И ложь прикрыть своим очарованьем? 2 страница

Вообще-то сначала я злилась, что вынуждена сегодня выглядеть вот так необычно для себя, да и одежда эта причиняла некоторые неудобства, но потом решила, что из всего нужно получать только положительные эмоции.

Представляю, как Димка удивится, когда меня заприметит в таком одеянии! Может, даже сфотографировать на память захочет! Я, когда пришла на выпускной бал в платье с корсетом и пышной юбке, стала самым популярным человеком на какое-то время: обалдевшие одноклассники то и дело звали меня для участия в фото. Это потому что они меня нарядной и красиво причесанно никогда не видели, и жутко удивились. И посмеялись же мы тогда с ними!

С Чащиным, думаю, тоже вместе поржем, он хоть и изрядный балбес, но «свой» парень.

До Димки, кстати, я добралась быстро — всего-то с опозданием в полчаса. Нет, в 36 минут 48 секунд — это сам Чащин так сказал, когда не вытерпел и позвонил мне. До этого просто каждые пять минут писал смс-сообщения, в которых настойчиво интересовался, где меня черти носят и какие именно. Я, чувствуя свою вину, так же неизменно писала ему, что еду и буду через пару остановок. Когда я написала ему это в четвертый раз, он прислал мне сообщение, в котором вопрошал: «Еще пара остановок? Бурундукова, ты знаешь, что такое „пара“?». Пока я думала, что ему напечатать в ответ и пока беседовала с парнем, он мне и позвонил.

— Ты собираешься приезжать? Ты где вообще? — сердито спросил он у меня. А я как раз стояла около выхода из автобуса, дожидаясь, пока он примчит меня к нужной остановке — нужно, слава Богам, была следующая.

— Сейчас буду, — отозвалась я, глядя на стоящего рядом парня, которые зачем-то пялился на мои открытые ноги.

— Что, еще пара остановок? — с явным скепсисом поинтересовался Чащин. Я устал тут, как идиот, сидеть.

— Нет, я уже выхожу. А, чертовы каблуки, — едва не зацепилась я высокими тонкими каблуками за ступеньки, решив сбежать в них также быстро, как я делаю это в кроссах.

— Каблуки? Неужели появились кеды или кроссы с каблуками? — искренне удивился одногруппник.

— Ага. Специально для меня, Димочка. Называются «кроссуки».

— Вечно от тебя маты одни слышны, — проворчал он.

— Это ты не расслышал, озабоченный мой друг. Жди меня, сейчас буду, — я осторожно спустилась на асфальт, проигнорировав протянутую руку какого-то дядьки лет сорока. С ума сойти, что может с окружающими сделать коротенькое платье, умелый макияж и женственная прическа.

«А приятно, блин!», — однозначно решили головастики, став, как и мое платье, лазурными.

А кто спорит-то?

«Сырное и ледяное чудо», то самое кафе, где мы договорились встретиться, находилось не слишком далеко от остановки, но и не совсем близко. Чтобы добраться до него, нужно было пересечь широкий проспект и пройти метров триста-четыреста по тихой, спокойной улочке, вдоль одной стороны которой были высажены яблони, цветущие пышным нежно-розовым цветом, а вдоль другой — белоснежные яблони: вокруг них вся яркая зеленая трава была усыпана белым снегом из лепестков.

Как же здесь здорово, в этом месте! Тут только парочкам гулять нужно, наслаждаясь видами: ведь улица наклонная — она постепенно спускается к набережной, — и стоя на ее высокой части, можно лицезреть серебристую водную гладь реки внизу, и многочисленные деревья, и резные каменные беседки, выстроенные около реки, и даже остров, затаившийся посредине широкой реки, как головастик-мысль у меня в подкорковых структурах мозга.

Я улыбнулась, чувствуя слабый, но приятный и сладкий цветочный аромат, витающий по всей улице. Для меня это яблочное и свежее благоухание и есть истинный символ начала лета, наравне с цветением сирени.

Заглядевшись на всю эту красоту, я даже остановилась на пару секунд, и, проведя пальцем по тонкой веточке ближайшего дерева с белыми цветами, сорвала себе цветок яблони: попробую им умаслить сердитого Смерчинского… стоп! Какого еще Смерчинского? Я же с Чащиным встречаюсь сегодня. Вот Дэн, прилипала, я так привыкла, что в последнее время так часто с ним вижусь, что мне показалось на пару мгновений, что я спешу к нему, вновь что-то задумавшему относительно «объектов». Кажется, больше мы Ника и Тролля выслеживать не будем. Из-за упоминания о Дэнни, у меня на лице появилась дурацкая улыбка, и двое мальчишек-школьников, идущих мне навстречу со скейтбордами в руках, приветливо заржали, подумав, что улыбка адресована им. Эх, жаль я сегодня, такая милая (так хорошо, наверное, выгляжу, что сама себя за миллион зеленых продам), не увижусь со Смерчем. Он бы точно упал, и еще больше бы захотел «продолжать знакомство», как сам выразился.

Гадство, натуральное! Вот бы он еще меня поревновал. Эх, мечты. Правильно говорят, что в них смысла нет.

И я поспешила дальше, на ходу проверяя, не задрался ли подол совсем уж неприлично высоко. Чем ближе я, стараясь как можно быстрее шагать, приближалась к «Чуду», тем прохладнее становилось — сказывалась близость к реке: я даже слышала, как гудит какой-то пароход. И мне тоже хотелось гудеть так же радостно, потому что сегодняшний день я уже считала отличным!

Вход в нужное кафе, расположенное на первом этаже крепкого пятиэтажного здания, построенного лет тридцать назад, но все еще выглядевшего элегантно, пряталось в тени высоких сиреней, и я, вдохнув теперь уже аромат светло-фиолетовых цветков, ворвалась в помещение подобно урагану. Просторное помещение было декорировано справа в зелено-голубых тонах, а слева — в желто-оранжевых. Как я узнала чуть позже, из слов разговорчивого друга, кафе специализировалось, с одной стороны, на самых разнообразных изделиях, в состав которых входил сыр, а с другой, на самых различных видах мороженого, поэтому и оформлено оно было в двух стилях. К слову сказать, мы с Дмитрием и того заказали, и того…

Я не без труда разглядела за одним из квадратных прозрачных, с темно-изумрудными ножками, столиков Димку. Он сидел на голубой, «холодной», половине, спиной ко мне, заложив ногу за ногу, и недовольно посматривал на телефон, лежащий на столике.

Я, предвкушая его реакцию, на цыпочках подкралась к одногруппнику, ловко опустила белый цветочек на коротко стриженное русое темечко и закрыла лицо парня ладонями. Обожаю так делать! Некорые не могут понять, кто стоит сзади, и мучительно пытаются вспомнить его имя.

— Бурундук? — не дал мне повеселиться Димка, сразу безошибочно отгадав, кто его «беспокоит». — Совсем рехнулась? Ты знаешь, на сколько ты опоздала?

— Приффет, — прошептала я, склонившись к Димкиному уху, не отрывая ладоней от его лица, — приффет, мой маленький принццц. Малышшшшш. Я больше опаздывать не буду.

— А больше и не надо. И убери руки, — тут же отреагировал Чащин. — Пока я не назвал их граблями.

— Прости меня, я, правда, торопилась, — искренне извинилась я, не подчиняясь его словам. — Прощай давай, а потом уберу.

Он тяжело-тяжело вздохнул, словно сидел около постели умирающей старушки, и осторожно отняв мои пальцы от собственного лица, повернулся ко мне, задев носом мой собственный нос.

Так мы и встретились взглядами. В моих глазах хороводы водили любопытство, веселье и просьба не злиться, а оценить мой наряд, да и в его глазах тоже читалось любопытство, но его упрямо вытесняли и удивление, и радость, и даже затаенный страх, и что-то еще, мне, глупой, тогда не понятное.

Со стороны мы, наверное, смотрелись странно, уставившись друг на друга, как два голодных таракана, соперничающих за крошку хлеба, но меня это мало волновало. Я хотела сказать Чащину: «Димыч, не злись на меня, я не хотела деньги зажабить! Ты отдал мне тетрадь, я угощаю тебя — все по честному!», но только улыбнулась: никогда еще не видела его лицо так близко от своего. И заметила, что радужки у парня необычные: я всегда думала, что они очень темные, насыщенного кофейного цвета, но, оказывается, в них есть искры — около самых зрачков, и искры эти светлые. Как будто бы кто-то щедрой рукой насыпал в горький горячий шоколад горсть несладкой кокосовой стружки, не успевшей еще полностью стать коричневой, но уже и не белой.

— Что с тобой? — вымолвил Чащин, не отпуская моих рук.

— А с тобой что? — спросила и я.

— Со мной — ничего. А ты… Ты почему сегодня такая… красивая? — продолжал он вглядываться в мое лицо и в волосы, как пират в добытую у недругов, старинную карту сокровищ, совершенно не мигая. На мгновение орлу, хвастающемуся всем вокруг фирменными модными очечками, показалось, что около русоволосого парня с высокими скулами и короткой мужественной прической, мелькнуло что-то, напоминающее полупрозрачную красно-оранжевую искру — искра пропала за спиной Дмитрия, изрядно удивив птицу.

— Что с тобой, Маша? Почему…? — повторил он, переводя взгляд на небесно-голубое коротенькое платье и на глубокий вырез, открывающий плечо.

— Я всегда красивая, — торжественно объявила я, вытащила, наконец, руки из его ладоней, хихикнула и села на стул, скромно вытянув ножки, которым порядком надоела новая обувь. Димка, откинувшись на спинку стула и сдвинув брови, оглядывал меня с ног до головы, особенно долго задержав пристальный взгляд как раз именно на ногах. Честно сказать, я неожиданно смутилась от его внимания, и тут же спрятала конечности под стул. От Чащина не укрылось мое изумление, и он неожиданно улыбнулся, как будто бы захотел этим разрядить ситуацию.

— Ого. Ну-ка, встань. — Велел он мне внезапно. Белый цветочек с головы свалился к нему на плечо. Я протянула руку и, взяв его, положила на стол перед едва заметно вздрогнувшим Димкой, сказав:

— Это тебе, в знак примирения. Ну не хотела я опаздывать. Давай уже заказывать что-нибудь!

— Какого примирения? — еще больше обалдел парень, вертя цветок в руках с большой осторожностью, как будто боялся повредить его.

— Нашего. Я думала, ты меня из-за опоздания задушишь, Чащин. Но я не виновата! Серьезно, Дим.

— Маша, я в шоке. Ты, — взгляд его темных глаз сделался подозрительным, — ты так задержалась, потому что прихорашивалась? — видно было, что Димке нелегко выговорить это слово относительно меня. Я и прихорашивалась: нонсенс!

— Так вышло.

— А… ясно. Ну, встань же, — вновь попросил одногруппник.

— Зачем? — недовольно спросила я.

— Встань-встань.

Я с неохотой поднялась на ноги.

— Ну? Что хотел?

Димка, который вновь напялил на себя маску компанейского парня, дурашливо захлопал в ладони а потом схватился руками за голову, выдав шикарно-ехидно:

— Детка, ты просто космос!

— Че-го? Чащин, допрыгаешься, я тебя в космос без ракеты летать и оправлю, — беззлобно пригрозила ему я, радуясь, что произвела своим внешним видом такой эффект. Правда, космосом-деткой мне быть не улыбалось.

— По-моему, я уже… допрыгался, — трагическим шепотом оповестил он меня. — Боже мой, Бурундукова преобразилась! Бурундукова стала Золушкой! И не в лом ему феей быть?

— Кому ему? — совершенно неграциозно опустилась я вновь на свой стул.

— Смерчу.

— А он-то каким боком здесь? — не поняла я, оглядываясь по сторонам и гадая, почему в кафе так сильно отличается дизайн левой части и правой?

— Ну, он, наверное, тебе сказал так наряжаться, — тонкие губы Димки недовольно изогнулись. — Иначе я даже не знаю, кто или что смогло бы заставить тебя одеться в это!

— Ох, Чащин, думай мозгами, а не пяткой, — вздохнула я жалостливо. — При чем здесь Сморчок, то есть, конечно, мой котеночек Дэнка? Я так оделась, потому что… м-м-м… — мне не хотелось рассказывать ему эпопею о том, что все мои вещи оказались выстираны коварной мамой, — потому что сегодня у нас вечером будет торжественное приветствие родни будущей жены брата. А вообще, — я коварно почесала ему подбородок, нахватавшись всяких глупостей у Дэна, — я от тебя без ума, и нарядилась так ради тебя. Я сегодня косплею принцессу. Называй меня «Ваше Высочество».

— Ничего себе, мне аж страшно стало, — пальцы у Димки затряслись, словно от ужаса. А я засмеялась. — Видишь, у меня тремор. Ваше Высочество, дайте мне свою руку.

— Зачем? — продолжала я буравить парня подозрительным взглядом.

— Хочу поприветствовать Вас, как положено.

Я протянула руку, делая вид, что жутко смущаюсь, а он взял и поцеловал мне ладонь — легонько коснулся ее губами, и впрямь представив себя каким-нибудь герцогом или графом! Я тут же ее выдрала назад со словами:

— Думай, что делаешь, овцебык!

Димка на мои вопли не обратил внимания.

— Обалдеть, Бурундукова… То есть Маша, ты здорово выглядишь! На себя не похожа. Бурундукова, черт, я даже теперь не могу называть тебя Бурундуковой…

— Ваше Высочестве все еще остается в силе, Чащин. И чего ты чего на меня так смотришь странно? Переквалифицировался из приматов в людоеды, съесть возжелал бедную меня? — подозрительно спросила я, подвинула стул ближе к Димке и, по-свойски хлопнув его по плечу, сказала. — Заказывай, парень. Все, что душе угодно — но, в пределах разумного, а не безумного.

— Хорошо. Вот меню, — и хотя я предложила ему заказывать, он протянул мне одно из двух ярко-синих меню и даже раскрыл его, прежде чем вручить. — Делай заказ сама. Буду то же, что и ты.

— А если я ничего не буду?

— Дурочка ты, Бурундукова, — покачал он головой. — Я плачу. Пируй. Я-то знаю, как ты любишь поесть. И как в тебя столько вмещается? У тебя, наверное, желудок в трех измерениях существует, да? — попробовал Дима меня подколоть.

— Ты? Совсем того, падре? Кажется, это должна делать я, — я даже возмутилась, забыв за такие слова угостить тумаком. — Платить!

— Я же все-таки мужчина, — величественно отозвался Дима. — Давай, Машка, заказывай, что твоей бурундучковой душе угодно, я вообще-то есть хочу.

— Но я угощаю! — возопила я. — А не ты! Я — твоя должница.

— Да брось ты, — махнул рукой одногруппник. — Мы же друзья.

В результате, немного поприперавшись, мы все же сделали заказ, подозвав прехорошенькую официантку, и я даже совершенно не наглела в выборе кушаний, только спросила у Димки:

— Слушай, а чего ты так расщедрился?

— Я всегда такой, — отвечал он мне, ухмыльнувшись, — щедрый и хороший. С девушками, правда, — уточнил он.

— Да у нас прямо свидание получается, Чащин, — сказала я, поправляя Настины огромные часы на запястье.

— Точно, — согласно кивнул парень. — Хорошее местечко, уютное и даже отчасти романтичное, ты премило одета — да и вообще кажешься лапочкой, я поступаю по-джентельменски…

— Да и ты ничего сегодня выглядишь, — не преминула заметить я. Дмитрий сегодня выглядел и впрямь несколько необычно: надел белую рубашку с вертикальными синими полосами, рукава которой были закатаны чуть ниже локтя, натянул темно-серые джинсы с белым широким ремнем, на ногах его красовались начищенные до блеска ботинки. Ему шел этот стиль — это точно, но я никак не могла взять в толк, зачем ему так наряжаться. Не ради меня же.

— Спасибо, дорогая, — притворно важно склонил голову Чащин.

— Пожалуйста, милый, — продолжила я игру. — Твоя девушка на нас не обидится?

— А твой парень? — тут же спросил Дима. — Моя — нет. Она даже и не знает ни о чем. Она такая глупая у меня, — с неожиданной горечью добавил он. — Вообще ничего не знает.

— Вот и Смерчинский не догадывается, — ответила я, захихикав. — Совершенно ни о чем. Дома дрыхнет, наверное.

Кто-то едва не сбил официантку около нашего столика, и мы на мгновение прервались, а потом я решила еще раз обрадовать друга новостью об англичанке и билетах на мюзикл. Наверное, только Чащин может понять весь мой восторг по этому поводу! Вот мы и восторгались вдвоем, пока нам не принесли заказ, да и во время трапезы тоже никак не могли успокоиться и не ржать на все кафе.

— Вот блин, — поморщилась вдруг я, прервав наш разговор о том, как здорово мы будем сдавать экзамен по английскому.

— Ты чего?

— Соринка в глаз попала

Димка перегнулся через стол и сказал, приглядевшись к моему глазу.

— Это не соринка, это у тебя в ресницах волос запутался.

— Какая разница, — пыталась я потереть глаз, но всякий раз боязливо одергивала руку, потому что не хотела размазать тушь и тени, — все равно больно, глаз слезиться.

— Давай помогу, — предложил свою помощь сокурсник. Я кивнула. Он встал из-за стола, подошел ко мне и со словами: «Щас я тебе глаз выковырну из глазницы», наклонился, подумал, повернул за подбородок мою голову на свет, падающий от окна, и очень осторожно, по-моему, стараясь даже не дышать, двумя пальцами убрал с ресниц этот проклятый волос. С интересом изучил его, а потом протянул мне.

— Подправь салатик, — предложил Димка-дурак, вспомнив название моего салата, — и будет твой салат не «Полосатый», а «Волосатый».

— Спасибо, что помог, но салат мне и такой нравится, — отозвалась я степенно. — Давай, я лучше плюну тебе в тарелку?

— Красивая одежда, хороший макияж и даже высокие каблуки никогда не прикроют полностью твою грубую зубастую натуру, — со вздохом сказал Дмитрий и предложил, подняв бокал с гранатовым соком, похожим на вино, произнести какой-нибудь тост.

— Какой?

— Давай, — в шутку предложил Чащин, — за нас?

— Давай за успешную сдачу английского! — заговорщицки прошептала я, не расслышав его слов. — Чин-чин!

— Кампай.

— Сам капай, — расхохоталась я, перевирая слово японского происхождения. — Говори как я: чин-чин.

— Чин-чин…

И мы продолжили болтать и ржать на все кафе, постепенно заполняющееся людьми.

— А меня в свою компанию примите? — раздалось через полчаса, а, может и через минут сорок, над нашими головами. Димка резко замолчал

Я подняла взгляд и увидела над собой загадочного Дэна, который умильно взирал на нас сверху вниз.

Орла тотчас отнесло к противоположной стене порывом ветра, и он недовольно забил крыльями.

— Я сейчас ревновать начну и бушевать, если не пригласите к себе, ребята, — предупредил он, лучась счастьем и здоровьем. Эти лучи тотчас достигли рядом стоящего столика, и на Дэнва обернулась девушка лет двадцати шести, сразу же заинтересовавшись парнем.

— Э-э-э… — протянула я в замешательстве, механически перемешивая в вазочке кашицу растаявшего орехово-малинового мороженого, — ты чего тут делаешь, Смерчинский?

— Машенька, как ты здороваешься со своим почти что женихом? — деланно обиженно спросил меня Смерч, медленно, не сводя блестящих глаз, наклонился, чтобы поцеловать и вместо этого получил ложкой по лбу. На слегка растрепанных темных волосах остался светлый след от мороженого.

— Чащин, сваливаем? — серьезно предложила я ни с того, ни с сего онемевшему Димке.

Орел закутался в искру, как в шарф и попытался спастись от негодующего ветра.

Пока Маша и Дмитрий беззаботно болтали, активно жестикулируя и, как всегда, громко смеясь, длинноволосая девушка за столиком около большого панорамного окна на «желтой» территории, негодовала и все больше бледнела от переполняющего ее праведного гнева. С этой девушкой Мария была немного знакома — она до сих пор не могла забыть теплые и радушный сюрприз друзей Смерча, где эта светловолосая была одной из «главнокомандующих».

— Инга, спокойнее, — сказал ей парень в очках, сидящий с ней за столиком. Именно он в тот же день отвечал за техническо-музыкальное сопровождение «дружеской шутки».

— Спокойнее?! — возопила длинноволосая Инга. — Как я могу быть спокойнее?? Ты только посмотри на нее! Распутница! Мерзавка!

— Тише ты, услышит.

— Неверность — самый большой грех любви, — сердито свела у переносицы светлые брови девушка и залпом выпила бокал с молочным прохладным коктейлем, причем не свой, а своего спутника, но он тактично промолчал.

День у Инги начался вполне хорошо: она отлично выспалась, и, пребывая в чудесном настроении, приехала в любимое кафе «Сырное и ледяное чудо», где встретилась с этим молодым человеком по имени Иван, который ей с недавних времен нравился. Инга во что бы то не стало, решила завоевать флегматичного, но умного Ивана.

Пара сидела за столиком, наслаждалась хорошим кофе и мороженым, болтая о ерунде (вернее, вовсю болтала девушка, Иван ее только внимательно слушал), как вдруг Инга настороженно посмотрела в окно.

— Смотри, это же Мария Чип Бурнудукова! — выпалила она радостно, прилипнув к окну.

— Девушка Дэна, — не спрашивал, а констатировал Иван, видя, как по улице, ведущей к кафе, быстрым, но мелким шагом направляется Маша. Только несколько преображенная — он с трудом узнал в ней избранницу Дэнни — и до ужаса нарядная. Особенно ему понравились ее ножки.

— Ой, какая она миленькая, — воскликнула Инга, когда пассия ее троюродного брата — именно им приходился ей Дэнв, подошла ближе. — Наверняка ей Дэн стиль поменял. У них тут, интересно, свидание?

Как оказалось, у Марии действительно здесь было свидание, да вот только не с Дэном! Когда светловолосая девушка в голубом воздушном платье подошла к одиноко сидящему парню на другой половине кафе и кокетливо (так показалось Инге) закрыла ему глаза руками, длинноволосая сестра Смерчинского только глаза округлила. Чип подсела к миловидному улыбчивому парню в полосатой рубашке, и они принялись довольно мило болтать. По крайне мере, так ей показалось.

— Что это они творят? Это ее новый парень? Она бросила Дэна? Она ему изменяет! — Инга пребывала в шоке.

— Может, это ее брат, или друг, — медленно предположил Иван.

— Ну да, — фыркнула импульсивная Инга, которая только пять минут назад всей душой Марию любила, а теперь хотела ее удушить. — И вообще, Дэну и так тяжело пришлось, чтобы какая-то… какая-то макака в голубом и с напомаженной рожей его обманывала! Он что, не заслуживает счастья? — требовательно спросил она у Ивана.

— Заслуживает, — кивнул тот, вполне искренне так считая.

— Как же она убого поступает! Я была о ней куда лучшего мнения! Профурсетка! Бедный Дэнни, — сокрушалась длинноволосая, продолжая наблюдать за тем, как парень совершенно возмутительно целует Бурундуковой руку.

Понегодовав вволю, Инга решила разведать обстановку детальнее. Троюродная сестра Смерча оставила Ивана, пребывающего все в том же флегматичном спокойствии и даже видимом безразличии, стараясь оставаться незаметной, подошла к столику с Машкой и русоволосым.

Услышанное повергло девушку еще в большее негодование.

— … свидание получается, Чащин, — услышала Инга, стоя за пластмассовой пальмой с голубыми искусственными бананами.

«Свидание, значит?»

— Точно. Хорошее местечко, уютно и даже отчасти романтичное, ты премило одета — да и вообще кажешься лапочкой, я поступаю по-джентельменски…

— Да и ты ничего сегодня выглядишь, — сделала Мария комплемент парню.

«И как можно встречаться с девушкой, у которой уже кто-то есть? То же самое, что… что за кем-то одной и той же зубной щеткой пользоваться! — кипела Инга, — Наверное, он не знает, что эта Бурундукова занята, а то бы не стал встречаться с ней».

Однако, как оказалось, парень все знал.

— Спасибо, дорогая.

— Пожалуйста, милый, — тоном любящей женушки отозвалась Мария. — Твоя девушка на нас не обидится?

— А твой парень? Моя — нет. Она даже и не знает ни о чем. Она такая глупая у меня. Вообще ничего не знает.

«Вот сволочь! Пудрит кому-то мозги!», — ахнула правильная Инга, прячась все за той же пальмой.

— Вот и Смерчинский не догадывается. Совершенно ни о чем. Дома дрыхнет, наверное, — противно захихикала проклятущая Бурундукова.

Инга не выдержала и бросилась в свой конец зала, едва не сбив официанта.

— Девушка, осторожнее! — крикнул тот ей вслед, чудом удержав в руках поднос с блюдами.

— Простите! У меня друга морально убивают! — отозвалась Инга. Минута, и она уже сидела за своим столиком, бледная от гнева. В руке она сжимала мобильный телефон. Иван только молчаливо взирал на свою слегка буйную подругу.

— Алло! Дэн? — зачастила длинноволосая, с трудом дозвонившись до брата. — Дэна, это я! Ах, узнал? Ну, хорошо! — она вздохнула, замерла на мгновение и выдала трещоткой. — Денис, немедленно приезжай в кафе «Сырное и ледяное чудо»! Срочно! Срочно приезжай! Пожалуйста, я тебя прошу! Да нет, просто приезжай, в течение десяти минут! Ах, в течение десяти не сможешь… А в течение сколько сможешь?! Получаса?? Господи, вдруг не успеешь… если что, я их задержу! Дэнчик, братик, как можно быстрее! Ты на машине? Вот и отлично. Ждем!! Приедешь — и узнаешь, что. Это важно!

И она выключила телефон.

— Ты не слишком его… подначила? — осторожно спросил Иван, поражаясь энергии девушки.

— Да нет, нормально, сейчас приедет. Смерч на машине, — довольным голосом сказала Инга.

— А телефон зачем отключила? — все тем же тоном продолжал юноша в очках.

— Чтобы приехал быстрее, — улыбнулась Инга, но ее взгляд снова упал на Машку и ее парня, и тут же ее лицо исказилось от праведной ярости.

— А почему ничего не сказала про его девушку? — недоумевал ее спутник.

— А вдруг бы он мне не поверил, или не пожелал бы ехать? — отозвалась Инга. — У него разные заскоки могут быть. Он же Смерчинский. Они все слегка необычные.

— А ты какую фамилию носишь?

— Светлова. Я по маме Смерчинская. Ух, утопила бы эту Бурундучиху. Врушка и кокетка! — у Инги прочно сложилось в корне неправильное мнение о Маше.

— А у вас что, во всей семье по жилам течет манипуляторская кровь? — осведомился Иван несколько устало.

— Ты еще дедушку Смерча не видел, Данилу Юрьевича, — многозначительно отозвалась Инга. — А мама у Дэна, моя тетя, получается, самая настоящая актриса — столько шарма и блеска в ней. Это мне моя мама рассказывала. Потому что я тетю видела только в глубоком детстве… Хотя, Денис, конечно, просто уникум даже в пределах семьи. Слушай, Иван, а во мне шарм есть?

— Определенно, — согласился молодой человека, добавив про себя: «Очень странный и, порой, шокирующий».

Еще чуть позднее активная Инга не сдержалась и, по шпионски почти незаметно подобравшись к парочке чуть ближе, сделала на мобильный телефон фото, на котором парень в полосатой рубашке подходит к Маше и наклоняется к самому ее лицу. Из-за неудачного угла обозрения, ей плохо было видно, что они там делают, но на какое-то время ей показалось, что эти двое нагло целуются. Про то, что Димка просто-напросто убирает волос с ресниц Маши, ей в голову опять же не пришло.

Только потом Инга уже задавалась про себя вопросами: идиотизм или Судьба двигали ее эмоциональными поступками?

Казалось, что на улице сейчас не солнечное утро, а поздняя-поздняя ночь. По крайней мере, такое ощущение было у тех, кто находился в «Венере». Не успевшие оторваться за ночь, молодые люди продолжали веселиться под громкую электронную музыку и резкие мажущие всполохи световых шаров, похожих на миниатюрные светящиеся планеты, подвешенные под высоким куполообразным потолком. Любители афтепати, не обращали никакого внимания на тот факт, что в реальном мире, за пределами клуба, давно наступил полдень, а время медленно, но верно приближается к обеду. Многие из этих энергичных любителей клубной жизни не уставали веселиться и желали уехать отсюда только к вечеру.

Дэн тоже не собирался домой, по крайне мере в ближайшие пару часов. Он, как солнечная батарейка, подзарядился на раннем солнце, продолжая быть энергичным и после бессонной ночи. Смерч не покидал танцпол дольше, чем на полчаса, и, казалось, полностью погрузился в атмосферу этого шикарного места, словно был заядлым тусовщиком с впечатляющим стажем.

Он, казалось, забылся настолько, что не обращал внимания на окружающих: и на девушек, пытавшихся потанцевать с ним, и на нетрезвых друзей, и на Нику, которая не без задних мыслей никак не могла надолго утащить его в зарезервированную компанией комнату, и которой уже порядком приелся танцпол. Ребята как раз расположились в небольшой комнате в стиле модного хай-тек, одна из стен которой представляла собой огромное затемненное снаружи окно, выходившее на танцпол и круглую сцену перед ним.

Да, сначала она танцевала вместе с Дэном, все таким же веселым, но уже более отстраненным, а потом, уставшая и раздраженная, уселась на кожаный удобный диван за столик их компании. К тому же она умудрились туфлями натереть ногу, и теперь было некомфортно даже просто ходить. Естественно, Ника не подавала виду, что с ней что-то не так, но все равно осталась разочарованной, когда Дэн сквозь грохочущую музыку прокричал девушке, что готов танцевать с ней хоть весь день, но просто сидеть у него сейчас нет никакого желания.

— Или есть другое желание, — усмехнулся один из парней, на несколько секунд оторвавшийся от поцелуя со своей подругой, — которое кое-кто пытается глушить. Ребят, давайте закажем «виски-колу», а?

Черри внимательно посмотрела на друга, похмыкал, как огромный ежик с зелеными колючками в тумане, и авторитетно сказал на это, что у Лаки бывают нехилые завихрения извилин, и на это не стоит обращать внимания. Мол, иногда на парня находит, и он творит всякую чушь. А потом зеленоволосый куда-то удалился вместе со своими подружками-прилипалами, пробурчав в спину уходящему в музыку Дэнву, что он-то, Черри, заменителей никогда не ищет.

— Если я хочу пиво, то пью нормальное пиво, а не покупаю безалкогольное. И мне плевать, что алкоголь вреден, черт возьми. — Чуть заплетающимся языком сказал он, обнимая Кристину. — Но Дэн у нас упертый козел, неделю, даже больше… не пил ни с кем.

— Если только в одиночестве? — подмигнул ему желающий виски-колу.

И парни громко заржали.

Ника проводила трио задумчивым взглядом: девушкам друзей Дэна она слегка завидовала. Сейчас они с парнями, а она в одиночестве. Ее сегодняшний избранник (или это она его избранница?), правда, понял это почти сразу и мило, но крайней своеобразно, позаботился о том, чтобы светловолосая девушка не скучала в одиночестве.