Глава пятая. Прогресс в настоящем

В наше время клоака опрятна, строга, выпрямлена, благопристойна. Онапочти олицетворяет идеал, обозначаемый в Англии словом "респектабельный". Унее приличный вид, она сероватого цвета, вытянута в струнку и, если можнотак выразиться, одета с иголочки. Она похожа на человека, который из купцоввдруг вышел в тайные советники. Там почти совсем светло. Там даже грязьдержится чинно. На первый взгляд клоаку легко принять за один из подземныхходов, столь распространенных встарь и столь удобных для бегства монархов ипринцев в доброе старое время, "когда народ так обожал своих государей".Нынешняя клоака, пожалуй, даже красива: там царит чистота стиля.Классический прямолинейный александрийский стиль, изгнанный из поэзии и какбудто нашедший прибежище в архитектуре, заметен там в каждом камне длинного,мрачного, белесоватого свода; каждый сточный канал кажется аркадой -архитектура улицы Риволи наложила отпечаток даже на недра клоаки. К тому жеесли геометрические линии где-нибудь и уместны, то именно в каналах,выводящих нечистоты большого города. Там все должно быть подчиненосоображениям кратчайшего расстояния. Клоака наших дней приобрела официальныйвид. Даже в полицейских отчетах, где она зачастую упоминается, о нейговорится с оттенком уважения. Административный язык применяет к нейвыражения возвышенные и благопристойные. То, что называлось когда-то кишкой,именуется галереей, что называлось дырой, зовется смотровым колодцем. Вийонне узнал бы своего бывшего ночного пристанища. Правда, эта запутанная сетьподземелий по-прежнему и более чем когда-либо заселена грызунами, кишащимитам с незапамятных времен, и теперь еще иной раз почтенная усатая крыса,отважившись высунуть голову в отдушину клоаки, разглядывает парижан; но дажеэти гады мало-помалу становятся ручными, настолько они довольны своимподземным дворцом. Клоака совершенно потеряла первобытный дикий облик былыхвремен. Дождь, некогда загрязнявший водостоки, теперь промывает их. Неслишком доверяйте им, однако. Не забывайте о вредных испарениях. Клоакаскорее ханжа, чем праведник. Напрасно стараются префектура полиции исанитарные комиссии. Вопреки всем ухищрениям ассенизации, клоака издаеткакой-то подозрительный запах, точно Тартюф после исповеди. Как бы то ни было, выметая сор, клоака оказывает услугу цивилизации, атак как с этой точки зрения совесть Тартюфа - большой прогресс в сравнении сАвгиевыми конюшнями, то нельзя не признать, что клоака Парижа, несомненно,усовершенствовалась. Это больше чем прогресс: это превращение древней клоаки в клоаку нашеговремени. В ее истории произошел переворот. Кто же произвел этот переворот? Человек, которого все позабыли и которого мы только что назвали:Брюнзо.