История развития юридической статистики как науки

Первые научные высказывания в области юридической (моральной, уголовной, судебной) статистики относятся к XVII– XVIII вв. Но лишь в первой половине XIX в. стала развиваться морально-статистическая теория. Ее родоначальники в России – АН. Радищев, во Франции – А. Герри, в Бельгии – А. Кетле.

Наибольшую известность в мире приобрели работы А. Кетле, которого обычно называют «отцом моральной статистики». Он действительно много сделал для развития не только общей теории статистики, но и статистики преступности. С его именем связаны философия позитивизма, теория факторов в криминологии, которые вытекали из его статистических упражнений. Основные положения статистики преступности и других негативных явлений изложены в книге «Sur L’homme et le developpement de ses facultes, ou essai de physique» («О человеке и развитии его способностей, или опыт социальной физики») в 1835 г. «Во всем, что касается преступлений, – писал он, – одни и те же числа воспроизводятся с поразительным и не подлежащим сомнению постоянством... Это постоянство, с которым одни и те же преступления из года в год совершаются в том же самом порядке и влекут за собой в одинаковых размерах одни и те же наказания, есть один из излюбленнейших фактов, какие сообщает нам статистика уголовных судов... Печальное положение человеческого существования! Мы наперед можем вычислить, сколько индивидуумов обагрит свои руки в крови себе подобных, сколько будет подделывателей, сколько отравителей, почти так же, как можно вычислить количество рождений и смертей, которые должны иметь место»[7]. В более раннем труде «Расчет вероятных преступлений» (1829 г.) он, по свидетельству высоко чтившего его К. Маркса, с удивительной точностью предсказал не только число, но и различные роды преступлений, которые будут иметь вместо во Франции в 1830 г.[8]

Отдавая дань уважения заслугам А. Кетле, нельзя забывать о приоритете наших отечественных ученых. Тридцатью годами раньше Кетле в работе «О законоположении» (1802 г.) А.Н. Радищев пришел к исключительно важным выводам о роли уголовной статистики. Он не просто констатировал печальные тенденции преступности, а предложил основные направления использования статистических закономерностей в правотворческой работе. Радищев писал, что для разработки новых законов необходим полноценный статистический материал, правдиво освещающий преступность, ее причины, деятельность правосудия и другие правовые и экономические вопросы, что только на основании таких данных «можно почерпнуть мысли для будущего законоположения»[9].

Решение этого вопроса он видел в необходимой организации статистического наблюдения (т. е. учета и отчетности) за правовым и экономическим положением России во всех губерниях и присутственных местах. Мыслитель полагал, что на основе «ведомостей о преступлениях уголовных» можно будет изучать преступность, ее причины, для чего предложил перечень сведений, которые необходимо собирать и которые до сих пор не потеряли актуальности. «Сим ведомости должны заключать в себе: 1) происшествие, как совершалось преступное дело; 2) какое было побуждение или какая причина к совершению деяния; 3) какие употреблены были средства к обнаружению истины; 4) какие были доказательства, что преступление было совершено; 5) каким законом руководствовались судьи в решении дела, т. е. то ли сие происшествие именно, которое в законе означено; 6) какое положено было преступнику наказание»[10].

Ценность этих данных он видел в закономерностях их динамики по годам и распределении по видам преступлений, а также другим важным признакам. Поэтому он предлагал собирать и изучать уголовно-статистические данные за большой промежуток времени, так как «имея перед собой судопроисшествия разных годов и разных областей обширной России, ясно видно будет: какие побуждения к содеянному преступлению или начатой тяжбе... Видя источники тяжбы и преступления... тому и другому найти иногда возможно будет преграду»[11].

Приоритет идей А.Н. Радищева очевиден. Он первым затронул сущность важнейших статистических методов: статистического наблюдения, сводки и группировки данных о преступности и их количественного и качественного анализов в целях законотворчества и организации борьбы с преступностью. Анализируемая работа была представлена Радищевым в комиссию по выработке законов, куда его пригласил сам царь. Однако его идеи не были услышаны и реализованы. Их ценность неоспорима. Но к великому сожалению, в полной мере они остаются не реализованными до настоящего времени. Достаточно сказать, что в основе разработки УК РФ 1996 г. не было никакого специального статистического и криминологического анализов и прогнозов.

Следом за работой Радищева академик Российской академии наук К.Герман произвел первое статистическое исследование «Изыскание о числе самоубийств и убийств в России за 1819 и 1820 гг.», с изложением которого он выступил на заседании академии 17 декабря 1823 г., т. е. на семь–десять лет раньше выхода основных работ А. Кетле. Это исследование не только не было услышано, но было признано министром просвещения А.С. Шишковым вредным и недопустимым к опубликованию. Оно обнародовано только в 1866 г. в Журнале министерства юстиции (т. XXX, ч. II). Так из-за российской бюрократии был утрачен приоритет отечественной науки. Но статистико-юридические идеи тех лет не потеряли своей значимости до настоящего времени[12].

Так получилось, что юридическая статистика долгое время разрабатывалась под именем «моральная», в структуре которой основное место занимала уголовная статистика. Это связано не столько с особым интересом исследователей к делам криминальным, сколько с тем, что практический учет преступлений, самоубийств, пьянства и других форм отклоняющего поведения был поставлен гораздо лучше, чем иных правовых и юридических явлений.

Понятие моральной статистики впервые появилось в 1833 г. в работе французского статистика А. Герри «Исследования моральной статистики во Франции»[13]. Предполагалось, что моральная статистика включает в себя статистические сведения о преступности и иных явлениях, отражающих уровень морали в обществе. Хотя сведения о преступности и судимости составляли основное ядро моральной статистики, она не была названа уголовно-правовой, криминальной или судебной.

Уголовно-статистическими исследованиями занимались не специалисты уголовного права, а философы, моралисты, математики, астрономы и статистики, главным образом, позитивистской школы, для которых законы развития преступности, которая учитывалась лучше всего, являлись серьезной иллюстрацией в научных обобщениях. Криминалисты сторонились статистики. Они руководствовались нормативизмом господствовавшей тогда «классической школы уголовного права», которая исключала эмпирику и изучение закономерностей развития преступности, а рассматривала преступление как продукт свободной воли человека. По сравнению со средневековой ответственностью за связь субъекта преступления с дьяволом, это было шагом вперед. Но в то же время теория свободной воли в своем первоначальном варианте исключала детерминацию человеческого поведения, а следовательно, и не нуждалась в изучении социальных закономерностей.

Определений моральной статистики было много. На Международном статистическом конгрессе в Гааге в 1857 г. Кетле насчитал 180 вариантов[14]. Типичное определение тех лет: «Моральная статистика занимается статистическим исследованием массовых явлений морального значения человеческой жизни»[15]. Однако сам круг показателей морального значения каждый автор понимал по-своему. Далеко не полный перечень разделов статистики, которые различные авторы относят к сфере «моральной», приводит А.А. Герцензон: преступления, наказания, браки, разводы, рождаемость, в частности, внебрачная, аборты, подкидывание младенцев, венерические болезни, наркомания и алкоголизм, перемена религии, сектантство, религиозные обряды, распространение филантропических обществ, проституция, торговля женщинами, продажа игральных карт, самоубийства, неуважение к частной собственности и т.д.[16] Один лишь неполный перечень возможных разделов моральной статистики показывает, что абсолютное большинство их не имеет прямого отношения к уголовно-правовой статистике, многие – к моральной. Именно поэтому споры о моральной статистике были долгими и не всегда продуктивными.

М.Н. Гернет, посвятивший проблеме моральной статистики многие работы и впервые (в 1918 г.) в России организовавший отдел моральной статистики в ЦСУ, пишет: «Рассмотрение трудов по моральной статистике показывает некоторое несоответствие этой дисциплины вкладываемому в нее содержанию. Но термин "моральная статистика" настолько укрепился, что от него не отказываются». В другой своей работе, после подробного анализа различных воззрений на моральную статистику, он заключает: «Нам кажется, что если порывать с названием "моральная статистика", то следует заменить его не одним каким-нибудь другим, а целым рядом названий, и говорить об "уголовной статистике", о "статистике самоубийств", о "статистике потребления алкоголя" и пр. Только в этом случае мы избегаем в названии расплывчатости, неопределенности и излишней, не отвечающей действительному содержанию широты или узости термина».

История распорядилась по-другому. В 1930–1990 гг. сведения о преступности, судимости и деятельности правоохранительных органов, а также другие показатели моральной статистики в СССР были засекречены, хотя сама работа по сбору данных, особенно уголовно-правовой статистики, никогда не прекращалась. Не прекращалось и преподавание судебной статистики (уголовно-правовой и частично гражданско-правовой) в юридических вузах. Юристы изучали статистику по учебникам А.А. Герцензона (издания 1935, 1937, 1939, 1948 гг.) и С.С. Остроумова (издания 1949, 1952, 1954, 1960, 1970, 1976 гг.). Все эти издания не были стереотипными. От издания к изданию они совершенствовались, углублялись и приспосабливались к актуальным потребностям борьбы с преступностью. Военные юристы осваивали статистику по учебнику А.А. Герцензона «Военно-судебная статистика» (1946), а с началом изучения военной криминологии военно-уголовная статистика стала преподаваться в виде самостоятельного раздела криминологии «Судебная статистика. Методика криминологических исследований».

В этот период, особенно с середины 60-х гг., когда была восстановлена в правах криминология, не прекращалась и исследовательская работа по уголовной статистике, хотя она, как правило, была закрытой. В данной области трудились А.С. Шляпочников, Н.Н. Кондрашков, М.М. Бабаев, Ю.Д. Блувштейн и другие авторы. Особо широко статистические методы использовались в криминологических исследованиях ГЛ. Аванесовым, А.А. Герцензоном, А.И. Долговой, К.Е. Игошевым, И.И. Карпецом, Н.Ф. Кузнецовой, В.Н. Кудрявцевым, Г.М. Миньковским, А.Б. Сахаровым, Н.А. Стручковым, П.Г. Танасевичем и многими другими криминологами. В эти годы широко разрабатывались статистические методики анализа преступности.

В завершение краткого исторического обзора статистики, обслуживающей многогранную юридическую науку и практику, приведем слова С.С. Остроумова. «В дальнейшем, – писал он в учебнике последнего издания, – необходимо разработать новую дисциплину Правовую или Юридическую статистику, состоящую из четырех разделов: а) уголовно-правовая статистика, б) гражданско-правовая статистика, в) административно-правовая статистика и г) статистика прокурорского надзора. Впоследствии правовая статистика войдет в состав моральной статистики, которая, помимо указанного, включит еще два раздела: статистику дисциплинарных правонарушений и аморальных поступков».

Выводы являются важными и с ними можно было бы полностью согласиться, если назвать рассматриваемую научную и учебную дисциплину «юридическая статистика» и дополнительно включить в нее в виде раздела криминологическую статистику, поскольку статистическое отслеживание криминологических показателей (преступности, ее причин, мер предупреждения) началось в нашей стране еще в середине 60-х гг., и она фактически стала одной из актуальных проблем рассматриваемой дисциплины. Этому есть и теоретические обоснования.