POV Мари

Растерянно осматриваюсь по сторонам, пытаясь понять, что делать дальше. Моя сказка закончилась так же внезапно, как началась, и я должна уехать, даже не поговорив с Томом. Возможно, для него эти дни ничего не значат, но уехать, не попрощавшись….

Скорее всего, это к лучшему: я не умею прощаться, не хочу прощаться с Томом, и обязательно заплакала бы…. А ведь я так не люблю рыдать в присутствии мужчин! И не важно, что познакомились мы именно благодаря моей истерике - всё равно не хочу быть слабой в его глазах.

А ещё я боюсь увидеть в его глазах холод, равнодушие и усмешку. Почему-то мне кажется, что именно так он отреагирует, если прощаясь, я расплачусь, словно влюблённая девчонка. Хотя…, почему «словно»? Я и есть влюблённая девчонка! И мне стыдно за свои чувства. Ведь я так и не знаю, что нас связывало. Возможно, я была очередным капризом звездного мальчика, который не желал отпускать игрушку, пока не наиграется. Но его глаза…. Почему мне кажется, что эти глаза врать не умеют? Может потому, что хочу верить им? В этих карих омутах очень быстро усмешка и интерес сменились нежностью и… чем-то ещё, что давало надежду на ответные чувства.

Мысли, мысли, мысли…. Как их много! И все они такие противоречивые….

Нет, я определённо должна найти способ попрощаться!

Словно опомнившись, хватаю трубку и начинаю звонить по всем известным мне номерам, владельцы которых хоть как-то могут мне помочь. Их немного, но они есть: в первую очередь это были Оксана и Густав, которые были просто недоступны. Дозвонилась до ресепшена. Администратор отказалась верить в мою слёзную историю о вопросе жизни и смерти, предложив обратиться в службу спасения, хотя попытку дозвониться до человека, бронировавшего наш номер, предприняла. Закон подлости работает прекрасно: «абонент выключен или находится вне зоны действия сети». Прекрасно! Банальное невезение и так не вовремя.

Снова начинаю метаться по номеру в поисках хоть чего-то, что поможет мне найти Тома. И если не найти, то хоть как то сообщить об отъезде: позвонить…, написать…. Стоп! Написать? Точно!

Обыскав все возможные ящики в номере, нашла несколько листов бумаги, ручку и конверт. То, что нужно. Если у меня нет возможности сказать лично я напишу:

«Любимый…»

Нет, не так. В любви не признаются в письмах. По крайней мере, я. Да и нужны ли ему мои чувства? Ведь нет?
Комкаю испорченный лист и бросаю в пепельницу, тут же поджигая. Вот так я поступаю со своей любовью…. Завороженно смотрю, как тлеет чёрный ком быстро сгоревшей бумаги.

«Дорогой Том»

Опять не то. Так обращаются к мужу. Опять эти намёки на продолжение отношений.

Медленно разрываю лист на куски, пытаясь хоть как-то успокоиться и собрать разбегающиеся мысли. Аккуратно складываю поверх пепла от прошлой записки и снова пытаюсь начать:

«Томми, милый…»

Да что со мной? Почему я постоянно кричу о своих чувствах, совершенно забывая о том, с кем имею дело. Том – звезда. Таких как я в его жизни было много. Почему я решила, что ему нужно знать о моей любви?

Опять комкаю и поджигаю вместе с обрывками, дожидавшимися своей участи на горстке пепла. Под лёгкий треск горящей бумаги пытаюсь написать заново:

«Том. Прости, но мне нужно уехать»

Прости…. Почему он должен меня прощать? Какое право я имею требовать прощения? Кто я?

Господи! Как же трудно написать простую записку, не показывая ненужных эмоций.

Поджигаю бумагу от догорающего костра из предыдущих посланий и медленно поворачиваю лист в руках, наблюдая, как пламя распространяется по белой поверхности, пожирая буквы. Как светлое полотно темнеет, корчится и обсыпается пеплом в хрустальную пепельницу.

Последний лист. И больше нет права на ошибку.

С силой провожу ладонями по лицу, сгоняя нахлынувшее раздражение, резко выдыхаю. Задумчиво покрутив в руках ручку, закусываю кончик и словно великий мыслитель, пытаюсь придумать пару строк человеку, от которого не хочу уезжать, но признаться в чувствах не имею права. Вспоминаю вчерашнее утро и его записку, которую бережно припрятала в портмоне, в отделение, где обычно хранят фотографии любимых. Та записка была простой. Без единого намёка на чувства.

Сформулировав, наконец, свою мысль аккуратно вывожу на белом листе синие буквы:

«Том.
Я должна извиниться, что не сказала тебе лично, но сегодня мне необходимо уехать. Мой отпуск закончился.
Это было незабываемо. Спасибо тебе.
Мари»

Вот и всё. Перечитав своё послание, аккуратно складываю лист и запечатываю в конверт с аккуратной надписью «Тому».

(ВКЛ.: Lalo Project – I'm Flying)

Пока я писала записку, прошло полчаса. Скоро придёт такси, а мне ещё выписаться нужно. Быстро собрав вещи, я осмотрелась вокруг: прекрасный номер, в котором я провела всего две, но таких незабываемых ночи... Огромная кровать, на которой мы засыпали вдвоём, словно те самые новобрачные, для которых и предназначена эта комната. Большой шкаф, который я сейчас открыла, совершенно не понимая зачем. Запах Тома и отеля окутал меня с ног до головы, снова погружая в приятные воспоминания. На одной из полок лежат футболки Тома. Осторожно касаясь, провожу по идеальной стопке монохромных вещей. Томми. Мир оказался таким несовершенным. А всё потому, что я, глупая женщина, совсем забыла о собственном отъезде и теперь просто сбегаю. Глупо всё как-то получилось.

Запрокидываю голову и часто-часто моргаю, пытаясь остановить не прошеные слёзы, и медленно закрываю дверцы шкафа, не желая прощаться с манящим запахом, который теперь будет преследовать меня очень долго. Ещё раз рассеянно осматриваюсь по сторонам и выхожу.

Захлопываю дверь номера и спускаюсь, по пути всматриваясь сквозь пелену, застилающую глаза, в мужские силуэты, передвигающиеся по отелю, в надежде увидеть Тома. Но ни один из них даже отдалённо не напоминает моего принца.
Как можно медленнее стараюсь оформить выезд и загрузиться в такси, заставляя заметно нервничать водителя. Практически полностью забравшись на заднее сидение машины, замираю, так и не перекинув ногу через порог. В моих руках конверт, который я забыла отдать на ресепшн. Внутри всё переворачивается в странном предвкушении, словно благодаря этому конверту я могу остаться. Обрадовавшись возможности хоть на пару минут отсрочить отъезд, тем самым дав мне, шанс хотя бы увидеть Тома, выскакиваю из такси, сотрясая конвертом перед глазами уже порядком взбешённого таксиста со словами:

- Мне нужно.

Глупая фраза, знаю. Но мне некогда было объяснять, и я практически бегом вернулась в гостиницу. Остановилась посреди холла и снова стала осматриваться, будто Том волшебным образом сейчас материализуется из ниоткуда. Чуда не произошло. Растерянно покрутив конверт в руках, я подошла к стойке и попросила передать непременно лично в руки постояльцу номера люкс для новобрачных.

Как бы я не тянула время, Том так и не появился.

Медленно возвращаюсь на улицу и сажусь на заднее сиденье жёлтого автомобиля, пользуясь вежливостью таксиста, который, казалось, даже не шелохнулся за всё время моего отсутствия, так и, продолжая стоять у открытой двери. Водитель захлопывает за мной дверь и бегом садится за руль, словно боится, что я передумаю и никуда не поеду. Мотор оживает, тихо переговариваясь клапанами, а я откидываю голову назад, зажмуриваясь от не прошеных слёз и с силой сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Даже физическая боль и здравый смысл, всячески пытающиеся спустить меня с небес на землю, не справляются с непосильной задачей успокоить истеричку. Слёзы нескончаемым потоком так и текут по щекам, всю дорогу заставляя водителя встревоженно смотреть в салонное зеркало и спрашивать меня, не нужна ли мне помощь.

В аэропорту пришло оповещение о том, что Шефферы снова в сети, после чего сразу же позвонила Оксана. Мы попрощались. Но я так и не смогла рассказать про Тома. Сейчас это ничего не изменит, а значит, моя тайна так и останется тайной. Моей тайной.

Всё так же медленно и нехотя прохожу регистрацию, продолжая оглядываться. Знаю что бесполезно. Том остался в Кёльне, я нахожусь в Берлине, а через несколько часов нас будут разделять несколько тысяч километров и часовые пояса.

Мне сейчас плохо и грустно, но я благодарна судьбе: я знаю Тома. Знаю не как звезду, а как обычного парня, который умеет грустить и радоваться, пошлые шутки которого оказались лишь частью имиджа. Вся его легкомысленность и напыщенность, всё это для сцены. Для меня же он остался самым ласковым и страстным парнем на свете. И я буду с нежностью вспоминать наши ночи.

Почему-то сейчас я не уверена в том, что мне стоит возвращаться. Нам было хорошо вместе, но продолжения не будет. Это итак понятно. У каждого из нас своя жизнь и мы, на время, встретившись, снова ушли каждый своей дорогой. Том изменил меня, показав, что вся моя жизнь до встречи с ним была сном. Монохромным сном. Том ворвался ураганом в мои серые будни и разбудил, чтобы показать все краски Мира. Эти две недели не были гладкими, но они были лучшими в моей жизни. Пришла пора вернуться с небес на землю. Мне нужно научиться жить заново, приняв изменения, произошедшие во мне. Я точно знаю, что всё теперь будет по-другому. Я разведусь с мужем. Может, даже сменю работу. И буду часто вспоминать эту поездку в Германию, которая сложилась совсем не так, как планировалось, но была сказочно прекрасной.

Зал ожидания встретил прохладой. Я подошла к огромному окну, рассматривая лётное поле и самолёты, медленно курсирующие вдоль размеченных линий, перестраиваясь в нужном порядке. Одни уходили на взлёт, другие заходили на посадку. К нашему выходу медленно подкатывал самолёт Берлинских авиалиний. Красно-белый авиалайнер остановился и в его сторону двинулся рукав, по которому в ближайшее время будут проходить пассажиры, чтобы занять свои места.

Мимо меня пробежала маленькая девочка, смеясь и показывая язык отцу, который пытался поймать это чудо с косичками. Я засмотрелась на их игры, пока малышка с визгом не забралась на колени молодого парня с чёрными брейдами. Улыбка снова сползла с моего лица. Я помню, что у Тома другая причёска, но этот парень слишком похож на Каулитц. Слёзы снова навернулись на глаза, и я поспешила отвернуться к окну, продолжая наблюдать, как работники аэропорта снуют вокруг нашего самолёта, заправляя баки, загружая багаж и цепляя к самолёту какие-то тросы, идущие от перехода.

Объявили посадку.

Я в который раз попыталась увидеть за стеклянной преградой знакомую макушку, но, так и не обнаружив никого, хоть отдалённо напоминающего моего принца, отдала билет и зашла в салон.

Через какое-то время двигатели запустили, стюардесса рассказала о мерах безопасности, и самолёт медленно тронулся по бетонной поверхности, выруливая к взлётной полосе. Здание аэропорта медленно отдалялось, а я прощалась с Томом, вспоминая день нашей встречи, его наглую ухмылку и самонадеянное поведение. Его любовь к спонтанным представлениям…. Тогда меня раздражали эти импровизации, а сейчас, когда вспоминаю, они мне кажутся забавными. Я вспоминаю каждую минуту, проведённую рядом с ним, и прощаюсь. Улетаю, оставив записку и воспоминания…