Глава 9. « Сдаваться. Опускать руки

Статья.

«…Сдаваться. Опускать руки.

Для меня это значит исчезнуть. И признать поражение.

Все дорогие мне люди неожиданно пропали кто куда. Сестра совершенно не в этом мире.

Я не могу им всем помочь, потому что иначе нельзя.

У каждого в жизни есть периоды, когда надо просто сжать зубы и знать, что ты это переживешь. Ведь, если все плохо, это не конец…

Мы должны любить больше, чем быть любимыми. Мы должны отдавать больше, чем брать. Мы должны быть более открытыми, чем закрыты к новым идеям. Жизнь коротка, так что давайте наслаждаться тем, что она предлагает нам.

С вами был тот, который не в силах понять живет он или существует.

Бла-бла-бла Кристиан Хоуп специально для «Нью-Йоркер»»

- Кристиан, что случилось?- Спросил меня Дэвид, когда прочел статью. Я был уверен, что ему не понравится.- «Бла-бла-бла»? Ты серьезно?

- Да. Именно такие у меня мысли сейчас. Я возьму отпуск? У вас есть еще статьи на три недели…Мне надо отдохнуть и…

- Это точно. И что же творится у тебя с Тиффани?

- Что? Она моя сестра.- Проговорил Кристиан, не поняв вопроса.

- Нет, я не об этом. Что с ней?

- Какая разница?

- У меня есть дочь. Наташа.

Кристиан выдохнул, потому что он, правда, был растерян не столько из-за докторши, которая, как ему казалось, просто играла с ним и притворялась грубиянкой-недотрогой, а сколько из-за Иванны, которая уже неделю не видела Джима и совершенно поблекла.

- Это все любовь и разрушенные замки надежды.

- Ты же виноват в этом…

- На мне это написано?

- Я предполагаю. Все образуется. Ей нужна поддержка. Ты это умеешь делать лучше других.

- Сейчас я ничего не могу…

На этих словах Кристиан встал, попрощался и ушел.

Жизнь.

Кончена.

Эта докторша выпила яду! Она отравлена! Проклята! Я не знаю, как сказать иначе, ведь она первая, кто не просто меня отшивает, а вообще слышать не желает, ссылаясь, что я мешаю ей работать.

Робот!

Еще и Джим куда-то пропал.

И Моника.

Иванна опять ходит, будто зомби, с синяками под глазами и пытается учиться.

Все куда-то провалилось и заглохло. Словно я попал в зазеркалье, где живу только я, а все остальные существуют. Или наоборот, все живут, а я существую. Невидимка, о которой никто не знает.

- Что случилось?- Спросила Иванна, которая смотрела на меня с кухни, сидя напротив своего «Макбука». Даже у меня его не было, потому что мне все равно, на каком компьютере сидеть в Интернете или писать статьи. Главное, чтобы не вис постоянно.

- С чего ты взяла, что что-то случилось?

Ее измученный вид меня добивал окончательно. Эти спутанные каштановые волосы, к которым не прикасались расческой, но собрали в гнездо на затылке - должны были быть похожими на прическу-хвостик. Не накрашенная, хотя, если бы не синяки под глазами и помятый вид, я бы сказал, что Иванна, как и всегда, даже без косметики красива. Но сейчас не могу.

- Ты зло смотришь на чашку кофе. Он тебе ничего не сделал.

- А что тебе сделала расческа и здоровый сон?

- Занимайся, чем занимался.

И все. Вот такие типичные разговоры у нас происходили каждый день. Ив, смотря какие-то комедии, совершенно не смеялась. Сидела, ела суши или китайскую еду и угадывала, что будет дальше, а потом выключала телевизор на середине фильма и со словами: «Предсказуемо» уходила к себе в комнату.

Уверен, что это все из-за слов Джима, который не отвечал мне на звонки, и которого не было дома, потому что даже машины не стояло у его подъезда.

Приезжая к Монике днем, мне открывала довольная Симона, потому что видела меня. Брюнетки не было. Создавалось ощущение, что это заговор Джима и Мон. Они оба пропали. Или пропал я?

Нет.

Ив же со мной говорила.

Хотя, по виду сестры не скажешь, что она особо жива. Она сдалась, потому что так было бы лучше для всех нас.

Я не сдавался. Встав и надев куртку и ботинки, выбежал из квартиры. Иванна не задала ни единого вопроса. Вряд ли вообще заметила это, потому что упала головой в клавиатуру и била кулаком об стол. Я бессилен в помощи ей.

- Мон! Где ты?- Опять и опять на ее мобильном включался автоответчик.- Ты мне нужна. Очень. Пожалуйста, возьми трубку. Куда ты пропала? Перезвони. Умоляю.

Я шел, отворачиваясь от ветра, который срывал оставшиеся листья с деревьев. Слишком холодно. Слишком больно по щекам хлестала меня непогода. Будто пыталась привести в себя, заставить сесть и обдумать, как помочь сестре, как найти друзей и добиться Дэниз.

В Ленокс-Хилл я первым делом зашел в морг. Там работал парень, видимо интерн.

- Извините, не подскажите, где мне найти Монику?

- Мисс Брамштайн?- Эта фамилия была похожа на немецкую, поэтому я кивнул.- Она на больничном. Порезалась скальпелем, говорят…

- Чего? Им же можно отрезать…- Парень кивнул.- Спасибо.

Лучше бы не спрашивал.

Теперь мне надо было узнать, что с Джимом, но сначала…

- Мисс Джонас.- Она сжала губы и остановилась, держа в руках карту пациента.- Приглашаю вас на обед.

- Я не голодна.- Сказала, как отрезала.

- Вы еще не обедали. Может кофе?

Она выдохнула:

- Слушайте, с вашим другом все в порядке. Отвалите, пока я Вам между ног не врезала, и Вам не пришлось ампутировать яички. Поверьте, я напишу, что у вас рак, чтобы больше таких, как Вы не было на свете.

- Почему Вы так яро отказываетесь?

- Вы мне не нравитесь.- Ее голос был ниже, чем у остальных женщин.- Я не собираюсь спать с вами…Или как Вы предпочитаете? Трахаться? Простите…Нет.

- Почему же сразу так? Вы меня совсем не знаете.

- Я сейчас вызову охрану, если Вы не уйдете. Тут лежат больные люди. Им нужна помощь.- Ее лицо не менялось. Каменное. И злое.- Вам нужен лишь секс. Я могу Вам дать деньги, оплатив Вам оральный.

- Вы слишком недоверчивы к людям. К психологу не ходили?

- Хожу. Суд приписал, когда я с ножом напала на своего бывшего жениха…До свидания. Точнее…Прощайте!

Дэниз зашла в палату, и я больше не смел ее тревожить. На сегодня я большего, чем ампутация, от нее не получу.

Мимо прошла медсестра.

- У нее не было жениха.

- Что?- Я сразу же заинтересовался и последовал за сплетницей.

- Она не из тех, кто доверяет мужчинам.- Сверкнула девушка своими голубыми глазками. Милая. Симпатичная. Но было слишком рискованно ее соблазнять здесь, когда я хотел уломать Дэниз.- Она отпугивает. Независимая и очень грубая. Сестра одного, что четыре года назад уехал в Лос-Анджелес. Зачем она Вам?

- Нравится мне быть униженным и оскорбленным сильной женщиной.

На этом я ушел из больницы, оставив медсестричку мною восхищаться.

Выйдя из больницы, я наткнулся на брюнетку курившую у входа. Я так устал ее искать, что сейчас убил бы, будь у меня силы. Но желания и возможности у меня только убавлялись. Она снова курила. Это значило всегда только две вещи: или ее что-то тревожит, или же у нее только что был секс.

Я подошел к ней и поцеловал в обнаженную шею. Спасибо ветру, что тот поиграл с ее волосами, убрав их в сторону.

Ее передернуло от неожиданности, но, когда она повернулась, я не увидел даже тени улыбки, только услышал глухое:

- Привет.- Рука была перевязана.

- Где ты была?

- На больничном.

- Врешь.

- Я была у родителей и на больничном.

И тут я понял, я ни черта о ней не знаю! Откуда она? Когда она родилась? Сколько ей точно лет? Кто ее родители? Где она училась?

Ни-че-го!

Абсолютно.

- И где они живут?

- В СССР.- Я не понял, потому что уж мировую историю знаю. Советского союза уже лет двадцать нет.- В России.

Лимит удивления был превышен этим заявлением.

- Серьезно?- Она кивнула.- Ты русская?!

- Наполовину. Мой дед немец.

Мы пошли в кафе, потому что мне стало интересно, как так вышло, что ее бабушку и деда не расстреляли в то время, когда только кончилась Вторая мировая война, когда началась Холодная война между СССР с США, когда вообще весь мир стоял на ушах в ожидании, кто первый решиться погубить миллиарды жизней, которые пережили ужас войны из-за Гитлера и его идей, нажав небольшую красную кнопочку…

История оказалась довольно предсказуемой. В то время многие бежали из страны, потому что боялись смерти за какие-нибудь мелкие проступки. В стране стоял тоталитарный режим: массовый террор и репрессии со стороны силовых структур, каждая личность должна была соблюдать правила, которые устраивал диктатор.

И в эту пору, когда ничто не ценилось, Екатерина Белова и Нильс Брамштайн были сосланы в Иркутск, где в захудалых домишках жили такие же люди, как они. Работая на государство сутками, все тряслись от страха, потому что было неизвестно, наступит ли это долгожданное «завтра». Самое ужасное было то, что им обоим было всего восемнадцать лет в сорок шестом году. В шестьдесят третьем у них родился сын, который остался единственным из выживших детей. Его старшие братья и сестры умирали или не рождались вовсе, поэтому родители опекали свое дитя, как только могли в то время.

Ему не могли дать немецкого имени, чтобы оно гармонично сочеталось с фамилией, поэтому назвали Игорем. Из-за фамилии было сложно, но остававшись в Иркутске до двадцати лет, Игорь Брамштайн решил перебраться в Ленинград, с тысяча девятьсот девяносто первого Санкт-Петербург. Через год перевез туда и пожилых родителей, которые уже вышли на пенсию.

Игорю пришлось переводиться в университет Санкт-Петербурга, чтобы продолжить обучение. Там он и встретил Ирину Макарову, с которой у него родилась внебрачная дочь – Моника. Создав семью в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году, он плотно осел в культурной столице России, где проживает до сих пор.

- Ты знаешь русский?

- И немецкий.- Безразлично закатив глаза, проговорила девушка, резко для меня преобразившаяся.

В моем больном мозгу всплыл весь ее темперамент в постели: яркий, взрывной и жесткий. Если бы я знал тогда, кто она такая, оценил бы в полную мощь все, что происходило между нами.

- Так что тебе лучше не связываться со мной. Простите,- она обратилась к официанту,- здесь можно курить?- Парнишка кивнул и сказал, что сию секунду принесет ей пепельницу.- Как Ив?

- Тебе лучше знать. Вы с ней общаетесь. Мне сестра говорит не больше десяти слов за день, если вообще открывает рот. Ей как язык отрезали…

- Его вырвали, потому что совсем недавно ей уже было больно.- Девушка закурила «Данхилл».- И сейчас в этом, как никто другой, виноват только ты. Джим мне рассказал, что обещал тебе разорвать с Иванной даже дружбу. Ты такая…задница, Кристиан.

Опять! Опять это ее «Кристиан!». Как же меня выводило то, как последнее время она это произносила! Это просто кошмар какой-то! Хотелось ее задушить! Вы просто представить себе не можете, с какой неприязнью и осуждением можно произносить мое имя!

- Почему ты так называешь меня?

- Тебя так зовут.- Безразлично протянула она.

- Ты произносишь это так, будто я…даже не знаю кто.- Не смог подобрать никого, кроме Чикатило, но сравнивать себя с ним не хотел.

- Подонок, последняя мразь…- Начало перечисления мне не нравилось.

- Поэтому ты не отвечала мне на звонки? Поэтому так со мной говоришь? Лишь потому, что я попытался уберечь свою сестру?

Моника подавила смешок, качая головой.

- Ив не дура, какой ты ее считаешь. Отнюдь. И она видит в Джиме то, что ты не увидишь никогда.- Моника говорила это с такой злостью и раздражительностью, что, казалось, еще чуть-чуть, и она воткнет мне вилку в глаз.- Она найдет кого-нибудь хуже, и тогда ты ничего не сможешь поделать!

- Она же не дура.

- Тебе ли не знать, Кристиан, на что способны морально ущемленные, душевно обиженные женщины. Мне казалось, что в этом ты профессионал…хотя психолог из тебя отвратный. Все через постель.

- Секс многое решает.

- Не всегда. Иванне ты этим не поможешь, а вот этот же официант,- она стряхнула пепел, которого накопилось уже сантиметра три, и вновь затянулась,- очень даже. Ты – враг, потому что ты – друг Джима. И ты же враг Джима, потому что Иванна твоя сестра. Красивый треугольник. Даже интереснее, чем типичный любовный!

- Что мне делать?- Это единственное, что я мог от нее просить.

- Молиться, чтоб все, что ты натворил, не вылилось в большее дерьмо, чем ты мог себе представить.

Она встала, поправила черные брюки и взяла сумку.

- Не исчезай, пожалуйста.- Бросил я ей вслед.

Тут она сказала что-то совершенно мне не понятное. Единственное, что я понял – это было на русском. И мне казалось, что она выругалась.

Оставив меня в кафе и не дождавшись заказа, Моника ушла.

Официант принес мне заказ, а я, убежденный, что Джим мне не ответит, все равно набрал его номер, жуя сладкий перец из салата. Пару гудков и перевод на автоответчик, который, в конце концов, рассказал мне о местонахождении друга: «Звоните на другой номер. Дублин навсегда, Янки!»

Неужели раньше не мог поменять автоответчик, чтоб я не думал, что он прирезал себя где-нибудь? Хм…а где его машина тогда, если он в Дублине?

- Ты, гребанный лепрекон с горшочком золота, что ты делаешь в Дублине?

Друг засмеялся и заговорил так, будто рассказывал сказку детям. Этого я не ожидал, потому что думал о записи на автоответчик.

- Я взобрался на радугу и очутился в великолепной стране, где я спрячу свое золото…А вообще, папе шестьдесят пять, я отпросился у Анны и улетел. Вернусь через два дня.

- Почему ты не сказал? Ты никогда не уезжал домой в таких случаях.

- Ну, сегодня ему шестьдесят пять. И я давно не видел родителей. Тебе привет от них, кстати.

Все это очень сильно смахивало на отговорку. Ему надо было сбежать из Нью-Йорка на какое-то время, придти в себя от всего, что произошло за последний месяц между ним и моей сестрой. День Рождения отца тут косвенно вплетено в хитрый план Джима излечиться от ненужного и паразитического чувства.

Когда я вернулся домой, Иванны там не оказалось, хотя я хотел предложить ей, чтобы развеялась чуть-чуть, прокатиться по Морнингсайд парку на велосипедах. Мне это помогало вернуться в реальность или же выпасть из нее на время, думая, что у меня все отлично.

Сейчас ничего хорошего в моей жизни не происходило!

Скука, которая душит каждый день. Ежедневно меня посещает мысль уехать куда-нибудь…в Париж или Рим, лишь бы убраться от этих проблем.

Хм, а ведь Джим именно так и поступил. Убежал домой, скрылся там, где Иванну он точно нигде не встретит.

А куда бежать мне, чтобы не оставаться в одиночестве?

Однодневный секс может быть везде, но сейчас это не то, что я действительно хочу. Меня интересовала Дэниз.

Я зашел в комнату Иванны и взял ее ноутбук. Зачем он мне нужен был? Да ни за чем. Я просто решил узнать сестру с той стороны, с которой она мне никогда не откроется. На компьютере же должны были быть хоть какие-нибудь фотографии.

И я их нашел. Распределено все было четко: Семья, я, друзья, остальное. Четыре папки, а в них кучами все или же еще подкаталоги с датами событий.

На многих фотографиях она была совсем не Иванной. Я ее такой не видел никогда. Рыжая? Нет. Красные волосы? Нет! Синий локон в черных волосах? Неужели отец ей разрешил это сделать?

С меня стянули наушники:

- Что ты делаешь?

Я посмотрел на сестру: совсем бледная. Не мог понять, что с ней случилось.

- Смотрю фотографии. Можно?

- Мне плевать.

- Ты что сделала? Волосы перекрасила?

Теперь я понял, почему лицо казалось просто белоснежным. А здоровый розвенький румянец так и выделялся. Вот только глаза казались уставшими.

- Да. Ты ушел, я пошла в парикмахерскую и…вот.- Она положила передо мной мою же кредитку.- Извини, что без спроса.

Я был в замешательстве. Честно. Ее спонтанность немного пугала меня. А еще больше пугало то, что она извинилась, взяв мою вещь. Раньше так не делала.

- Слушай, может…- она остановилась на полпути к своей спальне,- надо поговорить?!- Как-то я сказал это неуверенно. То ли это казалось вопросом, то ли утверждением.

Она помотала головой и упала на мою кровать, где и заснула. Ив ничего не делала: ни фильм, ни уроки. У меня в квартире ходил настоящий труп и за неделю такого отношения к себе, сестра меня вывела. Мне не хотелось с ней нянчиться, потому что своих проблем полно. И, на самом деле, мне это все безумно надоело.

Я нагло ее разбудил и протянул бокал с «Бейлис».

Через пару минут она, валяясь со мной на моей кровати, откровенно отвечала на мои вопросы. Ей было плевать, что я дал ей выпить специально, чтоб узнать все. Видимо, давно хотела напиться и что-нибудь начудить. Но под «чудить» вряд ли в ее головке значилось – рассказать все старшему брату.

- И что тебя в нем привлекает? То, что он работает в «Вог» и имеет много денег?

- У тебя их не меньше, просто ты не желаешь жить в огромном пентхаусе. Тебе не нужна дорогая машина. У тебя ее даже нет.

- Здесь она ни к чему…

Она меня не услышала, продолжая:

- То, что он работает в «Вог» – бонус. Он знает моду. У него есть вкус, который у тебя порой просто отсутствует.

- Прекрати нас сравнивать. Мы разные.

- Да. Совсем.- Иванна глотнула кремовую жидкость и улыбнулась.- Его глаза.- И замолкла. Улыбка сошла медленно с лица.

Иванна рассказала мне, как он, по ее мнению, смотрел на нее в музее «Метрополитен». Это было не передать словами, но она попыталась. Сказала, что его взгляд был сравним лишь с дыханием. Я не понял, как это.

- Он боялся моргнуть. Всегда. Будто это последний вздох. Будто его что-то удерживает. Будто ему тяжело говорить правду. Будто…это не его желание…

- Что не его желание?

- Всё, что он сказал мне в музее у колонны. Он делает вид пренебрежительности, будто ему все равно, но это не так, Крис. Совсем не так. У него в сердце горит маленький огонек, который зажигается, когда он счастлив, когда…Этот огонек пытается…Джим пытается…свет должен…Я…можно больше не буду говорить?- Я кивнул, но продолжил смотреть на сестру, что до сих пор не открывала глаза.

Она начала покачиваться в такт музыке у себя в голове. Плотно закрытый рот начал медленно открываться. Губы разлепились, и только тогда я услышал мелодию, что Иванна еле-еле мычала.

Это был Россини[21]. Увертюра к опере «Сорока-ворока». Ну, или что-то на нее похожее. Угадайте, кто любил эту мелодию? Не трудно, правда?

- А еще у него шикарные брови…- Этому я удивился и переспросил.- Они у него прямые и идеальные. И эти морщинки у глаз и в уголках рта. Мне это нравится в нем.

- Тебе нравится оболочка.

- Нет!- Она резко открыла глаза и начала протестовать:- Он относится ко мне так, как никто не относился! Никогда! В те дни, когда я снимала редакцию, когда я говорила с ним часами…- Иванна уже не казалась мне такой пьяной, как пару минут назад.- С ним есть, о чем поговорить! Он интересный! И, возможно, я ошибалась, что вам нужен только секс. Со мной Джиму он не нужен. Со мной он…другой, нежели с тобой. Абсолютно.

Иванна рассказала мне, что он ее не убил, когда она уронила ему на пиджак от Вествуд фисташковое мороженное. За это он измазал ей нос своим шоколадным и быстро запер ее в кабинете, чтобы еще чего не испачкали…или не натворили.

Мне казалось, что ей это всего лишь приснилось, но она отрицала.

Когда это подтвердил Джим, я несколько минут переваривал информацию. Чтоб он, как ребенок, игрался с мороженным и не лез к моей сестре с разными соблазнами…Хотя, если честно, он ее все-таки развратил, когда начал дарить подарки. Иванна сама зимой постоянно мне говорила, что это было лишним, потому что заколку она просто обожает, а медведь и шарф пахнут им. Не одеколоном, а именно Джимом, его «человеческим», как выразилась сестра, запахом.

И еще один день.

- Девушка, почему мы с Вами еще не на свидании?

- Бог бережет тебя, глупое создание.- Дэниз опять говорила холодно и опять пыталась от меня убежать.- Я ненавижу цветы и у меня аллергия на конфеты.- Я выбросил букет и конфеты в мусор, а услышав это, докторша развернулась.- И зачем Вы это сделали? Я пошутила.- Без эмоций произнесенная фраза совсем не казалась шуткой.- Будете делать все, что я скажу?

- Если это поможет затащить вас нас свидание, то да.

Она поморщилась, оглядывая меня. Сегодня я был прилично и хорошо одет, Джим бы оценил, но блондинка все равно ответила:

- Нет.- Я поймал ее за руку. Вырваться у нее не вышло.- Я знаю тебя, как рентген будет знать твои будущие переломанные кости, если не отпустишь!

Отпустив ее, я в след сказал:

- Человеку всегда надо давать второй шанс. А Вы меня и первым не обеспечили. Что Вам стоит попробовать?

- Я не собираюсь тратить часы своей жизни на кого-то, кто подобен Вам, мистер Хоуп.- И пошла все той же немного мужской походкой подальше от меня.

Вернувшись домой после, я обнаружил сестру на кухне. Опять она готовила обед в наушниках и пританцовывала под музыку в голове. Мелодия, судя по ее движениям, была энергичной и позитивной. Подойдя ближе, я различил слова, которые Иванна пела в голос.

- «Когда я появляюсь, я приношу с собой страсть, и ты оживаешь. Я дарю тебе наслаждение. Что это, забыла? Я должен напомнить: Зажигай!»[22]

- А ты отлично поешь!- Громко сказал я, из-за чего у нее выпала из рук солонка, но соль не просыпалась.- Сегодня ты выглядишь бодрее и лучше.

- Спасибо.- Она нехотя улыбнулась, и попытка сделать это искренне почти удалась.- Решила, что надо сделать обед. А то я обещала завтрак и обед тебе. Сама этого не делаю никогда.

- У тебя была причина на это.

Иванна продолжала молчать.

Когда я достал канистру апельсинового сока, заметил, что сестра смотрит на меня, не отрываясь. Прослеживает каждое мое движение, будто запоминает его.

Не отрываясь от стакана, в который наливал сок, я поинтересовался:

- Почему ты так на меня смотришь?

- Ты не с Моникой сейчас был?- Она почти незаметно нахмурилась. Но это лишь из-за того, что не совсем понимала, куда я ухожу каждый день. Я мотнул головой и начал потягивать сок.- А почему нет?

- С чего ты задаешь мне такие вопросы? Она звонила?

- Если ты встречаешься с ней – взгляд другой…Обычно.- Мне стало интересно, чем сегодняшний мой взгляд отличается от октябрьского.- С ней ты был более мягким и счастливым. Поругались?!

- Тебе лучше знать.- Я заново наполнил хайбол[23].

- Она не звонила мне уже неделю. Да и мне не особо интересно, что между вами. Это твоя жизнь. Вот только тебе уже тридцать пять, Крис. И ты не богат. Ты простой журналист.- Я с глухим звуком поставил стакан на стол, потому что мне стало интересно. Сестра решила поучить меня жизни.- Скоро ты уже утратишь молодость, которая пока тебе поддается. И кому ты будешь нужен тогда? Не боишься остаться один?- Она презрительно прищурилась и скривила губки.

- Джим не боится. И я тоже.

- У Джима есть деньги.

- Ты сама говорила, что у него их не больше, чем у меня.- Она подумала и решила сказать, что, возможно, ошибается на этот счет.- Иванна…

Не дав мне договорить, она отвернулась к плите и надела огромные вакуумные наушники, начиная напевать:

- «Мама я влюблена в преступника, и эта любовь неподвластна разуму, это физическое…»[24]

Наверно, в какой-то мере она была права. В это время я должен был быть хоть раз женат, или хотя бы раз иметь серьезные отношения, как Джим. Но нет. Я опасался этого. Я ищу ответы, на которые не могу ответить. Единственный шанс найти решение – попасть в гущу событий. То есть попытаться стать более серьезным и…Хотя, именно этим я и занимаюсь. Я преследую свою цель – Дэниз.

- Сегодня ты старше, чем был до этого. А завтра ты уже не станешь таким молодым, как сейчас.- Сказала сестра, и только, когда Ив повернулась, я понял, что она не пела, а просто сказала мне это.- Время нельзя остановить. Это за пределами наших возможностей.

- С каких пор ты стала такой умной?

- Почти за двадцать лет моей жизни, я многое испытала. У меня в три года появился папа, который души во мне не чает, хоть я и не родная ему. Но всю жизнь он мне говорит, что роднее, чем я, девочки у него нет. Я всегда буду для него этой трехлетней малышкой, у которой меняются лишь проблемы. Меня любили два хороших парня, третий очень скверно предал.- Она смотрела мне в глаза и моргнула лишь раз.- А четвертый…

- Джим?- Она коротко кивнула, а я увидел, как она сглотнула ком в горле. Столько дней я потратил на Дэниз, и даже не попытался сестре помочь преодолеть кризис в голове.- Иви…- Не знаю, почему я ее так назвал, но потом понял: ее так отец называл.- Прости меня.

- За что?!- Она опять улыбнулась. Без всякой радости. Об этом рассказали глаза: там была лишь тоска.- Все хорошо.

- Ничего не хорошо. Ты сама знаешь. Умойся и приведи себя в порядок.

- Я нормально…

- Нет. Поверь. То, что ты перекрасила волосы – ничего не поменяло. Ты их расчесываешь хотя бы?- Она кивнула.- Тогда почему я вижу тебя только в таком виде? Этот дурацкий хвост меня уже бесит!- Я перегнулся через стол и снял резинку с ее волос.- Иди в ванну и выйди ко мне нормальной, пожалуйста. Я послежу за плитой.

Пытаясь добиться чего-то нового, я начал медленно терять убивающую себя сестру, которая, хоть и пыталась показывать, что все хорошо, в душе этого совершенно не ощущала. Знаете, говорят, сколько сестер, столько и поводов стать неуравновешенным маньяком. Вот у меня лишь одна, а я настолько озаботился ее безопасностью и сохранностью, что, кажется, сделал еще хуже, чем могло быть.

Джим свалил в Ирландию. Подальше от моей сестры. Не на день рождения отца. Нет. Просто, чтобы забыть проблемы.

Моника на звонки опять не отвечала. Возможно, она была права, что я накрутил много лишнего у себя в голове, чем и сделал двух людей, сестру и друга, несчастными.

И, хотя, я чувствовал вину за их душевное состояние, совершенно не собирался что-либо предпринимать, чтобы свести их снова. Если я расставил их в разные стороны, как белые и черные фигуры на шахматной доске, значит так и должно быть.

- Так лучше?

Ив появилась передо мной примерно через час. За это время она как следует умылась. Больше под глазами не красовалось черной полосы от туши среди нижних ресниц. Черные волосы уложила, выпрямив их. Честно, я, кажется, никогда или очень редко, что даже не помню, видел ее с прямыми волосами, а не локонами.

- Если еще ты снимешь эту растянутую майку, а лучше выбросишь ее, будет просто отлично.- Она сходила в комнату и надела другую.- Теперь улыбнись нормально, если еще можешь.

- Не хочу.- Она взяла со сковородки курицу в кляре, которую готовила и поставила себе и мне тарелки.- Я почти доделала фильм. Правда, мне немного не по себе его делать, но времени снимать что-то иное – нет.

- Покажешь?- Впервые я заинтересовался этим.

- Когда доделаю да.

- Когда ты успеваешь? Ты все время спишь.

- Ночью. Поэтому меня подкашивает днем.

Целых пять минут мы молчали. Я думал, как перед ней извиниться, но не смог решиться сказать, что во всем виноват я. Сразу представилось, чтоб на это сказала Моника: «Ты, конечно, большой молодец, что признаешь ошибки, но надо было сначала думать и быть более проницательным, а главное – не решать все за сестру и друга, которого ты обязал поставить преграду».

- Ты был прав, что разница в пятнадцать лет – велика.- Начала Иванна, которой не нравилось натянутое молчание.- А ты знал, что мой генетический отец из Уэльса?!- Я помотал головой.- Мама с ним однажды гуляла по Кардиффу. Говорит, он был хорош собой. Наверно, именно поэтому я появилась у нее в восемнадцать лет…

- К чему ты это?

- Джим ирландец.

- Уэльс и Ирландия – разные вещи.

- Не имеет значения. Он не американец. Как и мой отец. В этом есть связь?

- Не очень. Люди разные бывают.

- Тогда почему?- Сердце ушло в пятки. Я решил, что она знает обо всем, что я сделал.- Почему он поступил почти так же, только мягче, как мой отец поступил с мамой?!

Тут я совершенно испугался. За какой-то миг в голове промелькнуло все: звонила ли она за последние дни родителям, не ходила ли куда-нибудь помимо парикмахерской и университета, чем занималась дома…

Ничего подозрительного, но все же решил спросить:

- У вас был секс?

Ив улыбнулась, а на щеках появился румянец:

- Нет.- По смущенной улыбке было ясно, что ей бы хотелось.- Следить за тем, как он работает или говорить с ним - лучше секса. Ну, того, что у меня был в жизни.- Сестра старалась избегать столкновения с моим взглядом.- Я не объясню тебе, как мне было с ним, потому что ты скажешь, что он играл. Но, я, скорее, скажу, что он играет по жизни. Играет в журналиста «Вог», потому что это его работа – быть немного пафосным, стильным и надменным эгоистом.

- Фильм о чем?- Резко перевел тему я.

У меня было подозрение, что он прямо и пропорционально связан с Джимом, а точнее с ним в главной роли.

- Ты знаешь, о чем. Без сценариев, без цензуры – обычная жизнь в пределах его кабинета и за ними. Два разных человека.- Она улыбнулась.- Американец, который обязан. И Ирландец, который улыбается прохожим просто так. Он безумно милый. И щедрый.

- Я тоже милый.- Наигранно с обидой сказал я.

- Нет. Совсем нет.- Это ее заставило искренне заулыбаться.- Ты – ходячий секс, Кристиан. Ты даже не романтичный. Ты ставишь себе цель, как будто женщина – дичь, а не человек. И, если ты все еще,- она встала из-за стола и медленно начала отходить от меня,- не добился той докторши-блондинки, значит, ты применяешь не тот подход к женщинам.

- Не говорила с Моникой, значит?

Я вскочил со стула, что тот даже перевернулся, и побежал за сестрой по квартире, которая этого и добивалась. Иванна завизжала и быстро скрылась в своей комнате.