Экзистенциализм. Экзистенциализм как философское течение возникает в Германии вскоре после первой мировой войны

Экзистенциализм как философское течение возникает в Германии вскоре после первой мировой войны. Социальной причиной его появления послужило поражение Германии в этой войне и наступившее вслед за этим глубокое разочарование в довоенных общественных и религиозных идеалах. Следствием этого стал индивидуализм и связанный с ним перенос центра тяжести философских интересов на проблемы человека как конкретной личности.

Большую роль в формировании определенных аспектов рассматриваемого течения сыграли наступившая в науке в начале ХХ века эпоха релятивизма, потрясшая основы классического научного знания, потеря веры в возможности этого знания, формирование убеждения в бессилии науки при решении таких проблем как поиски «смысла жизни», путей к достижению счастья, невозможность найти в ней «руководство к действию» и т.п.

Идейными источниками экзистенциализма стали произведения датского мыслителя-иррационалиста Сирена Кьеркегора, «Феноменология» Эдмонда Гуссерля, секретарем и учеником которого был первый немецкий экзистенциалист Мартин Хайдеггер, и так называемая «философия жизни» от Ф.Ницше до В.Дильтея. У Кьеркегора экзистенциализм позаимствовал идею «экзистенциального мышления», заключающуюся в том, что оно, в отличие от объективного научного, абстрактного и безличного, связано с внутренней жизнью человека, с его интимнейшими переживаниями, и потому оно одно может быть конкретным, «человеческим» знанием.

От Ницше и его «школы» к экзистенциализму перешла сходная с предыдущей мысль о невозможности для научного мышления понять неисчерпаемую пестроту жизни в ее конкретности, о необходимости применения к ней «герменевтического» метода постижения. В свою очередь, Гуссерль, всячески отказывавшийся признать себя крестным отцом экзистенциализма, на самом деле «одолжил» последнему свой феноменологический метод, придававший сознанию онтологический статус «бытия-сознания».

Мартин Хайдеггер (1889-1976). Классиком экзистенциализма по праву считается немецкий философ М.Хайдеггер. Он не только подробно исследовал и систематизировал все, относящееся к этому философскому течению, но также поставил и рассмотрел ряд новых, важнейших для человека и человечества проблем, что позволило говорить о нем, как о крупнейшем и оригинальнейшем мыслителе ХХ века.

Стержнем концепции Хайдеггера является проблема бытия. Трудность ее решения заключается в том, что, как говорили еще древние греки: «бытие в целом - предельно общее понятие (τό ’όν ’εστι καθόλου μάλιστα πάντων)». Поэтому его нельзя вывести из более общих понятий. Их просто нет. На что Хайдеггер отвечает, что, действительно, бытие «дефиниторно[7] не выводимо из высших понятий», но более того: оно не представимо и через низшие, ибо «не является сущим». [8]

Каков смысл этих слов? Что означает выражение «бытие не является сущим»? Дело в том, что за понятием бытия не стоит никакой предметности, никакой вещи или явления. Впрочем, как и за другими философскими категориями. Возьмем, к примеру, философское понятие «красоты». То, что существуют красивые вещи, - очевидно. Но что можно сказать о самой красоте? Это – не предмет, не процесс. Это также и не чувство, какое вызывают в нас красивые вещи и явления, так как красота относится к характеристике самих вещей и явлений, а наше чувство является производным от этой характеристики. Но это и не конкретные признаки вещей, которые характеризуют вещи и делают их красивыми, ибо делая вещи красивыми, сами они красотой не являются.

Единственным корректным ответом на поставленный вопрос будет определение красоты как всего лишь понятия. Еще задолго до Хайдеггера русский философ Николай Бердяев утверждал нечто подобное и относительно бытия. «Бытие есть понятие, - говорил он, - а не существование», иными словами, оно не является чем-то, относящимся к объективной реальности. Бытие нельзя представить. Его содержание сводится к содержанию глагола-связки «есть» (неопр. форма - «быть»). Но что значит «есть» («быть»)?

Чтобы ответить на этот вопрос, считает Хайдеггер, надо обратиться к сущему (существующему), то есть, к тому, что обладает бытием. Но у сущего множество форм и видов. Какое сущее надо «вопрошать» о его бытии? Ответ, по Хайдеггеру очевиден: то, которое понимает, что обладает бытием. Таким сущим является только человек.

Но что такое человек? Каково его бытие? Хайдеггер отказывается сводить бытие человека к его реальному наличному существованию. Реальное существование человека как и существование остальной действительности преломляется его сознанием, дано человеку в его сознании и, в конечном счете, определяется сознанием. Человек живет не в реальном мире, а в своем сознании. Поэтому философ говорит не о бытии человека, а о его «бытии-сознании». Все это говорит о том, что он придает сознанию онтологический статус.

Однако, что это значит? Выражение «онтологический статус» сознания говорит о том, что сознание обладает рядом свойств, характеризующих его не как некую вторичную реальность, отражение какого-то иного, более полноценного, бытия, а как нечто объективное, автономное. Содержание так определяемого сознания имеет априорный характер, априорную структуру, и потому существование человека и мира человека, дано через нее, ею конституируется. Проблемы мира по Хайдеггеру, пишет, комментируя основателя экзистенциализма, А.С.Богомолов, имеют «способ бытия, свойственный этому сущему (человеку)». Поэтому, прежде чем говорить о науке и ее предмете, мире, следует рассмотреть их основу, «человеческое бытие», а затем на этой основе – понять все сущее как существующее сообразно человеческому существованию.

Итак, поскольку мир дан человеку «сообразно» его существованию, априорной структуре этого существования, ее (структуру) необходимо исследовать. Для исследования структуры бытия-сознания Хайдеггер заимствует у Гуссерля его феноменологический метод.

Предпосылкой феноменологического метода, как он выступает у Гуссерля, является тезис, что познание есть не деятельность, не конструирование предмета, как это полагал Кант, а созерцание. Речь идет, конечно, не об эмпирическом созерцании, а о чистом созерцании феноменов трансцендентального сознания, то есть априорной структуры сознания. В переводе с греческого, поясняет Хайдеггер, феномен означает «то, что себя обнаруживает», «самообнаруживающееся», «открытое».

Наиболее адекватным переводом греческого слова «феномен» на немецкий язык, по мнению Хайдеггера, является выражение «себя-в-самом-себе-обнаруживающее». Поэтому «феномен» следует отличать от «явления», как традиционно переводят этот термин. Явление, считает философ, как «явление чего-то» означает не обнаружение самого себя, а извещение о чем-то таком, что само себя не обнаруживает и непосредственно обнаружить не может, то есть о сущности. Явление указывает на другое, на сущность, а феномен - на самого себя. Феномен, следовательно, есть цель познания, которое, в отличие от опосредованного, дискурсивного познания, есть скорее интуитивное.

Хайдеггер, как и его учитель, видит в познании интуитивное постижение феноменов сознания. Но в его методе есть два существенных отличия от гуссерлевского. Во-первых, Гуссерль под феноменами трансцендентального сознания понимал логические формы, логические основания познания. У Хайдеггера эти феномены имеют скорее эмоциональный характер.

Во-вторых, Гуссерль способ феноменологического познания сводил к видению, что объяснялось Хайдеггером традиционным (хотя и неосознаваемым) предпочтением философами пространственных «моделей» бытия временным, с низведением времени из сферы онтологической (априорной) в сферу эмпирического бытия. Хайдеггер же придает времени априорную форму существования, но, как результат этого, отходит от понимания феноменологического познания как «видения», заменяя его «вслушивающимся созерцанием», то есть созерцанием того, что слышится в слове, в языке, выражающем содержание нашего бытия-сознания: «язык - дом бытия. И в нем обитает человек». Этот способ более близок к герменевтическому методу Дильтея.

Наверное смысл последнего фрагмента станет яснее, если мы укажем, какие именно феномены присущи, по Хайдеггеру, нашему сознанию априори.

В первую очередь надо сказать о структуре человеческого бытия, которую Хайдеггер обозначает как «заботу». Она, в свой черед, представляет собой единство трех моментов: «бытия-в-мире», «бытия-при-внутримировом-сущем» и забегания вперед.

Первый момент говорит об априорно данном единстве человека с окружающим миром. Человек «заброшен» в мир. Он обречен жить рядом с вещами, предметами, другими людьми. Он включен в сложную систему отношений между ними и является ее элементом, «вещью» наряду другими вещами.

Второй момент означает специфический способ отношения к вещам как к спутникам человека в жизни, то есть, не как к наличным, предполагающим дистанцию между человеком и вещью, между субъектом и объектом, а как к «сподручным». Интимное отношение к вещи как к чему-то близкому, согретому человеческим теплом, противопоставляется Хайдеггером современному способу «орудования» вещами, видению в них лишь «сырья» и «техники».

Наконец, третьим моментом является «забегание вперед», что отличает человеческое бытие от всякого наличного, вещественного бытия. Взятое с этой стороны, оно «есть то, что оно не есть», поскольку оно всегда «убегает» от себя, «ускользает» вперед, и, таким образом, есть всегда своя возможность. Человеческое бытие – это бытие, проектирующее само себя, и с этой точки зрения оно всегда есть нечто большее, чем оно есть в данный момент.

Каждый из перечисленных моментов заботы есть определенный модус времени: «бытие-в-мире» - модус прошлого, говорящий о том, что человек был «заброшен» в мир. Бытие «при-внутримировом-сущем» – настоящего. А «залегание вперед» – будущего. Эти три модуса проникают друг в друга, взаимно обусловливают друг друга, образуя единое временное пространство. В зависимости от того, какой модус времени выбирает человек, его бытие является подлинным или неподлинным.

Здесь необходимо сделать следующее пояснение: сущностью бытия-сознания является «экзистенция»,[9] которая выступает в качестве главной категории экзистенциализма. Эта категория у разных представителей этого учения трактуется по-разному. Хайдеггер определяет экзистенцию как «нахождение вне себя». Такое определение обусловлено пониманием человеком конечности, временности своего бытия. Именно благодаря знанию своей смертности, конечности, то есть, выхождению за пределы своего бытия (граница моего существования - мое бытие), человек осознает его. Зная, что умрет, он знает, что сейчас обладает бытием.

Но чем тогда экзистенция отличается от самосознания? Самосознание, по Хайдеггеру вторично. Оно само выводится из экзистенции, то есть, из способа человеческого существования, из его конечности. Никакое сущее, кроме человека не знает о своей смертности, и потому только ему ведома временность, и, как следствие, - осознание своего бытия.

Именно осознание своей конечности, то есть, выбор модуса будущего, забегания вперед, связывается Хайдеггером с подлинным бытием. Время ведет человека к небытию. Все, что имело начало, имеет и конец, что ограничено в пространстве, имеет границу во времени. Эта граница для человека – смерть.

Смерть как граница принадлежит ему. «Никто не может умереть за другого». В движении к смерти, в «страхе смерти» человек одинок. Он – один лицом к лицу со смертью, никто не может ему помочь. Это tête-a-tête[10] человека со своим “ничто” ставит его перед бессмысленностью любых проектов, амбиций, начинаний, самой экзистенции. Ощутить в себе страх “бытия к смерти”, набраться мужества вглядеться в мир собственного “ничто”, своего небытия, значит ощутить подлинную экзистенцию, выбрать подлинное существование.

Другой путь – неподлинное бытие. Это – перевес моментов настоящего, “бегство от смерти в мир обыденной жизни”, где мир вещей заслоняет от человека его конечность, это выбор “бытия-при-внутримировом-сущем”. В окружении вещей и других людей человек оказывается полностью связанным средой, природной или социальной, где и сам он находится в положении вещи, подчиненный сложившимся отношениям и тенденциям поглотившего его мира.

Такое положение людей имеет своим следствием так называемый “объективный взгляд на личность”, при котором, как и любая другая вещь, она становится вполне заменимой другими личностями. Появляется “фикция среднего человека”, которая принимается вместо действительного человека - уникальной, неповторимой индивидуальности. Это, в свою очередь, приводит к зависимости человека, к господству над ним “Других”, осуществляемому через стремление человека “быть как все”. При этом каждый, независимо от его положения, является подчиненным, поскольку субъектом (другим) “является не тот и не этот, не я сам и не некоторые, и не сумма всех. Субъект – это нечто Среднее (das Neutrum), d a s Man”.

Человек может вырваться за пределы неподлинного существования, ощутив “экзистенциальный страх”. Это страх перед бытием-в-мире, страх перед “заброшенностью” в независящие от личности обстоятельства, которые предстают для нее как нечто иррациональное. В основе своей – это страх смерти, который раскрывает перед человеком его конечную перспективу – смерть.

Пройдя “пограничную ситуацию”, то есть, побывав на грани жизни и смерти, посмотрев смерти в лицо, или испытав глубочайшее чувство не имеющей эмпирической причины вины, человек осознает свою конечность, отчужденность от мира, трагическое одиночество. Так он освобождается от иллюзий. Он возвращается в мир, “вооруженный трагическим знаием своей судьбы и существования”.

Подводя итоги, можно сказать, что постижение бытия, с точки зрения Хайдеггера, приводит к противоречивым результатам. Оно рационально невыразимо. Вариант прояснить его через “вопрошание о Ничто” также не дает ощутимого результата, так как само Ничто, подобно бытию, имеет иррациональный характер. Только выход экзистенциального мышления за свои пределы может в какой-то мере приблизить нас к пониманию бытия. Однако сама эта направленность в трансцендентное не охватывается рациональными формами познания.

Впрочем, сам Хайдеггер не видит в этом трагедии. По его мнению, на языке метафизики (т.е., дискурсивного, выраженного в понятиях философского мышления) сказать, что такое бытие, невозможно, так как суть метаизики состоит в неспособности мыслить бытие. Поэтому философ в своих поздних работах стремится возродить дологический, нерасчлененный язык, ближе всего к которому стоит язык поэтов, возродить “синкретическое” “неформализованное” мышление, восходящее к мифологии и ее носителю – архаической Греции.

[1] Аналогия – форма умозаключения, когда на основании сходства между явлениями делается вывод об их сходстве в других отношениях. Гипотеза – научное предположение, выдвигаемое для объяснения какого-либо явления.

[2] Асмус В.Ф. История античной философии./ В.Ф.Асмус. - 2-е доп. изд. - М.: Высшая школа, 1976, с. 5.

[3] Досократики. Перевод с древнегреческого А.Маковельского. Мн.: Харвест, 1999, с.458 (18.В5).

[4] Так, измеряя линейкой какую-либо поверхность, мы деформируем ее. Но эта деформация столь мала, что на результат измерения практически не влияет, а потому ее можно не учитывать. Более того, существовавшими в Новое время инструментами или приборами эту деформацию вообще невозможно было зафиксировать.

[5] См.: Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы. / В.С.Степин. Ред. В.И.Евсевичев. М.: Гардарики, 2006, с. 359-360.

[6] См.: часть первую настоящего пособия, раздел 9: И.Кант, «Теория познания».

[7] От лат. definitio – краткое определение, отражающее существенные признаки предмета или явления.

[8] См.: Хайдеггер М. Бытие и время./ М.Хайдеггер. Перевод с немецкого В.В.Бибихина. Харьков: «Фолио», 2003, с. 19.

[9] Термин заимствован у Кьеркегора.

[10] Фр.: свидание, разговор с глазу на глаз, тет-а-тет.