И в этом вашем объятии, Ей раскрытом, поднимайтесь на ту высоту Красоты, которую каждый постиг в эти дни в часовне Звучащей Радости Великой Матери

Мы проехали еще немного. И. остановил своего коня, мы все выстроились позади него полукругом, благоговейно наблюдая приближающуюся шагом кавалькаду во главе с Яссой.

Немало торжественно-высоких минут пережил я подле моего великого друга И.

За последнее время. И все же, если бы не преображение мое в Голиафа у ног Великой Матери, я уверен, что не смог бы удержать слез и волнения моего бешено бившегося радостью сердца.

Не доезжая шагов пяти до нас, Ясса сошел с лошади, подошел к И. и опустился на колени, сняв с головы шлем, с рук перчатки и расстелив свой плащ под ноги коня И.

Спрыгнув с коня, И. ступил на плащ Яссы, поднял его с колен, обнял, прижал его к себе. В течение нескольких минут не было ничего видно, кроме огромного сверкающего шара, в лучах которого, мне казалось, померкло жгучее солнце пустыни и исчезла сама пустыня. Мне было трудно выносить этот свет, точно блистание непрерывных молний дрожавший вокруг. Я увидел, как между небом и песком пустыни засияла огромная алая звезда, испускавшая лучи такой длины и силы, что на восприятие человеческого глаза казалось, будто половина вселенной должна была тонуть в этих лучах.

Я не знаю, сколько времени длилось это божественное видение. Когда я смог что-либо различать своими ослепленными глазами, я увидел И. сверкающим не менее солнца, увидел Яссу, преображенного, сиявшего точно ангел, увидел всех его спутников стоявшими на коленях на песке пустыни и закрывавшими свои лица плащами, точно они не могли выдержать слепящего Света. Я еще раз понял, что только Великая Мать дала мне силы выдержать это видение, не закрывая лица, и не ослепнуть.