Очутился подле меня, его нежная рука уже обнимала меня, он подносил к моим губам чашку

- Левушка еще не совсем окреп после тяжелой болезни, Наталья Владимировна. Он не может еще и не должен принимать ударов Вашей силы. Вы же не всегда умеете защитить человека от тяжести Ваших вибраций. Сегодня уже второй случай Вашей неосторожности. Леди Бердран пришлось лечь в постель.

Голос И. был тих и мягок. Но мне чудилось, что Андрееву он бил тяжелее, чем давила меня ее рука минуту назад. Мне было так жалко ее, что я ухватился за руку И. и сказал ей:

- Мне теперь совсем хорошо, Наталья Владимировна. Виновата вовсе не Ваша рука, а дервишская шапка, которую Али однажды напялил мне на голову. Я тогда заболел и с тех пор не могу еще поправиться. Простите меня, пожалуйста, за причиненное Вам беспокойство. Я буду рад поумнеть от Вашей дыни.

- Дитя мое, прости, дружочек, - тихо и ласково сказала Андреева, и я чуть снова не впал в "ловиворонство". Я и представить себе не мог, чтобы властный, резковатый, с повелительными интонациями голос этой женщины мог быть таким ласковым, мелодичным и непередаваемо добрым.

Все же довольно долго я не мог еще встать на ноги, и добраться до дому с помощью И. было задачей нелегкой.

Ясса продержал меня в ванне довольно долго, растер и уложил в постель. Я выпил капель, данных И., и был огорчен, что первый день моей жизни в Общине закончился для меня довольно печально.