Инфекционное отделение Медицинского центра Джамейки. Джим Кент, в той же одежде, что и был, лежал на больничной койке

Джим Кент, в той же одежде, что и был, лежал на больничной койке.

— Это нелепо! — выкрикивал он, едва не брызжа слюной. — Я прекрасно себя чувствую!

Возле койки стояли Эф и Нора.

— Назовем это предосторожностью, — сказал Эф.

— Ничего же не произошло! — яростно продолжал Джим. — Он, должно быть, врезал мне, когда я входил в дверь. Просто я на минуту отключился. Ну, может, легкое сотрясение мозга.

Нора кивнула.

— Просто дело в том… В общем, ты — один из нас, Джим. И мы хотим быть уверены, что у тебя все в порядке.

— Да, но почему изолятор?

— А почему бы нет? — Эф выдавил из себя улыбку. — Мы все равно уже здесь. И посмотри — весь изолятор в полном твоем распоряжении. В Нью-Йорке никого не устраивают с такими удобствами.

Кривая ответная улыбка Джима показала, что они его не убедили.

— Ладно, — наконец смирился он. — Мне могут отдать мобильник, чтобы я чувствовал, что приношу пользу?

— Думаю, мы это устроим, — кивнул Эф. — После того как тебе сделают анализы.

— И, пожалуйста, скажите Сильвии, что я в порядке. А то она будет паниковать.

— Конечно, — заверил его Эф. — Скажем, как только выйдем отсюда.

Они вышли из палаты, потрясенные происшедшим. Остановились, прежде чем покинуть изолятор.

— Мы должны сказать ему, — заявила Нора.

— Сказать — что? — спросил Эф чуть более резко, чем ему хотелось бы. — Сначала необходимо выяснить, с чем мы имеем дело.

За порогом изолятора они увидели женщину с вьющимися волосами, забранными под широкую ленту. Она тут же вскочила с пластикового стула, который притащила сюда из вестибюля. Это была Сильвия, подруга Джима, с которой он делил квартиру в доме где-то на восточных Восьмидесятых улицах. Сильвия составляла гороскопы для «Нью-Йорк пост». Она привезла в квартиру пять кошек, а Джим — зяблика, поэтому в их домашнем хозяйстве сразу возникла нешуточная напряженность.

— Могу я зайти к нему? — спросила Сильвия.

— Извини, Сильвия, в изолятор допускают только медицинский персонал. Но Джим просил передать тебе, что он прекрасно себя чувствует.

Сильвия схватила Эфа за руку.

— А что скажешь ты?

— Он выглядит совершенно здоровым, — тактично ответил Эф. — Но мы хотим сделать кое-какие анализы — так, на всякий случай.

— Мне сказали, он отключился, у него немного закружилась голова. Но почему изолятор?

— Ты знаешь, как мы работаем, Сильвия. Сначала надо убедиться, что нет ничего плохого. Будем двигаться шаг за шагом.

Сильвия повернулась к Норе в ожидании женского участия.

— Мы вернем его тебе, как только сможем, — кивнула Нора.

Внизу, в подвале больницы, Эф и Нора увидели, что у двери морга их поджидает женщина-администратор.

— Доктор Гудуэдер, то, что вы затеяли, идет вразрез с действующими инструкциями, — заявила она. — Эта дверь никогда не запирается, и администрация больницы настаивает на том, чтобы ее информировали…

— Извините, госпожа Грэм, — Эф прочитал ее фамилию на нагрудной карточке, — но это дело находится исключительно в компетенции Центра по контролю и профилактике заболеваний. — Он не любил изображать из себя бюрократа, однако иногда статус федерального чиновника давал определенные преимущества. Эф достал ключ, открыл дверь и прошел в морг, пропустив Нору вперед. — Благодарю за содействие, — вежливо сказал он администратору, после чего закрыл и запер за собой дверь.

Свет включился автоматически. Тело Редферна лежало под простыней на стальном столе. Из коробки, стоявшей сразу возле выключателя, Эф достал две пары перчаток, затем открыл тележку с инструментами для вскрытия.

— Эф, — сказала Нора, натягивая перчатки, — у нас даже нет свидетельства о смерти. Ты не можешь просто взять и вскрыть его.

— Времени для формальностей у нас тоже нет. Особенно после того, что случилось с Джимом. А кроме того… я даже не знаю, как мы вообще собираемся объяснить его смерть. Получается, что я убил этого человека. Убил своего пациента.

— Это была самозащита.

— Я знаю. И ты знаешь. Но я категорически не хочу тратить время, объясняя это полиции.

Он взял большой скальпель и сделал Y-образный надрез: рассек тело по двум косым линиям от правой и левой ключиц к грудине, а потом по прямой до лобковой кости. Раздвинул кожу и мышцы, обнажив грудную клетку и брюшину. У Эфа не было времени, чтобы провести полное вскрытие, но ему было невероятно важно подтвердить то, что они увидели на снимках, сделанных при неполной магнитно-резонансной томографии Редферна.

Из резинового шланга Эф смыл белую, похожую на кровь жидкость, которая натекла при разрезах, и оглядел главные органы, расположенные в грудной клетке. Грудную полость заполняла какая-то темная, плотная масса, питаемая тоненькими сосудами, отводки которых тянулись к сморщенным внутренним органам.

— Господи Боже, — выдохнула Нора.

Эф разглядывал эти новообразования, раздвигая ребра.

— Эта штука все взяла на себя. Посмотри на сердце. Сердце потеряло форму, скукожилось. Изменилась и структура артерий, кровеносная система упростилась, сами артерии покрылись какой-то черной слизью.

— В это невозможно поверить, — вырвалось у Норы. — После посадки самолета прошло только тридцать шесть часов.

Эф вскрыл шею Редферна, обнажив гортань. Там появился новый орган, выросший из складок преддверия гортани. Этот вырост — именно он выступал в роли жала — был сейчас втянут внутрь. Он соединялся непосредственно с трахеей, даже сливался с ней, словно раковая опухоль. Эф решил не резать дальше, не отделять этот мускул… или орган… в общем, чем бы он ни был, — надеясь сделать это позднее, когда изучит более тщательно и определит его функцию.

Зазвонил мобильный телефон Эфа. Он повернулся так, чтобы Нора смогла достать мобильник из его кармана чистой перчаткой.

— Это из Управления главного судмедэксперта, — сообщила она Эфу, взглянув на дисплей.

Нора ответила за Эфа, послушала несколько секунд и сказала звонившему:

— Уже едем.