Исторические изменения в словарном составе, грамматическом строе, звуковой стороне языка

Система языка не может не откликаться на внешние условия существования этноса. Напомним, что язык является самоорганизующейся системой. Преобразования в этой системе определяются законом среднего уровня информации языковых единиц.

Как говорит по данному поводу М.В.Панов, «каждая знаковая система требует определённого среднего уровня той информации, которую несут её знаки в определённую эпоху. Так и в языке: если... единицы... имеют уровень информации, который слишком высок для нового времени, для новых поколений... – то работает механизм его снижения. Если единицы языка имеют уровень информации, недостаточно высокий для общества в новых условиях... – то работает механизм его повышения» (М.В.Панов 1998: 31).

Самоорганизация языковых единиц в русском языке, например, проявляется на разных уровнях:

– система гласных упрощается при усложнении системы согласных (М.В.Панов);

– у имён существительных, прилагательных и числительных наблюдается стремление к упрощению новых образований – появляются аналитические прилагательные типа беж (А.А.Реформатский);

– повышается количество несклоняемых существительных типа метро и др.

Наиболее открытой саморазвивающейся системой, живо реагирующей на все изменения в обществе, является словарный состав языка: он непрерывно пополняется новыми «запросными» словами (радионаводка, танкодром, менеджер, файл и др.) и переводит в пассив имена устарелых предметов и явлений (кринолин, булава 'жезл', крепостничество и др.).

В качестве процессов изменений внутри лексической системы языка выступают:

1 ) появление неологизмов (новых лексических единиц и новых лексических значений в связи с появлением в самой жизни языкового коллектива). Таковы сегодня роуминг, толерантность, ТСЖ, совсем недавно – ваучеры, приватизация и т.п.

Неологизмы возникают с помощью:

– образования новых слов (по продуктивным словообразовательным моделям с помощью аффиксов – большевик, прилунение, «Путинка», россиянцы; с помощью сложения основ – вертолёт; с помощью заимствованных корней и аффиксов – космонавт, ельцинизм, роуминг; стяжением терминологического словосочетания в сложносокращённое слово – колхоз из коллективное хозяйство);

– придания слову нового значения (т.наз. семантические неологизмы): совет ‘орган Советской власти’, спутник в смысле ‘искусственный спутник Земли’ и т.п.;

– заимствования из других языков: ПР («паблик рилейшнз» – связи с общественностью), споукперсона (лицо, представляющее организацию в средствах массовой коммуникации) и т.д.

2) выпадение лексических единиц и отдельных значений слов из повседневного речевого употребления. Внутри этого процесса различают явления 2-х типов: историзмы и архаизмы.

– Если уход слова из речевого употребления вызывается исчезновением соответствующих предметов и явлений из жизни языкового коллектива, мы говорим об уходящих лексических единицах и значениях как об историзмах.

– Если же предметы и явления остаются, а уходят по той или иной причине только слова и выражения, их обозначавшие, такие слова и выражения, а иногда отдельные значения мы называем архаизмами (архаическими).

В качестве примера историзмов можно привести

– названия вышедших из употребления орудий труда (соха), старинного оружия и снаряжения (бердыш, колчан), средств передвижения (дилижанс, конка), предметов быта, одежды, денежных единиц (червонец до реформы 1947 г. = 10 рублям; в древней Руси – шеляга, ногата);

– названия общественных состояний, учреждений и должностей древней Руси (кмет, смерд, тиун) и более поздних, но прошлых эпох (приказ в Московской Руси – нечто вроде современного министерства, боярин, далее барщина – до отмены крепостного права в 1861 г., коллежский советник, статский советник, предводитель дворянства, дворянское собрание, околоточный надзиратель, городовой, штабс-капитан, поручик, подпоручик, барин, лакей в царской России вплоть до Октябрьской революции).

Совсем недавним историзмом является существительное перестройка (его использование датируется 1984 – 1991 гг.).

Примерами архаизмов могут служить (в скобках приводим современные обозначения тех же денотатов): чело (лоб), ланиты (щеки), выя (шея), рамена (плечи), перси (грудь), перст (палец), уста (рот), вежды (веки). Архаизмы используются в специальных стилистических функциях либо как элементы «высокого», поэтического стиля, либо, напротив, как средство иронии.

3) В качестве особого процесса выделяют изменение значения лексических единиц языка. По-существу, здесь сочетаются оба процесса: а) появление у лексической единицы нового значения или ряда новых значений и б) отмирание ее старого значения или ряда старых значений. Так, в русском языке слово подлый еще в XVIII веке значило 'простонародный', 'неродовитый', 'принадлежащий к низшему сословию' (т.е. не к дворянству или духовенству). Как отмечает русский историк Ключевский, «Подлые люди значили тогда просто низшие классы, лежащие под верхними, не имея неприятного нравственного значения, приданного этому выражению позднее». Поскольку идеология господствующих классов связывала с представлением о «простом народе» представление о низких моральных качествах, слово подлый приобрело отрицательные коннотации, которые постепенно переросли в значение 'бесчестный', 'нравственно низкий'. Старое значение понемногу забывалось и превратилось (особенно после отмены крепостного права) в своего рода историзм. Большие словари русского языка приводят теперь это значение с пометой «устар.», а словари меньшего объема и вовсе не упоминают.

Историческим изменениям подвергается и грамматическая система языка.

На протяжении трёх веков усложняется морфемный состав глагольных форм (русского языка): бесприставочные причастия типа вёрстанный исчезают, на смену им приходят приставочные причастия типа свёрстанный, в которых глагольный компонент значения поддерживает приставка (М.В.Панов).

Для синтаксиса осложнённого простого предложения (по сравнению с классической прозой) характерно:

– снижение употребления развёрнутых обособленных оборотов, однородных членов предложения и повышение числа вставочных конструкций (На стене знакомая учёная роспись – геометрия, что ли? – облезла и потрескалась (В.Тендряков) );

– развитие парцелляции – представления одного предложения несколькими самостоятельными единицами (И как это я раньше жил без всего этого? Без Стравинского! Без Сезанна! (газ.) );

– сегментация – отчленение какой-либо части предложения, оформленной как самостоятельная лексико-синтаксическая конструкция (Вот чеховский рассказ «Попрыгунья», о чём он? (Ф.Абрамов) ) и т.д.

Основной тенденцией развития синтаксического строя в настоящее время является тенденция к аналитизму – синтаксической несогласованности конструкций, широкому вхождению устных конструкций, разного рода экспрессивных структур (Иголки, они все такие) и др., что способствует появлению новых, более простых синтаксических моделей, обладающих большей семантико-стилистической значимостью (Н.Ю.Шведова, О.А.Лаптева).

В целом же повышение количества аналитических конструкций, отражая влияние более простого синтаксиса английской речи, свидетельствует об упрощении синтаксиса русского литературного языка (вопрос: о его самоорганизации или разрушении?).

Историческим изменениям подвергается и звуковая, фонетическая система языка.

Меняется звуковой облик отдельных слов и морфем, их фонемный состав, их ударение: например др.-р. феврарь (восходящее через греческое посредство к лат. februarius) превратилось в февраль; Пушкин произносил музы́ка, словари середины XIX века дают музы́ка и мýзыка, а сейчас мы говорим только мýзыка.

Меняются правила дистрибуции и сочетаемости фонем, и это изменение затрагивает уже не отдельные слова, а целые их классы; так, в древнерусском языке существовали в ряде слов и грамматических форм сочетания гы, кы, хы, а в современном русском языке такие сочетания внутри слова не допускаются (за исключением некоторых недавно заимствованных слов вроде акын), хотя фонемы /g k x/ продолжают существовать в русском языке.

Наблюдаются и более глубинные и коренные исторические изменения: меняется самый состав (репертуар) фонем языка и система дифференциальных признаков, по которым фонемы противопоставляются друг другу. Например, в русском языке исчезли существовавшие в нем когда-то носовые гласные (и, следовательно, ДП назальность у гласных), но зато превратились в отдельные фонемы палатализованные согласные, бывшие первоначально лишь комбинаторными вариантами фонем (и, соответственно, признак палатализованности превратился в дифференциальный признак, очень важный для системы в целом).

В тех случаях, когда изменения происходят в определенной фонетической позиции или фонологической единице во всех или почти всех случаях, когда такая позиция или такая единица наличествует в языке независимо от того, в каких конкретно словах и формах эта позиция или единица встречается, – в таких случаях историк языка говорит о звуковом (фонетическом) законе

Так, замена упомянутых выше древнерусских сочетаний гы, кы, хы современными ги, ки, хи подходит под понятие звукового закона, поскольку эта замена коснулась всех слов с такими сочетаниями, не оставив исключений. Вместо гыб(ь)нути, богыни, Кыевъ, хытрость, хыщ(ь)никъ, ногы, рукы и т.д. мы везде имеем гибнуть, богиня, Киев, хитрость, хищник, ноги, руки. Сочетания /gы kы hы/ возможны теперь только в недавних заимствованиях, главным образом из тюркских языков, и на границе слов, в том числе предлога к и последующего слова: к Ире /kы́r’е/.

Считается, что в романо-германских языках (английский, немецкий, французский) нет слов со звуком [ы]. Но, вероятней всего, на самом деле звук «Ы» в европейских языках есть или, по крайней мере, был. Об этом свидетельствует наличие буквы «Y» почти во всех европейских языках. Взята она из латыни, где называлась «ипсилон». В европейских «мовах» она называется «игрек», т.е., если верить западным грамматикам, это означает «И-греческое». Какое же звучание должна иметь «Y», чтобы для его выражения понадобилось бы вводить новый знак для «И» по сравнению с существующим уже «I»? Грамматики пока не отвечают на этот вопрос, ограничиваясь «примерами звучаний», в которых «Ы» действительно нет. Однако, если мы попытаемся записать какое-то слово (например, Рыжков), где уже звучит буква «ы», нам обязательно понадобится «Y»: Ryzhkov. А уж если, попытаемся прочесть английские слова, где стоит уже «у» через «ы», то у нас начнут иногда получаться удивительные звучания. Английские дамы, например, (Lady, читается – «лэди») зазвучат как «Лады». И от Англии начинает сладостно веять Рязанью.

Это может показаться случайным совпадением, если бы не следующая серия с буквой «Ф».

В славянских языках когда-то отсутствовал звук [ф]. Попробуйте открыть словарь русского языка на букву Ф и найти там хотя бы одно древнее исконно славянское слово. На эту букву будут только заимствованные слова. С тем же самым явлением вы столкнетесь и в литовском языке, где вообще нет исконных слов со звуком [ф].

Уже на основании одного такого признака иногда можно прийти к выводу об иноязычном происхождении интересующего нас слова. В других случаях звук, хотя и обычный для данного языка, оказывается в необычной для него позиции. Например, звук [ф] в исконно латинских словах встречается только в начальной позиции: faba [фаба] – "боб", ferrum [феррум] – "железо", focus [фокус] – "очаг" и т.д. Вот почему такие слова, как scrofa [скро:фа] – "свинья" и rufus [ру:фус] – "рыжий", считаются в латинском языке заимствованиями.

Знание этого звукового закона (отсутствие f в праязыке, а латынь, как известно, ближе к праязыку, чем современные романо-германские языки) позволяет восстанавливать подлинное некогда звучание некоторых слов. Любопытно, что часто получим чисто славянское (русское) звучание, совпадающее со смыслом слова:

FLOT [флот] – ПЛОТ, плотация (всплывание, вместо иностр. «флотация»), плотоводцы, плотилия. В общем: «Летайте самолетами веероплота вместе со своими плото-водцами (флот – плот)».

FIRST [фё:ст] – первый, первенец – ПЕРСТ – палец руки, один как перст.

FLAME [флэйм] – пламя – ПЛАМЯ, – не нуждается в комментариях.

FAKEL – ПАКЛЯ, – не нуждается в комментариях.

FRESH [фрэш] – (ПРЕСНый) = ПРЕСН – пресный, – не нуждается в комментариях.

FILE [файл] – пила, напильник, строй, шеренга, картотека, список – ПИЛа = ПИЛА, – не нуждается в комментариях.

FLAT [флэт] – плоский – ПЛАТо.

Таких примеров подобрать можно много и, конечно, не все подряд слова, ввиду сложности происхождения языков, будут подчиняться одному правилу. Но в целом сомнений нет: обнаружено общее правило для всех языков индоевропейского происхождения, – попытки «избавиться» от чужой буквы F приводят к более древнему слою, ведут к праязыку, и эти слова праязыка оказываются зафиксированными в живых славянских языках.

(Отступление по поводу финансистов, Финляндии.)

Звуковым законом для праязыка, по авторитетному мнению Л.Н.Рыжкова, следует считать отсутствие гласных в начале слова: слово обязано было начинаться с согласного звука. И если слово, например, в современном русском начинается с гласного, то в праязыке оно начиналось с В, Г, Ж, J.

Начнём с древнегреческого и с буквы «I». Первое, что попадается в сети, – это замечательное слово IDEA (IΔЕА) с тем же русским написанием ИДЕЯ. Это слово замечательно тем, что заимствовано из древнегреческого и содержится во всех романских, славянских и германских языках с тем же значением. В русском языке производные от этого слова дали целый привнесенный из европейских языков букет: ИДЕЙНЫЙ, ИДЕАЛ, ИДЕАЛИЗИРОВАТЬ, ИДЕАЛИСТИЧЕСКИЙ, ИДЕОЛОГИЯ, ИДЕАЛИСТ, ИДЕАЛИЗМ, ИДИЛЛИЯ, ИДЕАЛЬНОСТЬ, ИДОЛ, ИДИОТИЗМ, ИДИОМА (При этом неясно, почему идейный, идеал, идеология – это хорошо, а идеализм, идеалист и идол – это плохо). Слово это (идея) замечательно еще и тем, что содержит высший абстрактный смысл, относящийся к сокровенным процедурам мышления, поэтому и заимствование всего спектра значений везде проходило легко и естественно.

Но самое замечательное в слове ιδεα – это то, что его смысл сразу раскрывает весь механизм появления некоторых нехарактерных для индоевропейских языков слов, начинающихся с гласных, в их словарном запасе.

Привлечём замечательный словарь Михельсона: «идеал» – от греческого ιδεα – вид, наружность, образ, от ειδηιν — ВИДеть. Образец воображаемого совершенства, не существующий в действительности.

Итак, опять точное совпадение с русским языком смысла и формы написания этой группы слов, только в древнегреческом слове не дописана начальная буква «В» за счет неправильного прочтения первичного слогового знака.

Для перечисленных нами слов получаем: идеология – видеология, идейный – виденный, идол – видол и т.д.: видиллия, видеализм, видеалист, видеальный, видеализиро-вать, особенно красиво звучит – видеализация. Можно теперь даже не смотреть в словаре перевод, смысл «видимости» ясен из корня, однако ряд интересных слов всё-таки находится: идеографика (видеографика) – искусство изображать письменными знаками целостные понятия, идеография (видеография) – изображение письменными знаками целых понятий, Ида (Вида) – гора близ Трои.

Любопытный оттенок приобретает исходное наполнение смысла философского течения «идеализм». Если ранее под термином «идеализм» понималось учение, отвергающее действительное существование окружающих внешних предметов, окружающего мира, познаваемого нами через ощущения, то теперь становится прозрачной причина – почему так считалось! Мир предметов для нас состоит из их образов – «видимостей», создаваемых сознанием, поэтому философское течение это и называется – «видеализм», а самих предметов мы не постигаем, имея дело только с нашими модельными представлениями – «видеями», сущностными видимостями. Поэтому бытующее представление об идеализме, как о теории, имеющей, вместо реального мира, дело с «ощущениями» субъекта, неточно, не отражает «древнегреческого» смысла «древнегреческого» термина, поскольку «образ» предмета, «видея», – модельное понятие куда более сложное, чем сенсорное «ощущение», доступное и очень низким ступеням развития сознания.

(Отступление об Идах в Древнем Риме – 15-х числах марта, мая, июня и октября и 23-их числах других месяцев – днях полнолуния, посвящённых Юпитеру. Цезарь и Кальпурния).

Второе правило праязыка (о гласных) позволяет вскрывать в индоевропейских лексиконах не только слова с опущенными согласными буквами перед гласными в слоге, но и слова с «лишними» первыми гласными, т. е. слова, спаянные слитно с неопределённым артиклем «Э», «А», «Е» или отрицательной приставкой «а». Особенно много таких слов в испанском и португальском языках: esfera [э-сфера] – (исп.) шар, estadio [э-стадио] – (исп., порт.) стадион, escala [э-скала] – (исп., порт.) шкала, escola [э-скола] – (порт.) школа, escuela [э-скула] – (исп.) школа, estudo [э-студо] – (порт.) учеба, – пока всё это латынь, т. е. известные заимствованные из латыни слова, слитые с артиклем просто по правилу грамматики.

Правильное значение слова, – его подлинное латинское прочтение, – получается без приставного артикля.