Комедия нравов

Уже в первые годы творчества Чехову удалось создать несравненную галерею человеческих характеров, каждый из которых нёс в себе какие-то признаки существенных сторон социальной жизни, а всё вместе воспроизводили удивительную по масштабам и глубине картину быта и нравов своего времени.

Классическим образцом основного цикла юмористических и сатирических произведении Чехова, поднимающих острейшие вопросы социальной психологии и нравственности, может служить рассказ «Хамелеон»(1884).

Всего лишь несколькими штрихами тут даны необходимые признаки времени и обстановки. Перед нами глухая провинция самодержавной России с полицейским надзирателем, городовым, лавками и кабаками, одичавшими от скуки обывателями, падкими на любое развлечение. Главное же внимание уделена зарисовке человеческого характера, как определённого социально-психологического явления.

Обращаясь к описанию чиновничьего быта и нравов, молодой писатель подхватывает одну из традиционных тем русской литературы, восходящую к Гоголю. Эта тема родилась как демократическая и гуманистическая.

Произведения о маленьких чиновниках были полны сострадания, учились видеть в Акакиях Акакиевичах- безответных департаментских тружениках –

обездоленных и угнетённых людей. Однако гуманизм и демократизм этой

литературы носил мечтательный сентиментальный характер. Вполне понятно

поэтому, что он не мог удовлетворить не только революционно – демократические круги, но и привыкавших к ним демократических писателей.

Н.Г.Чернышевский обращал внимание на личную вину Акакия Акакиевича, на то, что судьба его в действительности есть закономерная участь ничтожного человека, в общем и не имеющего основания претендовать на иную долю.

Н.Г.Чернышевский прежде всего имел в виду отсутствие у Акакия Акакиевича самосознание, а та критика, которой он подвергал «маленького человека», должна была пробудить у него стремление бороться за своё человеческое достоинство.

Чеховское отношение к «маленькому человеку» совпадает с мыслями, высказанными Чернышевским. Прежде всего он решительно отказывается от

каких бы то ни было иллюзии, стремясь противопоставить им наглую правду жизни. «Брось ты, сделай милость, своих угнетенных коллежских регистраторов!- пишет он брату Александру 4 января 1886 года.- Неужели ты нюхом не чуешь что это тема уже отжило и нагоняет зевоту?» (13 том, 156) рисуя действительное положение вещей, Чехов показывает ни только умственное убожество своих героев, не только отсутствие у них чувство собственного достоинство, элементарнейшего самосознания, но и их кровную связь с тяготеющим над ними деспотизмом. Вслед за Щедриным Чехов призывает не верить этим «униженным» и «обездоленным. Присмотритесь к

таящимся в них готовностям, говорит Чехов, и вы увидите в них завтрашних

тиранов и деспотов, совершенно таких же, как их сегодняшние угнетатели.

Классическим примером тому является Алексей Иванович Козулин, бывший некогда крайним ничтожеством, зато теперь, когда фортуна вознесла его вверх по иерархической лестнице, ставший тираном ещё более жестоким и злобным, чем его бывшие притеснители («Торжество победителя»-1883). Не менее показательный мечты мелкой канцелярской сошки - Невыразимого,

вынужденного остаться на внеочередное дежурство в пасхальный день, чтобы получить лишних два рубля («Мелюзга»-1885). Этот представитель

чиновничьей мелюзги, по своему общественному положению родной брат Акакия Акакиевича Башмачкина, меньше всего, однако, напоминает Гоголевского героя. Скорее это своеобразная Чеховская разновидность «человек из подполья», оригинальный тип «маленького человека», не только униженного и обездоленного, но и предельно изломанного и озлобленного. Он на всё давно готов - и на воровство, и на донос, и вообще на любую подлость. Так же он хорошо понимает, что его бесталанностью он и таким путём не сможет поправить своего бедственного положения.

В рассказе «Толстый и тонкий» (1883) встречаются два старых приятеля – два человека. Однако достаточно возникнуть вопросу об их служебном положении, как оказывается что перед нами не два человека, а два «лица»,занимающих различное, далёкое друг от друга, положения в обществе. Как двух людей их тянуло к дружескому разговору, к воспоминаниям о прошлом, отношения же их как двух общественных лиц есть отношения субординации.

В первоначальном варианте рассказа о дистанции отделяющих толстого от тонкого, напоминал сам толстый, и это было в порядке вещей.

Основной трагикомический смысл этого рассказа и состоит в том, что недоразумением, случайностью, о которой тонкий должен будет долго сожалеть как о предосудительной вольностью, была первая, человеческая

часть их встречи; завершение же его – противоестественное с человеческой точки зрения – с позиции господствующих нравов является совершенно нормальным и естественным.

Вот в таком-то мире и может произойти смерть маленького чиновника при

одной мысли о том, что, невольно чихнув на лысину генералу, он дал повод заподозрить себя в пагубном вольнодумстве, («Смерть чиновника»-1883). А он, Червяков, глубоко убеждён, что вольнодумство действительно пагубно, может привести…-чиновнику страшно даже подумать об этом, -привести к тому, что «и уважения к персонам… не будет…» (I, 39). И вновь, следовательно, комическая сущность рассказа состоит не в том, что герой его испугался грозного, власть имущего лица, а в том, что он замер от ужаса, решив, что невольно нарушил основную заповедь взрастившего его мира.