Я тебя разгадал. Ты — мое оригами. 1 страница

Голос его от куплета к куплету становился все громче и громче, передавая целую гамму эмоций, а бас-гитара и ударные — яростнее и тяжелее — и на втором куплете, когда голос солиста "На краю" зазвучал мощно и громко, песня-речка соединения с большой рекой.

А я, слушая слова песни, тут же вспомнила Дэна и его оригами — светло-розового пегаса, подаренного мне, и сама не понимала, как мои губы раскрываются и подпевают знакомые слова, как, впрочем, и все те, кто собрался на трибунах и около сцены. Может быть, Денис — и есть мое оригами? А у Кея его личное оригами есть? А я могу быть оригами Дениса?

Последний припев — и голос певца, тонна эмоций, что он передавал им, звучание ударных и всех гитар достигли своего апогея.

Бурная река впала в Северный Ледовитый океан и растворилась в его холодных водах так же, как эмоции музыкантов в наших замерших сердцах.

Закончив играть, Кей рывком снял гитару и спустился вниз, прямо ко мне и к парню с дредами. Людей, услышавших музыку "На краю", становилось все больше и больше — их количество росло с геометрической воистину волшебной прогрессией, и когда солист группы оказался рядом с ограждением, приехавшие на фестиваль громко и радостно заорали, приветствуя его. Кей поднял в приветствии обе руки, и его красивое лицо с правильными чертами лица, которое сегодня обошлось без грима, осветилось искренней улыбкой. Я сама едва ли не стала кланяться ему в пояс и кричать: "Аве, Кей!", но поскольку до сих пор была под впечатлением от происходящего, только слегка попятилась, большими глазами глядя на своего любимчика. Нет, серьезно, его голос — просто божественен! А энергетика у него дикая и сильная, как у римского императора!

Увидев меня близко, Кей удивленно изогнул бровь, по-моему, попытался не улыбнуться и произнес спокойно:

— Это ведь ты, да? Ты — Маша, девушка Дэна?

— Я… — прошептала я, чувствуя, что концентрация кислорода в воздухе резко увеличилась — у меня закружилась голова. У бесполого подростка, по ходу, тоже. А когда с ним заговорил гитарист группы — черноволосый Рэн, он (или она) по-моему, вообще едва не рухнул в обморок. Я тоже была близка к этому.

— Как… забавно. Пошли, — сказал мне Кей. — Тебя кое-кто ждет.

Мне! Мой кумир! Сказал! Идти! За ним! И он говорил о Дэне! Они знакомы?!

— Куда??

— За мной, — вполне резонно отозвался он. И пока другие музыканты "На краю", спустившиеся следом за своим лидером, общались с возбужденными поклонниками, требовавшими едва ли не в истеричной форме еще одну песню, Кей повел меня следом за собой куда-то за сцену, на закрытую простому люду территорию, предназначенную только для избранных, где народу было очень и очень не мало: звукорежиссеры, техники, работники сцены… Все они суетились, что-то делали и куда-то с чем-то бегали, таскали кучу проводов. На Кея пялились, но не все решались к нему подойти. Видимо, эти люди были предупреждены о внезапном коротком представлении, потому как звук был просто на высоте — и в этом я убедилась еще и вечером.

— Здорово, Кей! У вас что, захват сцены был? — улыбнулся музыканту какой-то лысый тип с пивным животиком и с бородкой. — С руководством феста обговорили хоть?

— Да, — кивнул тот ему и пошел дальше, попутно здороваясь с людьми.

А я шла за музыкантом, с трудом переставляя ноги, и думала, что сейчас я точно вознесусь к Боженьке.

— Кей… это… скажите… скажите, мы куда? — спросила я вновь взволнованно, когда мы проходили мимо палаток приехавших музыкантов, которые служили им гримерками. — Что-то случилось? Откуда вы знаете моего Дениса?

— Сейчас сама все увидишь. Не отставай, Маша. — отозвался он, заворачивая вправо, к здоровенной темно-синей палатке, около которой стоял здоровый микроавтобус. На палатке виднелся большой листок белой, чуть потрепанной бумаги, где кто-то страдающий весьма специфическим чувством юмора написал: "Клуб жертвоприношений "На краю". Первый вошедший автоматически становится первой жертвой, и одновременно едой. Заходите, пожалуйста. Мы вас ждем. Очень хотим кушать. Всегда ваши, "На краю".

— Туда, — кивнул он на палатку и быстро обвел своим невероятным взглядом округу. — Заходи.

— Я не хочу быть жертвой, — заупрямилась я. Кей оглядел бумажку скептическим взглядом, покачал головой, повернулся ко мне и сказал:

— Не бойся, мы уже поели. Заходи.

В палатке меня есть не собирались — других музыкантов "На краю" там не было, и мы с Кеем остались вдвоем.

— Хорошо. Но… Почему вы говорили, что я должна простить Смерча, то есть Дениса?

— Потому что он раскаивается. За все, что сделал. Простишь его? Кстати, можешь не прощать, — насмешливо сказал вдруг музыкант, — ты мне понравилась, весьма-весьма, хочешь со мной встречаться? Можешь выбирать: я или он.

Что Кей несет?! У меня в голове поселилась большая наглая сорока, которая стала пытаться склевать моих разноцветных головастиков. Они с верещанием разбежались в стороны. Я сплю?

— Чего? — спросила я, с трудом размыкая губы. — Я серьезно, — невозмутимо произнес Кей, задумчиво поправляя белые шикарные волосы, — Денис говорил мне, что я нравлюсь тебе. И моя группа — тоже. Ну, как тебе мое предложение?

Я осторожно отошла от солиста "На краю" подальше. Нет, он классный, красивый, талантливый, жутко популярный и все такое, но… Он просто мой кумир, а не мой любимый!!

— Наверное, никак, — отозвалась я тихонько, боясь обидеть этого человека. — Вы действительно лучший в мире певец, один из самых талантливых, и музыка у вас невероятная, но это… Мне Денис нужен.

— Правда?

— Да. Да! А вас я это… на расстоянии любить буду! И слушать все ваши песни, но мне, правда, нужен Денис.

— Да я пошутил, — невозмутимо отозвался Кей, вновь подвергая несчастную Машу в шок. Ни фига себе, шуточки! Как с ним, например, его бедная девушка общается, с таким-то шутником? А, говорят, у него действительно вроде бы есть подруга, и ее, гипотетическую девушку Кея, жутко не любят многие его сумасшедшие фанатки. А я столько раз по глупости, слушая треки "На краю" представляла себя девушкой Кея, и никогда не подозревала, что у Судьбы хватит фантазии сделать мне такое предложение — встречаться с этим невероятным человеком!

— Значит, он? — уточнил Кей на всякий случай.

— Он, — ничуть не сомневалась я.

— Глупый Бурундучок, — раздался хорошо знакомый, нет, уже родной голос сзади меня, и пока я тупила, меня обняли и спиной прижали к груди. В глазах у меня потемнело от неожиданности.

— Какая ты хорошая, — прошептали мне на ухо, — я тебе нужен, да?

Кей только весело рассмеялся. Он явно не сожалел о том, что я выбрала Смерчика, который появился словно из-под земли.

— Денис! — вскрикнула я, вырываясь из объятий и оборачиваясь. Это действительно был мой Смерч! Мой самый лучший и самый любимый парень на свете! И он сейчас стоял передо мной, в джинсовых бриджах ив простой черной майке без рукавов, подчеркивающей его широкие плечи, которые так приятно было касаться. На голове его была повязана черная темно-синяя бандана, из-под которой выбивались не слишком послушные коричнево-шоколадные волосы. За эти дни он успел загореть и выглядел еще красивее и задорнее, чем всегда. А его улыбка, дающая возможность ямочкам вновь покрасоваться на веселом лице, в который раз свела меня с ума и на минуту перевернула мироздание с ног на голову.

— Ты ждала меня? — он пытался улыбаться, но я-то точно видела тревогу в глазах Дэна, и это меня радовало.

— Да… — прошептала я.

"Наша пре-е-е-е-лесть!", — возликовало все внутри меня. Любовь, нежность, злость, обида и огромное облегчение, которое стало естественным последствием моей надежды, перемешались в целый ядерный коктейль чувств.

— Дэн!! Ты где так долго был?! Где ты был? Где ты был? — закричала я громко, одной рукой обнимая его — чтобы не вздумал вновь убежать, а другой с силой ударяя Дениса по загорелому плечу. Противоречивые чувства меня прямо-таки разрывали на части. И глаза нежданно-негаданно налились слезами. Холод на коже неожиданно сменился нарастающим жаром.

Мой милый, как же я по тебе скучала.

Потом до меня дошло, что бить по плечу его не надо — мой мальчик недавно же выписался из больницы, и я тут же остановилась, замерла и закричала во весь голос.

— Что с тобой?! Ты в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь? Денис! Как ты мог меня оставить! Как?! Я так за тебя переживала!!

— Чип, успокойся, — Смерчинский умудрился поймать меня за запястья, а после наклонился и легко-легко и так привычно поцеловал: сначала в нос, потом в щеку, а затем уже и в губы. Не ответить ему я не смогла — так сильно соскучилась. И чем дольше мои губы касались его губ, а руки — плеч, предплечий и спины, тем сильнее я понимала, что я — самый счастливый человек на свете!

— Я, правда, скучал по тебе, — шептал Дэн мне на ухо, то крепко обнимая, то ласково гладя по лицу, — прости меня, прости, девочка моя. Я все-все тебе объясню. Ты такая беленькая теперь, такая красивая.

— Мне не надо ничего объяснять, я уже и так все знаю, — всхлипнула я, неожиданно для самой себя, срывая с него бандану и запуская пальцы в его волосы и чуть сжимая их. Дэн на миг прикрыл глаза, а я с трудом отогнала от себя непрошенные теплые слезы.

— Я, кажется, здесь лишний, — отозвался Кей, наблюдая за нами глазами умного экспериментатора. Я вдруг вспомнила, что мы с Дэном тут не одни, а в компании со знаменитостью, между прочим, и слегка притормозила со своими поцелуями и объятиями. Смерч тут же понял, что меня смущает и тоже остановился. Он вообще понимал меня с полуслова. Нет, с полумысли.

— Еще раз спасибо за помощь, — оторвался от меня Дэнв, однако рук не разжал, продолжая гладить по волосам.

Я слушала стук его сердца, прижавшись щекой к груди своего личного Смерчика. Казалось, там и правда бушует набирающий силу настоящий ураган. Его воронка изредка показывалась и в темно-синих глазах Смерчинского.

— Если бы я не был должен твоему другу, — негромко, но очень четко сказал Кей Дэну, глядя ему в глаза своими пугающими светло-салатовыми радужками, — я бы никогда не сделал этого. Я не сваха. Но в должниках ходить не люблю.

— Я понял это. А ты любишь играть с людьми, — сказал Денис Кею с улыбкой. Тот пожал плечами. А я захотела обоих этих парней превратить в своих личных кукол, начинающих двигаться и говорить только по моему личному желанию, и запаковать их в красивые бархатные коробочки, перевязанные алыми ленточками.

— Я просто решил помочь твоей Маше самой себе доказать, что ты ей нужен. И ты ей реально нужен, — отозвался музыкант тем временем. — Думаю, сейчас вам хочется остаться наедине. Могу проводить, отсюда вас без моего пропуска все равно не выпустят, — он вытащил из кармана своих классных штанов светло-золотой бэйджик — такой же, как у парня Кати и обладателя красных дред.

— Давай, веди, — кивнул Денис, обнял меня за плечи, и мы с ним пошли следом за моим музыкальным кумиром. Странный он, конечно, но я в нем ни капли не разочаровалась! А после того, как Кей пел для меня и помогал Лаки Бою, я стала не только слепо любить его как артиста, а еще и уважать, как человека — очень и очень необычного человека!

Мы проходили по закрытой зоне, предназначенной для артоистов, мимо каких-то людей, живо и не без матерных заковыристых выражений обсуждающих, кажется, освещение, хотя возможно, они говорили еще о чем-то важном; мимо каких-то музыкантов, часть из которых я узнавала, пребывая в исступленном восхищении; мимо гримеров, фотографов и журналистов. А потом, к моему восторгу, и мимо Келлы, который, скрестив ноги, обутые в простые бело-синие кеды, и прислонившись к деревянной перегородке ресторанчика, присутствующего на этой закрытой территории и предназначенного для артистов, с мрачным выражением лица слушал кого-то по мобильнику. Взгляд его становился все более и более злым, и когда мы с ним поравнялись, ударник "На краю" так жестко заорал в трубку, что я, уже было открывшая рот, чтобы что-то сказать Дэну, чуть не шарахнулась в сторону.

— Да твою же мать! Ты! Ты меня достала! — закричал Келла в трубку, словно был католическим средневековым священником, а сотовый — коварным исчадием ада, которого нужно было изгнать в мир иной. — Хватит меня прессовать! Идиотка! Хватит! И не ори на меня! Что ты там сказала? Что? Я же запретил тебе говорить тебе эти слова!! NЗапрещено цензуройN! Так, еще раз повтори. Я сказал: еще раз все тихо и спокойно повтори.

— Келла, наш местный холерик и барабанщик, — пояснил Кей, глядя, не мигая, на друга. — Не бойтесь. Он не буйный. Просто ему не повезло в личной жизни.

— Наверное, очень, — задумчиво отозвался Дэн. Я тоже так подумала. Но так как от счастья разговаривать мне не очень хотелось, промолчала. Блин, я и Кея увидела (и услышала), и Келлу, и своего Дэнку нашла!! Вот оно, счастье!

Голос Келлы вдруг резко стал другим: милым и заботливым. Кей поморщился, а я с интересом сумасшедшего уфолога, узревшего настоящего жителя Марса, смотрела на ударника, для которого существовал, видимо, только телефонный собеседник.

— Ну прекрати, королева, прекрати, девочка моя, зайчик, медве… — тут Келла почему-то осекся. — Моя красавица. Ну и что, что к тебе приехала моя мама. Королева, она, правда, хорошая. Потерпи, я скоро к тебе вернусь. Нет, ты же знаешь, что сегодня я не могу. И завтра тоже… Тише-тише, королева моя, через два дня я буду дома. Черт, трубку бросила. Что, ухмыляешься? — рявкнул Келла, заметив взгляд Кея. — Это ты виноват, козел! У тебя-то подруга нормальная!

Солист "На краю" только покачал светловолосой головой — типа он не при чем, но глаза его стали очень веселыми, как у человека, обожающего шутить — и шутит не очень обычно, а, скорее, с выдумкой и слегка пакостно. Нервный, как про него и говорили в Инете и в журналах, но явно прикольный барабанщик с силой пнул какой-то столб и вновь позвонил своему собеседнику, вернее, собеседнице.

— Слушай, малышка, Алина, что там с мамой? — спросил синеволосый Келла все тем же голосом хорошего парня, словно и не оравшего только что ни на кого. А затем он развернулся и пошел прочь, спокойно продолжая разговор.

Кей усмехнулся. Смерчик, который явно что-то знал о личной жизни Келлы, тоже позволил себе улыбнуться и сжал мое плечо.

— Бурундучок. — Прошептал он мне на ухо.

— Идем? — взглянул на насКей, вновь и вновь с кем-то здороваясь.

— Идем. — Кивнул Дэн.

Солист "На краю" сдержал слово, проводив нас до выхода, охраняемого усиленным отрядом милиции. На прощание он обменялся рукопожатием с Дэном.

— Мы будем на вашем выступлении сегодня, — пообещал Смерчинский, перед тем, как покинуть территорию для артистов. С моего плеча руку он так и не убрал, и мне было невероятно приятно ощущать рядом с собой того, кто умудрился влюбить меня в себя и подарить самые счастливые минуты жизни.

— Какая честь, — слегка склонил голову Кей. — Спасибо. Так… приятно.

Смерч только хмыкнул.

— Мне пора. Пока, Маша, — мне на миг показалось, что со мной Кей уже когда-то прощался. Я очень вежливо сказала ему "До свидания" и добавила с замиранием сердца, что "Оригами" он сегодня исполнил просто невероятно.

— Я сделал все, что ты хотел, — тихо сказал Кей Дэну. — И только потому, что он — твой друг. А я ему очень сильно должен.

— Понимаю.

— Я даже желаю тебе и твоей девушке удачи. И не забудь сказать нашему общему приятелю, — эти слова были сказаны Кеем не слишком добрым тоном, в котором явно была завуалирована неожиданная скрытая ярость, — что я больше ему ничего не должен. Пусть забудет обо всем.

— Без проблем, — осторожно кивнул Денис. — Да я смотрю у вас все серьезно.

— А как же, — без намека на улыбку и доброту в глазах взглянул на него Кей. — Кстати, передай ему, что я сделал его один раз, сделаю и второй. А к тому, что принадлежит другим, ему приближаться больше не стоит.

— Запомнил. Непременно передам.

— Отлично.

Я большими глазами смотрела то на одного, то на второго. О чем это они? И что за мега таинственный друг? Прямо не друг, а Сатана какой-то местного разлива!

Спросить ни о чем я не успела — у блондина зазвонил мобильник, и тот вынужден был откланяться.

— Да, Андрей. Не кричи. Что? Ну, на второй Сцене была мини-импровизация, а не апокалипсис всея феста. Так, подожди, мне по второй линии звонят. Детка, я сейчас буду, прости, что ушел, я сейчас. Сейчас, не грусти, — с этими словами Кей широким шагом направился прочь, легонько кивнув нам на прощание.

Я обалдело проводила взглядом его высокую, спортивно сложенную фигуру. В голове уже ничего, совсем ничего не умещалось. Как так?? Что это? Меня накачали хорошей наркотой, и я бодренько ловлю галлюцинации??

— Жалеешь, что его не выбрала? — спросил со смехом Смерчик — со смехом очень счастливого человека.

— Ну, ты дурак. Нет, конечно. Нет! С чего ты так подумал? Не нужен мне никто, кроме тебя! — ответила я нервно, надеясь, что все же не сплю, и все, что сейчас происходит — реально. — Просто… это же был сам Кей! Он со мной разговаривал! Он для меня пел! А я даже автограф не попросила!

— Вот неприятность, — потрепал меня по волосам Дэн, а я опять обняла его, потому что мне было мало прикосновений, и я ясно поняла, что хочу гораздо большего, чем просто объятия. Я все-таки не ребенок, да и он тоже

А еще… Мой! Он — мой! Не отдам! Никому! Даже за все золото этого мира! Потому что продать саму себя я не могу, а Денис — вторая часть моей души, а, значит, и меня самой! И его прошлое меня нисколько не волнует — узнав его, я еще больше полюбила Смерча. Его настоящее интересует меня куда больше — мой мальчик, мой Дэйл должен быть счастливым и я сделаю для этого все. А его будущее — это и мое будущее тоже, это наше будущее. Я взглянула в его глаза, и поняла совершенно точно, что он думает точно так же.

— Ты точно меня простишь, принцесса моя?

— Уже простила, — тихо-тихо отвечала я и, не смотря на шум вокруг, Дениса меня расслышал. — Это я должна была просить у тебя прощение. И за то сообщение, и за то, что игнорировала, и за Димку… И за то, что из-за меня тебя ранили…

— Кто тебе об этом сказал? — сдвинул он брови к переносице. Ящерка на его шее шевельнулась — так напряглись у него мышцы.

— Да я все уже знаю, — призналась я. — И о Никите, и о его брате, и о том, что мой папа с твоим дедом договаривались, и о захвате Пристанских — Марта схватили, и его подельников — тоже. Я все-все знаю. Об Инне — тоже. И о твоей маме.

Дэн сглотнул и напрягся.

— Мне так жаль, — прошептала я, целуя его ладонь. — Мне так жаль, Денис. Так жаль.

— Все нормально. — Без улыбки сказал он.

— Нет, ненормально. Но я сделаю все так, чтобы было нормально. — Зачем-то сказала я упрямо. От переизбытка эмоция меня слегка колотило.

— Перестань, перестань, Маша… — Пара невинных поцелуев меня чуть успокоили. Давай, уйдем отсюда? Здесь слишком громко. Уйдем и вернемся к концерту Кея. Хорошо?

— Хорошо, — отозвалась я взволнованно. — Только это… Знай. Я тебя больше не отпущу. Вообще никуда и никогда.

— Ух ты, какие заявы. Правда?

— Правда.

— Ну что ж… Пойдем, глупышка ты моя. Кстати, откуда у тебя золотой браслет? — полюбопытствовал Дэн. — Марина должна была дать тебе другой билет, не ВИП.

— Девочка одна помогла, которую я в электричке встретила, и ее парень… Чтооо? Смерчинский! — взвыла я. — Откуда ты знаешь?!

— Нууу, — он очень мило и совершенно невинно улыбнулся. — Я тут думал, как бы мне получше попросить прощения, договорился с Кеем — о да, это было невероятно трудно — и попросил ребят об услуге, чтобы они притащили тебя на фест. Так, чтобы Бурундучок ни о чем не догадалась. Твоя подружка тоже согласилась помочь — спасибо ей большое.

— То есть это все была подстава?! Огромная-преогромная подстава? — задохнулась я от возмущения и нового прилива дикой радости. Ну, Маринка со своими Черри, Ландэ и парнями! А я-то думала…

— Да, — радостно подтвердил Денис. — Только не кричи, Чип!

— Не буду, — сделала я вид, что надулась. Трясти от переизбытка чувств меня стало еще больше. К тому же мне позвонила Марина и весело осведомилась, встретилась ли я с Денисом.

— Встретилась! — завопила я. — Ты поганка!! Подставила меня!!

— Чувствую, ты снова в тонусе, — хихикнула подруга, и через минут пять появилась в поле нашего зрения в компании с Ланде, Валерой, рыжим парнем, устроившим Дэну тот самый памятный романтический сюрприз и еще с какими-то малознакомыми мне типами. Выглядела она шикарно — сразу видно было — девушка готовилась к свиданию со своим Черри, и в то же время одежда у нее была вполне подходящая для фестиваля: короткие шорты, маечка и неизменный браслет, подаренный нам Микаэлем — свой я тоже носила, не снимая. Кажется, полунорвежец умудрился скрасить одиночество Маринки, и несчастной она не выглядела. Правда, продолжалось это до поры до времени — пока господин Вишенка не соизволил появиться с другой компанией их общих с Дэном друзей и подруг. Правда, пришел он не один, а с девушкой — невысокой, но очень миленькой пепельной блондинкой с воистину кукольным личиком — таким правильным и красивым оно казалось.

— Моя девушка, — сказал, смеясь, Черри друзьям, даже не замечая Марину, а она так сжала челюсти, что я подумала, что подруга вот-вот ударит его и разорвет соперницу пополам.

— Эй, — обеспокоенно проговорила я Марине, не совсем понимая поведения Александра. — Ты в порядке?

— В порядке, — дернула она плечом, видя, как Черри с подружкой, которую он нежно придерживал за плечи, куда-то удаляются.

— Не в порядке. Слушай, может поговорим, а?

— Нет, Маша, иди с Дэном, ты его очень сильно ждала. Со мной все нормально. — И с этими словами подруга, улыбнувшись мне, ушла, а Ланде, нахмурившись, поплелся следом за ней.

— Чип, — шепнул мне Дэнв на ухо. — Пойдем. Нам очень нужно поговорить.

От звуков его голоса у меня по телу пробежала пара-другая электрических импульсов и я кивнула ему.

Сначала мы со Смерчем хотели уйти на стоянку, где находились машины, в которых приехал Ланде с друзьями, а потом, чуть подумав, мы ушли к реке, и долго сидели там, на высоком берегу, не отпуская друг друга ни на минуту.

Дэн заставил меня рассказать ему все, что я знаю и все, что произошло со мной за время нашего расставания, и мне ничего не оставалось делать, как послушно рассказывать обо всем. Правда, в процессе рассказа я все время сбивалась и сама начинала задавать своему Дэйлу вопросы, или просто прерывалась, чтобы начать его целовать. А еще… еще я позорно расплакалась. Никогда еще я не плакала перед парнем и редко я вообще плакала так долго, почти что с упоением.

— Я по тебе очень-очень скучал, — сказал Денис. — И я очень боялся, что ты станешь моей третьей потерей.

— Я не стану твоей потерей, — после этих слов у меня в горле застрял ком — мой личный предшественник будущих слез. — Не стану, слышишь меня? Не стану!

И я опустила голову, коснувшись лбом его вздрогнувшего плеча.

— Эй, ты чего? — обеспокоенно спросил Смерчик. — Ты же такая сильная девочка.

— Я слабая и дура, — прошептала я.

— Что за глупости. Принцесса, ты чего? Плачешь?

А я и правда плакала.

Виноваты в этом были все те ярчайшие эмоции, что я переживала в последние дни и сегодня, тревога за любимого парня, эта история с Пристанскими, страх потерять близких, жалость к Оле и к Димке, осознание того, что пережил в этой жизни Денис и того, насколько он сильный духовно. Инна, его мама, дневник матери, поведение идеального сына… Что у него было в душе? И как, как он смог стать таким человеком? И почему, почему Судьба была с ним так жестока? Он что, сделал что-то не то в прошлой жизни? Что он натворил? Мой мальчик, которого нужно защищать — а я его только обидела.

— Я по тебе скучала, — уткнулась я ему в плечо, понимая, что никак не могу остановить горячие слезы, вырывающиеся из глаз. — А ты… ты пропал. Дурак!

— Не плачь, — тихо успокаивал меня мой Смерчик, посадив к себе на коленки. — Прости меня.

— Это ты меня прости, — обнимала его я, но плакать не переставала — просто физически не могла этого сделать, а лицо мое горело от глупых слез. Я редко когда плакала из-за себя, потому что всегда считала, что желать себя — не слишком хорошее занятие, я ревела из-за Дениса, из-за того, что он пережил и того, что он чувствует. Наверное, это было одно из проявлений моей любви — сострадание и желание сделать так, чтобы Денис никогда больше не чувствовал себя плохим или виноватым, обиженным и расстроенным. Я плакала, обнимая его, и видела перед собой то маленького мальчика с испуганными синими глазами, потерявшего маму и услышавшего страшные слова своей бабушки, то одинокого подростка с упрямо поджатыми губами, всеми силами старающегося быть лучше — не просто лучше всех, а лучше самого себя, то неподвижно лежащего на берегу юношу с раскинутыми в стороны руками, только что нашедшего любовь и потерявшего ее в морской трагедии, то просто самого обычного двадцатиоднолетнего парня, которому надоело все на свете.

Чуть позже я поняла, что, в общем-то, плакать и страдать из-за любимого человека — нормально явление. Когда искренне кого-то любишь — то желаешь ему только счастья, когда этому человеку плохо, ты понимаешь, что тебе хуже, чем ему, в два раза, а когда хорошо — ты радуешься больше него раза в четыре.

— Машенька… Ну пожалуйста, не надо так. Все ведь хорошо. Хорошо, правда? — Денис осторожно вытирал большим пальцем мои слезы с щек. — Зайка, посмотри на меня. Ну-ка посмотри на меня. Мне в глаза. Маша, посмотри мне в глаза.

Я нехотя подняла взгляд на его лицо и шмыгнула носом, как маленькая девочка.

— Ты не должна плакать. — Твердо сказал Денис. — Не из-за чего. Плакать надо тогда, когда больше ничего другого тебе не остается. Поняла меня?

Я кивнула.

— Извини, я… Я не знаю, почему… они катятся по щекам. Я… Ты не должен быть таким, — шептала я горько.

— Каким?

— Идеа… идеальным. — С трудом выговорила я.

— Ты не хочешь, чтобы у тебя был идеальный парень? — шутливо спросила он, но я поняла, что Смерч насторожился.

— Если я хочу быть с тобой, — я сглотнула, — значит, ты идеален для меня априори. Даже в своих недостатках. Денис, Денис, пожалуйста, будь самим собой? Не переживай. И не вини себя ни в чем.

— Это легко сказать, — склонил он голову и улыбнулся.

— И не делай вид, что улыбаешься или смеешься, если на самом деле тебе горько. — Я коснулась губами его подбородка. — Ты должен жить для себя, а не для других. Понял?

— Понял, Маша. — Дэн прерывисто вздохнул и посмотрел на темную речку. — Если ты мне будешь помогать, я…

— Буду, — перебила его я.

— Тогда хорошо. Я буду стараться. А ты не плачь. Иначе я выкину тебя в речку. Маша, серьезно, я слез женских боюсь. А особенно, как оказалось, твоих.

— А почему ты не дрожишь от страха? — вновь всхлипнула я.

— Потому что я — мужчина, — гордо изрек он. — И я ничего не должен бояться.

— Эй! Опять идеальничаешь.

— Неа. Я просто хочу, чтобы ты успокоилась. Ты плачешь — и мне плохо. Правда, солнышко мое. Хочешь, я назову тебя котенком?

— Мур-мур. — Хихикая, сказала я. После его слов слезы сами по себе стали высыхать.

— Вот и хорошо. — С одобрением проговорил Смерчинский. — Молодец. Не плачь больше.

На несколько минут мы замолчали. Дэн продолжал сидеть на траве, вытянув вперед длинные ноги, а я положила голову ему на колени и стала смотреть в вечернее бескрайнее небо. А потом откуда-то потянуло дымом, и я поморщилась. Денис, рассматривающий мое лицо, тут же заметил это и спросил:

— Маша, я давно хотел узнать. Ответишь? — он дождался моего кивка и только тогда продолжил, не забыв вновь вытереть мою мокрую щеку, по которой бежала последняя слезинка. — Почему ты не любишь дым? Ты ведь огненная девочка, а его просто не переносишь. Есть причина?

— Ну-у-у… — Замялась я. — Просто…

— Говори. Про меня ты знаешь все, я тоже хочу знать все о тебе. Иначе, как я буду тебя защищать с недостатком информации о своем Бурундуке? — улыбнулся он подбадривающее, играя с моими волосами.

— Я не люблю об этом говорить. — Глухо отозвалась я и поежилась, хотя было жарко. Дэн тут же взял меня за руку. — Когда я была мелкой, ко мне в гости пришла подружка — она жила в соседней квартире. Родителей дома не было — папа в командировке был, и мама — на работе, а Федька ушел в магазин. Мы с девочкой играли в куклы и ничего не замечали. А в это время у нас в квартире перемкнуло старую проводку, и внезапно начался пожар. И тогда так сильно пахло этим дымом, — тоскливо сказала я Дэну. — Это запах забивался в нос, и от него хотелось кашлять. Мы с подружкой очень испугались и не понимали, что делать. Только вопили, как сумасшедшие. Хорошо, что нам помог соседский мальчишка, его, кажется, Андреем звали. Да, Андреем. Они с мамой снимали квартиру рядом с нашей какое-то время.

Я замолчала.

— Дальше? — ласково сказал Денис.

— Дальше как-то грустно все было. В общем, он услышал наши крики и перебрался к нам в квартиру через балкон — они у нас рядышком были. Андрей открыл входную дверь, вытащил и меня, и подружку, а потом решил спасти нашу кошку и опять вернулся в квартиру, а там пожар сильнее стал… Ему вход в комнату отрезало… — Я прикрыла глаза, вспоминая урывками тот ужасный пожар, который потом мне очень часто снился — Он испугался, наверное, взял и выпрыгнул с балкона, вместе с кошкой. С ней-то все нормально было, а он ногу сломал и что-то еще, и травму головы получил, и в больнице потом лежал. Мы с мамой ходили к нему… Знаешь, он такой хороший был, этот мальчик Андрей. Очень добрый и вежливый, как и его мама. Правда, он потом с ней почему-то куда-то переехал, и мы больше не видели его. Жалко. Действительно же спас меня, я ему, наверное, жизнь должна. — Я скомкано закончила и резко поднялась и села рядом с Денисом. — С тех пор я и ненавижу запах дыма, даже сигаретного. Не поверишь, у меня потом аллергия на него открылась, и меня лечили у аллерголога. Ну, мама сказала, что я после этого еще и нервная очень стала. — Я вздохнула и тихо рассмеялась. — Поэтому, может, я такая, бесбашенная временами.