Общая характеристика. Для внешней политики США последнее десятилетие XX в

Для внешней политики США последнее десятилетие XX в. стало периодом поисков и приспособления к радикальным изменениям системы международных отношений, произошедшим в результате окончания холодной войны и развития новых глобальных процессов.

С окончанием холодной войны у США появились как новые возможности, так и весьма серьезные проблемы.

С одной стороны, прекращение глобальной конфронтации в условиях «самороспуска» враждебного блока означало исчезновение реальной военной угрозы США и превращение их в единственную военную сверхдержаву. Соединенные Штаты стали не только практически неуязвимыми перед масштабным военным нападением, но и обрели гораздо большую свободу стратегического маневра. Кроме того, в результате распада СССР и всего социалистического лагеря открывались широкие возможности для сотрудничества США с государствами, входившими в советский блок, и новыми государствами на пространстве бывшего СССР, для распространения там американского влияния.

С другой стороны, с окончанием холодной войны значительно девальвировалась роль военной силы и торгово-экономическая сфера превратилась в основное поле соперничества между развитыми государствами, где США сталкиваются с растущей конкуренцией со стороны своих союзников по холодной войне. Ее окончание также поставило под вопрос всю глобальную военно-политическую инфраструктуру, созданную Соединенными Штатами для ведения этого противоборства. Исчез и былой стратегический компас» в виде доктрины «сдерживания»,служившей основой послевоенной внешнеполитической стратегии США. Возникла ситуация неопределенности в отношении угроз безопасности США и методов противодействия им. Ослабел и внутренний «тыл» глобальной внешней политики, поскольку в отсутствие серьезной внешней угрозы, сплачивающей нацию, и ясных новых целей стало гораздо труднее мобилизовывать общественную поддержку активного внешнеполитического интервенционизма.

Наконец, крах прежнего биполярного миропорядка обернулся усилением дестабилизирующих тенденций в мире, что выразилось в увеличении числа этнорелигиозных конфликтов, распространении ядерного и других видов оружия массового уничтожения, росте международного терроризма и преступности

Другой новой реальностью для внешней политики США стала растущая глобализация мировой экономики, поставившая страну перед необходимостью повышения конкурентоспособности на мировом рынке, определения своей роли в этой изменяющейся экономике, а также нахождения нового оптимального баланса между внутренней и внешней политикой.

Сдержанный оптимизм по поводу возможных изменений во внешней политике США в связи с приходом новой администрации Обамы-Байдена кажется гораздо более оправданным, нежели сдержанный скепсис. Потому что отойти от гуманитарного империализма в стиле Дика Чейни и Джорджа Буша-младшего совсем нетрудно: он ни в коей мере не является неотъемлемой частью американской государственной традиции. Это утверждали современные вашингтонские неоконы, но они имеют ровно такое же отношение к американским отцам-основателям, как современные пекинские коммунисты — к Марксу и Ленину.

Шестьдесят лет назад, когда в начале 1949 г. дипломат Дин Ачесон сменил генерала Джорджа Маршалла на посту госсекретаря, твердые американские антикоммунисты и патриоты (вроде генерала Дугласа Макартура или сенатора Джозефа Маккарти) уже громко обвиняли администрацию Трумэна в «сдаче континентального Китая коммунистам». К концу того же года гражданская война в Китае завершилась победой Мао на материке и эвакуацией Чан Кайши на Тайвань. 12 января 1950 г., на пике обвинений политического руководства США в попустительстве коммунистам, Дин Ачесон выступил на обеде в Национальном пресс-клубе в Вашингтоне с разъяснением весьма недогматической внешнеполитической доктрины. Он объявил о незаинтересованности США в сохранении контроля проамериканского правительства Чан Кайши над островом Формоза (Тайвань), демонстративно не упомянул Корею в числе стратегически важных для «оборонительного периметра» Америки географических зон и пустился в рассуждения о возможностях, открывавшихся перед Вашингтоном в связи с активной советской политикой в Китае и возникающим там новым раскладом сил.

Ачесон открыто признал, что тихоокеанские и восточноазиатские проблемы «невозможно решить военными средствами», вместо силового сдерживания советской активности, дорогостоящего и опасного, американская дипломатия должна научиться пользоваться ошибками стратегического соперника, подогревая противоречия внутри противостоящего лагеря.

В Договоре о дружбе и союзе между СССР и правительством Чан Кайши (заключенном в 1945 г. на 30 лет) речь шла о передаче в пользование СССР военно-морской базы в Порт-Артуре, превращении Дайрена (Дальнего) в свободный порт с предоставлением СССР особых прав на его территории, совместном использовании КВЖД. Китай признал независимость Внешней Монголии (Монгольской народной республики). Логика Ачесона была убедительна: хозяйничанье иностранной державы на китайской территории не могло не вызвать «возмущения, ярости и гнева» у китайцев. Госсекретарь был, видимо, осведомлен о том, что Мао Цзэдун воспринимал тысячелетнюю Срединную империю как настоящий центр мира. США должны настаивать на точке зрения, которую они официально высказывали с конца XIX века: «Любой, кто нарушает целостность Китая, не только является врагом Китая, но и действует против собственно американских интересов». Следование «доктрине Ачесона» принесло американцам успех: Пекин при первой же возможности рассорился с СССР и помирился, более или менее, с США.

Есть основания полагать, что Сталин внимательно ознакомился с этим выступлением. Во всяком случае, уже летом 1950 г. СССР продемонстрировал способность к нестандартным шагам. Неожиданной дипломатической игрой (вроде «случайного» отсутствия советского представителя в Совбезе в момент принятия решения об операции ООН на Корейском полуострове), пригласив США к широкомасштабному военному вмешательству, Кремль сумел оказаться в позиции официально стороннего, хотя и заинтересованного, наблюдателя за происходящим. А 10 марта 1952 г. руководители стран западного блока были застигнуты врасплох нотой советского МИД по германскому вопросу: в случае придания объединенной Германии нейтрального статуса, означавшего вывод всех оккупационных войск, Сталин был готов отказаться от ГДР. Но американцы не были готовы отказаться от контроля над западными землями Германии, отсрочив объединение страны на четыре десятилетия…

Отдельная история — начавшаяся в 2003 г. война романтических англосаксов за «свободу Ирака», то есть против многолетнего союзника, уничтожившая самый мощный светский режим на Ближнем Востоке. Да, способность современных США столь долго вести дорогостоящую заморскую кампанию такого масштаба и с такими потерями не может не впечатлять. Но сам факт увязания США в песках Месопотамии поставил под сомнение американскую мировую гегемонию, в 90-х казавшуюся многим безусловной.

Не самая полезная вещь, если иметь в виду китайский фактор!

По иронии истории проблемой для лидеров Западного мира оказалась вовсе не былая социализация, а нынешняя капитализация вступившего в ВТО Китая, его намерение играть по чужим правилам и выигрывать. После того как в начале 2008 г. созданные китайским руководством суверенные фонды, оперируя сотнями миллиардов долларов, весьма агрессивно начали скупать по миру разного рода активы (от минеральных ресурсов до промышленных предприятий), могло показаться, что Федеральному резерву и Уолл-стрит нечем ответить на стремление Пекина получить контроль над существенной частью мировой экономики. Но вовремя подоспевший мировой кризис нанес экспортно ориентированной экономике Китая удар невероятной силы: весной 2009 г. до 80% предприятий, например Гуанчжоу, было остановлено. То, что было невозможно сделать по политическим причинам (закрыть основные западные внешние рынки для китайских товаров), совершилось как бы само собой, силою вещей.

Учитывая последствия многолетнего инвестиционного наступления Китая по всему миру, в том числе и в весьма чувствительных для США зонах, вроде Южной Америки, несложно предугадать, что попытки Вашингтона отстроить заново отношения с бывшим подбрюшьем (именно этим занимался Барак Обама на саммите Организации американских государств в апреле 2009 г.) не сулят быстрых успехов. Но важно, что глобальный соперник на ближайшее десятилетие определен, и очень похоже, что это — не Москва.

Что касается непосредственных перспектив отношений нынешнего Кремля с новой администрацией в Вашингтоне, многое зависит от того, как именно президент Обама и вице-президент Байден будут понимать глобальную роль их страны. Пока, кажется, они предпочитают «эмпирический подход к мировым делам», если воспользоваться терминологией известного историка Шлезингера-младшего, и не демонстрируют «склонности верить догме». Возможно, это происходит лишь из-за мирового кризиса, на фоне которого трудно сохранять как политическую мифологию американской моральной исключительности, так и экономическую догматику «вашингтонского консенсуса». Но кризис-то пришел всерьез и надолго, пора «включать» тот самый здравый смысл, с которого началась история Американской республики.

Вопрос №55. Природно-климатическая характеристика стран Центральной и Южной Америки (Мексика и Бразилия)