Глава 33. Крестоносцы

Глава 33. Крестоносцы

«Все эти разлагающие амбиции не имеют ко мне отношения.»

Дождь.

То, что началось лёгким дождиком, днём стало порывистым ливнем, обещая к вечеру обернуться ужасным наводнением. Серые облака нависли над такими же серыми Мэйнхэттенскими руинами, едва различимыми за сплошной завесой дождя.

Капли дождя падали в лужи на крыше Башни Тенпони, соединяя их между собой и превращая в миниатюрные озёра. Копыта Ксенит разбрызгивали из них воду, пока она загружала последние припасы в Небесный Бандит. Я наблюдала, как она встала на задние копыта и передала сумку Каламити, тут же устроившему ту внутри. Мой взгляд задержался ней и на полосах на её спине, завораживающе изгибавшихся, когда под ними волной прокатывались мускулы. Я была вынуждена согласиться с Хомэйдж — мне больше нравилась такая Ксенит. И хотя я была рада, что Ксенит получила возможность походить по магазинам и пообщаться с пони в Башне Тенпони, я была счастлива вновь увидеть её полосы.

Смыть краску оказалось немного сложнее, чем я ожидала. Нужны были недели на возвращение её шкуре натурального цвета или же многочисленные травяные ванны, которые бы исчерпали все запасы настоек Ксенит, настаивавшей на том, что лучше приберечь их для других случаев. Так что нам пришлось искать Лайфблума, надеясь, что у него найдётся заклинание для удаления фальшивого цвета. К счастью, он его знал и предложил обучить нас ему за символическую плату.

Вельвет Ремеди сразу ухватилась за эту возможность. Она была уверена, что заклинание не выходило за пределы её магических возможностей. Косметическая магия имела мимолётную связь с медицинскими и развлекательными чарами, естественными для её таланта. Я вспомнила, как легко она вымыла Небесный Бандит, используя лишь магию; я ожидала, что это будет даже легче. Но когда Вельвет выучила это заклинание, оно оказалось для неё удивительно тяжёлым и дало лишь частичный эффект. Краска въелась настолько, что некогда белая шёрстка Ксенит стала грязно-серой.

Я попыталась сделать это сама, но все мои усилия оказались напрасны. Мой рог даже не соизволил засветиться, когда я пыталась сконцентрироваться на заклинании. В конце концов нам пришлось заплатить Лайфблуму, чтобы он произнёс заклинание лично.

— Снова пялишься на её зад, да? — внезапно услышала я напугавший меня до смерти шёпот Хомэйдж, едва мой взгляд пал на круп Ксенит.

Мои уши дёрнулись в испуге, и, вдруг почувствовав, что краснею, я пробормотала:

— Что? Конечно же нет. Я просто планировала. Ну конечно же! Плановое планирование плана.

Хомэйдж усмехнулась.

— Ага. Конечно.

Задумчивым тоном и с нежностью серая единорожка продолжила:

— В следующий раз я снабжу тебя полным комплектом конспектов, которые ты просила. — Я готова была сгореть от стыда; спасибо, что она хоть говорила достаточно тихо для окружающих. — Хотя я и не уверена в твоём восприятии материала. Ты так чувствительна, что во время демонстрации практических упражнений ты с трудом сосредотачиваешься на уроке. — Луна, спаси меня. Мои уши как ад горели. — Но я соглашусь, что и мне трудно было бы сконцентрироваться.

Хомэйдж наклонилась к моему уху и прошептала:

— Может быть, стоит привлечь к нам кого-нибудь третьего? Как насчёт Ксенит?

Я почувствовала, как плюхнулась в лужу, прежде чем осознала, что ноги уехали из-под меня. Вода на крыше была холодной и, забравшись под мою броню, попала в западню шерсти и кожи.

Хомэйдж хихикнула. Конечно же, она шутила. Она должна была шутить. Как только я поднялась, мой ум нашёл уже с полдюжины причин, почему о сексе втроём с Ксенит не могло быть и речи, и не в последнюю очередь потому что эта полосатая кобыла не любила прикосновений. Но маленькая серая единорожка уже посадила семена фантазий у меня в голове, зная, что это уж точно не облегчит моё время вдали от неё.

Я метнула на Хомэйдж раздражённый взгляд, решив, что это, возможно, её месть за мою прохладную реакцию на одну из её любимых игрушек.

— Ты просто маленькое зло, — прошипела я. — И ты знаешь об этом, так ведь?

* * *

— А что это такое? — спросила я, смотря, как Вельвет Ремеди левитировала что-то вроде рельсов на крышу Небесного Бандита.

— Ре́йлинги, ну или что-то типа того, — ответил Каламити. Приземлившись на вершину омываемого дождём пассажирского фургона, он начал затягивать ремни. — Я вот подумал о том, как СтилХувз завалил то Звёздное Отродье. Стоя на крыше, он шмалял, не парясь. Благодаря этим стойкам, пони сможет удержаться верхом, какие бы кульбиты я не совершал.

После того как Каламити вытащил из седельных сумок небольшой сварочный аппарат — достояние (как я полагала) последнего проведённого обмена товарами — Вельвет Ремеди чопорно добавила:

— А также на них можно будет перевозить наш багаж.

Покончив со сваркой, Каламити начал оценивать свою работу:

— Я тут прикинул, что будет нелишним накинуть сверху немного брони. Это стормозит нас немного, да и мне придётся чаще останавливаться. Но парочка пластин сделают это судёнышко намного безопаснее.

У меня было предчувствие, что Каламити готовился к битве, о которой я ничего не знала. Было ли это частью плана, чтобы справиться с Богиней? Это сделано, дабы оставить меня в неведении? Или, возможно, это было связано с его опасениями касательно Анклава. Если первое, то лучше держать язык за зубами и не спрашивать его об этом. Если бы я настояла на ответе, то поставила бы его в неудобное положение, вынудив солгать мне. Хуже того, из-за меня он мог непреднамеренно выдать что-то важное. И потому мне следовало просто довериться ему.

Мои мысли вернулись к шарам памяти, в которых я побывала вчера. Со слов Каламити, я сказала ему, что могу без опаски заглянуть в них. Если бы я узнала об их существовании, я бы с ума сошла от любопытства. Но я о них и не знала, пока Каламити не положил их на стол и не покатил ко мне. Теперь я задавалась вопросом, было ли это подарком, или в тех шарах были обрывки информации, которые, как я полагала, мне нужно было знать.

Сведения, хранившиеся в первом шаре, могли оказаться весьма полезными. Отличительны были два события, первым из которых было появление Чёрной Книги, которая, судя по всему, сама являлась сосудом души. Я было подумала, не было ли это делом копыт самой Рэрити, но тут же отказалась от этой мысли. Куда как вероятнее могло оказаться, что наполнявшая её душа некогда принадлежала сумасшедшему алхимику-зебре, который собственнокопытно и написал Книгу. Страх и ненависть, которые зебры питали ко всему, связанному со звёздами, как и то, что текст Чёрной Книги якобы явился той безумной зебре во сне, объясняли, как так вышло, что эта книга по прошествии целых поколений, проведённых в землях зебр, осталась цела и невредима и в итоге оказалась здесь. Определённо, список легенд, ореолом тьмы окружавших эту книгу, теперь не только заслуживал доверия, но и мог обзавестись новыми.

Более того, я вспомнила, что сосуды душ можно было зачаровать другими магическими эффектами. Кто знал, какие мистические эффекты Чёрная Книга могла бы оказать на находящихся поблизости пони.

Другим важным моментом, который я запомнила, была беседа между Рэйнбоу Дэш и теми тремя жеребцами. В том споре я стала свидетельницей зарождения Анклава. Шар поведал мне о распространении среди пегасов чувства негодования от потерь своих близких в войне. Войне, на которую они буквально смотрели свысока — эти чувства даже достигли сердца по крайней мере одного наделённого властью пегаса. Скорей всего, он был убит первым мегазаклинанием зебр, уничтожившим Клаудсдейл.

В свете этих событий Рэйнбоу Дэш, героиня войны, лидер Шедоуболтов, стала движущей силой возрастающего вовлечения пегасов в борьбу. Я вспомнила новостную статью в Филлидельфийском центре Министерства Стиля: ответной реакцией на вербовку зебрами драконов Луна намеревалась усилить силы пегасов Эквестрии. Я подозревала, что новая силовая броня Рэйнбоу Дэш была частью этого плана.

Рэйнбоу Дэш стала символом движения и для тех, кто был готов поддержать её, и для тех, кто презирал её... Появление Дашитов стало закономерным итогом этих противоречий.

Заботы Анклава шли вразрез с мыслями Каламити. Если только... если только Анклав не угрожал Садам Эквестрии. От этой мысли по моему телу пробежал холодок. Но если бы это было правдой, то, конечно же, я бы не стала стирать это из памяти. Я бы немедленно вмешалась в происходящее! Никто не остановил бы меня от помощи Спайку в защите пещеры, включая меня саму.

Горькая радость сопровождала видение второго шара. Я была счастлива и глубоко опечалена, видя пять легендарных пони в более светлое и счастливое время. Но это была уходящая весна перед началом войны, которая принесёт только страдание и ужас всем им. Они стояли на краю чего-то ужасного, но они любили, смеялись и танцевали.

Самое лучшее пережитое мною воспоминание не имело какой-либо практической ценности. Я не впервые слышала о миротворческой миссии с буйволами, хотя сейчас у меня появилось больше информации. Самым ценным было то, что я впервые оказалась в прекрасном, мирном прошлом, оно напомнило о том, каковы пони на самом деле. И я молилась, чтобы они однажды снова стали такими.

— Одних молитв тут недостаточно, — прошептала я сама себе. Нет, чтобы изменить наш мир, надо действовать. Должны быть пони, способные противостоять тьме и одержать верх. Я буду той пони.

— Ммм? — спросила стоявшая рядом со мной Хомэйдж. Я так промокла от дождя, что уже забыла о луже ранее. — Ты выглядишь отрешённой, будто в шар памяти погрузилась.

В ответ я скорчила рожицу. Потом, вытащив из седельных сумок шар памяти Дитзи Ду, леветировала его к ней.

— Я хочу, чтобы ты взяла его, — сказала я. — Твой голос не раз был моей путеводной звездой во тьме. Если ты почувствуешь, что тебя окружает гнетущий холод, взгляни в него. Позволь ему вывести тебя.

Хомэйдж с любопытством подняла голову и с полузакрытыми глазами прошептала:

— Мне это и не нужно. Ты мой путевой огонёк. — Но всё же охватила шар телекинезом и увела подарок.

— Я буду бороться, чтобы чистое и светлое прошлое стало нашим будущим, — сказала я, повернувшись к ней. — Даже если придётся биться о всю эту стену тьмы и ужаса пустоши, пока от меня ничего не останется. — Как те пони, разбившие своих копыта о запечатанную дверь Стойла Два. Я упорно буду добиваться цели от битвы к битве, пока не отдам себя до конца. — И потом, уже не в состоянии стоять на ногах, я затолкаю своё умирающее, истекающее кровью тело в глотку ужаса и заставлю его подавиться.

Хомэйдж посмотрела на меня с грустью и пониманием. А после наклонилась и нежно потёрлась носиком о мою щёку.

Сдерживая улыбку, я усмехнулась:

— Или, знаешь, это всё закончится солнцем да радугами. Нет причин для пессимизма.

Хомейдж смеялась, несмотря на слёзы, которые наполнили её глаза. Или, возможно, то был просто дождь.

— Кстати о шарах, — сказала я, меняя тему.

Хомэйдж моргнула под дождём и печально улыбнулась.

— Они у меня. Если им необходимо посмотреть твои воспоминания, чтобы узнать тебя, им необходимо собрать максимум информации. Так что каждому из них надлежит просмотреть их все по порядку, начиная с первого.

— Замечательно, — ответила я, улыбнувшись ещё шире.

— Хотя я предпочла бы, чтобы мы оставили шар номер восемь себе, — добавила Хомэйдж. И впервые я увидела, как она покраснела.

— Равно как и я, — призналась я хмуро. — Но в то же время я подумала, что если они не получат один из шаров, то будут сомневаться, что мне нечего от них скрывать. К сожалению, я так думаю до сих пор.

Хомэйдж кивнула.

— Действительно. — Она отвела взгляд в сторону. — Может, мне удастся убедить их в его незначительности. По крайней мере, после того как его просмотрит первый пони. — Зная, какие вещи она могла со мной проделать, я засомневалась, что найдется хоть один пони, который упустит возможность испытать их. Сама мысль о пони, пользующихся ухаживаниями Хомэйдж, предназначенными только для меня, была для меня мерзкой. У меня внутри всё сворачивалось, стоило представить, что кто-то посягнёт на столь личное. Я бы не смогла пойти на такую жертву. Но зная, как много добра могли сделать для всей Эквестрии секреты, сокрытые внутри залов Башни Тенпони, маленькая пони в моём сердце потребовала этого от меня.

— Могу ли я спросить, почему? — спросила Хомэйдж. Я моргнула. Она должна была знать, почему я была готова позволить Обществу Сумерек заглянуть в свои воспоминания. Видя моё неудобство, она разъяснилась: — Я узнаю эту улыбку. Ты что-то задумала. Зачем инструкции, если дело не только в контексте?

— Ох! — Я опять захихикала. — Хорошо, кажется, эти воспоминания охватывают лишь два дня? И времени на их просмотр уйдёт столько же, сколько и на сами события, содержащиеся внутри. Но в отличие от меня, когда я их переживала, этим пони придётся делать перерывы. Останавливаться, есть, спать, заниматься своими обычными делами... — Я пожала плечами. — Думаю, если нам повезёт, к моменту, когда они просмотрят большинство шаров, всё будет кончено. А если нет? Ну, по крайней мере я вынудила целую толпу надменных пони в Башне Тенпони есть еду, приготовленную зеброй, и полюбить её.

Хомэйдж сорвалась на смех. Она обхватила меня своими передними ногами, обнимая так сильно, что мы упали в небольшое озерце, сформировавшееся на крыше из нескольких луж.

Я брызнула из лужи на неё. Она брызнула на меня в ответ. Мы обе лежали в холодной, прибывающей воде, ногами брызгая друг в дружку волны воды, пока, я могла поклясться, не стали мокрее, чем сам дождь.

— Сдаёшься? — провизжала она. Вовсе нет! Я собиралась взять верх и уже удерживала телекинезом над её головой целую бочку воды. Показав копытом вверх, я услышала просто восхитительный писк моей Хомэйдж, который оборвался, как только на неё обрушился настоящий водопад.

— Хорошо, хорошо, я сдаюсь! — закричала Хомэйдж. Медленно, мы взяли себя в копыта. Хомэйдж дрожала, с её голубых волос стекали капли дождя. Она была невероятно красива.

— Готова идти? — раздался доброжелательный голос Вельвет из салона Небесного Бандита. Я повернулась и увидела, что Каламити закончил присоединять укрепления к крыше пассажирского фургона и уже приготовился лететь.

Я оглянулась на Хомэйдж.

— Мне пора.

После чего улыбнулась.

— Но ты всегда будешь со мной, совсем близко. Я буду на твоей волне, слушая сообщение надежды... — Я мягко поцеловала её рог. — ДиДжей Pon3

Мрачный настрой нашего прежнего разговора вернулся назад, из-за чего по моей мокрой шкурке пробежала дрожь.

— Пообещай, что мы ещё увидимся, — попросила она.

— Клятвой Пинки Пай.

* * *

Небесный Бандит прорезал тяжёлую завесу дневного ливня. Каламити выглядел несчастным и насквозь промокшим. Он махнул копытом на предложение Вельвет Ремеди о создании щита, утверждая, что и так уже промок, устанавливая новую крышу. Наполовину это была напускная храбрость, наполовину — Просто Дурацкий Просчет. И теперь, когда он молчал, я могла сказать, что он жалел об этом.

Хотя, прямо скажем, мы все промокли насквозь. Пассажирский фургон с выбитыми окнами обеспечивал довольно сомнительную защиту от дождя. Так что очень скоро все скамейки промокли, а по металлическому полу ручьями текла вода. Хорошо, что брезент помог нашим припасам частично пережить потоп, однако вода, просочившись под чехлом, намочила днища коробок и сумок.

Паерлайт издала тоскливый мяукающий крик. Вельвет Ремеди старалась сушить нас снова и снова, используя своё очищающее заклинание, но это была неравная борьба, и через час она сдалась.

Мы с Вельвет сидели вместе на скамейке в задней части фургона. Рог Вельвет Ремеди светился, и тихая мелодия словно ручейком лилась из него.

— Ну как, похоже? — спросила она. Ошеломлённая, я смогла лишь утвердительно кивнуть.

— Ты что... прям сейчас это придумала? — с трепетом спросила я, снова поражённая тем, как же легко ей удавалось придумывать абсолютно новою музыку, да и чтобы она при этом была просто потрясающей.

— Ну, да, правда этому предшествовали годы практики, — признала Вельвет Ремеди. — Но это мой врождённый талант. — И, по-матерински посмотрев на меня, посоветовала: — Прежде чем я смогу написать музыку под твою песню, Литлпип, тебе бы надо написать слова. По крайней мере несколько строф, чтобы я смогла узнать, какой ритм и стихотворный размер ты хочешь использовать.

Я тоскливо вздохнула. Идея так хорошо звучала в моём сердце прошлой ночью и так легко в голове этим утром. Я хотела написать песню, которая бы выразила мои чувства к Хомэйдж. Она должна была быть не чем-то чрезмерно слащавым, а чем-то откровенным, искренним выражением моей любви. Чем-то, что Вельвет Ремеди исполнит в следующий раз, как мы вернёмся в Башню Тенпони. Особым подарком для пони-ДиДжея, которая позволила мне влюбиться в неё по уши.

С Вельвет Ремеди рядом я думала, что могла придумать что-то мало-мальски достойное, до того как достигнем Стойла Двадцать Девять, но...

— Я просто не умею писать стихи. Складывать слова вместе это... — Я вздохнула. —...Очень сложно.

— Позволь мне помочь, — предложила Вельвет, слушая, что у меня уже выходило, вежливо стараясь не морщиться.

В течении нескольких часов я с Вельвет собрали несколько строк, из которых можно было бы скроить полный куплет. Или две половинки двух разных куплетов. Я ещё не была уверена.

"...В тепле твоих объятий я нашла признание,

И в самый тёмный час маяк увижу я,

Сквозь все невзгоды, сквозь отчаянье,

Тот шар, в котором память, в котором ты и я..."

Вельвет Ремеди пропела мои стихи, пробуя их на вкус, улыбаясь тому, как они звучали на этот раз.

— Намного лучше. Хотя я всё ещё думаю, что некоторые из твоих фраз немного слишком конкретны.

Я покачала головой.

— Это к ней от меня. Это личное. Эти слова и должны быть конкретны. — Я была упряма перед лицом мудрости, но это была моя песня, и мне нравилась строчка: "Я была разбита вагоном одиночества."

Вельвет Ремеди одарила меня полной понимания терпеливой улыбкой. Я поняла, что ей удастся уговорить меня немного изменить текст ещё до рассвета.

* * *

Буря продолжала усиливаться. Нам приходилось останавливаться каждый час, чтобы дать Каламити отдохнуть от бомбардировавшего его косого дождя. Продвигались мы медленно, хоть и летели. Всё по причине сильного ветра, сносившего нас с курса и вынуждавшего Каламити постоянно его корректировать. Так больно было смотреть на все эти его старания ради нас.

На нашей третьей остановке нас приютили останки заправочной станции, стоявшей среди руин небольшого бизнес-района, некогда простиравшегося от Мэйнхэттена до Фетлока. В почти развалившемся строении я заметила более-менее целую кладовую. На её двери был выцветший и запятнанный плакат с изображением радушной Твайлайт Спаркл. "Знания — это магия" — гласила надпись над её дружелюбной улыбкой. А под ней шрифтом поменьше: "Министерство Тайных Наук ищет светлые головы. Вместе мы спасём Эквестрию!" Плакат пересекало корявое граффити: -орись с мини-. Этот обрывок навёл на мысль, что плакат откуда-то перевесили и края фразы теперь украшают неизвестную стену.

Каламити отстегнулся и отправился в каморку хорошенько отряхнуться, а мы стали рыться в своих припасах в поисках коробок "Пышек Пони Джо" и банок сладкой картошки на ужин. На пышки я посмотрела с сомнением — хотя я и стала менее брезгливой в отношении двухсотлетнего съестного, но всё же не решилась к ним прикоснуться. Каламити вернулся, когда Паерлайт уже подогревала (и слегка облучала) банки с картофелем. Пегас уже порядком обсох и был характерно нагружен раскопанным добром.

— Ща надо б Спарк-батареи поменять, пока мы тут сидим, — объявил Каламити, когда Вельвет закончила телекинезом очищать его перья и шкуру от остатков воды. — Хреново будет, если они сдохнут в воздухе посреди бури.

— Не смей, — ахнула Вельвет Ремеди. — Ты и так достаточно потрудился. И теперь, когда ты наконец сухой, ты не полезешь сразу же валяться в грязи, под этим фургоном. Ты отдохнешь. Один из нас сменит их за тебя.

Конечно же это означало, что полезу я. Но я была более чем счастлива быть добровольцем.

— Ну, — Каламити явно был согласен с этим вариантом и был рад возможности наконец расслабить свои ноющие от усталости крылья. — Тогда, наверн, нам надо чуток отдохнуть здесь и переждать, пока буря не поутихнет. — Мы сразу с ним согласились. Хоть я уже и знала, что дождь над Эквестрийской Пустошью может идти несколько дней подряд, но всё же надеялась, что худшая его часть закончится через пару часов. Слепящая вспышка молнии сверкнула над нами, на мгновение превратив мир вокруг в чёрно-белую панораму. Каламити оглянулся и сказал что-то ещё, но его слова утонули в раскатах грома, от которого здание содрогнулось и из трещин в потолке посыпалась штукатурка.

Через пару минут я уже заползала под Небесный Бандит. Жижа подо мной была не просто размокшей землей — скорее вязкой смесью воды и пепла. Я старалась не думать, в чьих останках мне пришлось барахтаться. В конце концов, большая часть пепла была от испепеленных взрывом зданий, ведь так?

Выкручивая телекинезом болты, державшие крышку отсека спарк-батарей, я услышала музыку. Это был уже знакомый марш, звуки которого просачивались через шум дождя и ветра. Приближался спрайт-бот. По мере того как летающее радио приближалось к фургону, музыка становилась всё громче, а шум дождя ещё сильнее подчёркивал металлическое дребезжание его динамиков.

Статические помехи пришибли музыку. Спрайт-бот умолк.

— Привет, Наблюдатель.

— Эй, Литлпип. Давно не виделись, и могу сказать, ты явно была сильно занята.

Я печально усмехнулась, подумав, сколько воды утекло и через сколько всего мне пришлось пройти, с тех пор как я в последний раз говорила со Спайком.

— Как там дела обстоят с тво... твоим домом? — спросила я (наплыв паранойи не позволил мне напрямую назвать его дом пещерой). — Эти... эм... незваные гости всё ещё приносят тебе неприятности?

— Вообще-то, в последнее время они притихли. Не знаю, окопались ли они, или просто стараются избегать моё укрытие. — Он сменил тему. — Кстати, ты, случаем, не находила других... подходящих, м?

Ух, в этом разговоре я чувствовала себя как-то неловко.

— Нет, ещё нет. Но я ищу.

— Спасибо.

Мы либо ходили вокруг да около, либо нам и вправду было нечего друг другу сказать. Я вдруг ощутила охватившее меня горе от осознания того факта, что, видимо, я была не тем героем, что был нужен Спайку. Я определённо была не той пони, что может сделать всё от и до без сучка и задоринки. На краткий, буквально искре подобный момент я подумала, что знаю своё предназначение, однако надежда на это тут же разбилась подобно волнам о камни суровой действительности.

Но ведь Сады Эквестрии не вернут всё на круги своя по мановению копыта доброго пони с радужными намерениями. Даже после того как они очистят землю от порчи, мутировавшие создания, порождённые этой порчей, останутся нетронутыми. Аликорны, те жуткие монстры из больницы (если они выжили), блотспрайты, адские гончие. Даже если порча будет изгнана из атмосферы, мир останется покрытым завесой гнетущего мрака. Даже если мир будет очищен от радиации, Сады Эквестрии не смогут изгнать зло, отравляющее сердца столь многих пони. Рейдеры и работорговцы не испарятся подобно ядам, отравляющим почву.

Короче говоря, требовалось столько всего сделать. И мне не обязательно быть избранным героем, появление которого предсказали росписи на стенах. Я просто должна сделать что-то хорошее.

А моя небольшая помощь в чём-то столь великом, как Сады Эквестрии, если я и смогу её оказать, будет лишь крохотной вишенкой на торте.

Пауза растянулась настолько, что стало уже неудобно. Наконец Наблюдатель сказал:

— Думаю, мне пора.

— Подожди, — сказала я, мне в голову вдруг закралась одна мысль. — А может не-пони быть носителем Элемента гармонии? — Может, мне стоило расширить круг поиска.

— Эээ, нет, я так не думаю.

— Ох. — Ну, спросить в любом случае стоило. Я мучительно вспоминала, что же хотела сказать. И, наконец, вспомнила тему, которой не могла больше избегать. — Спа... Наблюдатель. Я знаю, что случилось с Твайлайт Спаркл.

Тишина. Лишь гром проворчал где-то. Затем я услышала "Ох".

Спайк молчал чуть дольше, пока, наконец, не решился:

— Пожалуйста, скажи мне, что она ушла быстро. Что ей не было больно. Ведь это было быстро, не так ли?

В горле собрался ком. Я почувствовала, что мои уши прижались к голове, и была рада, что находилась под Небесным Бандитом и что наша таратайка скрывала от него мои эмоции. Я разинула варежку, но сил говорить у меня не было.

Я... не могла сказать ему. Он этого не заслужил. Она была его самым близким другом — сестрой, матерью и лучшим другом в одном лице — и это было слишком ужасное и тяжёлое знание. Боль от знания того, что, возможно, какая-то часть Твайлайт была всё ещё в Богине, жива, но больше не являлась собой, не была даже в здравом уме, и так было на протяжении веков...

Я поняла, что собиралась солгать Спайку. Голос пони в моей голове зашипел: "Исковерканная доброта", но это был голос не моей внутренней маленькой пони, это был голос Богини.

— Она умерла, пытаясь спасти других пони, Спайк. Это была благородная смерть. — Когда она умерла, она кричала чьё-то имя. Не его ли?.. — И ещё... я верю, что она думала о тебе с нежностью до самого конца. Думаю, что она была счастлива, что тебя не было с ней, что ты выжил.

Это была наглейшая, подлая ложь. И ни один пони бы мне не поверил, если бы услышал это вживую: мое лицо меня выдавало. И даже ни один дракон, не важно, как сильно он нуждался в этом.

Ещё одна долгая пауза.

— Спасибо, Литлпип. — Механический голос спрайт-бота не мог передать эмоции, но я всё равно могла бы сказать, что глубоко в своей пещере могучий дракон Спайк плакал.

— Ты... нашла её тело? Её похоронили?

Я почувствовала, что моё сердце разрывается. Спустя мгновение паники я еле смогла выдохнуть.

— Нет, Спайк. Я видела её смерть в записи. Но... после того как она умерла, Богиня... поглотила её тело.

Спрайт-бот молчал, молчал и Наблюдатель-Спайк в его лице.

— Я собираюсь покончить с Богиней, — сказала я, и на сей раз каждое моё слово было чистой правдой. — И если каким-то чудом там что-нибудь осталось от Твайлайт, я позабочусь о её покое.

* * *

Ярость шторма била по пустоши большую часть ночи, и, истощив свой гнев, обернулась лёгкостью почти мирного дождика, словно спящий яо-гай. Мы добрались до Стойла Двадцать Девять в тот зловещий час тьмы, имени которого я не могу вспомнить.

Я ласково попросила Паерлайт остаться и охранять Небесный Бандит. Учитывая обилие монстров, с которым мы сталкивались в Фетлоке прежде, это было разумной предосторожностью. Но по правде, я просто не хотела приводить радиоактивную птицу на новую базу Отступников.

Отступники, чья броня Стальных Рейнджеров несла на себе красные полосы, приняли боевые стойки при нашем приближении. Я видела их напряжённость. Мигом позже мягкий свет вспыхнул вокруг нас и шёлковый голос Вельвет Ремеди прозвенел во мраке: