ГЛАВА 18. Некоторое время Варяг бежал наугад, проваливаясь по колено в снег, уворачиваясь от сучьев, которые то и дело норовили хлестнуть по лицу.

Некоторое время Варяг бежал наугад, проваливаясь по колено в снег, уворачиваясь от сучьев, которые то и дело норовили хлестнуть по лицу.

Мозг его лихорадочно работал. Дорогу, вблизи которой осталась милицейская машина, нельзя было назвать оживленной, и водителю понадобится много времени, чтобы выйти на Ленинградское шоссе, – не меньше часа. Рация в машине уничтожена. Значит, если взять по минимуму, облава здесь будет только часа через два‑три. Хорошая будет, наверное, облава, с собаками, вертолетами, прожекторами, ментами, может быть, даже со спецназом. Не хотелось бы попадать в такую мясорубку.

Идеально было бы за это время выбраться на шоссе и уехать с первой же попуткой. Денег у него конечно же нет, все изъято при задержании, но это не проблема. Существует масса способов уехать и без денег. Плохо было то, что у него разбита физиономия и окровавленная одежда: появляться в таком виде он нигде не мог, сразу же на него обратят внимание и опознают. Плохо было и то, что добраться до шоссе он мог никак не быстрее молодого сержанта‑водителя.

Варяг остановился. Все тело ныло от побоев. Остро болело ребро, не давая сделать глубокий вдох. Глаза уже давно привыкли к зимнему мраку, кроме того, Варяг всегда видел в темноте, как кошка. Пытаясь сориентироваться, он посмотрел на небо. Ни звездочки. Все было затянуто густыми холодными тучами. Гигантские ели со снежными шапками на ветвях, черные силуэты берез и осин, похожие на сугробы кустарники, и тишина. Варяг затаил дыхание. Вдали послышался быстро нарастающий гул идущего на посадку самолета. Потом снова наступила тишина, в которой Варяг стал различать звуки ночного леса.

Страшно захотелось курить. Варяг пошарил по карманам дубленки. Пусто. Что ж, придется помучаться, и, не теряя времени, он снова зашагал вперед. Лес был полон разного рода и звериных и человечьих троп, и Варяг теперь шел по ним, благодаря Бога, что не очень сильно проваливался в снег.

Неподходящее это было время, чтобы думать о чем‑то другом, кроме спасения своей жизни, тем не менее мысли о причинах происшедших с ним событий не оставляли его ни на минуту. Даже если Нестеренко «прокололся», не предусмотрев всего, непонятным оставалось одно: кому нужна была его, Варяга, смерть уже здесь, в Москве, когда он был в руках и обезврежен? Вряд ли это были его новые американские коллеги, друзья покойного Монтиссори, еще меньше была вероятность того, что это нужно ФБР. Ясно, все случившееся с ним в Шереметьеве спланировано здесь и заинтересованы в его смерти очень крупные люди. Если это люди ФСБ или МВД, целью которых было упрятать Варяга за решетку, то почему бы не довести дело с кокаином до суда или придумать что‑нибудь поинтереснее. К примеру, шлепнуть кого‑то, а обвинить в убийстве «смотрящего». В этих делах У наших спецов большой опыт. Может быть, конечно, и спецслужбы. Не обязательно ФСБ, где у Егора Сергеевича всегда были свои люди. Какая‑нибудь иная силовая структура. Они ведь особо не церемонятся. Пуля в лоб, и все дела. Но почему тогда его не убили раньше? Еще до американской тюрьмы, например, когда он мотался осенью по России? Если уж кому‑то он так не понравился, тогда его убрать не стоило никакого труда. Да‑а! Сплошные вопросы!..

Варяг резко остановился. Какая‑то мысль промелькнула в его голове и быстро исчезла, и теперь он пытался вспомнить, что именно заставило его почувствовать тревогу. Что‑то было? Что‑то было еще до тюрьмы? Еще до убийства Монтиссори? Что – он не помнил теперь, но определенно знал об этом.

Вдруг Варяг насторожился. Его тело напряглось, как перед прыжком, хотя мозг еще не осознал почему. Новый посторонний звук. Варяг замер, прислушался. Далекий ровный гул, совсем не похожий на шум дороги или вой двигателей самолета, доносился сквозь ельник. Варяг закрыл глаза и стал вслушиваться.

Звук напоминал гул трансформаторной будки, а это значило, что где‑то совсем рядом находится либо поселок, либо какое‑нибудь подмосковное предприятие. Не было никакой гарантии, что там его ждет удача и спасение. Но у Варяга не было выбора, а времени оставалось все меньше и меньше, все равно ему нужно на что‑то решаться, идти в каком‑нибудь направлении. Долго не раздумывая Варяг двинулся вперед, держа пистолет наготове.

* * *

Сидя на заснеженной дороге, водитель Серега обалдело смотрел на догорающий милицейский «мерседес». Пламя ярко освещало стоявшие по краям дороги строгие ели, унося в черное небо целый сноп искр. Языки огня плясали по останкам капитана, еще полчаса назад беспечно болтавшего о праздничном новогоднем пиршестве.

Рядом застонал Николай. Сержант обернулся и посмотрел на раненого. Тот, скрючившись мешком, лежал в сугробе и корчился от боли. У Сергея все еще дрожали руки, после того как он добрых тридцать метров из последних сил тащил по снегу едва посильную для себя ношу, своего изувеченного здоровущего напарника, старшего лейтенанта милиции Софронюка. Он торопился спасти его и себя от неминуемой гибели. Машина взорвалась в тот самый момент, когда сержант, потеряв последние силы, под тяжестью напарника повалился на дорогу. Взрыв был такой силы, что Серега мгновенно оглох и ослеп, про себя попрощавшись с жизнью. Но все обошлось, оба остались живы. А труп застреленного капитана Битюкова догорал возле «мерседеса». Сергей, не веря своему счастью, смотрел на догорающий «мерседес» и на то место, где мог бы лежать его собственный обугленный труп.

– Ох, блин… – снова простонал Николай. – Сержант, помоги‑ка… Не могу больше Вот, сука поганая, обезножил меня. – Он лежал на боку, пытаясь расстегнуть ремень брюк. Снег под ним потемнел от крови.

Сергей помог Николаю снять ремень, потом снял свой, и кое‑как перетянули простреленные ноги.

– Что делать‑то будем, товарищ старший лейтенант? – спросил водитель, с ужасом думая о том, что ему придется на себе тащить своего тяжеленного напарника.

– Чего делать?.. – переспросил задыхаясь Николай. Он обессилено откинулся на спину и смотрел в темное небо. – Идти надо, вот чего. – Он помолчал, потом добавил: – А поскольку ходок из Меня теперь никакой, пойдешь ты. Один. Пока не встретишь кого‑нибудь. Удостоверение с собой?

Серега кивнул.

– Ну тогда дуй, сержант. Как машину увидишь, бросайся прямо под колеса.

Водитель встал.

– Слушаюсь, товарищ старший лейтенант. – Он помялся. – А вы как же?..

– А чего я? – Раненый, пытаясь сменить позу, покряхтел. – За два часа не помру. Крови‑то у меня много. Только вот подстели‑ка ты мне свою куртку, а то жопу отморожу… Да и ты побыстрее побежишь, чтоб согреться. Ох! Блин! Как больно‑то. Но лучше уж так, чем как наш капитан. Каюк Петровичу. Хоть и пакостный мужичонка был, а жаль его. Не поспел он на Новый год, так и не потрахался напоследок. Ну давай, Сереня, чеши. И побыстрее возвращайся. Мне тут помирать одному неохота.

Сергей снял куртку и подоткнул ее под лейтенанта. Потом развернулся и побежал в сторону ленинградской трассы, но, пробежав метров двадцать, он вдруг остановился, подумал и быстрым шагом вернулся к раненому.

– Разрешите спросить, товарищ старший лейтенант? – позвал он.

– Ну чего ты заладил? – совсем вялым голосом отозвался тот. – Какой я тебе, к хренам, теперь лейтенант?.. Ну. Спрашивай.

– Коль? А чего он нас‑то… того?

– Чего – «того»?

– Ну, это… Не убил?

Николай долго молчал, Сергей даже испугался, подумав, не потерял ли напарник сознание. Наконец тот встрепенулся и задумчиво сквозь зубы проронил:

– Черт его знает?.. Кому ж охота на себя лишнюю мокруху брать?.. Хотя, конечно, где один, там и три… Ну ты идешь или нет?! – вдруг взъярился он, и Сергей, кивнув, побежал по дороге в сторону Ленинградского шоссе.

* * *

Через десять минут Варяг вышел к огороженному каменным забором двухэтажному кирпичному зданию, от которого в лес уходила извилистая дорога. Во дворе за забором горели два прожектора. Не выходя из леса, Варяг двинулся вдоль забора. За металлическими воротами виднелась будка охранника. Варяг замер, пытаясь определить, есть ли на территории кто‑нибудь.

Странный объект, место глухое, колючая проволока над забором. На военный объект не похоже хотя бы потому, что проволока в нескольких местах порвана, в заборе зиял пролом, а ворота даже не закрыты до конца.

Варяг уже почти выбрался из своего укрытия, сделал несколько шагов по направлению к воротам, как вдруг услышал приближающийся шум мотора, резко развернулся и в два прыжка снова исчез в зарослях.

Через минуту к воротам, натужно тарахтя мотором, подкатил старенький ПАЗик. С чудовищным скрипом открылась дверь, и из автобуса выскочил коренастый мужчина в толстой пуховой куртке и черной вязаной шапочке.

– Михалыч! – хрипло позвал он. – Принимай! Он постоял немного, выжидательно глядя на будку охраны, потом крикнул, обращаясь к водителю:

– Леха, посигналь‑ка этим мудакам и давай помоги мне… Михалыч небось празднует уже вовсю…

Мужчина снова нырнул в автобус. Раздались два протяжных сигнала. Спустя минуту он появился снова. Кряхтя, мужчина нес впереди себя картонную коробку. За ним, с ящиком водки в руках, вышел из автобуса Леха – молодой лохматый парень в замызганном свитере, без шапки. Они подошли к воротам. Мужчина вдруг остановился и сказал озабоченно:

– Ты это, Лех, дай‑ка лучше я сам водку понесу. А ты бери продукты.

Леха, шофер, засмеялся:

– Ну чего ты так беспокоишься, Юрь Иваныч! Че я – безрукий, что ли?

– Ладно, – проворчал Юрий Иванович, – безрукий‑небезрукий, а водку пьяному я не доверю. Вон садись на свою колымагу и на ней лихач сколько хошь. А в этом деле, с водкой нужен трезвый расчет.

Леха вынужден был согласиться с железной логикой старшего товарища.

Они поменялись грузом и, миролюбиво переговариваясь, прошли через небольшую калитку в воротах, направляясь к зданию.

В свете прожекторов Варягу хорошо было видно, как из подвала навстречу им выбежал охранник в тулупчике. Увидев приехавших, он радостно всплеснул руками. Весело что‑то обсуждая, все трое скрылись за металлической дверью, ведущей в подвальное помещение.

Первой мыслью Варяга было сразу угнать автобус. Это ж какая удача! На нем он сможет добраться до шоссе очень быстро, значительно увеличив свои шансы. Но секунду поразмыслив, понял, что делать этого нельзя. В здании у охраны наверняка есть телефон. Если мужики хватятся машины сразу, его поймают на первом же посту ГАИ. Нужно как‑то обезопасить себя. А времени остается все меньше и меньше. Может, рискнуть?

Варяг задумчиво посмотрел на автобус. Слишком опасно. Кто‑нибудь может выйти из здания и обнаружить, что автобуса нет. Он перевел взгляд на дом. Окна на этажах были темными, свет пробивался лишь из маленьких зарешеченных подвальных окошек. Ладно, была не была, попробуем по‑другому.

Нагнувшись, Варяг набрал в пригоршни снега и стал, морщась от боли, тщательно умываться, смывая с лица запекшуюся кровь и грязь. Потом, прячась за кустами, он подошел к пролому в заборе и юркнул на территорию «объекта».

В доме все было тихо. Окна были плотно задернуты белыми шторами, никакого движения не было видно. В подвале тихонько играла музыка, а в освещенных подвальных окошках несколько раз мелькнули человеческие фигуры.

Варяг осторожно подошел к зданию и увидел, что над входной парадной дверью красовалась темно‑синяя табличка с надписью: «ВИВАРИЙ».

Варяг несколько раз с удивлением перечитал надпись. Теперь он знал, что это за «секретный» объект. «Вот уж никогда бы не подумал, что путь к спасению лежит через виварий». Хорошо бы при свете дня посмотреть на всех этих экзотических животных.

Может быть, это единственная в жизни возможность насладиться обществом самых разных тварей – от нахохлившихся длиннохвостых попугаев до крокодилов, скорпионов и прочих мышей и удавов, подумал Варяг. Ладно, отложим экскурсию до лучших времен. Хотя с всевозможными тварями в жизни ему, вообще‑то, и так приходилось часто встречаться. Варяг лишь окинул взглядом освещенный двор и быстро спустился по лестнице, ведущей в подвал.

Дверь была открыта, и коридор за ней, к счастью, не был освещен. Только в одном месте узенькая полоска света выхватывала из темноты облупившуюся краску стены, обшарпанный стол с телефонным аппаратом и пару ободранных стульев в Углу.

– …Совсем уж люди охренели, – услышал Варяг мужской голос. – Веришь, Иваныч, привезли откуда‑то, из Новой Зеландии, что ли, гигантскую креветку. Здоровенная, размером с крысу, фиолетовая. Чего теперь с этой дурищей делать?..

Варяг бесшумно подкрался к двери. Сквозь узенькую щель он увидел сидящих за столом четверых мужчин.

– … а главное – на кой хрен к нам‑то, в виварий, ее привезли? – возмущался маленький, одетый в зеленый, похожий на операционный халат, очкарик с обширными залысинами на лбу и неожиданными для его комплекции крупными костлявыми руками. – Какой, к черту, карантин у этой океанской мымры может быть?!

– А ты ее свари – и с пивком! – задушевно посоветовал Михалыч, с аппетитом поглощавший салат. – Вот тебе и карантин будет!

Они сидели в ярко освещенной комнате, похожей на советских времен красный уголок – только вместо обязательного бюста вождя революции в углу стояла живая и пушистая красавица‑елка, обильно украшенная гирляндами. Кроме того, все они, включая водителя Леху, были уже навеселе, и невидимый, стоявший в темном коридоре Варяг мог беспрепятственно разглядеть и мощные решетки на окнах, и отсутствие телефона в комнате, и ключ, торчавший в двери с его стороны.

Дверь была металлическая, и, закрыв незадачливых гостей на ключ, Варяг мог быть спокоен, что до утра ни одна живая душа не выберется отсюда, а следовательно, ни один чин в милиции не узнает, что опасный преступник Игнатов, укокошивший капитана милиции, добирается до Москвы на стареньком, видавшем виды ПАЗике.

Правда, существовала вероятность того, что где‑то в глубинах вивария есть еще живая душа (помимо экзотических животных, разумеется), но опыт подсказывал Варягу, что все присутствующие в здании люди уже собрались в этом уважаемом обществе за столом.

Он уже протянул было руку, чтобы одним движением быстро захлопнуть дверь и повернуть заветный ключ, как один из присутствующих – судя по хриплому голосу, приехавший на автобусе Юрий Иванович – сказал, не ведая, что оказывает Варягу незаменимую услугу:

– Леха, закрой‑ка дверь – дует чего‑то.

– Да бросьте вы, мужики, – отозвался Леха, – сейчас водочки дернем еще по одной, и дуть совсем перестанет…

Тем не менее он встал и направился к двери. Варяг вдруг испугался, что он вытащит из замка ключ, но беспечный Леха лишь толкнул дверь, и та с оглушительным лязгом захлопнулась почти перед самым носом Владислава. Тот быстрым кошачьим движением приблизился к двери и, протянув руку, почти одновременно повернул ключ. Грохот двери слился со звуком поворачивающегося ключа. Варяг повернулся, в темноте нащупал телефонный аппарат, разорвал провод, ведущий к нему и, захватив аппарат с собой, тихо покинул подвал. Он ясно представил себе незадачливых мужичков, которые только через какое‑то время, когда их потянет помочиться, обнаружат, что оказались запертыми в «красном уголке» подвала. Как они озадаченно будут осматривать металлическую дверь, решетки на окнах и материть того мудака, который им устроил этот новогодний сюрприз. А потом поссут в уголок и будут до утра глушить водку, забыв про все на свете.

Не спеша Варяг вышел за пределы вивария, тенью проскользнул в автобус и сел за руль. Ключа в замке зажигания конечно же не было – да его и не могло быть, потому что замок зажигания также отсутствовал. На его месте был клубок разноцветных проводов – незамысловатое изобретение российских шоферов, считающих, что все эти глупости с ключами и замками им просто ни к чему.

Затем Варяг обшарил глазами салон и, к своему удовлетворению, нашел на заднем сиденье брошенные кем‑то рабочие брюки и свитер. Быстро сбросив с себя окровавленный костюм и рубашку, Варяг переоделся в нехитрый шоферский наряд, а свою одежду зарыл в сугроб под забором вивария. Потом, вернувшись в автобус, под сиденьем водителя Варяг обнаружил заначку – целенькую бутылку «смирновки». При определенных обстоятельствах эта заветная бутылка может оказаться той самой спасительной «валютой», которая с успехом заменит настоящую. Варяг впервые за последние несколько часов улыбнулся и, немного повозившись с проводами, довольно быстро завел видавший виды ПАЗик. Мотор работал на удивление хорошо. Да и сама машина хоть и тарахтела вовсю, но работала исправно. Варяг чуть проехал вперед, потом дал задний ход, развернулся, посмотрел на виварий и резво направил автобус по лесной, хорошо укатанной дороге.

* * *

Сергей бежал больше часа.

Бежать по снегу было очень трудно, тем более с непривычки, когда целыми днями сидишь себе в машине, крутишь баранку.

Время от времени он останавливался, чтобы перевести дыхание, но, вспоминая о раненом Николае и обгоревшем трупе капитана, тут же снова заставлял себя бежать. Когда лес начал редеть и впереди замелькали огни, он уже совсем обессилел. Заплетающимися ногами ступил на Ленинградское шоссе и в изнеможении сел на обочине. Через полчаса его, почти без сознания, подобрала машина военного патруля. Офицер, сидевший рядом с водителем ГАЗика, внимательно изучил его документы, выслушал сбивчивый рассказ и, ни секунды не раздумывая, приказал ехать за раненым.

Когда милицейский ГАЗик прибыл на место происшествия, Николай был в глубоком обмороке. В машине он пришел в себя, и, еще до того как оказался на операционном столе в Химкинском военном госпитале, на ноги по тревоге были подняты все милицейские и гаишные подразделения Северного и Северо‑Западного округов. Был объявлен розыск опасного преступника, крупного рецидивиста. А поскольку в сообщении, разосланном по отделениям, было добавлено, что два часа назад преступник зверски убил милиционера, коллеги последнего, невзирая на предпраздничное настроение, со всем профессиональным рвением и ненавистью кинулись разыскивать убийцу.