Глава 2. "Не на своем месте"

Я ненавижу Боба. Мне хватило двух минут, чтобы возненавидеть его.

- Парень, ты бледный! – заметил он, пристально глядя на меня, - Где ты жил до этого? На луне?

Я усмехнулся, когда он загоготал над своей глупой шуткой.

Нет, идиот, я был заперт в темнице.

- Не принимай близко к сердцу, Муравей, не мучайся, - он засмеялся сильнее.

- Я попытаюсь не… мучиться, - я отвернулся и закатил глаза, придерживая шляпу на голове, когда грузовик прибавил в скорости, и ветер в ушах засвистел сильнее.

- Ну, и чем ты занимаешься на родео? – спросил я, прищурившись сквозь шляпу. Я действительно понятия не имел.

- Я ведь не буду УЧАСТВОВАТЬ в родео, да? – зондировал я почву дальше, - Я вообще НИЧЕГО об этом не знаю!

- О, нет, ты не будешь выступать, - Боб сделал большой глоток кофе, - Нужны годы тренировок. Здесь даже есть колледж, в котором обучают выступлениям на родео! Увидишь, куда они поставили тебя. Чаще всего, если ты новичок, будешь ухаживать за лошадьми. Если ты по-настоящему упорно трудишься, учишься быстро, то тебя повысят до ухода за БЫКАМИ!

- Оооо, прогресс, - пробормотал я про себя, представляя себе это. Бык весом в две тысячи фунтов (около 800 килограммов – прим.пер.) гонится за мной, пока я убегаю, прижимая к себе его миску с едой, и он чуть не поднимает меня своими ёбаными рогами за задницу.

Мне нравится идея с лошадьми. Может, у них здесь есть пони, с которых я бы мог начать.

Поездка не заняла много времени, и я был рад. Я думал, как отвязаться от Боба.
Грузовик проехал огромную пустую парковку, затем миновал арены с трибунами для болельщиков и большими круглыми загонами, которые тоже сейчас, скорее всего, пустовали.

Несколько человек толпились неподалеку; у большинства на голове были ковбойские шляпы. Я не видел ни лошадей, ни быков.
Боб пристально рассматривал меня, и сообщил, - Конюшни находятся сзади.

О, окей. Я буду работать за подмостками. Это заставило меня немного расслабиться. Я не смогу спрятаться от мира, если быки будут гоняться за мной посреди сцены.

Я был впечатлен тем, как далеко находилась конюшня. Она не выглядела ветхой или поломанной, как большинство построек, что я видел здесь. Она была современной, белого цвета, с отличной серой крышей и огромным изумрудным травяным полем, раскинувшимся перед ней, а крепкая изгородь окружала идеальные газоны.

- Там лошади пасутся и отдыхают, - указывал Боб, объясняя мне, - А там, спиной к ним, другие загоны, где лошади бегают и тренируются.

Я кивнул, и почувствовал, что улыбаюсь тому, как здесь красиво. Солнце начинало вставать, и оранжевое зарево растеклось по небу. Меня осенило, что обычно в это время меня не существовало для всего мира, я спал, измученный тем, что всю ночь «работал».

Я почувствовал себя обманутым, потому что не мог вспомнить, видел ли хоть один рассвет в своей жизни. Это было так... я не знаю... но внезапно я почувствовал себя иначе... спасенным... чистым... хорошим. Словно от меня исходил какой-то божественный свет... и то, что я обычно ощущал себя грязной дешевкой, на долю секунды прошло.

- Ты в порядке, Муравей? - Боб хлопнул меня по спине, и я сморгнул влагу, образовавшуюся в уголках глаз. Я не мог себе позволить плакать здесь, на глазах у ковбоев. Это был бы конец. Здесь не было места, где бы я смог выплеснуть свои эмоции.

- Да, я в норме, - сказал я, чувствуя, как с души исчезает сварливый старик.

- Не волнуйся, тебе понравится, - Боб улыбнулся мне, когда грузовик медленно остановился.

Окей, может, я был слишком груб, так быстро возненавидев Боба.

Все здесь, в этом милом городишке под названием Каспер, выглядели милыми, порядочными семьянинами. Я знаю, что проблема во МНЕ, а не в них. Я - как квадратный колышек там, где все отверстия круглые(решила оставить эту фразу в дословном переводе, но вообще-то это идиома, обозначающая человека не на своем месте; часть этой идиомы, а именно square peg, то есть квадратный колышек, вынесена в название главы, но в названии это словосочеНаташие совсем не понятно, так что, думаю, мое примечание нелишнее — прим.пер.).

Было несложно заметить, когда мы только переехали сюда, что местные ландшафты превзошли все мои ожидания. Зеленые, простирающиеся, насколько хватало глаз, поля, уходящие в бесконечность; деревья, такие высокие и крепкие, что не видно макушек. Воздух был так чист, что я ОСЯЗАЛ его, вдыхая. Моим легким понадобилось несколько дней, чтобы научиться работать как обычно.

Можно было ехать по дорогам, проезжая горы, красных глиняных гигантов, и когда закат окрашивал их, от этого зрелища невозможно было отвести глаз, даже при всем желании. Казалось, в любой момент на краю утеса может показаться какой-нибудь индейский вождь на своей лошади в боевой раскраске, распевающий песни.

И когда солнце заходило, свет повсюду заливал это удивительное место. Небо было стольких цветов и оттенков, что я даже не смог бы назвать их все. Луну всегда было хорошо видно, и с любого места. Не было нужды высматривать ее из окна маленькой квартирки, и задирать голову вверх, чтобы увидеть ее проблеск. Здесь она казалась ближе. Я мог выйти на улицу через переднюю дверь — и вот она, прямо над величественной грядой зазубренных холмов вдалеке. Я любил просто стоять и смотреть на нее. Это было волшебно. Это заставляло меня чувствовать себя в безопасности, хоть я и знал, что это не так. Еще одна обманчивая богиня.

Все, кого мы повстречали, когда в первый раз выехали в город, казалось, ждали нашего появления; все они знали, что мы новые городские, которые переехали сюда, и все они только и рассказывали, какое это милое место, чтобы жить и заводить семью. Мы не могли рассказать им многого о нашей прошлой жизни, и все, что мы им рассказали, было либо ложью, либо полуправдой. Я чувствовал, словно все еще притворяюсь, все еще прячусь.

И самое главное — глубоко внутри я чувствовал, что Николь не хочет, чтобы кто-нибудь знал, кем я был... я думаю, она стыдится моего прошлого и хочет, чтобы я просто оставил его за спиной, как будто это возможно. Я хотел, чтобы так было. Ради нее... ради Кэти. Но я не знаю, как прекратить об этом думать, прекратить вспоминать об этом... прекратить бояться и быть таким слабым. Они заслужили кого-то лучшего, нежели я. И я знаю об этом.

Бен и Анджела, Николь и Кэти — все они, казалось, принадлежали этому месту, они так легко здесь освоились. Но я чувствовал себя здесь чужим. Этот городок такой милый... такой прекрасный. А я испытывал еще большее отвращение, когда шел по маленьким причудливым улицам, глядя на всех этих счастливых людей, бродящих вокруг. Что-то внутри меня подсказывало, что я не заслужил быть здесь, что все знают, кто я такой, словно от меня воняет темными клубами, маслом для тела и сексом. Это лишь вопрос времени, прежде чем правда обо мне выплывет наружу, и сельские жители с вилами выгонят меня прочь отсюда.

Что, если Кэти узнает? Что, если каким-то образом всплывут детали судебного разбирательства? Что, если все дети когда-нибудь станут об этом говорить, и она услышит обо всем, что я делал? Что, если Николь встретит какого-нибудь порядочного ковбоя и решит, что мое прошлое — слишком тяжелый груз, чтобы его нести? На самом деле, мы с Николь знакомы всего лишь чуть больше двух месяцев! Она так молода; что, если она решит, что она слишком молода, чтобы разыгрывать мать для Кэти? Что, если она захочет более легких и веселых отношений? У меня заболел живот.

Даже находясь в этих невеселых размышлениях, во мне тлела надежда выжить, пока я глазел на конюшни.

Может, я как-нибудь и приживусь ЗДЕСЬ. Животные не как люди. Они не осуждают тебя, и не заставляют чувствовать себя ненужным.

Боб снова распахнул дверцы кабины, выпуская нас из грузовика, и мы все выпрыгнули, один за другим. Все остальные знали, куда идти, и устремились к ближней двери, на которой сверху на деревянной поверхности было выгравировано единственное слово «КОНЮШНЯ».

Я последовал за толпой, надеясь, что кто-нибудь на конюшне знает, что со мной делать. К счастью, Боб позвал меня, как только мы двинулись.

- Давай, Муравей, я покажу тебе тут все, - Боб положил мне руку на плечо, и я тут же напрягся, не успев сдержаться.

- Прости, - я почувствовал, как щеки заливает краска, и хорошенько сглотнул. В моем мозгу на долю секунды промелькнули кое-какие воспоминания о сэре Кэвине, которые я хотел бы похоронить навсегда. Может, это еще одна причина, по которой я постоянно прятался за Кэти и не отговорил Николь спать в отдельной постели. Со мной все было в порядке, пока я доводил ее до оргазма, или прикасался к ней,… но когда она начинала прикасаться ко мне,… я паниковал и отстранялся.

- Без проблем, - Боб немного отошел и больше не пытался притронуться ко мне.

- Шэрон! – позвал Боб, когда мы вошли. Все шли на кухню, чтобы сложить свои коробки с ланчем в огромный серебристый холодильник. Здесь было множество помещений. Мы с Бобом сделали то же самое, и потом он махнул мне, чтобы я следовал за ним в еще одну дверь, и дальше, по длинному коридору.

- Шэрон заведует конюшней, - сказал Боб, - Она любит этих лошадок как своих детей, так что не работай, спустя рукава, иначе она тебя прикончит.

- Буду стараться изо всех сил, - пообещал я, надеясь, что прозвучало так же честно, как я и чувствовал.

- Мне этого вполне достаточно, - сказал он, улыбаясь, совершенно без сарказма в голосе.

Мы пришли туда, где были лошади, и я снова был впечатлен тем, как здесь было чисто и каким новым все выглядело. Думаю, родео приносит неплохой доход.

Да, от лошадей пахло, но я был готов к этому. Все здесь было сделано из светлого дерева и темного металла, и повсюду горели лампы дневного света, освещая стойла по всей длине; у каждого стойла была дверь — деревянная, обшитая сверху темными металлическими полосами.

- Господи, их так много, - сказал я раньше, чем осознал, что говорю.

- Да, здесь около 60 лошадей, - Боб упер руки в бока, осматриваясь, - И каждая — отдельная личность. Лошади участвуют в шоу, поэтому каждая из них — немного примадонна в душе.

Мы секунду посмеялись, а потом к нам подошла невысокая женщина с длинной белой косой, в красной бейсболке. Ее одежда не напоминала одежду женщин из вестернов — просто серая толстовка, такие же штаны и кроссовки. Она была немного полной, но никто не назвал бы ее непривлекательной. Первое, что я отметил — у нее были очень счастливые глаза.

Господи, неужели я всегда буду находить ЧТО-НИБУДЬ привлекательное в КАЖДОЙ женщине... или я просто еще помню уроки Алекс?

- А, Шэрон Бук, это — Энтони Мейсен, - Боб представил нас друг другу. Я протянул руку, чтобы пожать руку ей, но она раскрыла руки и обняла меня! Я почти застыл, не зная, что делать дальше. Я знал, что должен позволить ей обнять меня, она мой босс; и прежде, чем я успел это проанализировать, я инстинктивно почувствовал, что совсем не возражаю против женщины-босса.

- Приятно познакомиться с тобой, Энтони, - сказала она, пока обнимала меня, но Боб помешал ей.

- Энтони это не нравится, дорогая, - начал Боб, дотронувшись до ее рук, нежно их опуская.

- О, нет… - я пожал плечами, - Все в порядке.

И я быстро обнял ее, похлопав пару раз по спине. Это были слабые объятья, и я знал это. Алекс влепила бы мне пощечину, если бы я обнял ее вполсилы, и заставила бы обнять себя еще раз, как следует, если бы была здесь. И это правило распространялось по отношению ко всем – она хотела, чтобы я показывал свою любовь всем, а не только ей. Я заставлял любого незнакомца за секунду почувствовать свою любовь. Я быстро этому научился.

Раньше я заключил бы женщину в КРЕПКИЕ объятья, она ощутила бы их всем телом, до самых кончиков пальцев, а затем я бы ее крепко поцеловал. Я знал, что теперь я не в «Огне», и мне не стоит браться за старое. Это был милый городок, которому можно присвоить рейтинг «G», и мое поведение покажется им странным.

Я взглянул на Боба немного раздраженно, и не понятно, почему. Он просто старался, чтобы мне было комфортно. Но снова у меня было ощущение, что он пытался причинить мне боль своим маленьким жестом.

Я всегда любил обниматься. Женщины обычно говорили, что я самый лучший. Но я не хотел быть слишком любвеобильным с незнакомцами – они могли видеть меня насквозь.

- Добро пожаловать, дорогой, - она сияла, пока я выпрямлял спину, - Ну разве ты не МИЛЫЙ?

Я не смог сдержаться и засмеялся. Мне было приятно, что я ей понравился таким больным, каким я был.

- Он бы идеально подошел для Дженны, - Шэрон посмотрела на Боба, и он кивнул, оценивающе разглядывая меня.

- Ум, нет… сказал я быстро, но вежливо, - Не надо... решать за меня.

Она цокнула языком, - Очень плохо. Но я не удивлена услышать это от такого красавчика, как ты.

- Но все равно спасибо, - теперь я чувствовал себя неудобно, пока они разглядывали меня.

- Ладно, хватит сватать его, пошли работать, да? – спросила она, и сказала, - Боб покажет тебе коновязи, слушай и учись. И хорошо заботься о моих лошадках, это все, о чем я прошу.

- Хорошо, Шэрон, - заверил я ее, уже уверенный, что не разочарую.

- Хороший мальчик, - сказала она, не пытаясь меня обидеть, но ее слова заставили мой желудок скрутиться. Я быстро пришел в себя, и последовал за Бобом, махнув Шэрон на прощание, и она направилась в другую сторону.

Она злится на меня? Теперь я ей не нравлюсь?

- Первым делом мы их всех накормим, - заявил Боб, - У каждой своя диета, в зависимости от состояния здоровья и того, какие ей нужны витамины. Шэрон устроила так, что у каждого стойла есть табличка, на которой написано, чем кормить эту лошадь и когда. Видишь?

Он указал на ближайшее стойло, за которым стояла мордой к нам лошадь со светло-коричневой спиной. Когда мы подошли поближе, я увидел, что на табличке написНиколь ее кличка – Kiss and Tell (кличку этой лошади оставляю без перевода, т.к. kiss and tell – это статья, рассказ о любовной связи с какой-нибудь знаменитостью, и ничего адекватного в русском языке я, к сожалению, не нашла - прим.пер.)

- Когда накормишь одну, пишешь здесь свои инициалы и время, и кладешь прямо сюда, в этот ящик, видишь? – показал он, и я кивнул, - Тогда никто больше не будет их кормить после тебя.

И потом следующий час мне показывали зерно, гранулированный корм, овес и кукурузу. Затем показали, где найти сено. Я всегда думал, что сено легкое, но, Господи, я ошибался. Оно тяжелое, как черт знает что! Слава Богу, я справлялся. Не стоит беспокоиться, что в этом городишке нет тренажерного зала, чтобы заниматься.

Мне нужно было перетаскать сегодня Бобу миллион тюков сена. Как только я клал копну или две перед стойлом, он просто говорил, - Еще две, Мейсен. Поторопись.

- Почему нельзя хранить сено поближе к лошадям? – бормотал я про себя, пока носил.

Наконец, когда моя рубашка прилипла к спине от пота, и голова у меня начала кружиться, Боб перестал просить сена. Теперь настала пора подать огромные пластиковые корыта с едой их законным владельцам. На каждом корыте сбоку была написана кличка лошади, перепутать было невозможно. Самым сложным было войти в стойло и накормить лошадь, пока она чуть не нападает на тебя и тычется мордой в миску, которую ты еще не успел поставить наземь.

- ЭЙ! – окликнул я третью лошадь, которой нес еду. Это была милая белая лошадка по кличке Бабочка.

- Не кусай МЕНЯ! – я отпрыгнул, ее зубы были прямо возле моей руки, - ЕШЬ КОРМ!

Я толкнул к ней миску и развернулся, чтобы выйти из стойла, но прежде, чем успел, почувствовал сильный укус за задницу – и она выпихнула меня из стойла лицом вперед. Единственное, чему я удивился – так это тому, что я не упал лицом в дерьмо, тогда день бы удался окончательно.

Дастин против Бабочки, победитель – Бабочка. Я так жалок. Ради всего святого, как я собираюсь убедить людей в том, что я сильный мужчина, ковбой, когда я не могу справиться с Бабочкой.

Я слышал, как смеется Боб, а затем к нему присоединилось еще несколько ржущих голосов. Я злился. Я ненавидел, когда надо мной смеются, дразнят. Обычно я каждый день терпел унижение, и не скулил. Но я думал, что эта часть моей жизни осталась в прошлом.

Боб был достаточно добр, чтобы не подходить и не помогать мне, и меня это устраивало. Я продолжил свою работу, надеясь, что остальные лошади не такие наглые.

Но они были еще хуже. Бабочка на самом деле - игривая маленькая девочка, по сравнению с некоторыми жеребцами! Один, по кличке Крейзи, взбесился сразу, как я вошел в его владения.
- Они не дают мне войти и поставить их корм на пол! – наконец пожаловался я Бобу, - Может, есть какая-нибудь хитрость, о которой ты мне не рассказал, или еще что?

- Город! – крикнул голос издалека, и еще больше смеющихся голосов послышалось с другого конца конюшни.

Я сильно нахмурился на Боба, и ждал.

- Нет никакой хитрости, Муравей, - Боб пытался сдержать смех, - Лошади знают, что ты новенький. Я говорил тебе, да, что каждая – отдельная личность, все они разные. Но все они голодны по утрам. Они не будут терпеливо ждать, пока ты войдешь и поставишь миску на пол. Тебе надо показать им, кто здесь босс.

Для начала это был хороший совет. Но чем дольше я входил в стойла, тем больше меня толкали и цапали. Боб сказал, что со временем станет лучше. Я надеялся.

Дальше, всем лошадям нужна вода. Слава Богу, здесь был шланг, и не надо было ходить вперед-назад к пруду и таскать ее ведрами. Я украдкой подошел к шлангу, огляделся, чтобы убедиться, что никто не смотрит, и немного полил холодной водой свою бедную спину. Стоял сентябрь, но день был теплым, и я уже запарился. Когда бы я ни взглянул на часы на стене, они показывали, что прошло только десять минут! Блять! Время ползет как черепаха!

- МЕЙСЕН! – позвал меня Боб снова, и я забыл, что Мейсен – это я. Боб наверняка подумал, что я умственно отсталый, раз он меня позвал, а я не отзываюсь.

Боб вручил мне вилы и лопату, и с усмешкой сказал, - Пора убирать навоз в стойлах.

Затем он улыбнулся шире и ждал, пристально разглядывая меня. Он с наслаждением наблюдал, как я смущаюсь. Может, он запал на Шэрон и ревнует ее ко мне, или что-нибудь в этом роде.

- Что это ОЗНАЧАЕТ? – спросил я, чувствуя себя еще большим придурком, не в состоянии скрыть своего презрения и разочарования.

Другие мужчины выпускали лошадей из стойл, выводя их через двойные двери в конце ряда, к огромному земляному загону, на котором не росла трава. А другие взбирались на них и ездили верхом по кругу.

- Ты говорил, ты не ездишь верхом, да? – спросил он.

- На лошадях? – спросил я, смутившись, - Нет.

- Если ты ездишь верхом, можешь помогать с занятиями на улице, - сообщил Боб, - Но сейчас тебе выгребать лопатой дерьмо. Мы все прошли через это. К сожалению, новенькие делают всю грязную работу. Ничего личного.

Без проблем. Я делал грязную работу последние шесть лет своей жизни. Я сказал себе, что скорее стану убирать за лошадьми дерьмо, чем то, что я обычно делал для Алекс.

Боб передал мне тачку, и открыл первое стойло, на котором я прочитал «Бам Бам».

Повсюду на сене виднелись огромные лепешки лошадиного говна. Я старался не дышать и не морщиться.

- Собирай навоз и складывай его в тачку, - сказал мне Боб так, словно я был слабоумным, - Если сено мокрое, значит оно обоссано. Мокрое тоже складывай в тачку. Сделай, чтобы здесь было чисто и сухо; если понадобится еще, ну, ты знаешь, где оно, ага?

Я ничего не мог поделать со своим взглядом. В этот момент я хотел его смерти.

- Да, - я усмехнулся и прищурился, раньше, чем осознал, что делаю.

- Ладно, - Боб улыбнулся, все еще по-дружески, как и обычно, - Ты делай здесь, а я пойду дальше.

- Здесь? – я осознал, что здесь около 30 стойл, и мне выгребать их одному.

- Да, - сообщил Боб, - И не ленись, Шэрон НЕНАВИДИТ тех, кто плохо выгребает дерьмо. Лошади могут заболеть или подхватить инфекцию, если не чистить им стойла.

И сейчас мой желудок снова скрутило. Я знал, что это. Страх разозлить леди-босса. Эй, на этот раз я копаюсь в себе.

- Да пошел ТЫ, - пробормотал я про себя, убедившись, что Боб не слышит.

Затем я начал передразнивать Боба.

- О, тебе ПОНРАВИТСЯ, МУРАВЕЙ! Не БЕСПОКОЙСЯ НИ О ЧЕМ!

Это заставило меня немного улыбнуться, время побежало быстрее, и я забыл о своей ноющей спине и ногах; я весь промок в лошадином ссы-колоне, стоя в нём весь день, а от усиливающейся жары моя фланелевая рубашка неуютно прилегала к телу. Здесь что – нет кондиционера?

Я знал, что это неправильно, особенно с моим прошлым, но мне хотелось сорвать с себя всю одежду до последней нитки, и битый час поливаться из шланга. И сразу же мне стало стыдно. Может, в душе я по-прежнему шлюха, в какой бы обстановке я ни находился. Я был избалованный и ленивый, как черт. Господи, я слабак. Это мой новый шанс, чудо, о котором я молился и которое ПОЛУЧИЛ… и мне уже мало. Я был рад, что Николь не видит меня сейчас.

Я решил стараться сильнее и не думать о собственном дискомфорте. Сделай это для Кэти и Николь, говорил я себе.

Часа через два, когда я почти закончил с тридцатым стойлом, я услышал, что люди и лошади возвращаются. О, здорово. Я только что все вычистил, а они сейчас снова все засрут.

Мне казалось, что я мокрый насквозь. Шляпа приклеилась к голове, а мои симпатичные кожаные ковбойские ботинки не просто были отвратительны, и измазаны в грязи и дерьме, они еще жали мне ноги. Болью отдавала каждая кость и мускул на моем теле! И, я уже говорил, что ВОНЯЮ как МОЧА?

Короче, я был близок к тому, чтобы расплакаться. Я посмотрел на часы и увидел, что только 9:13 утра! ВЫ НАЕБЫВАЕТЕ МЕНЯ? Мне казалось, что я пробыл здесь две недели! У Кэти только начались занятия в 9 утра! Интересно, как она там? Я клянусь, если какой-нибудь ребенок обидит ее или будет ее дразнить, я оторву ему голову!

Да, Алекс, смейся над своей задницей, ты, сука! Я тебя слышу.

Боб подошел ко мне сзади, когда я развеивал сено в последнем углу.

- Хорошая работа, Мейсен, все нормально, - заверил меня Боб с оттенком гордости в голосе.

Господи, этот маленький комплимент заставил меня чувствовать себя лучше? Я чуть не кинулся к нему на руки.

- Да? – я чувствовал, что сияю, вцепившись в черенок вил, чтобы не упасть.

- Да, очень хорошо, - сказал Боб, - Просто завтра шевелись чуть побыстрее, и все.

Моя радость померкла. Шевелиться быстрее? После сегодняшнего меня придется буксировать.

- Ладно, перерыв окончен, - Боб щелкнул пальцами перед моим носом, - Пора чистить лошадей.

ПЕРЕРЫВ? Я что – что-то пропустил? У меня сейчас был ПЕРЕРЫВ? Может, он говорил о моей долбанной спине? (в английском существительное «перерыв» и глагол «ломать» - break – это одно и то же слово; Дастин намекает на то, что Боб заметил, что у Дастина болит спина – прим.пер.) И только за это я возненавидел Боба с новой силой. Я решил, что наши отношения всегда будут между любовью и ненавистью. Он был моей новой Алекс.
Я потащился за Бобом, как за мамкой, ощущая пустоту и онемение внутри, глаза уставились вперед, как два пустых шара. Господи, мне это так знакомо. С одной лишь разницей – на мне нет ПОВОДКА!

Мы решили начать с жеребца по кличке Аполлон. Боб накинул ему на голову кожаные ремни, чтобы можно было удержать его на месте, пока мы будем его чистить (по описанию похоже на уздечку, просто, Дастин, видимо, не знает, как это называется – прим.пер.).

Боб начал показывать мне, как расчесывать узлы на хвосте у Аполлона. У него было множество гребней и щеток. Боб пропуСалливан длинный черный хвост коня сквозь пальцы, словно это были волосы прекрасной женщины.

Я действительно пытался не гримасничать. Надеюсь, у меня получалось.

Затем он сказал мне брать по маленькой прядке волос на хвосте и аккуратно расчесывать каждую прядь, пока весь хвост не будет расчесан. И стоять сбоку, и НИ ЗА ЧТО не позади лошади. Я не понял, почему, но спрашивать не стал. Боб уже подшучивал надо мной по этому поводу.

Я запомнил, для чего каждый из трех скребков. Боб дал мне попробовать самому, но стоял сзади и подсказывал. Он велел мне начать с шеи Апполона, и чистить его круговыми движениями. Это мне понравилось. Казалось, лошади нравятся мои действия. Мне бы тоже понравилось, если бы кто-то играл с моими волосами или причесывал их… ух, теперь я сравниваю себя с лошадью. Сделайте мне лоботомию. Сегодня же напишу Санте.

И, что забавно, пока Боб стоял рядом, лошадь вела себя хорошо. Меня не проведешь. Этот конь был один из тех, кто вел себя как полный придурок, когда я кормил его утром. Я понял, что сержусь на лошадь; раньше я думал, что лошади - такие милые создания, но теперь я знаю, что это самые подлые твари на планете!

Я понял, как чистить лошади морду, мокрой губкой, почистить вокруг глаз, вытереть ноздри, которые, кстати, были очень интересными; я понял, как поднимать ей копыта и счищать с них грязь и мелкие камни. Пару раз конь чуть не лягнул меня в лицо, но я делал, как говорил Боб, и крепко держал копыто, пока лошадь не успокоится, а потом можно было легко зажать его между ног и делать свое дело. И я даже не думал о том, как ужасно, что копыто одного из коней зажато между МОИМИ ногами. Но никто не лягнул меня по яйцам, и я подумал, что кто-то наверняка стоит сзади и наблюдает за мной.

И я понял, как находить на лошади следы пота, и как их счищать с лошадиной шкуры. На этом родео хотели, чтобы лошади были чистыми и выглядели идеально, потому что они сами принимали участие в шоу.

Я понял то, что Боб говорил об индивидуальности каждой лошади, когда вычиСалливан немалую их часть. Некоторые были милыми и нежными, даже несколько игривыми со мной, пока я работал. А другие были грубыми, пытаясь усложнить мне жизнь, ржа на все лады, словно смеясь надо мной.

Один из них, по кличке Псих, навалил дымящуюся кучу прямо у моих ног, пока я чиСалливан ему задницу! И был этим невероятно доволен.

Я думаю, что теперь понял, почему не надо стоять прямо позади лошади.

- Ты мне не нравишься, - проскрипел я, пока он весело и истерично мотал головой.

- Дорогой Боб…- ворчал я про себя, когда взялся за шланг и повернул его к своим ногам, - Так приятно с тобой работать,… но с сожалением сообщаю тебе, что у меня внезапно появилась аллергия на лошадей…

И когда холодная вода успокоила меня, когда я наполовину избавился от навозной вони, я понял, что это просто несбыточная мечта. Я не могу бросить эту работу. Ее мне назначила полиция. И я застрял здесь, в роли лошадиного прислужника.

Я сдержал всхлип, когда осознал это. Господи, я как девчонка! Я пытался взяться за старое и снова подлизывался, сделав при этом счастливое лицо.. Я надеюсь, здесь есть кто-нибудь плохой, кто заставит меня работать. Я бы это сделал.
После того, как я закончил поливать себя из шланга, и был весь мокрый ниже пояса, появился Боб.

Отлично!

- Мейсен, надо купать лошадей, а не себя! – он непринужденно хихикнул.

Я снова бросил на него свирепый взгляд, и уже был готов уйти прочь, когда в моей голове раздался голос Алекс.

- Ты, бесполезная маленькая СУКА, - кричала она мне, шлепая по лицу, - Ты, МУДАК! Убери весь этот бардак и прекрати так смотреть на меня!

Я опуСалливан глаза и с облегчением вздохнул.

- Прости, Боб, - сказал я едва слышно, - Я исправлюсь. Я все вымою.

- Все в порядке, Муравей, - он улыбнулся, - Так бывает. Ты в норме?

- Да, Боб, все хорошо, - повторил я с сердечностью робота.

- Если тебе жарко, сними рубашку, - Боб размышлял над моей дилеммой.

Нет, я не могу. Я думал, опустив глаза в пол, о том, что я весь в шрамах – следах от кнута Рэйвен. Они зажили, но не исчезли совсем. Я едва мог снять рубашку перед Николь. И НИКОГДА не снимал перед Кэти. Мы ходили купаться на пруд через три дня после того, как переехали, и я купался в футболке, и чувствовал себя полным дураком.

- Мне не жарко, все нормально, - сказал я по-прежнему покорным тоном, молясь, чтобы он не понял, как сильно мне приходится сдерживаться.

- Ты вспотел! – Боб почти снял с меня шляпу и увидел, что мои волосы мокрые, и тогда я набросился на него.

- НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! – зарычал я и так крепко стиснул челюсть, что думал, она сломается. Я зажмурился, не желая видеть, как он кладет на меня свои руки.

Я ждал… и не чувствовал его прикосновений. Я застыл в таком положении на минуту, и он ничего не говорил, а я не двигался.

Наконец он сказал самым спокойным голосом, какой я только слышал, - Прости. Это моя вина. Я забыл. Заканчивай.

Я почувствовал, как меня отпускает, когда он исчез, и глаза подернулись пеленой. Отлично! Снова ебаные слезы. Какого черта со мной не так? Мне нужна доктор Николь ПРЯМО СЕЙЧАС!

А только около полудня! Сколько еще часов я должен здесь быть? Я хотел сбежать… унести свою задницу отсюда так далеко, как только возможно. Но куда я побегу?

Я сморгнул и почувствовал влагу на лице. Я проигнорировал это, и пошел убирать навоз за Психом, и потом, когда я закончил его мыть, можно было идти к следующей лошади, и кошмар начинался заново.

Боб, наверно, сейчас пошел распускать сплетни, какой этот новый парень неженка. Мне было все равно. Я ни с кем из них не собирался водить дружбу.

Я украдкой осмотрелся в надежде, что Шэрон не появится и не надерет мне задницу. Не знаю почему, но мне действительно не хотелось ее разочаровывать.

Кэти, должно быть, сейчас на ланче, думал я, пока споласкивал Психу задницу.

Я надеюсь, она ест в приятной компании… надеюсь, она заводит друзей.

Я повел Психа в загон и привязал его там, не отводя от него глаз, пока шел, и закрыл дверь, запирая ее полосой металла, а затем вылез через дыру в двери.

- Правильно тебя назвали, - сказал я, будучи в безопасности по ту сторону от двери. Он просто смотрел на меня, заставляя двигаться.

Я собирался пойти и открыть следующую дверь, к лошади по кличке «Не Чеши Меня», когда сзади раздался крик Боба.

- МЕЙСЕН! – позвал он.

Если он так часто будет звать меня Мейсеном, я поверю, что это мое настоящее имя.

- Да? – я повернулся к нему, чувствуя, как невольно опускаются глаза.

- Вот и я, Муравей! – пошутил он, крутя своим пальцем у лица.

Я заставил себя поднять глаза, радуясь, что смотрю на него счастливо и беспечно.

- Так-то лучше, - он усмехнулся, - Время ланча.

Я чуть не заплакал.

Но вслух сказал лишь «О, окей». Голос звучал абсолютно глухо. Я даже не узнал его.

Я не знал, где здесь некое подобие столовой, но я знал, что не хочу сидеть там и есть рядом с остальными. Я был грязным, и вонял дерьмом и мочой. И все еще был очень мокрым.

- Ух, мы можем поесть на улице, - Боб махнул мне рукой, и я пошел за ним. Я подумал, может, он читает мои мысли, и, может, он был прав. Может, он тоже все обдумал и понял.

- Хороший денек, - объяснил он, открывая холодильник и вручая мне мою коробку с ланчем, - И, может, если поедим достаточно быстро, окунемся в озере.

Звучало божественно, но я понял, что мне придется окунаться в одежде. Я по-прежнему хотел окунуться, но знал, что тут же полетят слухи о том, какой я болван. Я не понимал, почему меня это волнует. Да, конечно же. Я жажду одобрения. Николь говорила мне это однажды.

Я уже начал выдумывать истории о том, какой классный у меня был день, и что я расскажу ей, когда приду домой. Кэти захочет послушать милые истории про лошадок. Я начал их выдумывать, пока мы шли в обратную сторону, оставив позади огороженные загоны и поля. К счастью, в поле зрения не было ни одной лошади.

Привет, я Дастин Трентон, и я ненавижу лошадей. О Господи, Кэти убьет меня, даже за то, что я ДУМАЮ так!

Вдвоем мы шли прочь от конюшен, пока не дошли до милого маленького озера. Солнце стояло в зените, и я подумал, что здесь даже ЖАРЧЕ, чем на конюшне.

Боб сел на траву и стал снимать свои рабочие ботинки, его коробка с ланчем лежала слева.

Я просто стоял и наблюдал за ним, как идиот. Мне это не нравилось. Поблизости никого… что, если он начнет снимать рубашку? Может, я смогу извиниться и уйти.

- Давай, Муравей, - Боб снял второй ботинок, затем носок, - Я знаю, что у тебя болят ноги.

- Да, - сказал я, словно это было очевидно.

- Тогда поторопись, - он улыбнулся, - Ланч длится около 40 минут. А потом мы снова пойдем кормить лошадей.

Угх. Они что, только едят? Я не мог себе представить, что на меня нападут 30 раз подряд.

Боб рассмеялся, увидев что-то на моем лице.

- Будет лучше, Муравей, - заверил он меня, словно знал это, - Расслабься. Я не кусаюсь.

Я хотел извиниться. Я хотел признаться ему во всем и сказать: «Мне жаль, что я такой». У него хорошие намерения, он хороший человек, а я веду себя так, словно он собирается меня изнасиловать, только потому, что кто-то другой сделал это со мной. Наверно, ни один их этих парней не притронется в этом смысле к другому, даже если ты приставишь пушку к его голове.

Я сел рядом с Бобом, немного поодаль, чтобы не показаться нелюдимым, и стал аккуратно стаскивать правый ботинок с ноющей ноги. Я вздрогнул, и стискивал зубы, пока это не прошло, и когда я начал дышать, Боб хихикнул, - Почувствовал, как все проходит, как только ты снимаешь ботинки, да?

Я тоже засмеялся, потому что это было именно то, чего я боялся.

- Я чувствую себя таким слизняком, - признался я, снимая носок, - Я не знал, что с лошадьми так много работы.

Боб фыркнул и опуСалливан ноги в воду, открывая коробку с ланчем.

- Это адская работа, - сказал он, вынимая завернутый сэндвич, - Когда я работал первый день, я хотел уйти через час.

Я сжал рот. Я хотел сделать то же самое.

- Но я выдержал, - Боб смотрел в воду. – Моей семье нужны были деньги. Здесь не так много мест, куда можно пойти работать. Поэтому я выдержал. Каждый день было чуточку легче. Каждый день я становился чуточку ближе к лошадям, а они - ко мне. Твое тело привыкнет, если ты будешь делать это каждый день. Со временем станет легче.

Теперь я видел, что у нас с Бобом есть кое-что общее. Это заставило меня чувствовать себя гораздо лучше. И теперь я тоже аккуратно опустил ноги в воду.

- Уххххх… - услышал я свой стон, глаза закрылись, и голова немного откинулась.

Боб хихикнул и кивнул, откусывая от своего сэндвича.

Он сказал мне, что работать станет легче, если знать некоторые вещи. Первое - никаких модных кожаных ковбойских ботинок. Рабочие ботинки – лучше всего, или резиновые. Во-вторых – надевать удобную одежду. Боб сказал, что не нужно одеваться как ковбой, если в этой одежде неудобно. Футболка, джинсы, даже просто штаны – это нормально. Все, что захочу. Он сказал мне беречь шляпу, она хорошо защищает лицо от солнца, от снега и ветра.

Я слушал, открывая свою коробку, чтобы увидеть, что моя прекрасная Николь мне положила.

И сразу же увидел записку. Она была розового цвета, и гласила: «Удачи сегодня! Я ТАК горжусь тобой, Дастин!».

Николь написала ее от руки. И, ниже, Кэти втиснула строчку, просто написав от себя: «Мы любим тебя, папочка».

Я сразу же почувствовал себя бесполезным куском дерьма.

Я услышал, как Боб сказал:
- Все так и будет, если ты завтра вернешься. Вернешься?

Я попытался ответить, но горло перехватило. Я кивнул и попытался ему улыбнуться. Затем голос понемногу стал возвращаться.

- Да, - я прочистил горло, - Я буду здесь.

Мы немного поели в тишине, и в ней не было ничего странного или неудобного. Я глубоко дышал, выпуская прошедшие несколько часов, в надежде после ланча все начать с чистого листа.
Я жадно ел свой толстый сэндвич с мясом; а подливка, что осталась с ужина, чуть не заставила меня кончить на глазах у Боба. Раньше у меня никогда не было перерыва на ланч, и я понял, что мне это нравится. В коробке даже лежал маленький пудинг, возможно, это была идея Кэти – положить его, и я залпом выпил банку очень холодного сока. Я был доволен, потому что я сластена. Сок напомнил мне, что я все еще в поисках автомата с фруктовой водой в этом городке, и пока еще не нашел его. Но найду!

Я так наслаждался едой, что почти забыл, как пахну. Затем Боб полез в озеро, полностью одетый, в рубашке и джинсах.

- Давай, Мейсен, - он шел в воде, пока она не стала ему по пояс, - Ооооох, ТАК здорово!

Я был рад, что не нужно было снимать одежду, и последовал за ним, заходя в воду по пояс.

- Ооох, Господи, да! – я растопырил пальцы ног, позволяя холодной воде смыть все беды с моего тела. Боб нырнул, отшвырнув шляпу на траву, и когда показался из воды, он был мокрым, но счастливым.

Я не слишком хорошо умел нырять, поэтому заходил в воду, пока она не стала мне по шею, а затем лег на воду, опуская волосы в ее прохладу.

Я несколько раз взмахнул руками, и не смог сдержать стонов удовольствия. Пару раз я погрузился с головой, и громко вздохнул, снова закрывая глаза.

- Видишь? – Боб ухмыльнулся, - Ты в порядке.

- Это была отличная идея, - сказал я без колебаний, а затем добавил, абсолютно искренне, - Спасибо, Боб.

- Кое-кто взял меня под свое крыло, когда я начинал… - поделился он, разводя руки, - Это все, что я пытался сделать с тобой,… прости, если я был слишком нахрапист с тобой. Я знаю, за мной это водится…

- О, Господи, нет, Боб… - я услышал, как перебиваю его, и отвернулся, - Это не ТЫ… не извиняйся. Это у меня… проблемы. Ты просто пытался помочь мне. Теперь я это понимаю. Прости.

- Ну, все это не мое дело, - сказал он по-доброму, - Но если тебе покажется, что я становлюсь слишком приставучим, просто скажи мне, ладно?

Я не смог сдержать улыбки.

- Хорошо, спасибо.

- Ладно, Мейсен, - Боб усмехнулся, - Давай наперегонки на тот берег!

- Угххххх! – зарычал я, глядя, как он уплывает, и тоже поплыл, рассчитывая выиграть.

Глава 3. Вызовите доктора Франкенчлена!

Я ехала домой, уставившись на ленту дороги, размышляя обо всем, что произошло за прошлый месяц. Интересно, что делает мой отец? Думаю, он вернулся обратно в Форкс, но по-прежнему ли он шеф полиции? Я надеялась, что его выписали из больницы, но теперь не была в этом уверена. Интересно, поправился он, или ему стало хуже? Я знаю, от больниц можно ожидать чего угодно, и сейчас он, может быть, умирает. Я его единственный ребенок. Что, если я нужна ему?

Заткнись, Николь, он отпустил тебя, он знает, как работает программа по защите свидетелей. Он хочет, чтобы ты была в безопасности и счастлива, он все понимает.
А я понимаю?
Я никогда не пожалею, что я с Дастином. Я люблю его. Но сердце все еще болит, когда я думаю о папе. И я много думаю о нем. Я чувствую себя такой виноватой за то, что оставила его вот так. Я знаю, что у меня не было выбора, но это все еще меня беспокоит.
И Дастин. Он выглядел таким напуганным этим утром, ждал от меня каких-то сверхъестественных ответов, которых я не могла ему дать. Я хочу забрать у него всю боль. Но знаю, что не в силах.

Он хочет, чтобы я была доктором Николь. Я так боюсь сказать что-нибудь неправильно, дать ошибочный совет. Не только его жизнь, но и жизнь Кэти, и моя собственная повиснут на волоске, если я ошибусь. Но он хочет, чтобы только я была его терапевтом.

Он просто боится открыться кому-то новому. Мы – его маленький круг, он выбрал нас и никого больше сюда не впускает. Он не доверяет никому, он даже не собирается никому дать шанс. Каждый раз, когда мы встречали здесь кого-нибудь милого, он находил причину, по которой этот человек ему не нравился. Это было маленьким чудом – что сегодня он вышел из дома и позволил Кэти пойти в школу. Я думаю, что единственная причина, по которой он сделал это – просто потому, что я немного надавила на него утром, перед тем, как он ушел. Он послушался, и я ненавидела это. Мне стоит быть осторожной с этим и не заходить слишком далеко. Я НЕ ХОЧУ быть его Госпожой.

Но, было бы здорово прижаться к нему, и ненадолго пойти прогуляться. УХ! В эти дни меня посещают такие грязные мысли. И я знаю, почему. Дастин распахнул дверь в прекрасную, сексуальную часть меня,… и из робкой зубрилы, я превратилась в женщину, которая открывает в себе мечты и желания, настолько темные, насколько это возможно. Я пытаюсь удержать их, хоть ненадолго, но чувствую, что всё закончилось. Я люблю Кэти, но она с нами постоянно. Я даже едва могу поцеловать Дастина, когда хочу. А когда ее здесь нет, Дастин боится говорить слишком громко, чтобы не разбудить ее. Я думаю, он избегает меня.

Даже прошлой ночью - он прикасался ко мне, и я была так возбуждена! А потом, как только я кончила, он отстранился и сказал, что пора спать. Он не рассказывает мне своих ночных кошмаров. И это ранит меня сильнее, чем я думаю. Он словно наказывает меня за то, что я не доктор Николь, полностью от меня закрываясь.

Я знаю, что в этих снах появляются Алекс и Кэти,… и я не могу понять, что это значит. Но здесь что-то большее. Иногда он не рассказывает мне о них вообще. Я знаю, ему нужно рассказать мне, но у нас теперь нечасто выпадает возможность поговорить на взрослые темы.
Насколько я знаю, я действительно не могу избавить Дастина от проблем, и я рада, что сегодня вечером побуду для него доктором Николь. Я знаю, как он любит прятаться во время терапии, и это невозможно изменить. Но я не хочу, чтобы между нами были хоть какие-то секреты. Не имеет значения, каким отвратительным было его прошлое, я хочу знать, что гложет его сердце, могу ли я помочь ему излечится от всего этого.

Я говорю «ПОМОЧЬ», потому что знаю, что не могу вылечить его боль в одиночку. Он ОБЯЗАН пойти к хорошему психиатру. Думаю, мужчина будет для него лучше. Я надеюсь, он послушает меня и позвонит кому-нибудь, чтобы, по крайней мере, поговорить с ним и встретиться, если они найдут общий язык.

Я рада, что могу дать ему несколько имен и телефонов. Я не знаю, оказывают ли в этом городе психиатрическую помощь, но, надеюсь, что мой юрист не обманул меня.
Все мои тревоги и жалобы в сторону, у меня был отличный день. Касперский колледж прекрасен! На территории кампуса полно лужаек и террас, окружающих здания; светлое, рыжевато-коричневое стекло, и ярко-красная отделка придают зданиям современный вид. А сколько колледжей уютно разместились на пологих склонах горы! (имеются ввиду пологие предгорья горы Каспер, давшей название данному городу – прим.пер.) Их видно здесь из любого окна. Словно горы защищают тебя, оберегая от остального мира.

В информационном буклете, который я прочитала сегодня в колледже, говорилось, что на кампусе 28 зданий, расположенных на 20 акрах земли (около 5 гектаров – прим.пер.). И думаю, что сейчас у них около 5 тысяч студентов. И теперь, кажется, я понимаю, почему они поселили нас здесь, в Каспере, штат Вайоминг. В этом колледже самая низкая стоимость обучения в Соединенных Штатах из-за базы налогообложения Вайоминга – отсюда экспортируется газ, нефть, уголь.
Мне не на что жаловаться. Это не просто маленький сельский колледж. Здесь есть все, что мне нужно. Придется учиться дольше, чем я рассчитывала, но я сказала себе забыть об этом. Главное – это быть с Дастином и Кэти. Они нужны мне. Со всем остальным справимся. Я действительно в это верю. Но нам всем нужно трудиться, чтобы это произошло. Включая Дастина.
Я свернула на подъездную аллею к нашему милому маленькому дому и почувствовала, что начинаю улыбаться. У меня никогда не было собственного места, в смысле, своего дома. Надо сказать, он был маленьким, в нем не было роскошной и модной мебели, но он мне нравился. Можно осмотреться и увидеть, что с ним можно сделать, и когда закончится вся эта судебная тягомотина, я тоже буду работать, и мы сможем себе позволить покрасить его, купить занавески и всякие мелочи, которые превращают помещение в твой дом. Я и не думала ждать. Последнее, чего мне хотелось, это давить на Дастина, чтобы он прямо сейчас начал зарабатывать нам на красивую жизнь. Ему просто нужна была постоянная работа. Я постараюсь быть терпеливой, снова сказала я себе.

Я стараюсь, но порой мне трудно смотреть, как он борется. А я не могу ему помочь по-настоящему.

Он все еще ведет себя, словно я суперженщина, но это не так. Я студентка колледжа, которую он полюбил, которая попалась ему на пути, когда он захотел убежать.
Правда состоит в том, что нам ещё повезло во всем, что касалось Алекс. Наши друзья и семьи помогли нам,… но всё равно, мы еле-еле спаслись. Мой отец теперь калека по нашей вине. Наши друзья рисковали жизнью. Если бы не они, мы были бы мертвы сейчас..… или еще хуже – принадлежали бы Рейвен, и каждый день вместе подвергались бы сексуальной пытке. Я вздрогнула, просто вспомнив, как была подвешена на цепь, а эти уроды хлестали меня плетьми. Дастин – причина, по которой я прошла через все это. Он был со мной нос к носу, заставляя меня смотреть ему в глаза, принимая на себя основную боль, чтобы уберечь меня от нее.
И если уж мне мешает мой собственный небольшой опыт, я могу представить, как Дастин чувствует себя все это время. Он прячет это, улыбаясь, говоря, что все хорошо. Но я знаю, что это не так. И мне нужно сделать так, чтобы и он это признал.

Я заглушила двигатель и взяла свои книги, подходя к передней двери с ключами в руке. Не могу дождаться, когда услышу, как прошел день у Кэти. Я знала, что это отвлечет меня ненадолго от моих мыслей. Я вошла внутрь и обнаружила Кэти, Бена и Анджелу за круглым кухонным столом. На столе было полно бумаг, которые нужно было заполнить. Я помню, как мой папа злился на все эти формы, которые нужно было заполнять за меня каждый год в первый школьный день. Я чуть не засмеялась, представив себе его лицо.

- Привет, Николь! – Анджела улыбнулась мне и Кэти подняла взгляд от своей писанины, ее лицо сияло от возбуждения.

- НИКОЛЬ! – Кэти подбежала ко мне, - Я сегодня была в школе!

- Я знаю! – засмеялась я, и Бен с Анджелой тоже хихикнули.

- Как все прошло? – спросила я с энтузиазмом, уже чувствуя, что все прошло отлично.

- ЭТО было ТАК клево! – выдохнула она, взяв меня за руку и медленно ведя обратно к столу, -

Моя учительница САМАЯ СИМПАТИЧНАЯ! Ее зовут мисс Бетти! Она рассказывала нам истории о привидениях! Ты знаешь, что в Каспере полно привидений?

- Здесь? – спросила я, усаживаясь, а она стояла передо мной. – Надеюсь, это добрые привидения?
Бен усмехнулся, поняв мою шутку, но Кэти не поняла. Наверно, потому что по телевизору больше не показывают мультфильмов про Каспера. Жаль.

- Нет! – ее глаза расширились, - Некоторые плохие!

- Правда? – спросила я с усмешкой, - А что плохие делают?

И она рассказала мне несколько интересных историй. Надо признать, они мне понравились.

Правда, я надеялась, что она не станет рассказывать их все Дастину. Я пытаюсь изгнать привидение Алекс из его жизни. Мне не нужны новые призраки, с которыми придется сражаться.

На долю секунды я спросила у своей совести, сожалею ли я о том, что сожгла эту суку? Я не чувствовала ничего с того момента, как сделала это. А теперь? Ничего. По-прежнему никакого чувства вины. Интересно, что это говорит обо МНЕ.

Раньше я думала, что нет такого понятия, как злой человек. Я думала, что они душевнобольные и нуждаются в помощи. Теперь я уверена, в мире полно злых людей, мужчин и женщин. Алекс была бешеной собакой, которую нужно было пристрелить. Я рада, что убила её. Но мне плохо от того, что я не могу избавить Дастина от чувства страха, которое она в нем поселила. Я злюсь, что ей все еще удается мучить его каждую ночь. Я бы хотела появиться в одном таком сне и оторвать ее ебаную башку. Но я не могу. Это должен сделать Дастина… это его путь… и когда-нибудь он возьмет и освободится от нее.

- А ты знаешь, что Каспер основали ирландцы? – спросила Кэти.

- Нет, вообще не знала, - ответила я, - Ты много узнала сегодня.

- Да, и знаешь, что еще? – она, наконец, села, рассказывая мне дальше о Каспере, штат Вайоминг.

– Здесь есть бейсбольная команда, «Касперские привидения»! Папочка захочет посмотреть, как они играют, он любит бейсбол!

- Думаю ему понравится, - сказала я, глядя на Бена, и он улыбнулся, кивая Кэти, словно гордясь тем, что она нашла Дастину необходимое лекарство.

- Проверим весной, - Бен сделал пометку в своем блокноте. Ему нравилось писать заметки. Наверное, потому что его память уже не та, что раньше. Это было мило, несмотря на то, что однажды я обнаружила записку на туалетном сидении, которая гласила: «Анджела собирается сегодня в магазин. Если тебе нужно что-нибудь для женщин, скажи ей»
Давно я так не смеялась. Что-нибудь для женщин? Мне хотелось подойти к нему поближе и сказать:«Бен, ты имеешь в виду предметы ЖЕНСКОЙ ГИГИЕНЫ? Прокладки? Тампоны?». Но я струсила. Но мне было достаточно подумать о том, какое у него будет лицо, если я это скажу, чтобы захихикать.

- До весны далеко, - я вздохнула, - Надеюсь, мы найдем для него какое-нибудь развлечение и сейчас.

- С ним все будет в порядке, Николь, - сказал Бен на полном серьезе голосом кроткого старого медведя. Он напомнил мне немного голос Дилана.
Кэти крепко задумалась, что еще можно сделать, чтобы вызвать у Дастина улыбку.

- Эй! – ее лицо внезапно просветлело, - Мы собираемся поставить сценку о бейсболе на Рождество! Мне подружка сказала!

- Я ЗНАЮ, ему ПОНРАВИТСЯ, - я улыбнулась ее милому личику. Я представила Дастина в зале, так отчетливо… простодушного, счастливого Дастина. Такого, которого никогда не касались плети, цепи и больные женщины.

- Определенно, - согласился Бен, царапая в своем блокноте «Р-ская сценка».

- ПОП-ПОП! – закричала Кэти, отнимая у него карандаш и зачеркивая слово «Р-СКАЯ”, - Это УЖАСНО! Нельзя сокращать это слово – ты потом не поймешь, что тут написано! (в оригинале Бен сократил слово «Christmas» до общеизвестного «Xmas», но маленькая Кэти, видимо, этого не знает, и справедливо негодует – прим.пер.)

И она принялась писать, теперь весь блокнот был исписан ее огромными буквами.
Я вынуждена была рассмеяться, глядя на лицо Бена. Он выглядел полностью обескураженным сделанным ему замечанием. Ему нравилось ворчать и смотреть недовольным взглядом, но когда это касалось Кэти, он не мог даже повысить на нее голос. Я была благодарна ему за это. Я могла себе представить Дастина, если бы Бен все время кричал на его дочь. Это было бы неприятно.

- Прости, детка, - он кивнул, признавая ее правоту, - Я просто пытался сократить слово, на этих маленьких листках не так много места.

Я не сдержалась и громко засмеялась. Они были такими милыми вместе. Было нетрудно заметить связь между ними, хотя раньше я никогда не думала, что у маленькой девочки и упрямого старика может быть такая связь друг с другом.

- Тебе нужен блокнот побольше, - подразнила я его, и он взглянул на меня поверх стекол своих больших очков, словно ожидая, что я скажу дальше. Затем в уголке рта показался кончик языка, снова выдавая его.

- ДА! – Кэти вырвала исписанный листок, и писала на чистом, - Вот, что я подарю тебе на Рождество! Большой-ПРЕБОЛЬШОЙ блокнот!

- Будет здорово! – сказал он, полностью соглашаясь, - Голубой!

- Окей – ГОЛУБОЙ! – написала она ниже.

- Давай, - он вырвал листок и вручил ей, - Копи деньги.

- Я знаю, - она положила листок и пошла в свою комнату.

- Знаешь, так ты не напасешься блокнотов, если будешь во всем потакать внучке, - сообщила я, вставая, чтобы достать холодной воды из холодильника.

- О, ей нравится, - он хихикнул и закашлялся. Я налила стакан воды и поставила перед ним.

Анджела была в подвале, где стояли стиральная машина и сушилка. Я услышала, как внизу хлопнула металлическая дверца. В этом доме ничего не сделать бесшумно.
Я наливала молоко в стакан, когда зазвонил телефон. Мы с Беном одновременно напряглись, переглядываясь в тишине.

Позвольте мне объяснить.

Во-первых, у нас здесь странный телефон. С тех пор, как мы находимся под программой по защите свидетелей, мы не можем сами позвонить никуда, за исключением полиции и врача, если кто-нибудь из нас заболеет. Если нам нужно позвонить куда-нибудь еще, мы сообщаем об этом офицеру в полицейский участок, и, если он сочтет, что все в порядке, он соединит нас. Но в любом случае мы не можем позвонить никому за пределами Каспера, таково правило.
И если телефон звонит, это либо полицейский, либо доктор звонит поздороваться. Мы оба знали, что это полиция. Я сразу подумала о Дилане. Я знаю, что мои параноидальные мысли были неспроста. Ему больно!

- Я возьму, - я услышала, как мой голос надломился, когда подошла к маленькому кофейному столику у дивана и сняла трубку, - Алло?

Бен медленно подошел и встал позади меня, когда я услышала мужской голос на том конце провода.

- Это полиция Каспера, детектив Робин. Как дела сегодня? – спросил он мягким голосом, словно ему действительно было не все равно.

- Мы в порядке, что случилось? – огрызнулась я в ответ.

- С Дастином все в порядке? – спросил Бен из-за спины, и я тут же почувствовала ужас. Я даже не подумала о нем, полностью погрузившись в беспокойство об отце.

С Дастином все в порядке? – спросила я еще настойчивее, представляя, как моему малышу кто-то приставляет дуло к виску… что, если они нашли его? Что, если они уже… убили его? А я выпихнула его за дверь сегодня! О, ГОСПОДИ!

- Успокойтесь, успокойтесь… - заверил он, - Со всеми все в порядке. Простите, если испугал Вас. Но Вы должны понять, что не каждый звонок несет плохие новости, хорошо? Мы все время проверяем, и даже иногда приезжаем без предупреждения. Это для Вашей собственной безопасности.

- С ним все в порядке, – сказала я Бену, и мы снова вместе вздохнули. Я обернулась и увидела, что Кэти стоит в дверях своей спальни и вся дрожит. Я поманила ее к себе и обняла одной рукой, пока отвечала детективу.

- Мы не привыкли к этому, - сказала я ему, мой голос немного окреп. Мой отец – коп, и я видела многое, но никогда не испытывала этого на собственной шкуре. Мой папа сильно меня оберегал, теперь я это понимаю.
- Я знаю и прошу прощения, мэ’эм, - сказал он, его южный акцент звучал очень мило и старомодно, - Я знаю, что сегодня первый день, когда все вы отважились разойтись по своим делам, вот я и подумал, что надо проверить вас.

- Это мило, - сказала я абсолютно искренне и почувствовала небольшую улыбку на губах. - Знаете, обычно полиции нет дела до того, чем мы занимаемся. Мы из Нью-Йорка, где с полицией сталкиваешься, только если тебя арестовывают.

Я попыталась засмеяться, но это было так трудно.

- Ну, привыкайте, - теперь казалось, что он тоже улыбается, - Это Каспер. Здесь все знают друг друга, и все друг о друге заботятся. Теперь вы – одни из нас, и все мы связаны вместе. Поэтому не бойтесь, хорошо?

- Хорошо, - я играла с косичкой Кэти, и она больше не дрожала.

- Мне нужно сказать Вам одну маленькую вещь, - сказал он, и я снова напряглась.

- Завтра приезжают судебные исполнители, чтобы поговорить со всеми вами, - сообщил он, - Они тоже иногда проверяют. Не о чем беспокоиться. Они приедут примерно после обеда.

- О, да, - я пожала плечами, - Конечно.

- Хорошо. А теперь доброй Вам ночи, мэ’эм, - вежливо сказал он, и повесил трубку.

- Вам тоже, - ответила я раньше, чем он отключился.
Я положила телефонную трубку на место, и они оба уставились на меня.

- Все хорошо, - повторила я, - Нам надо успокоиться и не сходить с ума каждый раз, когда звонит телефон. С Дастином все хорошо. Со всеми все хорошо.
Я видела, что Кэти смотрит на меня, и у неё в глазах стоят слезы.

- Я думала, папочка умер, - сказала она, и в следующую секунду разрыдалась.
Я инстинктивно присела на подлокотник дивана и обняла ее крепче, ее всхлипы разрывали мне сердце. Она даже плакала как отец. И я тоже почувствовала слезы на глазах. Бен отвернулся, разозлившись непонятно на что.

- Шшш…, - я осторожно сняла с нее шляпу, касаясь волос и целуя челку, - Ничто не отнимет у тебя твоего папочку, ничто. Теперь он с тобой, и останется с тобой. Я уверена, ты сама захочешь от него избавиться, когда вырастешь и выйдешь замуж. Он, наверно, даже переедет к вам… и поедет с вами на медовый месяц.

Я надеялась, что это заставит ее рассмеяться, но не вышло.

-Я хочу, чтобы папа был здесь, со мной, - сказала она так тихо, что это убило меня. Я посмотрела на часы, и увидела, что еще нет и четырех. Я сомневалась, что он придет домой так рано.

- Я собираюсь поехать к нему, - Бен повернулся и направился к двери, снимая ключи от машины с крючка на стене.

- БЕН! – я обернулась, - Вернись сейчас же! Ты НЕ поедешь за ним! Ты даже не знаешь, куда он уехал.

- Я найду, - Бен подошел к телефону, чтобы снова позвонить в полицейский участок.
- СТОЙ! – я положила руку на телефонную трубку, останавливая его, - Успокойтесь все!

- Если мы сейчас ПОЕДЕМ за Дастином, он больше никогда не вернется на работу! Он будет сидеть с Кэти за партой и в старших классах! Бен, сядь, пожалуйста.
Вошла Анджела, и я поблагодарила Бога, что он послал ее мне в помощь.

- Анджела, присмотри за своим мужем, - приказала я ей, когда она поставила корзину с бельем на пол, интересуясь, какого черта здесь происходит.
- Пойдем со мной, Кэти, - мы зашли в спальню прикрыв за собой дверь. Я села на кровать и усадила ее к себе на колени.

А вот и доктор Николь. Я надеялась, что Дастин не догадается, что я пообщалась с Кэти до него. Я просто проведу сегодня сеанс с ними один за другим. Дел просто невпроворот.
- Вот, малышка, - я дала ей салфетку из ее маленькой коробки, которая лежала рядом с кроватью.

Я подождала, пока она вытрет глаза и сделает несколько глубоких вдохов, прежде чем заговорить. Я не хотела читать ей нотации, или говорить, что она глупенькая, если боится. Не только у Дастина, но и в ее жизни было полно дерьма, и ей тоже нужна была консультация. Я просто не достаточно хороша, как психолог, чтобы консультировать каждого из них. Я настою, чтобы Дастин завтра первым делом позвонил кому-нибудь. И мне все равно, что он говорит.

- Расскажи мне, что тебя так расстроило, милая, - начала я, позволяя ей выговориться.

- Я думала, плохие люди забрали папу, - сказала она просто, ее голос был так слаб, а глаза опущены. Прямо как у Дастина.

Мы рассказали ей о «плохих людях», чтобы она поняла, почему нам нужно уехать, почему у нас теперь другие имена, и мы не можем много рассказывать о себе. Это было трудно объяснить, я думала, что мы хорошо с этим справились. До этого момента.

- Нет, детка, плохие люди далеко отсюда, - сказала я и подумала, правильно ли я сделала, сказав ей это. Плохие люди повсюду. Я не хотела сказать, что она в абсолютной безопасности – что, если какой-нибудь незнакомец завтра доберется до нее? Это было так трудно.

- Они не знают, что мы здесь, - сказала я более честно, - Они не найдут нас, я обещаю.

- Я думала, полиция всегда ловит плохих людей, - сказала она смущенно, глядя на меня.

- Они стараются, - объяснила я, играя с бахромой на ее жилетке, - Они хотят, но иногда, чтобы поймать их, нужно какое-то время. И до тех пор, пока они их не поймают, мы будем сельскими жителями. Мы освоимся и заведем хороших друзей, будем носить ковбойские шляпы,… и не будем привлекать внимание плохих парней. Ты понимаешь, что я имею в виду?

- Как замаскированные? – спросила она. Боже, она слишком смышлена для своих лет.

- Да, - я легонько покачивала ее, - Как когда Супермен переодевался в Кларка Кента, помнишь это кино?

- Да, - она улыбнулась, - Он мне нравится как Кларк Кент. Он смешной.

- Да, мне тоже, - признала я, - Кларк милый.

- Я бы хотела увидеть, как папа оденется так же, - она улыбнулась шире, хихикая.

Я тоже хихикнула: «И я». Я просто представила, что его волосы зачесаны на бок, и он летит по воздуху в больших черных очках.

Потом она прекратила хихикать, и между нами повисла небольшая пауза. Я знала, что она все еще волнуется, но каким-то образом мне нужно было заставить ее почувствовать себя более уверенно.
- Папа сражался с кучей плохих людей, чтобы вернуться домой, к тебе, - я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза после этих слов, - Он был таким храбрым, и делал это ради тебя, сладкая. Он ненавидит, что уехал так далеко от всех вас, и ругает себя за это. Он бы никогда не хотел, чтобы ты грустила, и чтобы тебе было больно. Но это то, что мы должны сделать, чтобы плохие люди никогда нас больше не беспокоили. Это не навсегда.

Кэти нахмурилась.

- Ты имеешь в виду, что когда-нибудь мы снова уедем?

- Я не знаю. Возможно, - я пожала плечами, - А ты хочешь?

- Нет, - она положила свои руки поверх моих, лежащих у нее на коленях, - Мне здесь нравится. Все такие милые. Все в классе сказали, что они мои друзья. Никто больше не кричит, когда видит меня.

- Дети кричали на тебя? – спросила я, раньше я не знала этого.
- Когда я была маленькой, - сказала она совсем без боли в голосе, словно давно приняла это как данность, - Они говорили, что я уродина, и что они меня боятся. Они кричали, когда я пыталась поиграть с ними. Тогда медсестра отвела меня обратно в палату и сказала, что я больше не могу играть с другими детьми.

- Кэти, - я чувствовала, как слезы текут по лицу. Прошло много лет с тех пор, как ее лицо было обожжено, и ей делали операции. Этот маленький человечек видел очень много боли. Она потеряла мать, отца, и чуть не потеряла жизнь. Быть изуродованной, и слышать, как дети кричат при твоем появлении,… и все равно быть храброй, ждать – не дождаться, чтобы сегодня пойти в школу. Эта девочка олицетворяет собой силу.

Я смахнула слезы прежде, чем она смогла их увидеть и крепче прижала ее, опускаясь подбородком ей на плечо.

- Я думаю, ты прекрасна, Кэти, - прошептала я ей, - Те дети – дураки. Ты заслуживаешь всех друзей на свете. И мне так жаль, что все это случилось с тобой. Жаль, что меня там не было.

- Мне тоже, - она обняла меня в ответ, - Николь?

- Да?

- Если плохие люди заберут моего папу… - она тяжело вздохнула, - Ты тоже уйдешь?
О Господи, какой кошмар. Я даже не могла себе представить, что она постоянно думает об этом.

- Нет, Кэти, - сказала я без запинки, прижимая ее к себе, - Я никогда тебя не оставлю. И папа тоже не оставит. Он любит тебя. Я люблю тебя.

Сейчас я впервые по-настоящему сказала ей эти слова. И мне стало плохо.

- Я тоже тебя люблю, - прошептала она, и я принялась покачивать ее сильнее, прижимая к себе.
Помолчав несколько минут, я снова заговорила.

- А теперь серьезно… - я прочистила горло, - Сейчас папе нужна наша помощь. Ему нелегко приспособиться к этой жизни. Он не ковбой. Пока. Теперь, когда папа на работе, у тебя есть я, бабушка и Поп Поп.(По ходу это кликуха Бена, прим. Natali17) А это значит, что вся любовь на свете умножена на ТРИ! Нам нужно дать папе найти здесь свое место. Ты понимаешь, что я имею в виду?

- Папино место ЗДЕСЬ, - она выглядела обескураженной.

- Это правда, но… - я думала, что сказать, - Папам хорошо, когда они могут каждый день ходить на работу, и, если она им нравится, это делает их счастливее. Я знаю, что какой бы ни была папина работа, скорее всего, ему трудно привыкнуть к ней, и суметь ее полюбить. Он любит тебя больше всего на свете, и если ты его позовешь, он ПРИБЕЖИТ к тебе. Так и надо – если это срочно. Но если это не так, боюсь, он больше никогда не захочет уходить от тебя, если будет думать, что нужен тебе постоянно. Ты видела, как он сегодня хотел пойти с тобой в школу.
Она ничего не сказала. Надеюсь, я все делаю правильно. А может не надо было этого делать?

- У тебя есть школа и новые друзья, - заметила я, - У папы будет работа, и тоже появятся новые друзья. А вечерами и по выходным мы будем проводить время вместе. Мне тоже здесь нравится. И мы должны помочь папе, чтобы ему здесь тоже понравилось. Потому что нам придется жить здесь очень-очень долго. И будет лучше, если всем нам здесь будет нравиться, согласна?

- Да, - ответила Кэти, не говоря больше ни слова.

- Что такое, Кэти? – спросила я, заметив, что она уклоняется от ответа, так же, как любил делать ее отец.

- Мне не нравится без папы, - сказала она прямо, она не умела прятаться так искусно, как Дастин во время сеансов.