Часть 1. Фрэнк Айеро нахмурился. Сейчас он поднимался на крыльцо местной католической церкви, бормоча первые пришедшие на ум проклятья в сторону своей матери

Фрэнк Айеро нахмурился. Сейчас он поднимался на крыльцо местной католической церкви, бормоча первые пришедшие на ум проклятья в сторону своей матери, что вытащила его из кровати в раннее воскресное утро, чтобы он мог соприсутствовать на мессе, проходящей в восемь часов. Он вернулся глубочайшей ночью, три часа спустя начала комендантского часа; пропахший дешевым одеколоном, что должен был скрывать запах пота, ну и алкоголя с марихуаной, что остались на нем.
Думаю, бессмысленно добавлять, что, плюс ко всему прочему, Фрэнк страдал от ужасного похмелья, а идея нового наказания матери уж точно его не прельщала.

- Сними эти солнечные очки, Фрэнк, - суетилась возле сына миссис Айеро, закатывая глаза на совершенное неуважение, что он проявлял по отношению к своей обязанности посещать самую раннюю службу, что только проходила в церкви. Закатив в свою очередь глаза, но уже у нее за спиной, Фрэнк сделал то, что ему было велено; при этом сильно поморщившись из-за яркого света хорошо освещенного помещения церкви, что почти слепил его горящие, пусть и налитые кровью глаза. Он занял место рядом с матерью на церковной скамье, после чего скрестил руки на груди, оглядываясь вокруг.

Этим утром Фрэнк был в особенно плохом настроении, потому что вечеринка, на которой он как раз и провел прошлую ночь, совершенно не стоила потерянного, но столь желанного им сейчас сна. Конечно, той ночью он оказался в постели, но в парне, с которым он там оказался, явно не было ничего особенного. Фрэнк жаждал большего; парня, что стоил бы того, чтобы сам Айеро полностью отдался ему. Будучи прекрасным известным и богатым семнадцатилетним парнем, он собирал у своих ног не только девочек, готовых на самые отчаянные поступки ради того, чтобы провести с ним хоть пару минут. Фрэнк же девушками не интересовался, но и в парнях он не был особо заинтересован, несмотря на то, что они тоже ежедневно боролись за его, Айеро, внимание. Ему порядком надоело выбирать из сплошь доступных ему и просто хотелось большего.

Надув губы и сидя на своем месте, Фрэнк начал разглядывать участников хора, которые сейчас как раз шли к алтарю, чтобы занять свои позиции в соответствующих рядах прямо перед теми скамейками, где сейчас сидели Айеро.

Теперь Фрэнк обратил свое внимание на лица, что были перед ним. Кого здесь только не было, но большинство составляло типичных церковных мальчиков с миленькими стрижками и скучными лицами. Также среди них были девочки, в которых Фрэнк видел просто озлобленных сук, ну и несколько женщин постарше с плохо прокрашенными волосами. Фрэнк усмехнулся, хотя где-то про себя пожалел, что ему не с кем это обсудить; каштановые волосы сейчас были выкрашены в красный цвет, кроме свисающий над глазом челки, что была черной. Он всегда был в центре внимания, а потому всегда заботился о том, чтобы отлично выглядеть, даже если он просто вышел забрать газету. Он недавно сделал пирсинг на губе и в носу и теперь еще носил черные «гвоздики» в ушах. Фрэнк запросто мог сойти за панк-рокера-повстанца и прекрасно это знал.

Вздохнув, Фрэнк откинулся на спинку сидения, плотно скрестив руки на своей груди. Изо всех сил пытаясь сдержать зевок, он чуть не задохнулся, когда его глаза наткнулись на мальчика, что скрывался среди хористов, и которого он не заметил раньше. Лицо его было абсолютно ангельское, обрамленное черными, как смоль, волосами, что придавала его безупречной коже еще большую гладкость и нежность. Этот хорист сидел абсолютно прямо, с доверием глядя в толпу перед собой. Казалось, что он представляет себя звездой этой службы. Этот симпатичный паренек крайне заинтриговал Фрэнка: казалось, что он носит воображаемый ореол над своими прекрасными черными волосами, которые, кстати, длиной были до плеч. Фрэнк все никак не мог заставить себя отвести глаза от него, этого юного хориста, казавшегося совершенно чистым и незапятнанным; просто ангел, лучшего слова не подобрать.

Так получилось, что загадочный мальчик посмотрел в сторону Айеро. На его лице отобразилось вначале искреннее удивление, когда он встретился с Фрэнком взглядом, но оно тут же сменилось первоначальной самоуверенностью. Он приподнял бровь, все также глядя на Фрэнка, который в эту минуту смущенно вспыхнул, так как понял, что его обнаружили; его глаза начали бегать в разные стороны, но в итоге все равно возвращаясь к ангельскому мальчику, продолжавшего пялиться на Фрэнка, а лицо которого, столь походившее на мордашку херувима, теперь было испорчено какой-то дьявольской усмешкой.

И именно в это мгновение он почувствовал, что мать настойчиво толкала его в плечо. Он посмотрел на нее прежде, чем она сердито прошептала "Поднимайся!"

Он смущенно посмотрел на женщину, перед тем как сообразил, что служба только что началась, а потому все встали для молитвы. Еще больше краснея, он стоял вместе со всеми, а руки его все также были скрещены на груди; в это же время его разум был где-то очень далеко. Фрэнк начал снова наблюдать за таинственным хористом, который, казалось, был глубоко погружен в то, о чем сейчас говорил священник. Айеро же тоже для себя уже все решил: изучение незнакомца было куда более интересным, нежели история "Адама и Евы".

Фрэнк усмехнулся; он так не вписывался в обстановку этом костёле. Он уже выложил себе собственную дорогу в Ад, в первую очередь потому, что был геем; согласно католическим верованиям за такой грех никакое покаяние не могло спасти его, даже если бы он этого и хотел. Фрэнк же просто не мог изменить свое отношение к парням; особенно то, что он сейчас испытывал к этому хористу, сидящему перед ним, на площадке - их разделяло всего несколько рядов скамеек. И бросив очередной взгляд на него, Айеро ощутил, как учащается его сердцебиение, когда он понял, что и мальчик смотрит на него.

Но, как только Фрэнк набрался смелости, чтобы выяснить, что будет дальше и как ему, Фрэнку, следует поступить, вся его решительность разрушилась подобно карточному домику, так как он понял, что хорист снова был глубоко погружен в то, о чем говорил священник. Фрэнк в замешательстве нахмурил брови, удивляясь тому, что в голову пришел образ этого столь привлекшего его внимание мальчишки, только в этой фантазии он сексуально ухмылялся Айеро.

Фрэнк, помимо всего прочего, все еще испытывал похмелье с прошлой ночи и был совершенно неудовлетворен тем, как она прошла в обществе парня, чье имя он не знал. Нет, правильнее сказать "не помнил", потому что он его узнал перед тем, как они вдвоем заняли одну из пустующих спален на втором этаже дома, но забыл уже до того, как молния на его джинсах оказалась расстегнута.

В очередной раз возвращая свое внимание на мальчика из хора, Фрэнк заметил, что его лицо не покидает счастливая улыбка. Глаза же его на мгновение оказались нацелены на Айеро, после чего снова, так же быстро, в моргании, изменили направление наблюдения. Фрэнк был больше, чем просто озадачен происходящим, поэтому, в конечном итоге, он просто постарался сконцентрироваться на службе, что сейчас была в самом разгаре где-то недалеко от его рассудка. Но, это оказалось куда более сложной задачей; не только потому, что было раннее утро, что он получил всего два с половиной часа сна после вечеринки за всю прошлую ночь, но и потому, что мать продолжала суетиться вокруг него, указывая стоять ровно, как по команде.

Всякий раз, когда это случается, щеки Фрэнка вспыхивают красным, в основном из-за этого до смеха прекрасного мальчика-хориста. Фрэнк довольно часто ощущает на себе его взгляд, но каждый раз, стоит ему поднять глаза, как незнакомец смотрит куда угодно, но не на Айеро. И потому он чувствовал искреннее, отчасти раздражающее, недоумение.

Фрэнк Айеро никогда не был кем-нибудь настолько заинтригован, и он никогда ни на кого не реагировал подобным образом, будь то девушка или парень. Но дело было не только во внешнем виде; его голос был не менее интригующим. Фрэнк прекрасно мог отличить его голос от партий всех других людей, поющих в хоре, и был просто загипнотизирован им. Его голос так красив, так подобен пению ангела, так... сексуален. Айеро не мог не задаться вопросом, насколько сексуально он звучал бы, если бы хорист выкрикивал его, Фрэнка, имя в экстазе, когда их тела двигались бы в унисон, когда они, находясь друг в друге, требовательно, страстно, даже отчаянно целовали бы губы другого, а пальцы при этом в жадном танце ласкали бы прекрасную кожу...

Месса продолжалась, а, следовательно, продолжалась и та же самая рутина. Фрэнк продолжает пялиться на горячего мальчика из хора, мать же замечает, что сын витает в облаках, а потому она снова заставляет его вернуть свое внимание на священника. Ничего отличающегося в этой цепочке не происходит до самого конца службы, до части, о которой Фрэнк напрочь забыл. Время общения со служителями, а этого миссис Айеро сыну пропустить не позволит. Это означает, что ему придется пройтись перед хором, чтобы затем вернуться на свое место, но, более важно, что это значит, что он будет буквально в двух шагах от этого ангела во плоти.

От осознания этого Фрэнк слегка напрягается, его разум резко повышает свою активность, так как мозг получает новую информацию. Он пытается оставаться уверенным, как было всегда, когда он намеревался привлечь внимание приглянувшегося ему парня, но сейчас это было определенного рода проблемой. Этот хорист - не просто очередной горячий парень на ночь; он лишь взглядом умудрился запереть Фрэнка, что по-настоящему пугало его, потому что когда дело доходит до знакомства, то Фрэнк, обычно, единственный держит себя под контролем. Сейчас Айеро обнаружил себя в ситуации, где все поменялись ролями, и в руках себя держит кто-то другой, а не Фрэнк, который понятия не имеет, что со всем этим делать. Фрэнк никогда раньше не чувствовал себя по правде кем-то очарованным или заинтригованным.

Поэтому, как только мать тащит его с места в очередь людей, выстроившихся в ожидании принятия "тела Христа", глаза Фрэнка в очередной раз остановились на том мальчишке, который сейчас как раз смотрел прямо на него. Это было подобно фейерверку, что заполнил все помещение церкви, который обрадовался, едва они установили зрительный контакт; эта незыблемая сила охватила тело Фрэнка еще сильнее, когда он приблизился к парню, а затем этот пульсирующий в каждой клетке адреналин пробил весь его организм еще раз, когда он смог осмотреть этого великолепного мальчика еще ближе.

Его нос был весьма милым заостренным и прекрасно смотрелся на привлекательном лице. Глаза же выделялись на фоне бледной кожи и черных волос, будучи какого необычного зеленого оттенка; или, может быть, орехового. Фрэнк не хотел ничего больше, кроме как получить возможность просто заглянуть в них.

- Фрэнк! - вдруг прошипела мать, проталкивая сына вперед.

Он повернулся, чтобы посмотреть на женщину, но та встретила его убийственным взглядом, так как указала, что пришла его очередь причаститься. В очередной раз густо покраснев, он вытянулся и встал перед священником, сделав единственную святую вещь, что он делал с тех пор, как впервые пришел в церковь.

Когда причащение закончилось, то наступил, наконец, момент, которого Фрэнк так сильно ждал. Он ходил мимо загадочного хориста, не сводя с него глаз. Айеро чувствовал, как уверенность возвращается к нему, но тут резко случилось кое-что совершенно непредсказуемое.

Когда Фрэнк уже направился обратно на свое место, то он почувствовал себя так, как было вчера, когда принял дозу. На секунду, он мог поклясться, этот парень, что так дико смахивал на ангела, если вообще не был им, а сейчас надел дьявольскую улыбку на свое прекрасное лицо, просто подмигнул ему! Но, он сделал не только это; он сделал шаг вперед и, не без намека в глазах глядя на Фрэнка, облизнул свои губы, заставив семнадцатилетний разум одичать под сумасшедшие фантазии, в которых этот овладевший душой Фрэнка хорист был звездой каждого скандального сценария.