Контекст социальных наук

2013-2014 учебный год.

№ п/п	Предмет	Класс	Автор, название учебника	Наиме-нование изда-тельства	Год изда-ния	Количест-во экземпля-ров
	Русский язык		Т.М. Андрианова, В.А. Илюхина. Русский язык.	Астрель
			Л.Я. Желтовская, О.Б.Калинина. Русский язык. В 2-х частях.	Астрель
			Л.Я. Желтовская, О.Б.Калинина. Русский язык. В 2-х частях.	Астрель
			Л.М.Зеленина, Т.Е.Хохлова. Русский язык. В 2-х частях.	Просве-щение
			Т.А. Ладыженская, М.Т.Баранов, Л.А. Тростенцова и др. Русский язык.	Просве-щение
			М.Т.Баранов, Т.А. Ладыженская, Л.А. Тростенцова и др.	Просве-щение
			М.Т. Баранов, Т.А. Ладыженская, Л.А. Тростенцова и др.	Просве-щение
			Л.А. Тростенцова, Т.А. Ладыженская, А.Д. Дейкина и др.	Просве-щение
			Л.А.Тростенцова, Т.А.Ладыженская, А.Д. Дейкина и др.	Просве-щение
		10-11	Н.Г. Гольцова, И.В. Шамшин, М.А. Мищерина. Русский язык.	Просве-щение
	Литература		Э.Э.Кац. Литературное чтение.   Т.М. Андрианова. Букварь.   Т.М. Андрианова. Спутник букваря.	Астрель
			Э.Э.Кац. Литературное чтение в 2-х частях.	Астрель
			Э.Э.Кац. Литературное чтение в 2-х частях.	Астрель
			Л.Ф. Климанова, В.Г. Горецкий, Л.А. Виноградская. Родная речь. В 2-х частях.	Просве-щение
			В.Я. Коровина, В.П. Журавлев, В.И. Коровин. Литература. В 2-х частях	Просве-щение
			В.П. Полухина, В.Я. Коровина, В.П. Журавлев. Литература. В 2-х частях	Просве-щение
			В.Я. Коровина. Литература. В 2-х частях	Просве-щение
			В.Я. Коровина, В.П. Журавлев, В.И. Коровин. Литература. В 2-х частях.	Просве-щение
			В.Я. Коровина, В.И. Коровин, И.С. Збарский и др. Литература. В 2-х частях.	Просве-щение
			Ю.В. Лебедев. Литература. В 2-х частях.	Просве-щение
			А.Л. Смирнова, О.Н. Михайлов, А.И. Павловский и др./ Под ред. Журавлева В.П. Литература. В 2-х частях.	Просве-щение
	Литератур-ное краеведение.	7, 9	В.Н. Янушевский. Литературное краеведение. Хрестоматия.   В.Н. Янушевский. Литературное краеведение. Родное слово.	Корпора-ция техноло-гий продви- жения.
	Математика		М.И. Башмаков, М.Г. Нефедова. Математика. В 2-х частях.	Астрель
			М.И. Башмаков, М.Г. Нефедова. Математика. В 2-х частях.	Астрель
			М.И. Башмаков, М.Г. Нефедова. Математика. В 2-х частях.	Астрель
			М.И. Моро, Ю.М. Колягин, М.А. Бантова и др. В 2-х частях.	Просве-щение
			Н.Я. Виленкин, В.И. Жохов, А.С. Чесноков и др. Математика.	Мнемози-на
			Н.Я. Виленкин, В.И. Жохов, А.С. Чесноков и др. Математика.	Мнемози-на
			Ю.Н. Макарычев, Н.Г. Миндюк, К.И. Нешков и др. Алгебра.	Просве-щение
			Ю.Н. Макарычев, Н.Г. Миндюк, К.И. Нешков и др. Алгебра.	Просве-щение
			Ю.Н. Макарычев, Н.Г. Миндюк, К.И. Нешков и др. Алгебра.	Просве-щение
		10-11	А.Н. Колмогоров, А.М. Абрамов, Ю.П. Дудницын и др. Алгебра и начала математического анализа.	Просве-щение
		7-8-9	Л.С. Атанасян, В.Ф. Бутузов, С.Б. Кадомцев и др. Геометрия.	Просве-щение
		10-11	Л.С. Атанасян, В.Ф. Бутузов, С.Б. Кадомцев и др. Геометрия.	Просве-щение
	Иностран-ный язык.		М.З. Биболетова, О.А. Денисенко, Н.Н. Трубанева. Английский язык.	ТИТУЛ
			М.З. Биболетова, О.А. Денисенко, Н.Н. Трубанева. Английский язык.	ТИТУЛ
			И.Л. Бим, Л.И. Рыжова. Немецкий язык. В.2-х частях.	Просве-щение
			И.Л. Бим. Немецкий язык.	Просве-щение
			И.Л. Бим. Немецкий язык.	Просве-щение
			М.З. Биболетова и др. Английский язык.	ТИТУЛ
			М.З. Биболетова и др. Английский язык.	ТИТУЛ
			М.З. Биболетова и др. Английский язык.	ТИТУЛ
			М.З. Биболетова и др. Английский язык.	ТИТУЛ
			К.И. Кауфман. Английский язык.	ТИТУЛ
	Информати-ка		Н.В. Матвеева, Е.Н. Челак и др. Информатика.	БИНОМ
			Н.В. Матвеева, Е.Н. Челак и др. Информатика.	БИНОМ
			Н.В. Матвеева, Е.Н. Челак и др. Информатика.	БИНОМ
			Л. Босова. Информатика.	БИНОМ
			Л. Босова. Информатика и ИКТ.	БИНОМ
			Л. Босова. Информатика и ИКТ.	БИНОМ
		8-9	Н.В. Макарова, И.В. Волкова и др./ Под ред. Макаровой Н.В. Информатика и ИКТ.	ПИТЕР
			Н.В. Макарова, Г.С. Николайчук и др. Информатика и ИКТ.	ПИТЕР
			Н.В. Макарова, Г.С. Николайчук и др. Информатика и ИКТ.	ПИТЕР
	Окружаю-щий мир.		Г.Г. Ивченкова, И.В. Потапов. Окружающий мир. В 2-х частях.	Астрель
			Г.Г. Ивченкова, И.В. Потапов. Окружающий мир. В 2-х частях.	Астрель
			Г.Г. Ивченкова, И.В. Потапов. Окружающий мир. В 2-х частях.	Астрель
			А.А. Плешаков, Е.А. Крючкова. Окружающий мир. В 2-х частях.	Просве-щение
	Природове-дение.		В.М. Пакулова, Н.В. Иванова. Природоведение.	Дрофа
	География.		О.А. Климанова, М.Н. Белова, Э.В. Ким и др. География. Землеведение.	Дрофа
			О.А. Климанова. География. Страноведение.	Дрофа
			А.И. Алексеев и др. География России. Природа и население.	Дрофа
			А.И. Алексеев и др. География России. Хозяйство и географические районы.	Дрофа
			О.А. Бахчиева. Экология и социальная география мира.	ВЕНТА-НА-ГРАФ
	История.		А.А. Вигасин, Г.И. Годер, И.С. Свенцицкая. История Древнего мира.	Просве-щение
			Е.В. Агибалов, Г.М. Донской. История Средних Веков.   А.А. Данилов. История России.	Просве-щение
			А.Я. Юдовская, П.А. Баранов, Л.М. Ванюшкина. Всеобщая история. История нового времени.   А.А. Данилов. История России.	Просве-щение
			А.Я. Юдовская, П.А. Баранов, Л.М. Ванюшкина. Всеобщая история. История нового времени.   А.А. Данилов. История России.	Просве-щение
			О.С. Сороко-Цюпа, А.О. Сороко-Цюпа. Всеобщая история. Новейшая история.   А.А. Данилов. История России.	Просве-щение
			Н.В. Загладин, Н.А. Симония. Всемирная история.   А.Н. Сахаров, В.И. Буганов; Буганов В.И., Зырянов П.Н./ Под ред. Сахарова А.Н. История России. В 2-х частях.	Русское слово     Просве-щение
			Н.В. Загладин. Всемирная история.   Н.В. Загладин, Н.А. Симония. История Отечества.	Русское слово
	Историчес-кое краеведение.	7-9	Историческое краеведение.	Корпора-ция техноло-гий продви- жения.
	Общество-знание.		А.И. Кравченко. Обществознание.	Русское слово
			А.И. Кравченко, Е.А. Певцова. Обществознание.	Русское слово
			Е.А. Певцова, А.И. Кравченко. Обществознание.	Русское слово
			А.И. Кравченко. Обществознание.	Русское слово
			А.И. Кравченко. Обществознание.	Русское слово
			Л.Н. Боголюбов, Ю.И. Аверьянов, Н.И. Городецкая и др. Человек и общество. Обществознание. В 2-х частях.	Просве-щение
			Л.Н. Боголюбов, Н.И. Городецкая, А.И. Матвеев и др. Человек и общество. Обществознание.	Просве-щение
	Биология.		В.В. Пасечник. Биология.	Дрофа
			В.В. Пасечник, В. В. Латюшин, В.А. Шапкин. Биология.	Дрофа
			Д.В. Колесов, Р.Д. Маш, И.Н. Беляев. Биология.	Дрофа
			А.А. Каменский, Е.А. Криксунов, В.В. Пасечник. Биология.	Дрофа
			И.Н. Пономарева, О.А.Корнилова, Т.Е. Лощилина. Биология.	ВЕНТА-НА-ГРАФ
			И.Н. Пономарева, О.А.Корнилова, Т.Е. Лощилина. Биология.	ВЕНТА-НА-ГРАФ
	Физика		Н.С. Пурышева, Н.Е. Важеевская. Физика.	Дрофа
			Н.С. Пурышева, Н.Е. Важеевская. Физика.	Дрофа
			Н.С. Пурышева, Н.Е. Важеевская, В.М. Чаругин. Физика.	Дрофа
			Г.Я. Мякишев, Б.Б Буховцев, Н.Н Сотский. Физика.	Просве-щение
			Г.Я. Мякишев, Б.Б Буховцев, В.М. Чаругин. Физика.	Просве-щение
	Химия.		О.С. Габриелян. Химия.	Дрофа
			О.С. Габриелян, И.Г. Остроумов. Химия.	Дрофа
			О.С. Габриелян, И.Г. Остроумов. Химия.	Дрофа
			О.С. Габриелян, И.Г. Остроумов. Химия.	Дрофа
	Основы духовно-нравствен-ной культуры народов России.	4-5	А.Л. Беглов, Е.В. Саплина, Е.С. Токарева и др. Основы духовно-нравственной культуры народов России. Основы мировых религиозных культур.	Просве-щение
	Искусство (МХК)		Л.А. Рапацкая. Мировая художественная культура.	ВЛАДОС
			Л.А. Рапацкая. Мировая художественная культура.	ВЛАДОС
	Основы безопасности жизнедея-тельности.		А.Т. Смирнов, Б.О. Хренников./ Под ред. Смирнова А.Т. Основы безопасности жизнедеятельности.	Просве-щение
			А.Т. Смирнов, Б.О. Хренников./ Под ред. Смирнова А.Т. Основы безопасности жизнедеятельности.	Просве-щение
			А.Т. Смирнов, Б.О. Хренников./ Под ред. Смирнова А.Т. Основы безопасности жизнедеятельности.	Просве-щение
			А.Т. Смирнов, Б.О. Хренников./ Под ред. Смирнова А.Т. Основы безопасности жизнедеятельности.	Просве-щение
			А.Т. Смирнов, Б.О. Хренников./ Под ред. Смирнова А.Т. Основы безопасности жизнедеятельности.	Просве-щение
			А.Т. Смирнов, Б.И. Мишин, В.А. Васнев./ Под ред. Смирнова А.Т. Основы безопасности жизнедеятельности.	Просве-щение
			А.Т. Смирнов, Б.И. Мишин, В.А. Васнев. Основы безопасности жизнедеятельности.	Просве-щение
	Черчение.	8-9	А.Д. Ботвинников, В.Н Виноградов, И.С Вышнепольский. Черчение.	Астрель
	Технология.		О.В. Узорова, Е.А. Нефедова. Технология.	Астрель
			О.В. Узорова, Е.А. Нефедова. Технология.	Астрель
			О.В. Узорова, Е.А. Нефедова. Технология.	Астрель
			В.Д. Симоненко. Технология.	ВЕНТА-НА-ГРАФ
			В.Д. Симоненко. Обслуживающий труд.   В.Д. Симоненко. Технический труд.	ВЕНТА-НА-ГРАФ
			В.Д. Симоненко. Обслуживающий труд.   В.Д. Симоненко. Технический труд.	ВЕНТА-НА-ГРАФ
			В.Д. Симоненко. Обслуживающий труд.   В.Д.Симоненко. Технический труд.	ВЕНТА-НА-ГРАФ
			В.Д.Симоненко. Технология.	ВЕНТА-НА-ГРАФ
			В.Д.Симоненко. Технология.	ВЕНТА-НА-ГРАФ
			В.Д.Симоненко. Технология.	ВЕНТА-НА-ГРАФ
			В.Д.Симоненко. Технология.	ВЕНТА-НА-ГРАФ
		10-11	Г.И.Гладов, А.М. Петренко. Тракторы. Устройство и техническое обслуживание.	Академия
	Музыка.		Т.И. Бакланова. Музыка.	Астрель
			Т.И. Бакланова. Музыка.	Астрель
			Т.И. Бакланова. Музыка.	Астрель
			Е.Д. Критская, Г.П. Сергеева, Т.С. Шмагина. Музыка.	Просве-щение
			Т.И. Науменко, В.В. Алеев. Музыка.	Дрофа
			Т.И. Науменко, В.В. Алеев. Музыка.	Дрофа
			Т.И. Науменко, В.В. Алеев. Музыка.	Дрофа
			Т.И. Науменко, В.В. Алеев. Музыка.	Дрофа
	Изобрази-тельное искусство.		Н.М. Сокольникова. Изобразительное искусство.	Астрель
			Н.М. Сокольникова. Изобразительное искусство.	Астрель
			Н.М. Сокольникова. Изобразительное искусство.	Астрель
			В.С. Кузин. Изобразительное искусство.	Дрофа
			Н.А. Горяева. Изобразительное искусство. Декоративно-прикладное искусство в жизни человека.	Просве-щение
			Л.А. Неменская. Изобразительное искусство. Искусство в жизни человека.	Просве-щение
		7-8	А.С. Питерских. Изобразительное искусство. Дизайн и архитектура в жизни человека.	Просве-щение
	Физическая культура.		А.П. Матвеев. Физическая культура.	Просве-щение
			А.П. Матвеев. Физическая культура.	Просве-щение
		3-4	Т.С. Лисицкая, Л.А. Новикова. Физическая культура.	Астрель
		3-4	А.П. Матвеев. Физическая культура.	Просве-щение
		5-6-7	М.Я. Виненский. Физическая культура.	Просве-щение
		8-9	В.И. Ляхова, А.А. Сданевич. Физическая культура.	Просве-щение

Зав. библиотекой: Куликова Н.М.

Директор школы: Левина Р.Р.

КОНТЕКСТ СОЦИАЛЬНЫХ НАУК

Сегодня мы видим бурное развитие социологии, культурологии, со-ционики, конфликтологии, науки о связях с общественностью и др. Нельзя забывать и такой любопытный феномен в сфере отечественно­го обществознания, как «теория научного коммунизма», который дал нам поучительный урок в плане генезиса и исчезновения новых науч­ных и учебных дисциплин. Каждая из них претендует не только на безусловную практическую полезность, но и на философские интен­ции, на синтез знания. Представляется, что это в большинстве своем «науки-однодневки», которые в духе современного интеллектуального рынка делают себе рекламу, обеспечивают свой PR— «связи с обще­ственностью».

Скажем, соционика строится на расширении понятий «информа­ция» и «информационное взаимодействие». Она определяется как на­ука, изучающая фундаментальный объект социон, соционную струк­туру общества. Я думаю, что «специфика» этой дисциплины, как и многих других такого же рода, весьма проблематична, хотя само мно­гообразие взглядов на общество, попытки взглянуть на общество с новой, неожиданной стороны следует только приветствовать.

Однако есть и такие направления положительного знания, которые вовсе не являются «однодневками». Отношения с ними мы и разберем.

1.2.1. СОЦИОЛОГИЯ

Уже было сказано, что каждая новоевропейская философская дис­циплина обязательно коррелирует с соответствующей ей в новоевро­пейской науке положительной дисциплиной. И для социальной фи­лософии может быть указана такая частная положительная научная дисциплина. Это — социология. В самой абстрактной форме различие социальной философии и социологии являет собой различие разума (Vernunft) и рассудка (интеллекта, Verstand) -- как различие метафи­зики и опытной науки. Социальная философия берет на себя ответ­ственность разума, ее занимает то, «что и насколько может быть по­знано рассудком и разумом независимо от всякого опыта»⁴, а потому она рефлектирует развитие социологии.

Отношения социальной философии и социологии могут быть ин­терпретированы также как старая проблема рационализма и эмпириз­ма. Первая несет рациональное начало, а вторая —по преимуществу эмпирическое. Правда, рационалистические амбиции с самого своего рождения обнаружила и социология, заявив о возможности не толь­ко эмпирической, но и теоретической социологии⁵. Однако, хотя и самой социологии вовсе не заказан путь теории, на ее современном

уровне, по всеобщему признанию, сильно недостает именно рациональ­ного начала⁶. Очевидно, что эта «недостача» носит не временный и случайный характер. Напротив, недостаточность рационального на­чала в социологии связана с самим ее происхождением и задачами, которые ей поставлены.

Конечно, между социологией и социальной философией в инсти­туциональном плане всегда присутствует момент соревнования или конкуренции, как вообще между всей новоевропейской философией и всей новоевропейской положительной наукой. Однако этот стерео­тип абстрактного противопоставления социальной философии и со­циологии представляется поверхностным⁷. Смысл социальной фило­софии для социологии в том, что, говоря словами Б. Кроче, «произвол абстракций со стороны интеллекта (Verstand), преодоленный в сфере разума (Vernunft), необходимо пролагает путь наукам с их законами, классами и математическими формулировками».

Главное —это взаимная поддержка социальной философии и со­циологии, «разделение труда» между ними. Только после возникнове­ния социологии и стало возможным выявление собственного содержа­ния социальной философии. Вполне естественно, скажем, что в «По­литике» Аристотеля присутствует огромное количество описательно­го материала, который впоследствии превратился в социологическое и политологическое знание и который, возможно, отвлекает внимание читателя, заинтересованного собственно социально-философской про­блематикой. Но теперь, когда налицо развитая социологическая лите­ратура, социально-философские произведения могут быть свободны от специального социологического материала, не несущего философ­ской нагрузки.

Я сравнил бы эту ситуацию с развитием живописи после возник­новения фотографии. Живопись в «дофотографическую» эру выпол­няла огромный объем технической работы (например, заказные до­кументальные портреты, запечатление исторических событий, общего вида городов, зарисовки натуралистов и т. д.). Но когда появилась фо­тография, на первый план живописного искусства вышли собственно художественные задачи. Так же и социальная философия, взаимодей­ствуя с социологией, только теперь может сосредоточиться на решении своих собственно философских задач.

Каковы типичные клише (штампы) в отношениях между социаль­ной философией и социологией?

Позитивистская парадигма, являя «естественнонаучную» позицию, предполагает, что социальная философия, подобно королю Лиру, не имеет перспектив. Она должна быть постепенно заменена теорети­ческой социологией¹⁰. Социальная философия имела право на суще­ствование до тех пор, пока не возникла социология. Но теперь такое

оправдание исчезло и вообще никакой социальной философии не мо­жет быть в принципе. Современная социальная философия на самом деле всего лишь раздел социологии¹¹.

С другой—«гуманитарной»—точки зрения, именно социальной философии как умозрительной дисциплины в современном сциентизи-рованном мире нам и не хватает. Наиболее полно эта идея выражена в следующей выдержке из позднего Э. Гуссерля: «Нам не хватает науки, которая попыталась бы исполнить для идеи человека (и, таким обра­зом, для a priori неразделимой пары понятий: отдельного человека и общества) то, что пыталась сделать чистая математика в природном мире для идеи природы и что она в основном исполнила. Так же как последняя идея — природа вообще как всеобщая форма — охватывает universitas естественных наук, так идея духовных существ — и особен­но разумных существ, людей — universitas всех наук о духе и особенно всех наук о человеке. Между тем, с одной стороны, математика при­роды в ее априорном учении о времени, пространстве, движении, дви­жущих силах разворачивает априорную необходимость, заключенную в этих сущностных компонентах природы вообще („natura formaliter spectata"), она делает возможным эмпирические науки с их рациональ­ным, а именно математическим, методом в применении к фактичности данной природы. Она, таким образом, благодаря своим априорным принципам осуществляет рационализацию эмпирического. С другой стороны, у нас сейчас имеются богатые и плодотворные науки, отно­сящиеся к духовному и человеческому царству, но это полностью и „чисто" эмпирические науки. Необычайное изобилие временных, мор­фологических, индуктивных или упорядоченных с практической точ­ки зрения фактов, имеющихся в них, остается вне связи, осуществ­ляемой рациональностью, которая основывается на принципах. При этом мы лишены даже параллельной априорной науки, так сказать, mathesis'a духовного и человеческого; отсутствует научно развитая си­стема чисто рациональной истины, коренящейся в „сущности" челове­ка, такой истины, которая внедрила бы в качестве чистого логоса в эмпирию наук о духе метод теоретической рациональности и сделала бы возможным рациональное прояснение эмпирической фактичности в таком же смысле, как чистая математика природы делает эмпири­ческую естественную науку доступной для математической теории и таким образом рационально ее проясняет»¹².

С этой точки зрения, как раз социология (в том числе и особенно теоретическая) и не имеет сущностного права на существование, она по сути есть либо «грехопадение» социальной философии¹³, либо ее эмпирическое дополнение и развертывание.

Мы уже говорили, что сопоставление дисциплин зависит, в част­ности, от того, как они институционально бытийствуют, т.е. как

они представлены в людях, в отношениях людей, в нормах этих отно­шений. Социальная философия — это то, чем занимаются социальные философы, но равным образом и социология — это то, чем занимают­ся социологи. Различие в содержательной области, предмете и мето­дах зависит в значительной мере от того, в каких социальных формах данное духовное содержание укоренено. И это собственно социальное обстоятельство необходимо учитывать в далеко еще не завершенном диалоге между социологией и социальной философией. Ситуация осо­бенно усложняется в связи с тем, что социальные философы соверша­ют «побег» в социологию и обратно.

Современная социология (как, впрочем, и любая развитая поло­жительная научная дисциплина) постоянно отстаивает право на фи­лософствование внутри самой себя, и социальная философия в прин­ципе допускает право социологического исследования внутри своего поля. Границы между социологией и социальной философией, хотя теоретически и вполне четки, в то же время «прозрачны», проница-

емы.

Итак, в нынешних условиях граница между теоретической социо­логией и социальной философией прозрачна. Однако есть две черты, которые радикальным образом отделяют социальную философию от социологии. Это, во-первых, органическая нормативность социальной философии и, во-вторых, ее антитетичность.

1.2.1.1. Нормативность

Мы уже говорили, что существуют социальная стихия и рефлексия социального. Социальная стихия являет собой совокупную структуру и изменения социума, которые наблюдателю (исследователю, мысли­телю) предстают как независимые от него. Социальная стихия вклю­чает в себя и те мотивы, которые владеют людьми, вызывают их к действию.

Социальная рефлексия описывает социум, его структуру и изме­нения, т. е. проясняет социальную стихию. Очевидно, что рефлексия влияет на стихии: только осмысляя действительность, люди уже тем самым так или иначе изменяют ее.

Аристотель, как известно, разделял направленность философско­го рассуждения на три части: «Всякое рассуждение направлено либо на деятельность, либо на творчество, либо на умозрение»¹⁵. Конеч­но, социальная философия направлена на умозрение, поскольку она носит эвристический, методологический характер и предлагает специ­фические социоморфные модели для умозрения. В этом отношении социальная философия предстает как теоретическая философия. Со­циальная философия направлена также и на креативное конструиро-

вание, особенно в своей позитивной части, раскрывшейся исторически как создание утопий (и антиутопий).

Наконец, социальная философия направлена на деятельность, и в этом смысле и постольку она есть одна из отраслей практической фи­лософии — наряду с этикой и логикой. Социальная философия, стало быть, есть также и нормативная дисциплина, которая исследует, про­ясняет, вербализует, устанавливает и вообще культивирует нормы, цен­ности, которые могут и не иметь отношения к наличной реальности¹⁶. Существенное отличие социальной философии от социологии, даже чисто теоретической, состоит в том, что социальная философия по сути своей содержит неотъемлемый нормативный момент, подобно тому как нормативный момент содержат этика, эстетика и логика. Социальная философия в той мере, в какой она есть практическая философия, в той мере, в какой она вышла из моральной философии, занимается не только тем, что есть, но и тем, что должно быть. Так или иначе, в той или другой системе, но она всегда сопоставляет нор­му (идеал) и реальность, причем, если можно так выразиться, «сим­патии» ее всегда на стороне нормы. Общество рассматривается как завершенная в себе, нормативная, абсолютная, логически непротиво­речивая, справедливая, непреложная структура. Напротив, социоло­гия выстраивает свой идеал как положительную науку, подчеркнуто свободную от ценностей. Этой свободе от ценностей в социологии уде­лял особое внимание М.Вебер.

Нормативный момент в социальной философии именно как в фи­лософии не только утверждается, но еще и рефлексируется. Социаль­ная чжлософия пытается не только провозгласить норму, но и понять ее. Э. Гуссерль говорит, что «в случае с науками о духе речь идет не просто о рациональном „прояснении", как в случае с природой. Здесь еще проявляется... своеобразный тип рационализации эмпирическо­го: нормативное суждение в соответствии с общими нормами, ко­торые относятся к априорному существу „разумной" человечности, а также и тип самой фактической практики в соответствии с такими нормами, к которым принадлежат разумные нормы самого руковод­ства практикой»¹⁷.

Каждое суждение о сущем имеет в социальной философии в каче­стве эквивалента суждение о должном. Налицо исследуемая социаль­ной философией связь между тем, как реально устроен мир, и тем, как он должен быть устроен. Скажем, нам известно логическое суждение, обозначающее связь понятий. Но «суждение» (judging) происходит от слова «суд» и имеет не только логический, но и оценочный смысл. Все понятия, суждения и умозаключения социальной философии мерца­ют на грани этих двух смыслов — чисто логического, описывающего сущее, и нормативного, выражающего должное¹⁸. Можно противопо-

ставлять должное и сущее, можно подчеркивать их единство, но так или иначе момент отрефлексированного должного присутствует в со­циальной философии.

Социальная философия предстает в этом аспекте, в частности, как философия права и философия нравов (пограничная с этикой, но не тождественная ей). Что касается философии права, то здесь особенно существенна неокантианская традиция, развивающая правовое учение Канта.

Нормативный момент в социальной философии сближает ее с идео­логией. Социальная философия — так или иначе, опосредствованно или непосредственно — выступает как рефлексия и обоснование идео­логии. В этом отношении социальная философия естественным обра­зом включает в себя учение об идеале и учение об утопии¹⁹.

Нормативный момент в социальной философии сближает ее с ри­торикой. Это весьма существенно потому, что в таком сближении про­сматривается тенденция и возможность социально-философского рас­смотрения отдельного человека или общности людей, взятых как сред­ства. Общество оказывается в таком случае самоцелью, а индивид или та либо иная общность внутри общества— всего лишь средством. Отсюда один шаг к тезису о том, что цели оправдывают средства²⁰. Появляется возможность отчужденной социальной философии, наце­ленной на манипуляцию как отдельной личностью, так и обществом в целом.

Итак, в социальной философии имеется как «истинностный», так и неотъемлемый нормативный момент. Эти два момента обнаруживают тенденцию к институциональному обособлению в самых различных формах.

1.2.1.2. Антитетичность

Второй момент, определенно отличающий социальную философию от социологии, связан с антитетичностью социальной философии. Со­циальная философия предполагает формулировку и развитие не толь­ко тезиса, но и антитезиса, причем антитезис не менее значителен, чем тезис. Поэтом}' социальная философия способна ставить предельные вопросы, но не может их окончательно решить. Этим она радикально отличается от положительной науки социологии. Мы подробнее вер­немся к этой особенности социальной философии в следующей главе.

* * *

Я, конечно, несколько упрощаю соотношение социологии и соци­альной философии, сводя специфику социальной философии только

к нормативности и антитетичности. Да, социология, разумеется, част­ная положительная наука, но она занимается совершенно особым пред­метом, а именно — поведением людей, люди же руководствуются в сво­их действиях всеобщими принципами, которые связаны с предельными основаниями бытия, и в этом смысле все они более или менее напря­женно оценивают мир. Все они являются в какой-то мере, импли­цитно или эксплицитно, философами, вообще духовными существами, радикальным образом небезразличными к добру, правде и красоте. Поэтому любая социология изнутри, через сам свой предмет, освеще­на огнем философии. Это касается, впрочем, и всей новоевропейской науки вообще, в которую философия «встроена» внутренне, а не су­ществует только как рядоположенная институция. В социологии как таковой, в социологии самой по себе как сугубо положительной дисци­плине есть с этой точки зрения (самого предмета исследования) нечто универсальное, т. е. нечто, относящееся к всеобщему.

Нельзя упустить и эстетический момент, внятный новоевропейско­му человеку. Социология, как и любая научная дисциплина, выстра­ивается также «по законам красоты». Прежде всего, в социологии есть некоторое позитивно-научное обаяние, которого нет в социальной философии. Профессионально выстроенная, талантливая социология всякое явление может рассмотреть со своей точки зрения, и это будет красиво и поэтому в конечном счете интересно философски. Прав­да, такое позитивное, «антифилософское обаяние» носит по существу философский характер, оно и представляет собой философию, «вмон­тированную» в структуру самой позитивной науки социологии через эстетическое.

Наконец, социология, может быть, не так очевидно, но существу­ет и в координатах трансцендентного — в координатах причастности к запредельному, хотя и не данному непосредственно, но, как свет еще не взошедшего солнца, освещающему отношения людей.

Чтобы показать меру указанного выше упрощения в разделении социологии и социальной философии, можно обратиться к ключевой как для социологии, так и для социальной философии фигуре. Макс Вебер персонифицировал собой социолога, который вовсе не перестал быть философом, и философа, который считал необходимым быть в то же время и социологом. Он двигался от немецкой исторической политэкономии, существовавшей в «натуралистической» социологиче­ской традиции²¹, к универсальной «культурсоциологии», которая на­ращивала свой разрыв с указанной традицией и в XX в. окончательно порвала с ней. Эта культурсоциология не рассматривала жизнь со­циума и жизнь индивида как естественные процессы. Она имела в виду, что деятельность человека отнесена к ценностям, а не только к потребностям²². И в целом социальная философия и социология

существуют в такого рода взаимных движениях друг в друга, как это отчетливо можно наблюдать у Вебера.

Вопрос о нормативности социальной философии может быть рас­смотрен и в институциональном аспекте: социология выступает как мощный инструмент по отношению к постижению самой философии; в этом случае она представляет саму философию в качестве социалъ-ного института.

Когда я говорю о сообществе философов, о социологических ме­тодах в ней, о социальном институте философии, я чувствую некото­рый метафизический «ветер», некоторую метафизическую «тягу». В известном смысле социология, анализирующая социальный институт философии, предстает как метафилософия²⁴.

Есть два рода социальных институтов среди институтов духовной жизни. Одни культивируют по преимуществу ценности святого, дру­гие культивируют ценности истинного. Начиная с Античности это со­ответственно религия и философия²⁵. Взаимодействие богословия и ре­лигиозной философии представляет собой сложную и самостоятельную проблему. Отметим только, что в России окончательное размежевание богословия и религиозно-философской мысли произошло в 1833 г., в полемических произведениях Филарета (Дроздова). Сегодня в русской традиции налицо новое «пересечение» богословской и религиозно-фи­лософской мысли²⁶. Иными словами, часть богословских текстов мо­жет быть отнесена одновременно и к философским — и наоборот.

В новоевропейской цивилизации кроме «старой» оппозиции рели­гии и философии возникает сравнительно новая оппозиция философии и науки. При этом философия оказывается культивирующей ценности хотя и секуляризованного, но в широком смысле — святого (например: гуманизм, общечеловеческие ценности), а наука представляет собой культивирование ценностей истинного. В советское время в социаль­ном знании возникает такое уже упомянутое образование, как теория научного коммунизма, которое берет на себя ценности своеобразного секуляризированного в духе утилитаризма²⁷ «святого», отдавая фи­лософии ценности истинного. В этом же ключе строились отношения исторического материализма (ответственного за ценностный момент) и советской социологии (ответственной за истинностный момент).

Взаимодействие богословия и философии, идеологии и философии намекает на существование некоторой более общей идейной структу­ры. Ценности святого и ценности истинного могут вступать в проти­воречие. Отсюда пересечение в идейной области. Необходимо следить, чтобы философия не лишалась собственной формы. Так, например, Б. Кроче в общем плане проанализировал, как у Гегеля философия вырождается в теологию: история здесь останавливается в созерцании достигнутой Идеи²⁸.

Когда мы смотрим на ситуацию с институциональной стороны, от­ношение богословия и философии в России предстает как отноше­ние Православной церкви и института образования, в рамках кото­рого обитает философия. Если посмотреть на ситуацию с этой точки зрения, то пересечение философии и богословия связано с неразвито­стью института образования. Иначе говоря, первоначально священник должен был «по совместительству» выполнять и функции образова­тельные. Сегодня ситуация иная. В советский и постсоветский период налицо гипертрофия института образования и относительное ослабле­ние института церкви. Поэтому функции церкви, функции священника частично берут на себя преподаватель литературы в школе, профессор философии в вузе.

1.2.2. ФИЛОСОФИЯ ПОЛИТИКИ И ПОЛИТОЛОГИЯ

Как социальная философия соотносится с философией политики и с политологией? Философия политики рассматривает всеобщее че­рез призму власти и насилия в социуме. Это означает, что из всего многообразия социальных отношений, являющихся предметом соци­альной философии, выделяются отношения власти, отношения иерар­хических структур, переживаемые включенными в них индивидами. Через власть, иерархию и государство можно увидеть Абсолют, мож­но увидеть Бога. Словом, философия политики выступает моментом, разделом социальной философии²⁹.

Следует иметь в виду, что политические науки вообще и полито­логия в частности испытывают серьезный кризис. Поэтому выяснение отношения социальной философии и философии политики имеет не только чисто академический интерес. Отношение же политологии и философии политики может быть выстроено по модели отношения со­циологии и социальной философии.

Дело в том, что политология как отдельная дисциплина «отпра­вилась в плавание» более пятидесяти лет назад с двумя достаточно ясно заявленными целями: 1) достичь четкого и объективного знания политических фактов, базируясь на эмпирическом знании обществен­ных феноменов; 2) продемонстрировать оптимальность американских демократических институтов реализации свободы, плюрализма, ра­венства возможностей.

Однако выяснилось, во-первых, что, налицо текущая общая неопре­деленность в основаниях научного знания, коренящаяся в эпистемоло­гическом кризисе положительных социальных наук. Во-вторых, об­наружилось неожиданно быстрое усложнение общественных явлений, которое плохо поддается политологическому стремлению объяснить и предсказать происходящие процессы эмпирически. В-третьих, кон-

статируется растущий эволюционный риск, угрожающий демократи­ческим институтам в постиндустриальных обществах, включая США, где процессы демократизации подвергаются тревожной деформации в «телевизионную демократию». Словом, положительная политическая наука оказалась полностью неспособной создать теорию, имеющую хоть какое-нибудь практическое значение для реальной политики.

Дискуссия об «упадке политической теории» началась с публи­каций Исайи Берлина³⁰. Он утверждал, что «в политической мыс­ли существует философское измерение, которое не может искоренить или замаскировать ни одна наука логико-дедуктивного или эмпири­ческого типа, так как проблемы, с которыми имеет дело эта мысль, не являются ни логическими, ни эмпирическими, а, наоборот, вклю­чают в себя идеологические и философские возможности выбора... дополняясь... ценностным выбором в вопросе оправдания политиче­ских обстоятельств»³¹.

Другие аргументы по поводу кризиса положительной политиче­ской теории возникли под влиянием кризиса позитивизма в Англии и США. Авторы, осмысляющие эти процессы, приходят к выводу, что политическая наука — «мнимая наука». Оспариваются не столько ее эпистемологические предположения, на основании которых она утвер­ждала себя как одну из наук в корпусе современных социальных наук и противопоставляла себя политической философии: подвергается со­мнению то, что политическая наука добивается результатов благода­ря тому, что она выступает именно наукой и твердо придерживается своих эпистемологических предпосылок. Результаты достигаются, по­скольку она отходит от этих предпосылок или принимает их в мета­форической или риторической форме. Парадигма политической нау­ки де-факто является не гиперрационалистической, а «деланием кое-как», уклонением от трудностей с наименьшим ущербом путем при­менения прагматических методов: шаг за шагом или от случая к слу­чаю, без общей познавательной стратегии (К. Линдблом). В частно­сти, американская политическая наука неспособна создать эффектив­ную форму политического знания по причине своего обязательства достичь фиксированного и абсолютно точного знания политической жизни (Д. Риччи). Это уводит исследователей от кризиса политиче­ских институтов, что является определяющим фактором кризисно­го состояния общества. Д. Истон и Г. Элмонд для выхода из кризиса предлагают отбросить посылки бихевиоризма. Политологический ана­лиз должен удовлетворяться формулировкой правдоподобных, пусть и не строгих, причин политического поведения. «Понимание» полити­ческой реальности должно основываться на тщательном исследовании эмпирических явлений, но претензия, что такое понимание приведет к верификации или фальсификации данных³², беспочвенна.

1.2.3. ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ

Когда возникает вопрос о соотношении предмета социальной фи­лософии и философской антропологии, особенно уместно вновь на­помнить относительность и «прозрачность» наших дисциплинарных «перегородок»³³. Я представляю себе скептическую улыбку М.Фуко по поводу унылого дидактического стремления «разложить по дисци­плинарным полочкам» наше знание об обществе и о человеке. Тем не менее можно условно предположить, что если социальная философия смотрит на трансцендентное с точки зрения социальных отношений, то философская антропология — сквозь призму телесности. Для фило­софской антропологии точкой отсчета предстает человеческая телес­ность, особенно в том модусе, который задает наслаждение так же, как избегание страдания.

Если рассмотреть становление философско-антропологической проблематики в поздней советской философии, то видно, что она так или иначе выступала как оппозиция официозу — оппозиция не просто абстрактного человека, но «маленького человека», тихо и в то же вре­мя упорно противостоящего трубным звукам официального историче­ского материализма и научного коммунизма. Философская антрополо­гия подчеркивает, что индивидуальное человеческое бытие есть выс­шая ценность. Занимаясь далее проблемой персональности (см. 5-ю главу), мы сможем более определенно осмыслить, почему философ­ская антропология воспринимается как философия отдельного чело­века, противостоящего давлению общества, в то время как социальная философия и политология воспринимаются как философия верхов и учат властвовать над народом.

1.2.4- ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ

Социальная философия занимает вполне особое место также по отношению к философии культуры. Если первая смотрит на челове­ческий мир с точки зрения общественных отношений, то вторая рас­крывает предельные основания бытия с помощью мыслящего рассмот­рения артефактов.

Это обстоятельство особенно ясно, если взять ценностный аспект. Для философии культуры в вещах, в артефактах концентрируется, аккумулируется высшая ценность человеческого бытия. Вещь высту­пает в качестве последней цели деятельности. Именно предметная дея­тельность есть последний способ утверждения человеческого бессмер­тия.

Что касается социальной философии, то здесь³⁴ в качестве высшей ценности предстает «роскошь человеческого общения». Именно обще-

ние, отношения раскрываются как магистральный путь достижения полноты человеческого бытия.