться, переходя от строго выдержанного объективного тона, от сообще­ний и обобщений фактов, не вызывающих никаких эмоциональных оценок, к полемическим суждениям, к образным сравнени­ям, к высказываниям, выражающим субъективное отношение ав­тора к тому или иному факту или вопросу.

Обобщая наблюдения над случаями и примерами, рассмотрен­ными в разделе о переводе газетно-информационных и научных текстов, можно сказать, что господствующей тенденцией для это­го вида материала является подчинение отдельных особенностей подлинника стилистической норме книжно-письменной речи, ха­рактерной для соответствующего жанра в ГТЯ.

3ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ, ПУБЛИЦИСТИКИ И ОРАТОРСКОЙ РЕЧИ

ПЛАН (ФЕДОРОВ СТР.310-334)

1. ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

2. ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА, ПУБЛИЦИСТИКИ

3. ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ОРАТОРСКОЙ РЕЧИ

1.ПЕРЕВОД ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ПЛАН

1. Роль стилистических средств

2. Характером и ролью стилистических средств

3. конк­ретный образ и его роль

4. соответствие подлиннику по фун­кции

Тексты общественно-политического содержания, как и другие научные тексты, включают в том или ином количестве специальные термины, которые требуют от переводчика точности, однозначности в передаче. Но общественно-политической литературе присуща агитационно-пропагандистская направленность, страстность тона, полемичность, и специфика стиля заключается здесь в слиянии, с одной стороны, элементов научной речи и, с другой - различных средств эмоциональности и образности (как лексических, так и грамматических).

Можно затрагивать и такое явление стиля, как широкое использование в иллюстративных целях раз­нообразного материала из разных областей науки и литературных цитат, литературных и исторических образов.

Роль этих стилистических средств в целом ряде случаев совпадает с той, какую они играют в художественной литературе. Когда говорится о словес­ном построении образа в литературе, следует иметь в виду не толь­ко лекеико-семантическую его сторону, т. е. не только веществен­ное содержание слова или изменение его прямого значения, которое происходит в контексте: столь же важным моментом в создании образа являются и синтаксические средства, связываю­щие слова в контексте, где и реализуется значение того или иного слова — прямое или переносное.

Использование синтаксиса в художественной литературе с его использованием в литературе общественно-политической и публицистической роднит та роль, которую он играет как средство выражения эмоционального содержания, вкладываемого в текст.' Это особенно сказывается в моменты усиления обличительного пафоса - там, где возникает необходимость в особом подчеркивании смысла и в четкости членения. Всякого рода параллелиз­мы, повторения отдельных слов или словосочетаний, наряду с функцией логического членения и построения, особенно суще­ственной в научном языке, несут в общественно-политической литературе и функцию эмоциональную.

Таким образом, синтаксические средства языка наряду с лек­сическими играют в составе общественно-политического научного текста экспрессивную роль, не только оформляя выражение по­нятий, но и содействуя смысловому или также и эмоциональному выделению известных компонентов. Самая последовательность, в которой развертывается предложение как синтаксическое един­ство, находится в соответствии с развертыванием мысли.

Правда, в таких языках, где, как в немецком, широко распрос­транена и развита так называемая «рамочная конструкция», дос­тигается особая теснота всей словесной группы в целом, словно требующей одновременного восприятия всех ее элементов с на­рушением временной последовательности.

Характером и ролью стилистических средств, используемых в общественно-политической литературе, обусловливаются и задачи ее перевода, и направление анализа существующих ее переводов. Своеобразие основной задачи заключается именно в воспроизве­дении не только всего смыслового содержания и, в частности, сло­весных средств, играющих терминологическую роль, но и эк­спрессивной стороны подлинника. При анализе возможных решений этой задачи и при оценке переводов необходимо руководствоваться указаниями, где в одинаковой степени уделяется внимание и вопросам терминологии, и стилистическим требованиям подлин­ника. Другими словами, задача перевода рассматривается как задача перевода и научного, и художественного.

Научно-терминологическая сторона изложения и его образные, эмоциональные, композиционные моменты обра­зуют единое целое, в кото­ром существенны и равноправны оба эти начала.

С одной стороны речь может быть насыщена словами, выражающими определенные научные понятия; некоторые из них представляют собой специальные термины. В целом текст не име­ет сугубо терминологической окраски, и большинство терминов (общефилософских: „Bewußtseinsformen" - «формы сознания» или социально-экономических: „Produktivkräfte"- «производи­тельные силы», „Produktionsmittel" - «средства производства», „Gesellschaft" - «общество», „Basis" - «базис», „Überbau" - «над­стройка») так или иначе связаны или совпадают (хотя бы в отдель­ных элементах) со словами, общеупотребительными в языке.

Некоторые из этих терминов имеют и образную основу, как, например, важнейшие термины марксистского обществоведения «базис» и «надстройка» (,3asis", „Überbau"). Как видим, эта ос­нова сохраняется и в русском переводе.

Разумеется, при переводе такого текста каждое слово, формаль­но даже не являющееся термином, предполагает самое бережное и внимательное отношение со стороны переводчика, чтобы со­держание его было исчерпано до конца и чтобы дан был точный смысловой перевод. Образное слово постоянно требует здесь тер­минологически точного раскрытия, в известных условиях даже предполагающего сохранение именно его образного характера (на­пример, „Überbau" - «надстройка»), а в других случаях, наобо­рот, требующего отступления (например, „wälzt sich um" - «пере­ворот»). При этом часто даже не возникает сколько-нибудь резкого конфликта или противоречия между требованиями терминологи­ческой точности, с одной стороны, и задачей воспроизведения образных элементов и синтаксической композиции, с другой.

Между задачами перевода общественно-политической и ху­дожественной литературы есть много точек соприкосновения именно в связи с той ролью, которую и здесь, и там играет конк­ретный образ, непосредственно основанный на использовании языковых категорий. Художественная литература, как искусство, ставит особые творческие задачи переводчику, но и литература общественно-политическая часто заставляет решать такие же пе­реводческие задачи, т. е. наряду с точным воспроизведением тер­минологии требует также воссоздания индивидуально-стилисти­ческого своеобразия.

Пример с немецким языком

Фразеологические требования контекста сочетаются с требо­ваниями, исходящими от более широкого единства - целой цепи предложений с их смысловым, образным и эмоциональным со­держанием. Это единство обусловливает возможность замены от­дельных слов (например, «Тьер забыл свои... речи» вместо «Не­смотря на свои"... речи... Тьер» при немецком „Trotz seiner... Predigten"). Естественно, что при этом изменяются и синтаксиче­ские отношения слов. Первое предложение второго отрывка, начи­нающегося словами „Trotz seiner heuchlerischen Predigten"- до­вольно сложный, однако, нормальный для немецкого языка период. В переводе он расчленен на два предложения, и это, безусловно, помогает легче воспринять его содержание, избегнуть громоздкос­ти, которая несомненно получилась бы при воспроизведении его как единства.

Кстати сказать, такая разбивка тем более оправдана, что в самом немецком предложении здесь нет тенденции к усиле­нию связи между отдельными членами, к сжиманию их с помо­щью «рамочной конструкции». Таким образом, разбивка как бы про­должает линию, намеченную уже в подлиннике.

Следующее сложноподчиненное предложение подлинника, за­вершающее приведенный отрывок, в переводе разбито на четыре предложения, из которых последнее по содержанию соответству­ет главному предложению оригинала, а первые три служат пере­водом начальных придаточных1. Расчленение синтаксического единства вызывается, очевидно, условиями разной сочетаемости слов: образ Тьера-карлика, размахивающего мечом Наполеона пе­ред всей Европой и чистящего его сапоги в своих исторических трудах, дан по-немецки в очень компактной формуле, все же естест­венной для немецкого языка, но в переводе, видимо, требующей некоторой внутренней расшифровки. Перевод и дает эту расшиф­ровку. Вместе с тем русские предложения, соответствующие пер­вым двум придаточным оригинала, оказываются и грамматически перестроенными, и содержат, естественно, лексические замены. Второе предложение построено аналогично первому, но не вполне параллельно, так как содержит инверсию, которой подчеркивается его образный характер.

Грамматическая перестройка этого предло­жения сравнительно с подлинником закономерна по стилистическим условиям русского языка. Третье предложение дает также за­мену грамматических категорий и вводит несколько слов, которых в немецком тексте нет - добавление, вызванное необходимостью в более пространной расшифровке образа. Затем в одном распрост­раненном предложении дается перевод главного предложения оригинала.

Всей этой разбивкой, изменениями в частях речи и лек­сическими заменами достигается соответствие подлиннику по фун­кции, т. е. делается легко доступным читателю содержание образов подлинника, сохраненных, но распространенных и расшифрован­ных в переводе: выбрана нормальная в условиях русского языка стилистическая форма и соблюдено — в последовательности само­стоятельных предложений - нарастание тех отталкивающих черт, из которых складывается характеристика Тьера.

2.ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ПУБЛИЦИСТИКИ

ПЛАН

1. Стиль газетной публицистики

2. необходимость взаимообусловленных струк­турных преобразованиях

3. Выразительность текста

4. задачи перевода

Сделанный выше обзор особенностей, отличающих обществен­но-политическую литературу и определяющих требования к ее переводу, снимает необходимость специально говорить о переводе публицистики (в широком смысле), литературной критики и т. п.: основные стилистические признаки здесь оказались бы теми же. Поэтому можно ограничиться некоторыми замечаниями по поводу стиля публицистики в более узком смысле, т. е. публицистики, как определенного журнально-газетного жанра, и задач ее перевода.

Стиль газетной публицистики, часто ставящей большие про­блемы и широко откликающейся на положение в своей стране или в мире, но также дающей и сообщения о фактах (что роднит его со стилем информации), отчетливо отражает вместе с тем и отно­шение к фактам, иногда ярко окрашенное эмоционально.

Смысловая прямолинейность в передаче многих слов и слово­сочетаний текста привела бы и к неполной понятности, и к нару­шению нормы сочетаемости русского языка. Некоторые элемен­ты текста к тому же семантически ёмки: так, „la question du XXe siècle" - это не просто вопрос (или - тем менее - один из вопро­сов) века, а вопрос главный, проблема, на что указывает и нали­чие определенного артикля. А неопределенный артикль в соче­тании «de quinconque réfléchit à un problème politique» указывает на множественный характер содержания слова, имеющего фор­му единственного числа и вводимого этим артиклем: речь идет о ряде проблем (или вопросов), называемых парными сочетани­ями существительных или их групп, причем в первых двух из них существительные разделены союзом „ou" (или), а в других -союзом „et" (и).

Возникает необходимость и во взаимообусловленных струк­турных преобразованиях. Русское лексическое соответствие под лежащему первого придаточного (условия) в составе сложного предложения, открывающего текст, в силу смысловой весомости этого слова («предсказание») делает нежелательной его передачу в форме дополнения, тем самым требуя сохранения его синтак­сической функции. Для перечня проблем (или вопросов), в силу своего семантического и синтаксического веса требующего отчет­ливого выделения, оказывается желательным выражение соответ­ствующих существительных формой именительного падежа, что в конце второго придаточного предложения (определительного) вызывает перегруппировку синтаксических функций его членов — преобразование дополнения (à un problème) в подлежащем (при­том во множ. числе), к которому последующие группы могут при­мкнуть как приложение.

Выразительности текста, его энергии немало содействует ла­коничность, передача которой необходима, но, конечно, не в ущерб понятности: отсюда - несколько случаев незначительного расши­рения отдельных словосочетаний («boursicoteuses» - «биржевые дамочки» и некоторые другие).

Другой пример публицистического текста (английского) - нача­ло передовой статьи из газеты «Дейли Уоркер» от 25 мая 1956 г. - статьи, представляющей ответ органа Коммунистической партии Англии на лживые измышления и кривотолки реакционной прес­сы по поводу проведенного тогда Советским Союзом сокраще­ния вооруженных сил и его мирной политики в целом и не утра­чивающей актуальности в условиях международной обстановки 1980-х годов, когда смысл мирных инициатив СССР подвергает­ся аналогичным клеветническим извращениям:

Propaganda?

What contortions are being performed everywhere over the Soviet proposal to cut its forces by 1.200.000 men!

Most critics accept as true the Soviet statement that it is returning that number of men to civilian life.

But, they ask, what does it matter? We are in the nuclear age. The age of mass armies is over. The Soviet Union is losing nothing in real military power and is winning a great propaganda victory.

Mr. James Cameron tells us in the News Chronicle that the cutting down of conventional forces "is no more disarmament that it was when the advanced thinkers of the past abandoned the crossbow.in favour of the matchlock".

If cutting one's armed forces means a propaganda victory, why doesn't the British Government go in for a great big resounding one?

В первом же абзаце статьи уже содержится прямая недвусмыс­ленная оценка лживых измышлений реакционной прессы (слово "contortions"). Дальнейшие абзацы представляют собой ироничес­ки построенное разоблачение несостоятельных и нелогичных до­водов, с помощью которых часть английских газет пыталась ис­казить смысл решения Советского правительства о сокращении состава армии. Иронический же смысл заключен и в заглавии ста­тьи "Propaganda?", причем важна его вопросительная форма, ко­торая при переводе во избежание неясностей, т. е. ради полной четкости, делает желательным небольшое расширение фразы («Разве это пропаганда?»).

Для словаря приведенного отрывка характерно преобладание широко употребительных слов над терминами, которые имеют здесь общеполитическое содержание ("armed forces", "proposal", "nuclear age") или относятся к истории военной техники ("crossbow", "matchlock"); терминологичность их мало ощущается в силу час­того применения большинства их в газетном языке. Используется идиоматический оборот "What does it matter?" (его возможное русское соответствие: «В чем же тут все-таки дело?» или «Что'же это все-таки значит?»).

Переведен этот текст может быть, разумеется, с неизбежными отступлениями от прямого словарного смысла ряда слов и от об­разного содержания, сохраняющегося в некоторых их них — в со­ответствии с принципами русского газетного текста. Принцип га­зетной краткости может и должен быть соблюден тоже в соответствии с условиями русского газетного стиля, т. е. не в аб­солютной форме.

Разве это пропаганда?

Для каких только извращений не послужило поводом решение Советского правительства сократить свои вооруженные силы на 1.200.000 человек! Большая часть журналистов верит заявлению Советского правительства о том, что эти люди.возвращаются к мирному труду (букв.: в гражданскую жизнь).

Но, - вопрошают они, - что же это все-таки значит? Мы живем в ядерном веке. Времена массовых армий прошли. Советский Союз ничего не проигры­вает в отношении военной мощи и одерживает большую политическую (буки,.пропагандистскую) победу.

Джеймс Камерон сообщает нам в «Ньюс Кроникл», что это сокращение вооруженных сил не в большей мерс является разоружением, чем это бывало в прошлом, когда передовые деятели (буке.: мыслители, умы) отказывались от самострела в пользу мушкета.

Что ж, если сокращение вооруженных сил означает политическую (буке.; пропагандистскую) победу, почему бы британскому правительству не пойти по тому же пути, чтобы добиться того же?

В задачу перевода этого текста входит, естественно, сохране­ние экспрессивных черт подлинника и общего его тона. Вот поче­му, например, при переводе предложения "they ask" использован не нейтральный глагол «спрашивают», а иронически окрашенный архаический синоним его «вопрошают».

В этой связи необходимо сделать обобщение, касающееся рабо­ты переводчика над журнально-газетной публицистикой и отчасти возвращающее к работе над газетно-информационным материалом.

Следующие моменты характерны здесь для переводимого материала и для задач перевода:

Сжатость изложения - так же, как и в информационной (в ши­роком смысле слова) части газеты, стремление избегать лишних слов (конечно, слова, служащие единственным способом выражения свя­зи между другими словами, не могут быть названы лишними).

Характер терминологии и номенклатуры (название учреж­дений, органов власти, должностей, обозначение тех или иных мероприятий, название партий и т. п.). Переводчик считается здесь с тем, как принято передавать эти элементы газетного текста в прессе на его родном языке, и пользуется уже существующей тер­минологией, обходясь в то же время и без лишних, т. е. не задан­ных оригиналом, терминов.

Наличие образных выражений, разговорно-обиходных обо­ротов, эмоционально окрашенных мест, которые не допускают сглаживания (так же как и в художественном тексте), поскольку все это придает газетному тексту более яркую и живую окраску.

Четкость синтаксиса, особенно существенная в том случае, когда дело касается длинных, сложных предложений, при пере­воде которых особенно опасны неясности, путаница и т. п. Здесь принято и членение длинного предложения, если только оно не вызывает длиннот. (В газетном тексте эти членения еще более ес­тественны, чем в научно-техническом, - в отличие от текста худо­жественного, где иногда необходимо тщательное соблюдение един­ства длинного предложения.) Как в теоретическом плане, так и с точки зрения практики пе­ревода существенны и стилистические различия между газетами разных политических партий, разных направлений, газетами, пред­ставляющими различные классовые интересы.

3. ПЕРЕВОД ОРАТОРСКОЙ РЕЧИ

ПЛАН

1. требования к пе­реводу ораторской речи

2. Жанрово-стилистическая специфика подлинника

3. практическая недопустимость трудных звуковых сочетаний

4. специ­фическое требование для перевода ораторских произведений

5. Своеобразие перевода подлинника ораторской речи

Произведение оратора всегда выливается в форму устной речи, но, как всякое подготовленное устное выступление, оно вместе с тем ориентируется и на речь литературную. Выдающиеся произ­ведения ораторской речи (начиная со времен древней Греции и Рима) сохранились именно в виде литературных текстов, и все то, что мы знаем об ораторах прошлого, мы знаем только по лите­ратурному воспроизведению их речей (вне зависимости от того, совпадает ли это воспроизведение с той формой, в какой