XI. Не полагай своего счастья в том, что не в твоей власти 3 страница

Первый период средневековой философии называется патристика (от слова «отец»), так как в это время (4–7 вв.) философией занимались «Отцы церкви». На этом этапе полемически фрагментарное философствование сменяется работой над систематизацией церковной доктрины. В патристике также выделяют два направления: западную патристику, или латинскую (Августин Аврелий); и восточную патристику, греко-византийскую (Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Григорий Палама). Развитие проблемного поля философии в период патристики связано с разработкой трех важнейших частей религиозного миропонимания: теологии – учения о Боге и его атрибутах; христологии – учения о богочеловеческой личности Христа; христианской антропологии – учения о человеке и судьбе его личной души. Противопоставление души и тела составлял фундамент христианской антропологии. В отличие от безличностной трактовки духа в античной философии, библейско-христианская традиция представила духовное начало как личностный абсолют и личную волю Бога, сотворившего «из ничего» весь мир. Душа человека понималась как бессмертная и совершенно бесплотная субстанциальная форма тела, благодаря которому она достигает полноты своего осуществления. Центральное положение средневековой христологии о том, что во Христе обе природы (божественная и человеческая) соединены «неизменно, нераздельно», стало фундаментом средневековой антропологии. Соединение духовной и телесной природ в человеке мыслилось по аналогии с богочеловеческой личностью Христа. Исходная для всей христианской антропологии трактовка человека как сотворенного по образу и подобию Божьему воспринималась в Средние века сквозь призму идеи богоуподобления, как процесс освобождения человека и человечества от всевозможных наслоений «неподобия Богу», обусловленных материей. Это предполагало аскетическое ограничение плотских (телесных) желаний, максимальный отказ от материальных благ и сведения жизненных потребностей к необходимому минимуму. Человек мыслился как существо греховное, плотское, «отпавшее (отдалившееся) от Бога». Задача человека – осознать, что он – венец творения, вспомнить о том, что человек есть образ Божий и восстановить его изначальную чистоту. Преодоление трагической раздвоенности человека (на душу и тело) как путь преодоления всякого зла – высшая цель человеческого существования. Согласно учениям Отцов церкви, человек есть Святая Церковь Божья; алтарь в ней представляет душу, жертвенник – ум, а храм – тело. В процессе богоуподобления человек телом своим, словно храмом, добродетельно украшает душу, осуществляя заповеди в соответствии с моральной философией.

Августин Аврелий (5 в.) является выдающимся представителем западной патристики, который заложил основы христианской философии и разработал основные принципы средневекового философского мышления на основе синтеза христианских идей с положениями платонизма, приемлемыми для христианского вероучения. В качестве основных проблем философии патристики, подробно рассмотренных Августином, следует назвать следующие: проблема Бога и его отношения к миру; проблема соотношения времени и вечности; проблема бессмертия человеческой души и ее отношения к телу; проблема свободной воли; проблема добра и зла; проблема соотношения веры и разума; проблема равенства людей и социальной иерархии; проблема государственной и церковной власти; проблема периодизации человеческой истории, ее целей и смысла. Следует отметить, что для развития средневековой философии большое значение имела разработка в этот период важнейших проблем, не удостоенных вниманием со стороны античной философии. Благодаря Августину, в патристике закладываются основы представлений о моральной автономии и самоценности личности, о структуре и смысле человеческой истории, о духовном прогрессе человечества. Августина внёс большой вклад в обоснование «принципа креационизма». Креационизм (от лат. creatio – «творение») – религиозная концепция, согласно которой основные формы органического мира (жизнь), человечество, планета Земля, а также мир в целом, рассматриваются как непосредственно созданные Творцом (Богом). Креационизм характерен для всей средневековой философии, что отличает её от античной философии, в которой боги могли лишь упорядочивать мироздание, но отнюдь не творить его. В Средние века Бог понимался как средоточие всех положительных качеств в частности он являлся онтологическим абсолютом, то есть чистым бытием, которое и является источником бытия «тварного» (материального) мира. Всё бытие берёт своё начало от Бога как единственного первоистока бытия. Богу не свойственно ничто телесное, он есть чистый дух, сотворивший своей Свободной Волей материальный мир. Бог не только создаёт мир, но каждый момент Он поддерживает его существование. Если бы Бог перестал это делать, мир сразу же вернулся бы в своё первоначальное состояние, то есть в ничто, он бы уничтожился. Всё в мире зависит от воли Бога и направляется им, Бог ни на мгновение не оставляет мир своим попечением. Признание того, что все явления природы и события человеческой истории осуществляют предначертания Бога, называется провиденциализмом, который также является одной из характерных черт средневекового мышления. Также Августин полностью признавал и «принцип откровения» – передачу священных истин от Бога к избранным лицам. Ещё заслуга Августина состоит в обосновании «проблемы теодицеи». Теодицея (от лат. theodicea – «богооправдание») – это совокупность религиозно-философских доктрин, призванных оправдать благое управление Вселенной Богом, несмотря на наличие зла в мире. Перед христианской философией была поставлена важная дилемма: если Бог – это Творец всего и он добр, то откуда же берет начало зло? По мнению Августина, Бог зла специально не создавал, но так как у человека есть и душа, и тело (материя), и ему дана Богом свобода воли, то зло проистекает из греховной сущности человека.

Второй период средневековой философии называется схоластика (8–14 вв.). Её представители: Ансельм Кентерберийский, Иоанн Росцелин, Сигер Брабантский, Альберт Великий, Фома Аквинский, Уильям Оккам. Успехи науки не могли не отразиться на отношении религии к рациональному познанию, ценность которого, в связи с интересом к техническим усовершенствованиям, была осознана и Церковью, и государством. Схоластика являлась основой университетского образования. Центром философского развития в эти столетия был Парижский университет, в котором оттачивалось искусство рационально-логической интерпретации религиозных догматов. Схоластика ставила своей целью вывести из текстов Священного Писания всю полноту их логических следствий. Для этого использовалась цепь правильно построенных дедуктивных умозаключений (силлогизмов). Она была ориентирована на жесткие схемы и правила мышления, и хотя не способствовала расцвету естественных, опытных наук, но оказала благоприятное влияние на развитие формально-логической проблематики в философии. Центральной проблемой данного периода была проблема универсалий (природы общих понятий), в основе которой лежал вопрос о том, существуют ли роды и виды вещей самостоятельно, в качестве особых, бестелесных сущностей, или же они находятся только в мыслях, представляя собой имена, названия предметов. Если они обладают самостоятельным бытием, то какова их природа? Телесны они или бестелесны, обладают отдельным бытием, или пребывают внутри чувственно-материальных предметов? Ответы на эти и другие вопросы, опираясь на логико-символическое истолкование Писания, искали крупнейшие философы и богословы данного периода. Еще одной значимой проблемой схоластики была проблема доказательства бытия Бога. Сохранила актуальность проблема соотношения разума и веры, которая в схоластике решалась на основе принципа гармонии философии и религии. В качестве основных философских направлений схоластики можно выделить: реализм и номинализм.

Представители реализма (Ансельм Кентерберийский, Альберт Великий, Фома Аквинский) утверждали реальное существование универсалий (идей) как неких духовных сущностей, или прообразов, предшествующих единичным вещам. Основная идея данного направления состояла в признании реального существования идеальных объектов – общих понятий. Постулируя объективность существования родов и видов вне и до вещей, до познающего человеческого ума, сторонники реализма полагали, что общее, в отличие от единичного, представляет собой нечто самостоятельное и первичное, в силу чего они отождествляли понятийную конструкцию действительности с самим бытием. Реализм был своеобразным средоточием рационального обоснования важнейших догматов христианского вероучения – догмата о Троице, о Богочеловеческой природе Христа, о первородном грехе, об искупительной жертве Иисуса. Вера в абсолютную объективность и внечувственный способ бытия идеальных объектов, независимо от телесных предметов, позволяла оправдать иррациональный с точки зрения здравого смысла характер основных положений религии. Реалисты считали, что Бог обладает в своем уме извечными понятиями, представляющими собой его вневременные мысли. В них изначально содержится бесконечное многообразие тварных (материальных) вещей. Чем более общим является понятия, полагали сторонники данного направления, тем реальнее, объективнее его существование в качестве особой, автономной сущности. В результате выстраивалась иерархия бытия, в которой Бог как абсолютная и максимально общая идея, абсолютная бесконечность и совершенство, являлся подлинной вершиной мироздания. Реализм предполагал не только существование общего вне вещей, но также признавал универсалии в качестве неизменных сущностей, наличествующих во всех единичных предметах определенного класса. Представители номинализма (Иоанн Росцелин, Уильям Оккам, Дунс Скот) настаивали на реальности лишь единичных, индивидуальных предметов, считали универсалии простыми названиями, именами (лат. – nomina, отсюда название направления – «номинализм»), которые люди присваивают отдельным вещам и явлениям. В отличие от реалистов, сторонники данного направления отрицали онтологически независимый статус общих понятий, полагая, что действительным бытием могут обладать лишь единичные вещи. Универсалии же существуют не в объективной действительности, а в субъективном человеческом мышлении, обнаруживаются в реальности лишь как имена, даваемые вещам, и как звуки человеческого голоса. Роды, виды, философские категории являются средством классификации терминов и поэтому не выражают никакого объективного смысла. Сводя универсалии к терминам языка и логическим классификаторам, номиналисты отрицали возможность достоверного познания действительности, полагая, что постижение конкретной вещи во всей полноте ее свойств доступно лишь Богу, в уме которого уже заключено полное и совершенное знание.

Фома Аквинский (13 в.) является выдающимся представителем реализма и крупнейшим систематизатором схоластики. Возведенный в ранг святых римско-католической церкви, он в своих трудах «Сумма теологии» и «Сумма против язычников» стремился построить на основе религиозных догматов целостную философско-теологическую систему. В сочинениях Аквинского теология (от греч. слов «Бог» и «учение, наука» – систематическое изложение и истолкование какого-либо религиозного учения, догматов какой-либо религии) определялась как фундамент онтологии. Исходным принципом в учении Аквинского является Божественное откровение: человеку необходимо для своего спасения знать нечто такое, что ускользает от его разума, через божественное откровение. Мыслитель разграничивает области философии и теологии: предметом первой являются "истины разума", а второй – "истины откровения". В силу того что конечным объектом той и другой и источником всякой истины является Бог, не может быть принципиального противоречия между откровением и правильно действующим разумом, между теологией и философией. Однако не все "истины откровения" доступны рациональному доказательству. Философия должна находиться в услужении у богословия, так как философия настолько ниже богословия, насколько ограниченный человеческий разум ниже Божественной премудрости. Религиозная истина не может быть уязвима со стороны философии, а в чисто жизненном, практически-нравственном отношении любовь к Богу важнее познания Бога. Философско-теологическая концепция Аквинского включает в себя разветвленную систему практической философии, к которой он относил не только этику и политику, но также экономику и право. Разработанные в схоластике мыслительные схемы, как способы организации знания, последовательно применялись им при решении различных философских проблем – от пяти онтологических доказательств бытия Бога до разработки правил финансовой деятельности. Безусловной заслугой Аквинского являлось развитие культуры интеллектуальной деятельности, опирающейся на «естественный» разум. Хотя он и говорил о примате любви к Богу над богопознанием, но относил это требование исключительно к жизненно-практической проекции человеческого бытия. В философии же вероучение должно было обрести рациональную форму «здравого смысла». Индивидуальность человека – это личностное единство души и тела, именно душа обладает животворящей силой человеческого организма. Душа нематериальна и обретает свою полноту лишь в единстве с телом. Но телесность имеет сущностную значимость: именно через нее душа только и может образовывать то, что есть человек. Душа всегда носит уникально-личностный характер. А телесное начало человека органически соучаствует в духовно-душевной деятельности личности. Выходит, что думает и переживает не тело и не душа сами по себе, а они в своем неразрывном единстве. Он высказал тонкую и глубоко верную мысль: поскольку некоторые люди имеют особенно тонко устроенные тела, души их имеют большую силу разумения.

Вопросы и задания для самопроверки:

1. Какой временной период занимает эпоха Средних веков и почему в это время возникла совершенно иная философия, по сравнению с периодом античности? Что такое «теоцентризм»?

2. Что такое «апологетика» и в чём заключался смысл деятельности апологетов? От кого и чего апологеты должны были защищать христианскую религию?

3. Какие проблемы были актуальны в философии периода патристики?

4. Как в этот период понимали сущность человека? Почему проблеме соединения духовного и телесного начал в человеке уделялось такое пристальное внимание?

5. Каким образом человек должен относится к телу и его потребностям?

6. Что такое «принцип креационизма», «принцип откровения», «проблема теодицеи» и как их решал А.Аврелий?

7. Какие проблемы были актуальны в философии периода схоластики?

8. В чем принципиальное отличие решения проблемы общего и единичного в реализме и номинализме?

9. На теории какого античного философа основано такое направление средневековой мысли, как реализм?

10. Какие взаимоотношения, по мнению Ф.Аквинского, должны быть между теологией и философией?

11. Согласны ли вы с мнением Ф. Аквинского, что «философия настолько ниже богословия, насколько ограниченный человеческий разум ниже Божественной премудрости»?

12. Как Ф.Аквинский решал проблему духовного и телесного начал в человеке?

13. Чем утверждение Ф.Аквинского, что «душа всегда носит уникально-личностный характер» отличается от понимания души древнеиндийскими мыслителями и Платоном?

Подготовка по фрагменту из произведения А.Аврелия

«О супружестве и похоти»

Биографическая справка.

Августин Аврелий (354-430) – христианский теолог и философ, влиятельнейший проповедник. Один из Отцов христианской церкви. Родоначальник христианской философии истории. Некоторая часть сведений об Августине восходит к его автобиографической «Исповеди». Его самый известный теологический и философский труд – «О граде Божием». Постепенно пришёл к христианству, учение которого о грехопадении и помиловании произвело на него сильное впечатление. В частности, он защищает учение о предопределении: человеку заранее предопределено Богом блаженство или проклятие, но это сделано Им по поводу человеческого свободного выбора – стремления к блаженству, или отказе от него. Человеческая история, которую Августин излагает в своей книге «О граде Божием», есть борьба двух враждебных царств – царства приверженцев всего земного, врагов Божьих, то есть светского (материального, нерелигиозного) мира и Царства Божия. При этом он отождествляет Царство Божие, в соответствии с его земной формой существования, с Римской церковью. Августин учит о самодостоверности человеческого сознания (основа достоверности есть Бог) и познавательной силе любви. При сотворении мира Бог заложил в материальный мир в зародыше формы всех вещей, из которых они затем самостоятельно развиваются.

Фрагмент из произведения.

Глава IV. Естественное благо супружества.

Всякий союз по природе своей избегает обманывающего участника. Какая супружеская целомудренность является истинной? Девственность и целомудренность не истинны, если они не основаны на истинной вере. Соединение мужчины и женщины для рождения детей – это естественное благо супружества. Но этим благом дурно пользуется тот, кто использует его животным образом, так, что стремление его направлено на удовлетворение жажды телесных наслаждений, а не желании продолжения рода. У некоторых животных, не имеющих разума, а также у многих птиц наблюдается нечто похожее на супружеский союз: и брачное искусство гнездования, и поочередное сидение на яйцах, и поиск пищи; при этом очевидно, что когда они спариваются, они, скорее всего, занимаются делом продолжения рода, а не удовлетворяют свою похоть. Из этих двух дел подобным человеческому в животном является то, которое в человеке подобно животному, то есть дело продолжения рода. Я уже сказал, что к природе супружества относится то, что мужчина и женщина соединяются в союз ради рождения потомства, при этом они не обманывают друг друга, так как любой союз по определению не имеет целью обман союзников. Этим очевиднейшим благом супружества обладают даже люди, которые не являются приверженцами Христовой веры; однако пользуясь этим благом не на основе истинной веры, они устремляются ко злу и греху. Следовательно, только супружеский союз и причем союз только приверженцев Христовой веры обращает на пользу благочестия ту низменную похоть, посредством которой плоть страстно желает противного духу. Ибо только приверженцы Христовой веры имеют изначальное намерение таким образом воспроизвести себя в потомстве, дабы рождающиеся в их роду сыновья возродились бы сыновьями Бога. Вот почему те, которые рожают сыновей не с тем стремлением, той волей, той целью, чтобы они из плоти первого человека превратились в плоть Христову, а именно родители, не придерживающиеся истинной веры и кичащиеся своим неверующим в Христа потомством, лишены подлинной супружеской целомудренности, даже если они состоят в брачном союзе и совокупляются с целью рождения детей. Ибо коль скоро целомудренность есть добродетель, по отношению к которой противоположностью, то есть пороком, является распутство, и все добродетели, даже те, которые осуществляются посредством тела, пребывают в душе; то каким образом истинный разум может признать целомудренным тело, если и самый дух, заключенный в нем, хотя и происходит от истинного Бога, предается разврату, отрицая своего Творца! Этот разврат порицается в священном псалме, где сказано: "Ибо вот удаляющие себя от Тебя гибнут; Ты истребляешь всякого отступающего от Тебя". Следовательно, целомудренность, супружеская ли, вдовья ли, девичья ли, может быть названа истинной только тогда, когда она происходит от истинной веры. Ибо, коль скоро, согласно правильному рассуждению, священная девственность предшествует супружеству, то разве найдется какой-нибудь христианин, который, будучи в трезвом уме, не отдаст предпочтение правоверным христианским девушкам, готовящимся вступить в брак, не только перед весталками, но также и перед девственницами-еретичками? Вот до какой степени сильна вера, о которой Апостол говорит: "Все, что не по вере, грех" и о которой также в послании к Евреям имеются такие слова: "Без веры угодить Богу невозможно".

Глава V. Порицание жажды наслаждений не то же самое, что осуждение супружества.

Отчего возник стыд в отношении человеческого тела? Адам и Ева не были сотворены слепыми. Что такое открытие глаз в первых родителях? Поскольку это так, действительно заблуждаются те, которые полагают, что коль скоро осуждается плотское влечение, то следует порицать и супружество, как будто это болезненное влечение плоти происходит от брака, а не от греха. Не правда ли, те первые супруги, бракосочетание которых прославил Бог, сказав: "Плодитесь и размножайтесь" были нагими, и не стыдились этого? Итак, на вопрос: «Почему после грехопадения люди стали стыдиться своих нагих тел?» следует ответить: «Потому, что возникло то непристойное движение, коего не было бы в супружестве, если бы прародители не согрешили». Или быть может, как некоторые считают (так как они недостаточно обращают внимание на то, что читают), сначала люди были созданы слепыми, как собаки, и, что еще более нелепо, обрели зрение не как собаки в результате роста, но вследствие совершения греха? Не дай Бог этому верить! Но что побуждает тех, которые так думают? Вероятно, те известные слова Писания: "И взяла плодов его, и ела; и дала также мужу своему, и они ели; И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги". Исходя из этого, малопонимающие люди считали, что сначала глаза первых людей были закрыты и что они открылись после, о чем, по их мнению, свидетельствует божественное Писание. Но неужели же Агарь, служанка Сары, которая, когда сын испытывал жажду и горько плакал, открыла глаза свои и увидела колодец, прежде имела закрытые глаза? Или те два ученика, которые после воскресения Господа шли по дороге и о которых Евангелие повествует, что "открылись глаза их, и в преломлении хлеба они узнали его", разве глаза их до того были закрыты? Итак, то, что написано о первых людях: "Открылись глаза обоих", – мы должны понимать так, что их глаза сосредоточились на наблюдении и познании того нового, что стало происходить в их теле: в особенности потому, что открытое их глазам обнаженное тело возбуждало их похоть. В противном случае, то есть если бы глаза первого человека до грехопадения были закрыты, каким образом Адам всем к нему приведенным животным, как живущим на земле, так и летающим над землей, смог бы дать имена, кроме как только сделав это путем распознавания, распознать же их Адам не смог бы, если бы не обладал зрением? Наконец, каким образом ему была показана и сама женщина, то есть Ева, когда он сказал: "Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей"? В конце концов, если кто-нибудь был бы упрямым до такой степени, что говорил бы: "Адам мог распознавать не через зрение, но путем прикосновения", то что он может сказать относительно написанного там, то есть в Священном Писании, о дереве, от которого женщина намеревалась взять пищу и которое весьма приятно для глаз? Итак, "были наги, и не стыдились"; не потому что не видели, но потому что в телах, которые видели, не воспринимали ничего такого, чего можно было бы стыдиться. Ведь не сказано: "Были оба нагими, и пребывали в неведении", но сказано: "не стыдились". Ибо потому, что ранее они не делали ничего недозволенного, то и стыдиться им было нечего.

Глава VI. Человеку по справедливости воздается за то, что плоть его ему не повинуется. Из-за неповиновения плоти возникает стыдливость.

После того, как человек переступил изначальный закон Бога, ему был дан другой закон, предписывающий иное отношение к плоти, закон, противоречащий ее низменным желаниям. И совершенно заслуженным воздаянием за непослушание плоти являются муки человека, страдающего из-за своего неповиновения закону. Ведь очевидно, что когда змей, совращая прародителей, сулил им раскрытие глаз их, то открыть им он желал нечто такое, чего лучше бы им и не знать вовсе. И, конечно же, человеку при этом ясно было, что он сделал: он отделил тогда зло от блага; но произошло это не таким образом, что отказался он от зла, а таким – что, напротив, поддался ему. Но было бы несправедливо, если бы раба, то есть плоть, повиновалась тому, кто сам не повинуется своему Господу! Ну что же это такое, что глаза, губы, язык, руки, ноги, изгибы спины, шеи и груди находятся в нашей власти, когда надо привести их в движение для совершения действий соответственно предназначению каждого из них, при том условии, что мы имеем тело, свободное от препятствий и здоровое; когда же дело доходит до совокупления, то созданные для деторождения члены не повинуются воле, а ожидают, пока похоть своей властью их к этому подвигнет? Она же иногда этого не делает, хотя дух того желает, а иногда – делает, хотя дух не желает. Неужели не постыдно для свободы человеческой воли, что из-за пренебрежения к Богу повелевающему она потеряла власть над своими членами? На чем же еще можно было бы показать, что человеческая природа испорчена вследствие непослушания, как ни на этих неповинующихся членах, посредством которых, через деторождение, продолжается человеческий род? Именно по этой причине указанные части тела называются детородными. Итак, это движение совокупляющихся органов является непристойным именно потому, что оно не повинуется человеческой воле; когда первые люди познали это непристойное движение плоти и устыдились наготы своей, то они прикрыли свои тела фиговыми листьями. Обуреваемые стыдом люди пожелали спрятать срамные места, кои против воли их возбуждены были; и так как первым людям было стыдно за свое непристойное желание, то, покрывшись, они совершили подобающее.

Глава VII. Зло сладострастия не уничтожает благо супружества.

Поскольку совершенно невозможно, чтобы супружество перестало быть благом из-за присущего ему зла сладострастия, то, исходя из этого, несведущие люди полагают, что сладострастие тоже не является чем-то дурным, но относится к упомянутому благу. И не только утонченным разумом, но и обычнейшим здравым смыслом признается, что вожделение было и у прародителей, и что в настоящее время оно сохраняется у людей, состоящих в браке. То, что они в супружестве совершают с целью продолжения рода, является благом брака; однако то же самое до бракосочетания скрывается, так как является постыдным пороком похоти, который везде, где бы то ни было, избегает быть увиденным, и, стыдясь, стремится уединиться в укромном месте. Поэтому супружество следует прославлять, ибо оно делает из порока похоти некое благо; но в то же время супружество испытывает чувство стыда, поскольку не может существовать без вышеупомянутого акта. Мы не должны ни осуждать супружество за порок сладострастия, ни прославлять сладострастие из-за благой природы супружества.

Глава VIII. Болезненная страсть вожделения в супружестве присуща не любви, но необходимости.

В браке должна присутствовать любовь приверженцев истинной веры. О ком следует сказать, что он, вступая в плотскую связь, не побежден пороком вожделения? Каким образом некогда встарь Святые Отцы имели плотское общение со своими супругами? Конечно, это вожделение является болезненным влечением, о котором Апостол говорит даже истинно верующим супругам: "Ибо воля Божия есть освещение ваше, чтобы вы воздерживались от блуда. Чтобы каждый из вас умел соблюдать свой сосуд в святости и чести, А не в страсти похотения, как и язычники, не знающие Бога". Итак, истинно верующий супруг не только не стал бы пользоваться чужим сосудом, как это делают те, кто домогается чужих жен, но и знал бы, что даже и себе принадлежащим не следует обладать, пребывая во власти недуга телесного вожделения. Это следует понимать не так, будто Апостол запрещал супружескую, то есть дозволенную и достойную уважения любовную связь, но так, что он требовал, дабы это было сожительством, которое никоим образом не имело бы характера болезненной страсти. Однако это было бы возможно, если бы из-за первородного греха не потеряла силу свобода воли; и теперь сожительство с неизбежностью имеет характер болезни, присущей не любви, но необходимости; в то же время без данной необходимости в имеющих родиться сыновьях не может быть достигнута и сама любовь. Тот, у кого такое стремление сердца, соблюдает свой сосуд, то есть свою супругу, в святости и чести, также как и приверженцы истинной веры, уповающие на Бога; но, без сомнения, не соблюдает свой сосуд тот, кто пребывает в состоянии болезненного желания, также как и язычники, которые не знают Бога. Конечно, человек, вступая в плотскую связь, не побежден пороком похоти лишь тогда, когда пылающее вожделение, сопровождающееся беспорядочными и непристойными движениями, он обуздывает и смиряет; и, заботясь о продолжении рода, это вожделение смягчает и употребляет только для того, чтобы плотским образом произвести на свет тех, кто должен духовно возродиться, а не для того, чтобы обрекать дух на рабское служение телу. Так, никому из христиан не следует сомневаться, что Святые Отцы, которым Бог дал угодный ему завет, обладали женами; а что касается того, что некоторым из них было даже дозволено, чтобы один муж имел многих жен, то это было разрешено не из-за стремления к разнообразию наслаждений, а из-за стремления к умножению потомства.

Глава IX. Почему разрешено мужу иметь много жен, в то время как женщине никогда не позволено иметь много мужей.