Quot;Черри: На тебя невозможно злиться…", — сделал изящный комплемент парень. Ну Черри дает! И зайкой разрешает себя называть! 12 страница

— Папа?! — удивлено выкрикнула не ожидавшая увидеть отца дома Ника. — А вы разве не на даче должны быть?

— Должны. Но нам позвонили Орловы и позвали завтра на рыбалку. Теперь я ищу свой спиннинг, чтоб его. — Добродушно ответил мужчина. — Молодой человек, я вас там не покалечил? Я боевой малый, могу ударить и не заметить, — и папа Ники расхохотался. Он был ниже Ника головы на полторы и шире раза в два.

— Не покалечили, — отозвался Никита, взглядом спрашивая у девушки, кто это? Она, правда, и рта не успела раскрыть, как ее папа важно спросил:

— А вы рыбалку любите? Я вот очень. А друг мой, Иван Игнатич Орлов — мы его графом Орловым зовем между собой — просто обожает. И меня приучил к ней.

И тут последовала целая история о том, кто такой Иван Игнатьич Орлов, с каких лет он увлекается таким интересным делом, как рыбалка, и почему рыбалка — самый лучший в мире отдых, как с точки зрения папы Ники, так и с точки зрения Орлова.

У Никиты в глазах застыло безмолвное изумление. Субъект с залысинами и бородкой болтал, как заводной, и даже умудрился заставить молодых людей разуться и пройти в гостиную. Когда же он решил выяснить, кого же, собственно, привела его дочка домой, из соседней комнаты к ним выплыла худая высокая женщина в очках.

— Вова, опять ты в коридоре устроил… Ой, Ника! — всплеснула руками она и ту же стала пристально изучать Никиту. — Это твой друг?

— Да, — пришлось сказать девушке. — Это Никита. А это моя мама и папа. Ну, ты понял.

— Приятно познакомиться, — ответил Кларский, чувствуя себя не в своей тарелке. С родителями девчонки он знакомиться никак не планировал!

— И мне приятно. Ну-ка, улыбнитесь, — сказала вдруг Карлова-старшая парню.

— Зачем? — не понял тот.

— Давайте-давайте. Улыбнитесь. — Скомандовала вновь женщина, и ему пришлось раздвинуть губы в настороженному улыбке.

— Хорошие зубы, — вынесла она свой вердикт, — отличные, я бы сказала. И выглядишь очень здоровым мальчиком. Наверное, в детстве много кальция кушал?

— Нууу, может быть. — Растерялся вдруг Никита.

— Мама! Не лезь к нему! — прикрикнула на мать Ника, а ему не без дрожи в голосе пояснила. — Мама — стоматолог.

— И причем отличный стоматолог, — подмигнула хозяйка дома парню. — Так, Ника, бери своего Никиту, и идите в ванную мыть руки. Ужинать убдем, — пояснила она парочке.

— Но, мам, мы спешим!

— Не уйдете из дома, пока не поедите, — отрезала та и добавила. — И с молодым человеком я хочу пообщаться. Никита, вы же не против?

— Конечно, он не против, Людочка, — встрял Никин папа. — И я не против, и Николетта. Посидим все вместе, вам историю про то, как мы карася с Орловым ловили, расскажу…

— Уймись ты уже со своей рыбалкой и со своим Орловым, — повелительно махнула в сторону супруга женщина. — Дети, я вас жду на кухне.

Никита, которого "дитем" называли в последний раз очень давно, только бровь поднял, а Ника едва не прыснула. Им пришлось идти в ванную и мыть руки, а потом еще час или больше сидеть на кухне, за уютным квадратным столиком, скоро накрытым Карловой-старшей на 4 персоны. Мать девушки, Людмила Григорьевна, словно знала, что к ним придет гость, и поле того, как приехала с дачи, приготовила обильный ужин. Она много болтала, поучала своего мужа-растяпу, обо все расспрашивала Никиту (узнала, что у него нет родителей и долго охала, вполне искренне переживая за парня), ругалась на Нику за то, что она не убралась в своей комнате, умудрялась болтать по телефону, бегать от плиты к столу, всем всего подкладывать в тарелки и подливать в высокие хрустальные бокалы с красно-оранжевой каемочкой посредине.

Никита наблюдал за ней, как замученное тоской животное за посетительницей, принесший ему совершенно бескорыстно кучу сладостей. Он был молчалив и вежлив и показался Карловым "приличным мальчиком". Ника, которая поначалу злилась, теперь глядела на парня и хотела смеяться.

Василий Егорович затянул какую-то крайне мутную, затянутую, понятную и кажущуюся веселой ему одному историю о ловле судака и очередных невероятных похождения рыбака Орлова. Его жена только головой качала, а Ника лениво ковырялась в своей тарелке вилкой. А Никита обводил взглядом светло-розовую кухню. Ему не слишком часто доводилось бывать в нормальных квартирах с нормальными семьями и — как бы странно это не звучало — нормальными кухнями. Исключением, наверное, был только дом Димки Чащина.

А здесь вкусно пахло домашней едой, на стене тикали часы с кукушкой — таких Ник еще никогда не видел, а в открытой деревянной хлебнице лежал белый свежий хлеб. Простые вещи, знакомые каждому с детства, казались Кларскому необычными. А еще странным было то, что Ника отлично вписывалась в этот интерьер.

— И с тобой мы тоже обязательно съездим на судака, Никита. Тебе понравиться! — закончил, наконец, свою непонятную и крайне запутанную историю со множеством главных и второстепенных действующих лиц Владимир Артемович. Его супруга в который раз покачала головой и принесла сладкое — только что выпеченные ею самой булочки с маком и корицей.

Никита пил горячий чай с молоком, слушал спор родителей Ники и с тоской поглядел на часы. Стрелки медленно двигались вперед — время никогда не останавливало свой ход в те моменты, которые вдруг становились Никите важными или приятными. Куда охотнее время останавливалось тогда, когда ему было плохо.

Время все же поджимало. Они с Никой должны были уже ехать к нему — за пригласительными. Понимая, что никуда уезжать ему не хочется, Никки осторожно опустил руку под стол и коснулся колена девушки. Она тут же одернула ногу, машинально ударила парня по руке, и только потом до нее дошло, чего он от нее хотел — наверное, по его гневному взгляду. Парень не совершенно ожидал, что Карлова треснет его по руке.

— Мама, мы с Никитой должны уехать, — ловя на себе предупреждающий взгляд Ника, произнесла девушка. — Спасибо за ужин! Я сейчас переоденусь, и мы уедем.

— Куда это? — насторожилась ее мать.

— В ресторан, — сказал Никита, улыбнувшись. — Отпустите Нику со мной?

— Даже если я ее не отпущу, она все равно сбежит, — пожала плечами Людмила Григорьевна. — Ника наша однажды в 14 лет из окна вылезла и убежала на какой-то концерт. Мы, правда, тогда на первом этаже жили. Дочка, если вы торопитесь, иди уде переодеваться, копуша.

Ника выдохнула, увидев улыбочку Никиты, но, ничего не сказав, убежала переодеваться, а ее родители еще минут двадцать вдвоем терроризировали парня вопросами и историями — преимущественно, о детстве Ники.

— Опять она собираться будет три года, — видя, что дочери все еще нет, а Ник уже в который раз смотрит на часы, покачала головой женщина. — Никит, поторопи ее.

— А вы не боитесь отпускать Нику со мной? — вдруг спросил он.

— У тебя зубы хорошие, — рассмеялась она. — Нет. А на самом деле, у меня прекрасная интуиция. Ты мне сразу показался надежным, Никита. К тому же если Николетта выбрала тебя, значит, она сделала это не зря.

— Я сам ее выбрал, — зачем-то сказал парень, и вновь начавший болтать Карлов-старший проводил его к комнате дочери.

— Дочка, мы к тебе! — постучался он в дверь. И, лишь услышав ее приглушенное "входите", открыл дверь перед Никитой, после чего удалился обратно к супруге и булочкам.

— Ты все? — вошел в ее комнату парень.

— Все. — Захватила по дороге с собой новенький клатч девушка. Он очень шел к ее черному милому платью.

— Что это? — поднял с пола давешний рисунок парень, с интересом изучая розовый куст и пакостящую под него собаку-улыбайку с человеческими голубыми глазами. Ника испугалась — узнает же на них себя! Девушка быстрым движением вырвала у Ника из руки рисунок и спрятала в ящике стола.

— Все, пошли, — сказала она нервно. — Прости, что родители отвлекли.

— Прощу. — Он последовал за девушкой, успевшей за то время собраться и накраситься.

В прихожей, освещенной неярким электрическим светом, Ник поймал себя на мысли, что Карлова — хорошенькая, особенно в своем черном коротком платье и на высоких каблуках.

Либеральные родители Ники, вышедшие провожать дочь и ее друга, увидев взгляд Ника только переглянулись и захихикали. А напоследок неугомонный Карлов-старший сказал весело — когда уже закрывал дверь за гостем и дочерью:

— Никита! Вы помните, я еще не готов стать дедушкой!

От такой перспективы Ник едва заметно побледнел, но нашел в себе силы дерзко сказать:

— Я очень постараюсь. До свидания! Было очень приятно с вами пообщаться.

— У вас всегда так? — спросил ее молчащую и переваривающую все произошедшее Нику уже в машине, по дороге в его квартиру.

— Как?

— Неважно. Еще раз напомню: веди себя достойно. — С слегка нервно Ник, вспоминая Ольгу. Ему стало интересно: а у нее дома какая кухня?

Приглашения он успешно взял у человека брата — тот вместе с ними принес и две небольшие коробки, обитые бархатом. В одной из них лежали часы из белого золота известной во всем мире марки — для Никиты, а в другой — изящное колье с бриллиантами под стать часам — для Ники. Март позаботился о том, чтобы его брат выглядел соответствующе.

На благотворительном вечере таких масштабов девушка никогда не была, поэтому с любопытством непосредственного ребенка крутила головой. То, что на ее шее кожу холодило дорогое красивое колье, ее сначала пугало, а сейчас смущало.

— Богатых парней высматриваешь? — спросил Никита, видя любопытство в ее глазах.

— Ага. Миллионеров. Слушай, а я тебе нравлюсь? — вдруг спросила Ника ни с того, ни с сего. Просто увидела в зеркале напротив свое и его отражение, и поняла, что с они похожи на влюбленную парочку.

— Безумно. — Отозвался парень. — Поедем после этого чертового вечера ко мне, и я покажу тебе всю степень своей страсти.

"Дурак", — хмыкнула она про себя, подумав — и тут же испугавшись этой мысли, — что у Ника отличная фигура и, наверное, к его плечу тепло прижиматься ночью, лежа с этим парнем в одной постели под одним одеялом.

— Спасибо. Не надо. Никита? — позвала она его через полминуты молчания.

— Что?

— А почему тогда, когда я наглоталась этого идиотского наркотического коктейля и приставала к тебе, ты ничего не сделал со мной? — поинтересовалась она тихо. Этот вопрос ее очень мучил.

— Потому что ты страшная.

— Что-о-о? — вскрикнула девушка тут же. Ее разозленный вид позабавил Ника, и он впервые за несколько дней искренне улыбнулся. — Потому что я нормальный мужик, а не извращенец.

— Да большая половина, как ты сказал, нормальных мужиков, не долго думала бы, что делать! — возразила Ника с жаром.

— Значит, я отношусь к их меньшей половине. — Отозвался Никита. Девушка облизала малиновые губы, пересохшие от того, что Ник находился рядом, он увидел это, и ему тут же вздумалось поцеловать их. Наверное, он зря сделал это, и сколько бы потом Ник не рефлексировал по этому поводу, он все больше и больше понимал, что то, что он натворил, было угодно самой Судьбе. В нее молодой человек не переставал верить несмотря ни на что. Наверное, ему и Ольге было не суждено быть вместе. Иначе, почему та, которую он любил, считал ангелом и защищал даже от собственного брата, так внезапно появилась в этом месте?

Никита, ни слова не говоря, коснулся малиновых губ своей лже-подруги, думая, что если бы сейчас она начала приставать к нему, как в тот вечер и ту ночь, он бы не удержался. Ника вздохнула, приказывая себе стоять на месте и не двигаться: ни отталкивать парня, ни льнуть. Ей показалось, что ее персональный мучитель расстроен, и девушке стало жалко Никиту. Дядя Укроп хоть и мерзкий дурак, но все равно вроде бы как человек, и жить ему, кажется, ой, как не просто. Она не заметила, как в порыве чувств все же погладила парня по ладони. А он вновь едва заметно улыбнулся, отошел на пару шагов и взял у официанта два высоких бокала с шампанским, один из которых залпом высушил. Зато Нике велел пить мелкими глоточками. Она, естественно, недовольно фыркнула про себя, но ослушаться не решилась.

Теперь они не касались друг друга, а просто стояли рядом и думали каждый о своем. Карлова все никак не могла понять, как она ввязалась в эту историю, а Кларский размышлял о том, когда ему удастся встретиться с братом. Сейчас Андрей скрывался, но пребывал в приподнятом настроении и говорил, что у него все под контролем. А еще был уверен, что сегодняшний вечер поможет решить кое-какие проблемы, чтобы менты оставили его и Пристнаскую братву в покое.

— Главное — деньги, — говорил как-то недавно Март Никите, покровительственно хлопая того по щеке. Иногда он любил пофилософствовать. — Деньги решают все, мой маленький глупый братик. Любые проблемы. Менты — это те же люди. И им тоже нужны деньги. Чем больше у тебя проблемы, тем больше денег им надо. Если мент не берет денег, это значит только одно — ты мало ему предлагаешь. Удвой ставку. Утрой при необходимости. И он исполнит твое желание. Отец нашей девочки Маши не устоял перед определенной суммой. И молодец, что не устоял.

— Почему же? — спросил тогда, внутренне напрягшись, Никита.

— Потому что запомни еще одну вещь, — отозвался брат. — Главнее денег может быть только… Что?

— Деньги? — спросил вяло Ник и тут же получил затрещину от брата. Тот не рассчитал силу, и Никита едва не упал, чем неимоверно рассмешил Андрея — он даже небрежно потрепал младшего брата по волосам.

— Деньги сильнее денег? — весело переспросил молодой мужчина. — Молодец. Умен-умен. Учеба в университете не прошла даром. Дурак. Это же самое, что и олень тупее оленя. Я всегда говорил — развивай в себе логику, малыш. Запоминай. Главнее денег — боль.

— В смысле?

— Кнут и пряник. — Коротко отвечал Март, потирая идеально выбритый подбородок. — Пряник — деньги. Кнут — боль. Только этими двумя способами возможно управлять человеком. Если не действует одно — подействует другое. Если бы господин Бурундуков не согласился бы на мои условия, ты бы похитил его драгоценную дочурку. Не зря же я заставлял тебя ее обхаживать, олень. — Андрей расхохотался. — Узнай наш мент, что я хочу сделать с девочкой, тут же бы на все согласился.

— А почему ты не сделал этого раньше? — тихо спросил Никита, спрашивая у самого себя, смог бы выполнить этот приказ брата или нет? Он отлично понимал, что Март или его братки могли бы сделать.

— Это сопряжено с рядом трудностей. — Пожал плечами, на которых виднелись тюремные наколки, Март. — Похищение человечка, знаешь ли — не шутка. Деньгами договориться проще. С ментами "кнут" использовать надо редко, но метко. Они все повязаны, и это может быть чревато, если все точно не рассчитать. А вот с теми, кто тебе подчиняется или считается друзьями, лучше использовать "кнут".

— А со мной ты что используешь? — процедил сквозь зубы Никита.

— С тобой? — широкие изломанные брови Марта еще больше изогнулись из-за улыбки, и из-за нее же около глаз появились веселые морщинки-полоски, не слишком вяжущиеся с жесткой складкой, идущей от крыльев носа к кончикам сухих тонких губ. — Ты олень. Что с тобой использовать? Кстати, как экзамены, дружок? Ты у нас все еще отличник сессионного труда?

— Я перенес часть сессии на осень, — отозвался тихо Никита. Из-за всех проблем, окруживших его и его брата, учиться он не мог чисто физически. Хотя вообще учеба ему нравилась. Очень. Как и университет. Если бы он мог, после окончания поступил бы в аспирантуру. В университете ему хорошо удавалось играть роль "хорошего парня". А вот в школе у него не получалось скрывать, кто он на самом деле. Все и все про него знали. В начальной школе на нем было клеймо "мальчик без мамы", и с тех пор Никита ненавидел, когда его жалели — почти так же сильно, как и ту, которая посмела бросить его и оставить с отцом.

В средней клеймо стало другим — "сын уголовника". Тогда было очень весело. Нет, старшие, учителя, например, его не обижали, скорее, жалели, а вот некоторые ровесники решили, что неплохо бы, если Кларский станет мальчиком для битья. И тогда он начал учиться драться. Сам, закаляясь в уличных боях, не бегая по секциям бокса или дзюдо, как его более благополучные одноклассники, правда, делали они это скорее для того, чтобы прихвастнуть при случае, чем они занимаются и где. Ник же учился драться на совесть. Чтобы просто жить. Да и характер у внешне спокойного милого мальчика закалился. Даже если в бою соперник был в три раза сильнее его, Никита никогда не сдавался. Несколько раз было так, что его избивали так сильно, что все лицо у него было в крови, и дышать почти было невозможно от боли, а он вновь поднимался на ноги — из последних сил. О том, кто его брат и отец, он не говорил никому. После таких драк он умудрился попасть в одну из "гоп-компаний" и постоянно ходил на модные тогда стрелки со стенкой на стенку.

В старшей школе Кларский стал "плохим мальчиком", и с ним боялись связываться. К тому же "Вовремя" откинулся с зоны Март и взял Ника под свою опеку. В это же время умерли воспитывающие парня бабушка и дед. Сначала дед — его сбил на машине какой-то недоумок, которого отпустили под подписку о невыезде, и обозлившийся Андрей не нашел ничего лучше, как свершить правосудие — он так избил горе-водителя, что тот оказался в реанимации. Андрея снова посадили. Правда, ненадолго — уже через два года он умудрился выйти на свободу и продолжил "дело отца". Как ни странно, у него это отлично получилось, и ОПГ Пристанских буквально возродилось, набирая в свои ряды отличных бойцов с улиц. Таких же, как и Никита. Дед к тому времени уже умер — не выдержал разлуки с бабушкой. Март, непонятно откуда научившийся читать традиции, до сих пор посещал их могилы, правда, редко, но все же не забывал о родственниках. И брата заставлял это делать, правда, в своей странновато-сумасшедшей манере. У него ведь действительно были некоторые психические отклонения. Наверное, в этом было виновато детство Марта. Его мать умерла, когда ему было 14, его взяли к себе дед с бабушкой, и уже через год Андрей попал в колонию для несовершеннолетних. Вроде бы как ранил ножом мальчика из класса в драке. Дед с горечью сто раз говорил еще маленькому Нику, что Андрей виноват в этом не был, что с ножом приходил другой паренек — богатый одноклассник Андрея, привыкший ко вседозволенности, и что его родители подкупили следователя, чтобы тот отмазал их сыночка. Как было на самом деле, Ник не знал. Но когда его брат вернулся домой — уже совершенно другой, с такими вот уже волчьими глазами, он отомстил за себя тому самому богатому парню, со временем ставшим гламурной моделью. А что может быть страшнее для истинной модели, чем потерять красоту своего лица и красивую походку?

А еще дед братьев подозревал, что во многом была виновата травма головы, полученная Андреем лет в 13, тогда, когда он решил помочь выбраться из огня двум совсем маленьким девочкам-соседкам.

Голова этого человека была устроена, мягко сказать, очень необычно, и Никита не знал, в чем кроется первопричина тех или иных поступков Андрея.

— Перенес на осень. — Повторил Никита, нахмурившись, так как брат замолчал.

— Что? — мягко, как мамочка трехлетнего сына, переспросил Андрей, вставая со своего места — книга Ирвина Уэлша упала с его колен. — Что-что? Ты решил бросить университет, олень? Охренел?

Никита тут же узнал знакомый блеск в глазах Андрея и инстинктивно приготовился закрывать голову. На самом деле он зря это делал. Его брат знал, как надо бить, чтобы не повредить кости или внутренние органы и чтобы от его кулаков почти не оставалось следов.

Правда, через минуту Март остыл — в его "покои" двое молчаливых охранников привели тоненькую девушку с огненно-рыжыми длинными волосами, и она, увидев то, чем занимается Андрей, вскрикнула. Тот как будто пришел в себя, втянул тонкими ноздрями воздух, успокаиваясь, помог сцепившему зубы Никите подняться на ноги и улыбнулся свое гостье.

— Испугалась? — ласково спросил он у рыжеволосой девушки. — Прости. Олень, проваливай, — велел он Никите. — У меня гости. Кстати, запомни ее.

— Зачем? — мрачно спросил парень, ощущая тупую боль едва ли не во всем теле.

— Повежливее, хамло. — Сдвинул брови вместе Март. — Просто запомни. Ее зовут Настя. — И он обратился к глядевшей на него несколько испуганно девушке. — А этой мой брат. Никита. Когда он молчит, он мил. Все, олень, иди. Делай, что я сказал.

Кларский-младший только кивнул и вышел из комнаты. Девушку ему откровенно было жаль. Кажется, это была та самая девчонка из адвокатской конторы. Март все же нашел ее. Жаль, она выглядит очень мило.

Все-таки он не был таким плохим, каким казался. Иногда ему хотелось быть лучше. И это было его главное отличие от Петра. Тому нравилось развлекаться и играть иногда роль хорошего мальчика, а Нику нужно было играть роль плохого, хотя он отчаянно пытался вырваться из "черного" мира. А Петр Смерчинский хотел попасть туда из "белого" — из-за желания доказать деду, что он — лучше.

Актеры собственного театра…

Когда Никита оказался дома и просто отлеживался на свое диване, игнорируя тупое бормотание телевизора и обдумывая слова Андрея, он отчетливо понял, что Машу Бурундукову на растерзание к брату точно не повел бы. Да и вообще любую девушку — со своим "кнутом" тот явно перегнул палку. Впрочем, Ник давно уже знал, что его старший брат — чокнутый. Он умный и расчетливый, но иногда жестокость перемыкает в нем все его прочие качества. Напрочь, беспощадно. Кстати говоря, как бы не было это парадоксально, именно из-за этой жестокости брата Никита нашел людей, чтобы те хорошенько избили Смерча. Не до смерти, конечно, а так, чтобы тому пришлось отлеживаться. Первой причиной была, конечно, злость и желание отомстить зазнавшемуся клоуну. Но второй и главной причиной было нечто иное. Узнав, что у Ника не получается сделать так, чтобы Маша Бурунудкова начала контактировать с ним, забыв своего парня, Март разозлился. А после того, как младший брат сказал ему, что девчонка очень уж сильно любит другого и никто ей больше не нужен, Март заявил Никите, что в таком случае проще устранить его "соперника", раз девчонка его так любит. Мол, река в свои воды принимает всех и вся. Любитель психологических игр, он сказал Нику, что в случае потери своего так называемого любимого, дочка мента явно будет нуждаться в утешении. И тогда придет и звездный час Кларского. Он станет жилеткой для горюющей девушки, и ее можно будет контролировать. А через нее — и ее папочку. Никита обдумал слова брата и решил одним ударом убить двух зайцев — отомстить Смерчу за Ольгу и на какое-то время просто убрать из игры — положить в больничку, чтобы тот не светился перед братом. Если ему стукнет в голову, он ведь действительно может устранить Дэна. Правда, потом Март узнал, что Дэн — внук его будущего компаньона" Даниила Юрьевича Смерчинского, и решил, что трогать его себе дороже…

Никита тряхнул головой, отгоняя невеселые воспоминания, и словно по-новому оглядел залитый электричеством зал ресторана, незнакомых, в большинстве своем чопорных людей и Нику, косившуюся на всех них с некоторым подозрением. Девушка явно не понимала, что они тут делают, но молчала.

— Доброго вечера! — внезапно раздался веселый хамоватый голос, и воспоминания Ника улетели вовсе. — Девушка, вы свободны?

— Что? — не поняла Ника, откуда около них взялся, мягко говоря, странноватый тип в смокинге, в ушах и на задорном лице которого виднелись проколы, а волосы были выкрашены в яркий зеленый цвет.

Зеленоволосый хрипловато рассмеялся, поедая девушку взглядом.

— Вы такая очаровательная, что я не могу оторвать от вас взора. Давайте знакомиться. Я — Александр. Назван так в честь Александра Македонского. А он крутой тип, между прочим.

— Э-э-э, правда? — спросила удивленная Карлова. Такие молодые люди с ней еще не знакомились.

— Так вы свободны? — парень быстро перевел темно-карие живые глаза на недовольного Никиту, — или этот человек — ваш спутник и вы заняты им?

— Да, это мой спутник, — кивнула Ника. — И я… это… занята.

— М-м-м, какая печаль. А я так хотел познакомиться с вами. — Заухмылялся Черри — а это был именно он.

— Господин Ходячая Хохма, — слегка угрожающе сказал собственник Никита, чуть загораживая собою свою спутницу. — Это моя девушка. Можете шагать дальше.

— Вот же… Не повезло. Опять красивая девушка занята, — покорно поднял руки вверх Черри и, глумливо попрощавшись, смылся прочь. Он делал все, как просила его малышка Князева. Она была подругой его детства и почти что первой любовью, поэтому отказывать Ольге Саша не стал.

Сама она появилась довольно быстро, как только убрался Черри.

— Опять строишь глазки всем подряд? — как-то ревниво спросил Кларский девушку. Ответить возмущенная от такого заявления Ника не успела. Только она открыла рот, как ее перебили.

— Вот как? Девушка, значит? — раздался за спиной Никиты звенящий февральским холодом знакомый голос. Он вздрогнул от неожиданности и тут же убрал свою руку от Ники. Потому что позади него стояла Ольга. Молодой человек медленно к ней повернулся. Оля, коротко-коротко подстриженная, бледная, но с горящим глазами, полными слез, смотрела на него с едва сдерживаемой яростью.

— Ольга? — сглотнул парень. Его нелегко было потрясти, но Князевой удалось это сделать. — А ты… Что ты здесь делаешь? Ты подстриглась? Зачем?

— Затем, Никита. Затем. Нашел мне замену? — холодно переспросила его девушка. — Молодец. А я-то думала, что ты и впрямь уехал. Скучала. Плакал. Посылала смски.

— Оля, ты… — Ник замолчал, понимая, что все это выглядит глупо. Как ему сейчас оправдываться?

— Никит, это кто? — спросила в недоумении и Ника, а парень только мельком глянул на Карлову, явно приказывая ей молчать, но вслух ничего не сказал.

— Уже никто, — улыбнулась Ольга второй девушке, невольно сравнивая себя и ее. Победила, естественно, она сама. — Его бывшая девушка.

— Оля, — проговорил тихо, но с чувством молодой человек. — Ты не так поняла.

— А что тут непонятного? — закричала она внезапно. — Я все видела. Все! Сначала ты ее обнимаешь, потом целуешь, затем называешь своей девушкой! Сволочь! Ненавижу тебя. Все, дорогой. Прощай. Я не терплю измен.

Девушка вырвала из руки обалдевшей Ники бокал с недопитым шампанским и плеснула в лицо Никите.

— Эй, ты чего? — испугалась Ника, что за такой поступок тот сейчас ударит наглую девчонку, но парень оставался стоять неподвижно, и даже глаза свои не поднимал на ту, что назвалась его бывшей. По его неподвижному лицу стекали сладкие капли, и Ника с неожиданной болью подумала, что они похожи на слезы.

Люди вокруг зашептались, увидев эту сценку. Но Кларскому, казалось, было все равно.

— А я тебе верила, — бросила на прощение Ольга и, громко цокая каблуками, удалилась прочь. Никита некоторое время просто не мог заставить себя посмотреть ей вслед — он потерянно глядел в мраморный пол. А когда смог все-таки смог поднять глаза на удаляющуюся спину свою любимой, то окрикнул ее хриплым от едва заметного волнения голосом.

— Оля! Стой.

Она сделала милость и обернулась, дернула плечом, перевела взор на Нику, скромно стоящую в сторонке, а потом так уничтожающе посмотрела на парня, словно он действительно изменял ей. Изменял, а не защищал!

— А я тебе верила, — просто сказала она.

После девушка отвернулась и почти побежала к выходу.

Последнее, что видел Никита — большие голубые глаза его бывшего уже ангела, которые казались светлее обычного из-за застилающих их слез. На миг парню показалось, что губы девушки дрогнули в улыбке, но он понял, что ему померещилось — на самом деле она просто пыталась не разрыдаться. Никита почувствовал себя последним подонком. А потом в нем что-то начало ломаться. Правда одновременно с этим в нем росло и еще одно чувство. Похожее на трещину в скале, которая постепенно все увеличивалась и увеличивалась в размерах. Это была слабая ярость, приправленная щепотками искреннего недоумения и острой обиды. Нет, даже не обиды — оскорбления. Как она смеет так себя вести? Да он знает, что ему пришлось сделать, чтобы защитить? И какого… тогда?

Никита сжал челюсти так, что в деснах появилась легкая давящая боль.

Почему Ольга так поступила? Разве он раньше давал ей повод сомневаться в нем? Да он все для нее делал, Nзапрещено цензуройN! Ее сложно было просто выслушать его? Просто выслушать, а не истерить. Истерить должны такие девочки-принцесски, как Карлова, а она-то стоит спокойно!

— Что это было? — спросила Ника, не совсем въезжая в ситуацию. Поняла только, что эта Оля вроде бы как и есть та самая любимая герла Укропа. Девушка не то, чтобы ей не понравилась, скорее, насторожила своим поведением. Интуиция Карловой нашептывала ей, что что-то в девице с мальчишеской стрижкой не так. — Слушай, очнись, а?

— Молчи, — приказал ей Ник злым голосом, провожая взглядом Ольгину фигуру, облаченную в серебристое платье без бретелек. Ее выходки он терпел! Даже пьяную домой утаскивал! И ни слова не сказал против! И какого она подстриглась, как девчонка из бедного приюта?

— Но…

— Я сказал тебе — заткнись. Заткнись и веди себя так, как будто тебя нет. — Его накопившаяся злость-усталость стала выливаться на ни в чем неповинную девушку. Та от обиды пару раз прокляла умника про себя, но смолчала. Уже выучила, что когда у Ника такой взгляд — лучше всего молчать. А еще лучше — отойти куда-нибудь в сторонку, пусть беситься сам с собой, козлоногий скорпион.

Никита еще минуты две или три стоял просто так. Сам он не двигался, менялись только его глаза. Когда в них появились упрямство и жесткость, он как-то резко пришел в себя.