Натуралистические теории в российской социологии (А.И. Стронин, П.Ф. Лилиенфельд, Л.И. Мечников, Н.Я. Данилевский)

План:

1. Натурализм: особенности и истоки становления.

2. Стронин и Лиленфельд: органистическая школа

3. Мечников: географический детерминизм

4. Данилевский: концепция культурно-исторических типов

Полный текст:

Под натурализмом в социологии будем понимать направление, или совокупность концепций, авторы которых опирались в изучении общества и человека на познавательные средства и методы естественных наук. Для представителей натурализма характерно и заметно стремление выработать объективную и строгую систему знания об обществе, о социальных явлениях, такую же, как в развитых естественных науках — механике, физике, биологии — о природе. Но в результате подобной ориентации социологи часто приходили к прямым аналогиям общественных процессов с природными (натуральными), отсюда сам термин "натурализм". Сложная диалектика социальных отношений и процессов, как правило, ими игнорировалась.

Развитию натурализма в социологии во второй половине XIX в. способствовали в значительной мере успехи естествознания. Наряду с достижениями в области физики заметную, а подчас и главную роль начинает играть биология с ее наиболее выдающимся открытием того времени — эволюционной теорией Ч. Дарвина. Вследствие серьезного воздействия на социологию со стороны естествознания в ней сложились две линии натурализма — социальный механицизм (определяющее влияние физики, механики) и социальный биологизм (доминирующее воздействие биологии). Постепенно вторая линия стала господствовать в натуралистическом направлении социологии.

Эволюционная теория Ч. Дарвина, открытие органического единства мира, значительные достижения в области физики, астрономии, математики и химии, натуралистический постулат о закономерном развитии общества произвели сильное впечатление на русскую демократическую интеллигенцию. Десятки соци­ологических статей увидели свет на страницах общественно-политической периодики в 1870-1880-х гг.

А.И. Стронин и П.Ф. Лилиенфельд – видные представители органической школы в российской социологии. Исходный пункт органицизма — гипотетическое отож­дествление общества с организмом. Если сначала сравнение общества с биологическим организмом было связано с тем, что наука при изучении идет от известного к неизвестному, а так как общество нам не известно, то для его объяснения прибегали к организму, как к вполне уже известному. По­степенно это сравнение переросло в утверждение полного тождества общества с организмом.

Александр Иванович Стронин (1826-1889), закончив историко-филологический факультет Киевского универси­тета, работал учителем истории в Полтавской гимназии. Тождество общества с организмом А.И. Стронин пытался до­казать, сопоставляя сходство их функционирования и зако­номерностей. Он считал, что возможно переносить законы природы на общество, а социальное знание необходимо строить по подобию естественных наук, в первую очередь, биологии.

Павел Федорович Лилиенфельд (1829-1903) – крупный царский сановник, монархист. Для П.Ф. Лилиенфельда идея отождествления социального и биологического организма выступала не как рабочая гипо­теза, а как вполне реальная аналогия. Так как общество есть организм, то оно обладает всеми отличительными чертами организма – единство, целесообразность, специализация органов и т.д. Но в социальном организме нет костного скелета, лимфатической, кровеносной, мускульной систем. Оно состоит из нервной системы, основу которой составля­ют своими нервными клетками люди, входящие в данное общество, и из межклеточной ткани – это все то, что создано людьми (дома, железные дороги, книги, деньги, пережитки, писаные законы). Лилиенфельд выделял в жизни общества три главные фун­кции:

• Физиологическая, или экономическая;
• Морфологическая, или юридическая;
• Индивидуальная (объединяющая), или политическая.

Хозяйственная сфера общества аналогична кровообращению биологического организма; право – нервной системе, которая управляет образованием органов и тканей; правительство – центральной нервной системе.
Здоровье социального организма обусловлено правильным соотношением консервативного и либерального направлений (наследственности и приспособления), Некоторые болезни соответствуют заболеваниям мозга, так больное правительство – это паралич. Смерть общества происходит по тем же причинам, по которым умирает лю­бой организм – распадение частей, разложение. Она мо­жет быть обусловлена как внешними причинами, так и внутренними. Но возможно и перерождение общества, такая возможность существует у очень развитых обществ.

П.Ф. Лилиенфельд считал, что классовая борьба и революция – это патология, ненормальное развитие человеческой истории. Его утверждение о неизменной и естественной природе всех социальных институтов и явлений было на руку реакционным кругам русского дворянства и буржуазии.

Социолог Л. И. Мечников известен в настоящее время меньше, чем его младший брат физиолог Илья Мечников, создавший теорию фагоцитоза, хотя заслуживает внимания потомков не в меньшей степени. 16-ти лет Л. Мечников поступил на медицинский факультет Харьковского университета. Обладая независимым и пылким характером, он быстро впитал свободолюбивые идеалы, кодекс неукоснительного следования принципу чести и личного достоинства. Затем последовала учеба в Петербурге, где Мечников слушал одновременно лекции в Военно-медицинской Академии, на физико-математическом факультете Университета, в Академии художеств и, кроме того, изучал восточные языки.

В течение всех лет эмигрантской жизни Мечников активно пишет и публикует под разными псевдонимами множество статей, заметок по совершенно разнообразным научным, политическим, литературным вопросам.

Социологическое наследие Льва Мечникова интересно для нас тем, что он отстаивал идею о влиянии географической среды на развитие общества, культуры и личности, хотя и постоянно предупреждал о своем неприятии географического фатализма. Принцип географического детерминизма самоочевиден и допускается многими мыслителями в качестве одного из значимых факторов общественной эволюции. Однако его обоснование представляет ряд трудностей методологического характера, так как всегда существует опасность механического перенесения свойств среды на облик ее обитателей. Поэтому Мечников достаточно осторожно говорит, что он стремится поработать над открытием формулы, охватывающей в общих чертах, те скрытые отношения, которые сближают и, так сказать, связывают каждую фазу социальной эволюции, каждый период истории человечества с определенным состоянием географической среды. Такую формулу мыслитель находит в единстве водного фактора в виде больших водных бассейнов (великих рек, больших акваторий) и прогресса того или иного общества.

Проблема прогресса стала одной из ключевых для раннего этапа институциализирующейся социологии. Однако при наличии общего признания прогресса общества каждый имел собственное представление о его существе. Поэтому Мечников, исподволь подходя к обоснованию своего главного принципа о роли водных бассейнов и великих рек в истории, включается в полемику. Для него не важно решение вопроса: откуда исходит и какими путями проявляется в истории прогресс. Существо заключается в определении того, в чем состоит прогресс и по какому точно фиксированному признаку можно констатировать его участие в истории, не употребляя в дело субъективного произвола, ни предвзятого мнения, столь характерных для различных теорий или школ. Здесь на помощь Мечникову приходят достижения в естественных науках. Только с наступлением дарвиновской эпохи в естествознании понятие прогресса приобрело точное, независимое от метафизических ухищрений и произвольных толкований, значение. В области точных наук под прогрессом понимают ту дифференциацию явлений природы, которая в каждой последующей фазе эволюции проявляется все интенсивнее. Точно также и социология, для обращения в точную науку обязана ясно и строго открыть и обосновать свой собственный социологический общий закон и показать критерий, при помощи которого в ее области можно было бы познать прогресс столь же безошибочно, как это делает биолог у себя в науке, определяя степень дифференциации.

Наиболее своеобразной чертой социальной жизни Мечников называет кооперацию, или, еще точнее, способность к кооперации. "Если в области биологии существа более или менее индивидуализированные, начиная от клетки и до человека, борются за существование или для достижения каких-либо эгоистических целей, то на социологической почве они, напротив, соединяют свои силы в виду общего блага". В то же время нет смысла отождествлять общество с организмом, как это сделано О. Контом и Г. Спенсером. Подобная аналогия - всего лишь фигуральное выражение. Согласно Мечникову, область социологии охватывает все те явления, в которых имеет место кооперативное начало, но последнее имеет возможность проявляться среди отдельных индивидуумов точно так же, как и в обществах. Не может быть резкого разграничения между организмами и обществом, если это начало взято в качестве исходного. Именно с развитием принципа солидарности и кооперативного начала, - разделение и специализация труда, вначале весьма элементарные не замедлят образоваться между частями. Они и служат укреплению связей между людьми.

Опираясь на эти доводы, Мечников считает степень дифференциации далеко не единственным признаком прогресса. Он характеризует социальный прогресс как обратную зависимость от суммы осуществляющегося в общественной жизни принуждения и, наоборот, как прямую зависимость от степени царствующих среди общества свободы и самосознания.

Таким образом, есть три ступени эволюции:

• низшая, где кооперативное начало скрыто под покровом механической связи, различным образом связывающей отдельные клетки организма:
• промежуточная, где кооперативное начало проявляется уже резче, все еще не вытекая однако из физиологической необходимости и невозможности для каждой изолированной личности существовать вне общения с другими членами и без их сотрудничества;
• наконец, высшая ступень, где кооперативное начало, принимая окраску произвольности, развивается наиболее широко. Примером зачаточной формы этой высшей ступени ассоциаций Мечников называет дэмы (брачные, полигамические, полиандрические, или моногамические группы), складывающиеся уже под воздействием такого влечения, которое нельзя назвать ни механическим, ни исключительно физиологическим, а в значительной мере психологическим.

Мы видим, что Мечникова едва ли можно причислить к сторонникам строгого географического детерминизма и тем более фатализма. Утверждение Мечникова о прямом соответствии ступени социального прогресса и степени присущей обществу свободы и самосознания свидетельствует как о его мировоззрении, так и о политических и социологических пристрастиях. Правда, он использует при этом метафору о том, что природа вначале принуждает людей к общественной жизни, затем смягчает ее формы посредством дифференциации и уж потом уничтожает всякое принуждение и подчинение. Существует и обратное воздействие населяющих местность людей на свою среду. Эффективность изменения среды обитания Мечников напрямую связывает со степенью солидарной взаимопомощи, с прочностью социальных уз. В тех случаях, замечает Мечников, когда история идет своим нормальным ходом, наступает все большее и большее равновесие между средой и свободолюбивыми стремлениями среды: мало помалу наступает возможность прогресса, т.е. тех изменений в общественном самосознании, которые наблюдаются уже в биологической серии явлений, а теперь заменяют угнетение свободой и солидарность по принуждению - добровольной и сознательной солидарностью.

Из наиболее значимых Мечников выделяет следующие влияния окружающей среды на очевидно неравное распределение цивилизации между различными странами Земного шара: астрономические, физические, влияние флоры и фауны, антропологические влияния.

Каковы естественные причины неравного распределения благодеяний и тягостей цивилизации? Есть две теории: этнологическая и географическая. Этнологическая основывается главным образом на законе наследственности (и, соответственно, основана на неравенстве рас), тогда как географическая становится на сторону трансформистской теории, выдвигающей на первое место приспособление к внешней среде и влияние этой среды. Мечников присоединяется к последней.

Им выделяется трехчленная формула географического развития: речной, морской и океанский периоды, - которые характеризуют эволюцию человечества. Наиболее древнейшие четыре великих культуры, с его точки зрения, расцвели и развились в среде великих речных стран. "Гоанго и Янтсе-кианг орошают местность, где родилась и выросла первобытная китайская культура; индийская или ведийская культура не выходила за пределы бассейнов Инда и Ганга; ассиро-вавилонские первобытные культурные общества разрослись по Тигру и Евфрату, этим двум жизненным артериям Месопотамской долины; наконец, древний Египет, как это утверждал уже Геродот, был "даром", созданием Нила".

Однако в бассейнах великих речных систем культуры могли быть только первобытными, изолированными. Совсем иной характер приобретали они и становились способными к распространению, к дальнейшему развитию, едва только вступали в среду внутренних морей и охватывали собою различные народы и страны. Наконец, доказывает Мечников, способность культуры к широкому распространению, весьма развитая уже при начале средиземноморского периода, идет, все более и более увеличиваясь, по мере того как история покидает берега внутренних морей с тем, чтобы перенестись в еще более широкую среду, на берега океана. Вода является оживляющим элементом не только в природе, но и двигательной силой в истории. Секрет славных судеб рек в том, что "географическая среда этих рек могла быть эксплуатирована лишь коллективным, сурово дисциплинированным трудом бесчисленного населения, состоявшего хотя бы из самых разнородных и различающихся по языку, расе, нравам и наружному виду племен и рас.

Пример четырех великих древних культур представляется Мечникову достаточным для того, чтобы доказать, что нигде на всем свете не имел места факт культурно-исторического развития вне речной среды, внушающей своим обитателям чувство ясно выраженной и последовательной солидарности. Это не мешает ему признать, что чувство солидарности может быть внушено обществу географической средой и помимо посредничества реки.

Таким образом: в лице Мечникова географическое направление русской социологии предстало одним из влиятельнейших течений в мировой социологии и составило яркую страницу в становлении социологии как науки.

Николай Яковлевич Данилевский (1822—1885) он окончил физико-математический факультет Петербургского университета. Научные интересы его были достаточно широки и включали изучение статистики, этнографии, широких социальных проблем и даже... ботаники, климатологии и ихтиологии. Основная работа Данилевского — " Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира кромано-германскому" — писалась в 1865—1868 гг. и была опубликована в 1869 г. Еще одна крупная двухтомная работа, посвященная критике теорий Ч. Дарвина, — "Дарвинизм" — осталась незаконченной.

Социологические воззрения Данилевского отличались заметным своеобразием, их трудно отнести к конкретному направлению. Так, он считал, что существование какой-либо целостной и стройной теории общества невозможно в связи с тем, что социальные объекты оказываются очень разными. Поэтому должна иметь место не единая общая теория, а лишь сравнительная трактовка разных типов обществ. Отсюда обществознание может (и должно) быть исключительно национальным по своему характеру.

В основе этого положения лежит представление об обществе как совокупности (сумме) национальных социальных организмов, развивающихся по собственным законам и относительно устойчивых по отношению к окружающей их и изменяющейся среде. С такой позицией связана и критика дарвинизма, доказывавшего генетическое родство форм и видов, их единство и наличие исходной базы для всего живого. Данилевский полагал, что в обществе, как и в живой природе, не существует "общего знаменателя". Все виды живой природы и общественные формы являются, по его мнению, исключительно самобытными.

Одна из основных особенностей социологических взглядов ученого состояла в том, что, в отличие от господствовавшего в российской социологии эволюционизма, они характеризовались антиэволюционизмом. Об этом свидетельствовало его главное теоретическое детище — концепция культурно-исторических типов. По его мнению, история человечества, не является единой целостностью, а "складывается" из крупных форм (в определенной мере аналогичных организмам). Эти формы и есть культурно-исторические типы. Они имеют обособленный, локальный характер, структурны, внутри каждого происходит собственное движение. Также типы характеризуется своеобразием социального, религиозного, бытового, политического, научного, промышленного, художественного развития. По существу, культурно-исторический тип — это совокупность взаимосвязанных признаков крупного социального организма, характеризующегося в качестве основного интегративного показателя национальной культурой.

Каждый культурно-исторический тип проходит стадии, типичные для любого живого организма: рождение, возмужание, дряхление, смерть. Данилевский рассматривает эти стадии как четыре периода в развитии типа: этнографический, государственный, цивилизационный, период конца культуры. В течение первого создается запас сил для будущей активной деятельности народа, складывается национальный характер. Второй период — государственный — состоит в строительстве сильного государства как условия независимого самобытного развития. Третий, самый короткий, заключается в культурном творчестве в рамках цивилизации и постепенных растратах накопленного запаса. Наконец, четвертый означает возникновение неразрешимых противоречий и гибель культурно-исторического типа.

Данилевский называет и исследует 10 основных культурно-исторических типов: египетский, ассиро-вавилонский, индийский, китайский, иранский, еврейский, греческий, римский, аравийский, европейский (германо-романский). Особое место занимает славянский тип. Все они выполняют в истории общества очень важную роль, обеспечивая его прогресс. Хоть Данилевский и говорит об относительно автономном развитии культурно-исторических типов, тем не менее, он видит и преемственность между некоторыми из них; не случайно он разделяет их на "уединенных" и "преемственных". Историю общества социолог рассматривает как историю борьбы культурно-исторических типов между собой и с окружающей средой.

В основе развития каждого исторического типа лежит культурная деятельность (культура), которая включает в себя четыре главных вида, конкретизирующих ее. Во-первых, это религиозная деятельность, составляющая основу нравственной деятельности; во-вторых, это политическая деятельность, выражающая взаимоотношения людей как членов народного целого; в-третьих, это общественно-экономическая деятельность, в которой проявляются отношения людей к предметам внешнего мира и условиям пользования ими; наконец, в-четвертых, это собственно культурная деятельность в строгом и узком смысле слова, в которой находят свое выражение отношения людей к науке, искусству, промышленности.

На основе такого подхода к культуре Данилевский, рассматривал названные выше культурно-исторические типы. По его мнению, они могут быть одноосновными (если в основе типа — какой-либо один вид культурной деятельности), двухосновными (если два вида), трехосновными (если три). Лишь славянский тип является четырехосновным, поскольку в нем "присутствуют" все четыре вида культурной деятельности и впервые — общественно-экономический, который не был присущ ни одному из названных 10 культурно-исторических типов. Этим самым Данилевский стремится доказать исключительность славянского типа и его самый высокий уровень в сравнении с другими.

Славянский культурно-исторический тип, по мнению социолога, наиболее ярко был воплощен в русском народе. Идеи славянофильства автор концепции доводил до крайне консервативных выводов и призывов к борьбе русского народа и российского государства с другими народами для утверждения славянского типа. Не случайно либеральная социологическая критика в России (Н.К. Михайловский, Н.И. Кареев) увидела в этом учении отход от гуманистических традиций российской общественной мысли и культуры.

В концепции Данилевского ставится вопрос об общественном прогрессе. Есть ли он? По всей видимости, да, только понятие прогресса у автора достаточно специфично. В соответствии с его точкой зрения "прогресс состоит не в том, чтобы всем идти в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях...". Следовательно, каждый культурно-исторический тип вносит свою лепту в общий прогресс человечества.