в 90-е годы XIX века

Криптографическая деятельность революционеров в России

в 90-е годы XIX века

После окончательного разгрома «Народной Воли» на революционном фронте в России наступило некоторое затишье. Большинство из ветеранов борьбы с царизмом оказалось в заключении или эмиграции, а у молодых российских революционеров, готовых прийти на смену не хватало не сил не опыта, чтобы создать организации сопоставимые по масштабам деятельности с «Народной Волей». Однако к тому времени социал-демократические идеи прочно овладели умами русской революционной эмиграции, и была подготовлена почва для переноса их на российскую почву. Как уже отмечалось ранее [5, с. 92], базирующаяся в Швейцарии группа «Освобождение труда», руководимая Г. Плехановым уже с середины 80-х годов ХIХ века начала устанавливать связи с начавшими появляться в России социал-демократическими кружками. Разумеется, для связи с Родиной применялись шифры. Так в ноябре 1892 года один из социал-демократов Екатеринослава Илья Тейтельбаум в своем письме к П. Аксельроду указал ключ к шифру для связи с его братом Владимиром. О системе шифрования в письме ни чего не сказано, но основывалась она на лозунге «Чужбина», что позволяет предположить, что использовался все тот же гамбеттовский или квадратный шифр. Для защиты информации группа «Освобождение труда» и близко стоящие к ней социал-демократические кружки России продолжали широко использовать квадратные и гамбеттовские системы. Хотя к этому времени они были уже порядком дискредитированы в глазах старых народовольцев. Однако первые российские марксисты все же видимо учитывали ошибки народовольцев и других революционеров прошлого. В практике социал-демократов встречалась двойная перешифровка. В январе 1893 года социал-демократ В. Шмуйлов напомнил Плеханову свой ключ: «Шифр: вся первая строка, первое слово не под(…)ать, азбука без И, Ъ, Ђ, Θ». Затем письмо Шмуйлова перешифровано цифровым шифром и до сих пор до конца не разобрано. Тогдашнюю русский алфавит содержал 36 букв. За вычетом четырех указанных в письме, а также сравнительно малоупотребительной «ижицы» (γ), получается алфавит в 31 букву, в отличии от народнических шифров, в которых употреблялся 30-буквенного алфавит. Марксисты добавили к нему добавлена букву «Э». Группе «Освобождение труда», кроме Екатеринослава, удалось установить связи с социал-демократами в Вильно, Варшаве, Санкт-Петербурге и Москве. Но контакты были нерегулярными, часто нарушались, кружки проваливались. Закаленная в борьбе с «Народной Волей» полиция не собиралась сидеть сложа руки. И опять к специалистам правоохранительных органов среди прочего попадают шифры. Вот лишь один пример. В 1892 году в Россию через Польшу отправился эмиссар Плеханова Семен Райчин. С собой он вез нелегальную литературу. В Варшаве были получены явки в Москву и Райчин вскоре установил контакт с марксистской группой Бруснева и Егупова. Они быстро сошлись, условились об адресах, методах переписки и шифрах. Но на обратном пути Райчин был арестован. Вслед за этим оказались разгромлены подпольные кружки Варшавы и Москвы. Полиции стало известно многое. В том числе и шифры марксистов. Они строились на лозунгах «Черемуха» и «Шпицберг», скорее всего это опять «квадратный шифр». Надо отметить, что при переписке первых российских марксистов использовались слишком короткие ключевые лозунги, а на них удобно строить именно квадратные таблицы. Однако к этому времени в Санкт-Петербурге уже действовало несколько разрозненных марксистских кружков. Хотя об объединении и создании крупной организации речь еще ни шла, столичные марксисты взаимодействовали друг с другом. По прежнему лидером в продвижении марксизма в Россию оставалась группа «Освобождение труда». Летом 1892 года с Плехановым установил первые связи один из столичных марксистов Александр Потресов, через виленских социал-демократов в Санкт-Петербург начала регулярно поступать нелегальная марксистская литература.

Рис.1. Плеханов Георгий Валентинович

31 августа 1893 года в столицу Российской империи из Самары прибыл никому не известный начинающий адвокат Владимир Ильич Ульянов. Тогда никто и не мог предположить какую грандиозную роль в истории России сыграет этот человек, ставший известным всему миру как Владимир Ильич Ленин (далее мы будем использовать эту фамилию, хотя этот псевдоним был взят вождем мирового пролетариата позднее). К тому времени В.И. Ленин уже решил, что станет профессиональным революционером. Почти сразу он установил контакты с небольшим кружком студентов-технологов – осколком разгромленных немногим раньше марксистских кружков Санкт-Петербурга. Кружок, возглавляемый Степаном Радченко, главным образом, занимался пропагандистской работой среди рабочих Петербурга. Учитывая недавние успехи полиции, участники кружка, особенно его лидер, уделяли вопросам конспирации. В.И. Ленин оказался крайне полезным приобретением для организации, так как еще в Самаре, он общался с рядом бывших народников и народовольцев, в частности супругами Ливановыми в прошлом активно участвовавших в революционном движении. Из общения с этими людьми Ленин много знал о методах революционной борьбы. Среди прочего ему было известно об обеспечении конспирации, методах защиты информации и организации связи, в том числе и с местами лишения свободы, народников и народовольцев. Из этого же источника В.И. Ленин получил сведения о шифрах, использовавшихся революционерами предыдущих поколений. Разумеется, всеми своими знаниями он активно делился с новыми товарищами. Вот как об этом вспоминает Н.К. Крупская: «Из всей нашей группы Владимир Ильич лучше всех был подкован по части конспирации: он знал проходные дворы, умел великолепно надувать шпиков, обучал нас, как писать химией в книгах, как писать точками, ставить условные знаки, придумывал всякие клички…Владимир Ильич учил шифровать. Почти полкниги исшифровали. Увы, потом я не смогла разобрать этой первой коллективной шифровки».

Рис.2. Владимир Ильич Ульянов (Ленин)

К сожалению, о применявшихся в кружке шифрах ничего не известно, имеются лишь отрывочные сведения об их наличии. Так, в январе 1894 года удалось установить контакт с Сергеем Шестерниным, работавшим в то время городским судьей в Иваново-Вознесенске и разделявшим социал-демократические взгляды. Позже С. Шестернин вспоминал: «В результате моих бесед с членами кружка было установлено, что я буду связывающим звеном между питерским кружком и ивановцами. Кружковцы дали мне шифр для сношения с ними…».

А вскоре у России меняется правитель. В конце октября 1894 года умер Александр III и на престол взошел последний российский император Николай II. Впрочем, для революционеров и правоохранительных органов мало, что изменилось. Первые создавали все новые организации, вели агитацию и пропаганду, распространяли нелегальную литературу и т.д. А вторые в свою очередь всеми способами старались подобную деятельность пресечь.

Тем временем среди российских социал-демократов наметилась тенденция к объединению. Так среди столичных марксистов уже к началу 1895 года стали популярны идеи интеграции в крупную единую организацию. К этому времени В.И. Ленин стал признанным лидером своего кружка, хотел играть активную роль в объединительном процессе. Но участники других кружков еще не видели в нем своего будущего вождя. Для поднятия своего авторитета среди революционеров В.И. Ленин решает предпринять поездку за границу для установления личного контакта с группой «Освобождение труда» и непосредственно с Г. Плехановым. Весной 1895 года перед отъездом своего лидера за границу, соратники Ленина еще активнее занялись изучением методов защиты информации и организации конспиративной переписки. Вот как об этом вспоминает один из товарищей Ленина Михаил Сильвин: «У меня съехались товарищи, и Владимир Ильич… наметил дальнейший план работы и разделение функций между нами на случай ареста… Владимир Ильич особо настаивал на соблюдении элементарных правил конспирации… Он учил писать молоком между строчек, точками в книгах… Все… сообщили здесь данные о своих связях… Надежда Константиновна, уже тогда выполнявшая главную работу… по секретной части, тут же наскоро зашифровала все это».

А вскоре после этих событий В.И. Ленин в ехал в Швейцарию на встречу с Георгием Плехановым. Влияние этого человека на молодого Ильича, он, по собственному признанию, воспитывался на трудах Плеханова. Одним из таких трудов являлась книга некоего Н. Бельтова «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю». Под таким названием в декабре 1894 года в Санкт-Петербурге вышла выдающаяся работа Плеханова. Много позже, когда дороги Ленина и Плеханова окончательно разойдутся, Владимир Ильич все равно будет очень высоко отзываться об этой книге, он напишет, что на этой книге «воспитывалось целое поколение русских марксистов». Однако мы уделяем внимание этой книге, совсем по другой причине, именно она стала ключом для книжного шифра, который будет использован для связи Ленина и его товарищей с заграницей.

Итак весной 1895 года, В.И. Ленин прибыл в Женеву. Ученик приехал на встречу с учителем. Отметим, что Владимиру Ильичу только исполнилось 25 лет, а Г.В. Плеханову было всего 39! Но молодые революционеры его считали уже стариком, ветераном революционной борьбы. Ленин и Плеханов провели несколько встреч и, В.И. Ленин произвел весьма хорошее впечатление на одного из первых русских марксистов. После бесед с Плехановым, которые носили теоретический характер, В.И. Ленин выехал в Цюрих для встречи с Павлом Аксельродом, который в группе «Освобождение труда» занимался практическими вопросами организации каналов связи между заграничной социал-демократической эмиграцией и Россией. Решив с Аксельродом все вопросы о способах дальнейших сношений (и за границей, и в России), получив нужные явки, В.И. Ленин отправился в Париж. Затем его путь пролег в Берлин. Все лето 1895 года Владимир Ильич провел за рубежом. В Берлине Ленин встречается с И. Айзенштадтом и В. Бухгольцем. Первый был одним из основателей и руководителей социал-демократических кружков в Вильно. В сентябре 1894 года он появился в Берлине и установил оттуда прочные связи с группой «Освобождение труда». Айзенштадт создал транспортную группу для контрабанды через германскую границу подпольной литературы и являлся берлинским представителем виленского подполья в только что образованном заграничном «Союзе русских социал-демократов». Весной 1895 года для работы по нелегальному транспорту им был привлечен эмигрант Бухгольц. После возвращения в августе 1895 года Айзенштадта в Россию, до осени 1897 года Бухгольц оставался главным связывающим звеном между группой Плеханова и российским подпольем. Кстати Бухгольц и Ленин знали друг друга еще по Самаре. Основной темой переговоров были способы транспортировки нелегальной литературы в столицу России, удалось договориться о линиях и способах связи. В.И. Ленин предложил оригинальный стеганографический способ перевозки нелегальной литературы. Суть его состояла в прессовании и превращении в переплетный картон подлежащих тайной перевозке литературных материалов: «Листы таковой литературы или писем (только писанных тушью), по этому рецепту соединяются особым клеем, накладываются один на другой до определенной толщины, обкладываются снаружи подходящей бумагой; в таком виде прессуются и сушатся, после чего получается обычный на вид картон, не навлекающий ничьего подозрения; когда же спрятанную в этом картоне литературу нужно возвращать в первобытное состояние, то картон кладут в теплую воду и осторожно разнимают на составные части». Хотя идея использования переплетов книг в качестве контейнера для перевозки нелегальной литературы давно активно использовалась революционерами, в том числе группой «Освобождение труда». Но эта технология все время продолжала совершенствоваться. Способ, предложенный Ленином, был принят. В ноябре 1895 года в письмах к П. Аксельроду дает дополнительные пояснения: «Писать надо китайской тушью. Лучше, если прибавить маленький кристаллик хромпика (K₂Cr₂O₇): тогда не смоется. Бумагу брать потоньше… Необходимо употреблять очень жидкий клейстер: не более чайной ложки крахмала (и притом картофельного, а не пшеничного, который слишком крепок) на стакан воды. Только для верхнего листа и цветной бумаги нужен обыкновенный (хороший) клейстер, а бумага держится хорошо, под влиянием пресса, и при самом жидком клейстере. Во всяком случае, способ годен, и его следует практиковать». Отметим, что хромпик это вещество в виде кристаллов красного цвета. Оно является исходным материалом для получения всех других соединений хрома. В XIX веке это вещество широко применялось как окислитель в процессе фабричного крашения тканей и в фотомеханических способах печатания изображений. Поэтому хромпик был тогда вполне доступным для подпольщиков химикатом.

А технику вскрытия тайника в переплете в конце июля 1901 года описала в одном из своих писем Н.К. Крупская: «На днях пошлем вам книгу в переплете. Переплет нужно опустить в теплую воду и, когда он станет расслаиваться, начать отделять листы, подставляя под кран с кипящей водой. Надо только не спешить. Отделенные таким образом листы вытереть губкой, чтобы снять клей, потом дать высохнуть и сыроватыми положить под пресс».

По сравнению с другими стеганографическими способами защиты информации (симпатические чернила или точки над буквами), которые были хорошо известны правоохранительным органам метод заделки писем в картон, безусловно, был гораздо более надежен, и революционеры высоко ценили его. Однако он был громоздок, трудоемок, требовал определенных материальных затрат, в частности, на трудности вскрытия тайника в одном из своих писем указывал Н.Э. Бауман: «…Ваш переплет получил… только он причинил массу хлопот, несмотря, что этот способ я знал и имею опыт. Нужны слишком хорошие квартирные условия, чтобы без отлагательств добыть содержимое. Поэтому прибегайте к нему в крайних случаях». По этим причинам и другие способы стеганографии по прежнему находили в революционной переписке широкое применение.

В целом четырехмесячная поездка В.И. Ленина оказалась весьма плодотворной. 7 сентября 1895 года он беспрепятственно пересек границу Российской империи, в его багаже в чемодане с двойным дном находилась нелегальная литература, полученная в Берлине. 29 сентября 1895 года В.И. Ленин прибыл в Санкт-Петербург и сразу же развил бурную деятельность по объединению марксистких организаций столицы в единую централизованную организацию. Успешная поездка за границу сделала В.И. Ленина весьма влиятельной фигурой среди петербургских социал-демократов и вскоре происходит объединение нескольких кружков в знаменитый «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», от которого ведет свою историю партия большевиков. Эта организация стала примером и призывом к действию для социал-демократов других российских городов. Осенью 1895 года Ленин и его соратники ведут активную переписку с П. Аксельродом, используется книжный шифр с книгой Бельтова-Плеханова в качестве ключа. Переправка писем осуществляется в переплетах книг. Интересно отметить, что в этот период Ленин сам шифрует письма, в последствии главным шифровальщиком у большевиков будет Н.К. Крупская.

Рис. 3. Крупская Надежда Константиновна

При шифровании Ленин допускает характерные для многих революционеров ошибки: шифруется не все письмо, а лишь отдельные его участки, в основном адреса и фамилии, кроме того, при шифровании ставились пробеламы между словами и знаки препинания, одни и те же буквы открытого текста шифруются одинаковыми шифробозначениями. Все это могло существенно облегчить дешифрование, особенно последнее, это очень серьезный недостаток – весьма стойкий книжный шифр многоалфавитной замены, по сути, сводится к шифру простой замены, дешифрование которого и в те времена не составляло труда. Однако следует заметить, что Ленин и его товарищи осваивали шифровальное дело фактически самостоятельно, во многих случаях буквально по наитию. Никаких учебных материалов по криптографии не было, и если о самих способах шифрования информация еще была (от тех же народников), то вопросы грамотного использования шифрсистем, стали решаться лишь с накоплением опыта. Главное, что Ленину и его товарищам повезло, их ошибки не привели к трагическим последствиям. Не смотря на ошибки при использовании шифров, в целом конспиративную деятельность ленинской организации можно признать достаточно профессиональной, для защиты информации использовались совместно криптографические и стеганографические методы, вводились подставные адреса (отдельно для переписки и для явки) и т.д. Но все более активная деятельность новой организации не могла не привлечь внимания правоохранительных органов. 11 декабря 1895 года министр внутренних дел докладывал императору Николаю II: «Принимая во внимание, что за последние месяцы кружок стал проявлять особую энергическую деятельность, приобретать материалы и инструменты для печатания и воспроизведения преступных изданий, а равно принял деятельное участие в происходивших в ноябре и декабре месяцах рабочих волнениях на Путиловском и Торнтоновском заводах, – признано было своевременным приступить к обыскам и арестам участников названного кружка. Обыски эти произведены в ночь на 9 сего декабря и вполне подтвердили имеющиеся указания на преступную деятельность заподозренных лиц». Во время проведения этих мероприятий в ночь с 8 на 9 декабря 1895 года был арестован и присяжный поверенный Владимир Ульянов. В отличии от многих прочих арестов во время этой операции в руки полиции не попало никаких криптографических материалов, было ли это счастливой случайностью или результатом того, что Ленин и его соратники учли печальный опыт народовольцев сейчас сказать трудно, но факт остается фактом.

Успехи полиции по пресечению деятельности революционных организаций, продолжали происходить, в том числе, из-за внедрения своих агентов в ряды революционеров-подпольщиков. От агентуры правоохранительные органы, как и прежде, получали значительное количество информации, в том числе сведения о шифрах и ключах подпольных организаций. Дело Судейкина продолжало жить! Так начальник Московского охранного отделения Н.С. Бердяев в понятие «розыск» включал первичные следственные действия (обыск, арест, задержание, выемку и т.п.), дознание, наблюдение и надзор общей полиции. Докладывая Департаменту полиции о положении дел в охранке, он писал, что агентурное наблюдение ведется в Москве тремя способами. Благодаря секретной агентуре, охранка выявляла революционеров и их кружки. За наиболее активными членами организации устанавливалось наружное наблюдение, итогом которого были обыски и аресты. При наличии вещественных доказательств дело передавалось в Губернское жандармское управление, а если их не было, то производилось дознание на основании «Положения об охране», в результате чего следовала административная высылка, гласный или негласный надзор, и тогда наблюдение за революционерами велось через местную полицию.

Начальный этап розыска – «выявление врагов царя и отечества» - осуществлялся за счет широкой осведомительной базы административных учреждений и должностных лиц, которые обязаны были давать полиции сведения. Это были анонимные и явные доносители, домовладельцы, сдающие квартиры, общая полиция и прочие источники, которые информировали охранку об обстановке на их участке.

Однако правоохранительные органы России стремились наладить систематический поток информации, в связи с чем прибегала к помощи осведомителей. Эта категория лиц «освещала» настроения определенных кругов и слоев населения, не образующих нелегальных политических обществ. Они вербовались из дворников, обслуживающего персонала гостиниц, ресторанов, чиновников, интеллигенции и подобных им категорий населения. Осведомители периодически информировали розыскные органы по различным вопросам, получая время от времени денежные вознаграждения.

Непосредственную разработку вели «секретные сотрудники», работая непосредственно в «исследуемой среде». После предательства Дегаева агентов полиции в революционной среде обычно называли провокаторами. Безусловно, в революционных организациях было очень много таких. Сами охранники квалифицировали деятельность своей агентуры несколько по-другому. Наибольшее значение они придавали «секретным сотрудникам». Под этим определением подразумевалась «агентура внутреннего наблюдения вообще». Но иногда так обозначался платный агент, находившийся в революционной среде. При помощи таких агентов охранка проникала в «область интеллектуальной жизни заподозренных лиц, принимая личину сочувствия и единомыслия им». В «Инструкции по организации и ведению внутренней агентуры» были даны следующие определения: «лица, состоящие членами преступных сообществ и входящие в постоянный состав такой агентуры, называются агентами “внутреннего наблюдения” или “секретными сотрудниками”». «Лица, которые хотя не входят в преступные организации, но соприкасаются с ними, постоянно содействуют делу розыска, исполняя различные поручения и доставляя для разработки материал по деятельности партии, в отличие от первых, носят название “вспомогательных агентов”». Через вспомогательных агентов-осведомителей карательно-розыскные органы осуществляли «надзор за состоянием умов».

Разновидностью «вспомогательных» агентов-осведомителей были «штучники». Они оказывали охранке одноразовые услуги. К ним относились стоящие не у дел секретные сотрудники. Этой категории агентов очередной начальник московской охранки С.В. Зубатов не доверял и, поучая своих подчиненных, говорил: «”Штучников” гоните прочь, это не работники, это продажные шкуры. С ними нельзя работать». Из секретных сотрудников и осведомителей, потерявших доверие охранки, формировалась категория «агентов, не заслуживающих доверия». К ним относились «шантажисты» и «провокаторы». «Шантажистами» охранники считали агентов, дающих вымышленные сведения с целью получения вознаграждения, а под «провокаторами» подразумевались сотрудники, совершавшие непредусмотренные заданием деяния без ведома и согласия охранки.

В практике борьбы с революционным движением русская полиция практиковала два метода: пресечения и предупреждения политических преступлений. Первый состоял в том, что полиция позволяла организации сплотиться и затем ликвидировала ее, чтобы дать прокуратуре организацию с большими, по возможности, доказательствами виновности. Второй заключался в систематических ударах по революционным деятелям, чтобы мешать работе, не позволять сплотиться, проваливать их в глазах их же товарищей как деятелей неконспиративных, что вело к удалению их от работы и т.п. Как отмечал один из руководителей российской жандармерии генерал Спиридович, первый метод был более эффективен по результатам, второй – более правилен по существу. Для реализации этих методов использовались хитроумные комбинации различных оперативно-тактических приемов. Это были облавы (повальные обыски и аресты), сбор сведений, ловля «на живца», оставление на «разводку», «подставка», компрометация, шантаж, подкуп, провокация, подлог, фальсификация и т.п.

И все же наибольшее возмущение у революционеров и общественности вызывала провокация. В зависимости от целей розыска, состояния революционного движения, тактики партии или организации, политической обстановки в стране, личных качеств охранников и наличия технических средств провокация занимала более или менее важное место в розыскной деятельности. Для выявления замыслов революционеров агент должен был «выдвинуться» на первый план для получения наиболее ценной информации. Это особо ярко просматривается в деятельности агентов-террористов и экспроприаторов. Они не только «устанавливали» злоумышленников, но и подталкивали их в нужное русло, то есть старались перевести акции политического характера в разряд уголовных.

Одним из наиболее известных агентов-провокаторов был Евно Азеф, его основные «подвиги» будут несколько позднее и мы к ним еще вернемся. Пока же отметим, что в 1895 году Азеф, уже будучи полицейским агентом, еще не определился в своих симпатиях и одновременно вращался и в среде бывших народовольцев и среди первых русских социал-демократов. Среди прочей информации Азеф доносил начальству: «Между г-ном Петерсом и Мееровичем установлен шифр для их переписки в России. Слово шифра «Великобритания». Азбука составлена из первых чисел: 1 – А, 2 – Б, 3 – В и т.д. К каждой букве прибавляется буква слова «Великобритания» и все цифрами, например, слово «вода» пишется так: В –3 (в) + 3 (в) = 6 (в одной строке), О = цифра, соответствующая «О» + цифра для «Е» и т.д.». В достаточно неуклюжем объяснении начинающего провокатора нетрудно распознать гамбеттовский шифр. Использовали эту систему социал-демократы Б. Петерс и Ф. Меерович, в заграничный кружок которых одно время входил и Азеф. Любопытно, что речь идет в донесении о первоначальном варианте гамбеттовского шифра. В конце XIX века он получил название «раздельного гамбеттовского ключа», а «сокращенный гамбетт» был забыт. Однако время безраздельного царствования среди шифрсистем российских революционеров «гамбеттовских ключей» и вариаций на тему шифра Виженера подходило к концу, стали внедрятся в практику революционной работы другие шифрсистемы.

Как и его предшественники даже находясь под арестом В.И. Ленин продолжает революционную борьбу. К тому же во время декабрьских арестов 1895 года организация была разгромлена не полностью. Оставалась на свободе и Н.К. Крупская. С помощью приехавших в Санкт-Петербург матери и сестры Анны, с Владимиром Ильичом была установлена тесная связь. С помощью родственников и разных других ухищрений (например, заказа по очереди одной и той же книги из тюремной библиотеки) арестованные члены «Союза борьбы» установили связь между собой. Еще перед арестами среди членов «Союза борьбы» были разработаны определенные шифры. К сожалению, точно сказать какие применялись шифры сейчас уже невозможно. Однако следует отметить, что В.И.Ленин и его товарищи умели уже применять книжный, стихотворный и гамбеттовский шифры. В пользу возможного использования книжного шифра говорит следующий факт, что среди книг, которые получил в камеру В.И. Ленин, была и та самая книга Бельтова-Плеханова, которая служила ключом для переписки с заграницей, ничего не мешало использовать ее для шифрования переписки с волей. Отмечается и использование стихотворных шифров. При этом историки отмечают, что Ленин при шифровании разных частей одного письма использовал разные шифрсистемы. Так же части письма могли быть написаны на разных языках, например английском и немецком. Напомним, что В.И. Ленин хорошо владел несколькими иностранными языками. О применявшихся стеганографических приемах известно гораздо больше, вот что об этом вопросе вспоминает сестра В.И. Ленина А.И. Ульянова-Елизарова: «Это, пожалуй, самые интересные страницы из его тюремной жизни… Конечно, никаких химических реактивов в тюрьме получить было нельзя. Но Владимир Ильич вспомнил, как рассказывал мне, одну детскую игру, показанную матерью: писать молоком, чтобы проявлять потом на свечке или лампе. Молоко он получал в тюрьме ежедневно… И вот он стал писать им меж строк жертвуемой для этого книги… Таким образом, шифрованные письма точками были заменены этим, более скорым способом. В письме точками Ильич сообщал, что на такой-то странице имеется химическое письмо, которое надо нагреть на лампе. Вследствие трудности прогревания в тюрьме этим способом пользовался больше он, чем мы. Надежда Константиновна указывает, впрочем, что можно было проявлять письма опусканием в горячий чай и что таким образом они переписывались молоком или лимоном, когда сидели (с осени 1896 года) одновременно в предварилке. Вообще Ильич, всегда стремившийся к уточнению всякой работы, к экономии сил, ввел особый значок, определявший страницу шифрованного письма, чтобы не рыться и не разыскивать в книгах. Первое время надо было искать этот значок на странице семь. Это был тоненький карандашный штрих, и перемножение числа строк с числом букв на последней строке, где он находился, давало страницу: так, если была отмечена 7-ая буква 7-ой строки, мы раскрывали 49-ю страницу, с которой и начиналось письмо… Этот способ обозначения, – страницы время от времени менялись, – сохранялся у нас постоянно».

Больше года провели в стенах Дома предварительного заключения В.И. Ленин и его товарищи. 13 февраля 1897 года Владимир Ильич был отправлен в ссылку в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции на три года. Аналогичные приговоры получили и большинство его товарищей. По ходатайству родственников высылаемым в Сибирь марксистам разрешили до 17 февраля остаться в столице. И это время не было потрачено даром, помимо встреч с родственниками и товарищами, сборов в дорогу, участники «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» договорились о способах конспиративной переписки и применяемом шифре. Для защиты информации был выбран книжный шифр. Ключ – книга А. Волгина «Обоснование народничества в трудах г-на Воронцова (В.В.)», изданная в феврале 1896 года. Эта вторая книга Г.В. Плеханова, легально изданная в России под новым псевдонимом.

Конец XIX века в России характеризовался поразительно быстрым ростом социал-демократических кружков во многих регионах Российской империи, а в Санкт-Петербурге, Москве, Одессе, Вильно, Киеве, Екатеринославе и некоторых других городах возникали уже крупные организации марксистов. Несмотря на преследование правоохранительными органами, постоянные аресты и погромы, вызванные неопытностью начинающих подпольщиков, процесс распространения идей Маркса в России шел полным ходом. Одно из важных мест в социал-демократическом движении стали занимать с 1895 года еврейские социалистические группы. Они были связаны между собой и сконцентрированы вокруг виленского кружка. Фактически в тот самый момент Вильно превратился в центр социал-демократии России. В сентябре 1897 года на учредительном съезде в Вильно был основан «Всеобщий еврейский союз в Литве, Польше и России» (БУНД). Через БУНД шла литература от заграничных организаций, еврейские марксисты имели прочные связи со всеми крупнейшими подпольными организациями от Петербурга до Киева. Первоначально эта организация стояла на социал-демократических позициях и внесла значительный вклад в становление марксисткого движения в России.

Активность русского революционного движения продолжала возрастать. Принимались меры по созданию единой политической организации, в марте 1898 года в Минске состоялся первый съезд Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Инициатива его созыва принадлежала Киевскому «Союзу борьбы», а практическое обустройство съезда взяли на себя еврейские социал-демократы из БУНДа. Бундовцы первыми проинформировали о прошедшем съезде группу «Освобождение труда». Сделал это Арон Кремер («Александр») - член ЦК БУНДа и делегат съезда. Письмо его в Женеве получил эмигрант И. Блюменфельд. Оно было зашифровано точками в присланной газете и, после расшифровки криптограммы, Блюменфельд немедленно проинформировал о событии П. Аксельрода и Г. Плеханова. Оба находились в тот момент в Цюрихе.

Правоохранительная система Российской империи ответила на рост революционного движения так же организационными мерами. В 1 января 1898 года в составе Департамента полиции создается Особый отдел, возглавивший работу с заграничной и внутренней агентурой, а также вновь создаваемыми розыскными отделами. В функции Особого отдела входит обобщение перлюстрации писем, систематизация и выемка противоправительственных книг и брошюр. В отдел собирается вся информация, полученная оперативным путем. Особый отдел Департамента полиции стал центральным органом, руководившим всем розыском империи, возглавил его приглашенный из Москвы С.В. Зубатов, считавшийся лучшим практиком розыскного дела. Отдел стал подлинным штабом политического розыска. В поле его зрения находились не только революционные и оппозиционные организации, но и министры, генералы, даже лица императорской фамилии — великие князья. Агентура департамента имелась во всех без исключения революционных партиях и организациях. Но в центре его внимания находились наиболее опасные для самодержавия партии — эсеров и социал-демократов. Делалось все, чтобы секретные сотрудники занимали в партиях как можно более важное и влиятельное положение. Это давало возможность им не только быть в курсе всех замыслов и дел в партийных организациях, но и вмешиваться в партийные дела, создавать склоки и враждебное отношение революционных лидеров друг к другу, добиваться тех решений, которые были выгодны департаменту. Министерство внутренних дел, например, опасалось того, что социал-демократическая партия, разбитая на большевистскую и меньшевистскую фракции, может объединиться. 16 сентября 1914 года был разослан циркуляр (приказ) Департамента полиции: всем охранным и жандармским управлениям приказывалось "безотлагательно внушить подведомственным секретным сотрудникам, чтобы они участвовали в разного рода партийных совещаниях, неуклонно и настойчиво проводя и отстаивая идею полной невозможности какого бы то ни было организационного слияния течений и в особенности объединения большевиков с меньшевиками". Быстро рос архив ведомства. Активно велась регистрация лиц, связанных с революционной деятельностью. В 1902 году Особый отдел Департамента полиции располагал именной картотекой из 55 тысяч учетных карточек. Имелось также около 20 тысяч фотографий "государственных преступников" и "политически неблагонадежных лиц", а также пять тысяч экземпляров различных революционных изданий. Все это служило серьезным подспорьем при дознаниях, разработках секретных операций, для составления учебных пособий для курсов по подготовке жандармских офицеров. Но нужно отметить, что высоким профессионализмом, знанием техники розыскного дела обладали только верхи жандармской иерархии в Петербурге и Москве. В провинции дела с политическим розыском в начале двадцатого века обстояли значительно хуже. Мало было опытных офицеров по наружному наблюдению, вербовке агентуры, разработке секретных сведений. С точки зрения криптографической деятельности создание особого отдела стало этапным. Именно в этом подразделении Департамента полиции после более чем 30 лет борьбы с шифрами революционеров «на общественных началах» в МВД Российской империи была создана штатная дешифровальная служба.

Образовательный и профессиональный уровень сотрудников департамента полиции был весьма высок. Уже в 90-е годы XIX в., когда его директором был назначен Степан Петрович Белецкий, начинается активная работа кадровым составом Департамента, в 1900-х годах уже девять из десяти служащих этого органа были людьми с высшим образованием и в большинстве случаев с немалым практическим служебным стажем.

Рис.4. Степан Петрович Белецкий

Белецкий чрезвычайно заботился о всестороннем развитии своих сотрудников, расширении их кругозора, углублении знаний. Так, все, что было нового в подпольной прессе и на русском и заграничном книжном рынке из области социальных вопросов, все выписывалось, переводилось, читалось, посылалось в форме ежемесячников розыскным офицерам. Всякие сведения, даже личного свойства, касавшиеся того или иного видного деятеля политической оппозиции, принимались Белецким во внимание при обсуждении планов борьбы с различными революционными партиями и группами.

В этой борьбе правоохранительных органов империи с революционерами продолжало существенную роль играть изучение почтовой переписки подпольщиков. Как уже отмечалось, письма подпольщиков нередко попадали в руки жандармов в результате обысков и арестов, но не сидела без дела и служба перлюстрации. «Черные кабинеты» по всей России выполняли заявки Особого отдела Департамента полиции по перехвату писем и их изучению. Письма изымались на почтамтах по подозрительным признакам: «знакомый почерк», размер, вес, качество и цвет конвертов, адреса и фамилии и т.д. Письма изучались на предмет наличия в них секретных посланий, написанных «химией» (симпатическими чернилами). Революционеры нередко продолжали использовать простейшие «чернила»: сок лимона, лука, молоко, слабые растворы серной и соляной кислот. Техника проявления проста: нагревание над керосиновой лампой. К сожалению, довольно часто наступало «самопроявление» конспиративного текста, что приводило к его лёгкому прочтению в «чёрном кабинете» России. При поиске следов стеганографии искались дефекты бумаги при нанесении «невидимого текста»: продавливание (бороздки), возникающие при нажатии пера, самопроявляющиеся микрофрагменты послания и т.д. Подозрительные письма передавались на дополнительное изучение. Кстати революционеры имели представление о некоторых методах работы перлюстраторов, так Н.К. Крупская рекомендовала одному из революционеров «писать совсем чистым пером и вовсе не нажимать, а то видно».

Работали в «черных кабинетах» и по так называемым спискам. Это дело было организовано следующим образом. Письма для вскрытия отбирались по двум спискам. Первый список Особого отдела Департамента полиции содержал фамилии лиц, письма которых подлежали просмотру, и адреса, посланные по которым письма подлежали перлюстрации. Также должны были перлюстрироваться письма, освещающие деятельность съездов, партконференций противоправительственных организаций, содержащие материалы об их подготовке, проведении, деятельности основного партийного состава и членов различных организаций. Второй список составлялся Министерством внутренних дел и предписывал перлюстрацию писем общественных и политических деятелей, редакторов газет и журналов, профессоров, членов Государственного совета и Государственной думы, членов царской фамилии. Не подлежали перлюстрации письма только самого министра внутренних дел и царя.

В свою очередь революционеры нередко предпринимали ответные меры защиты. Так, например, как само письмо, так и адрес на конверте исполнялись печатными буквами. Иногда отправитель менял свой почерк, письма от мужчин подделывались и стилизовались под письма, написанные женщинами. Это значительно затрудняло работу «черного кабинета». Так как непосредственно перлюстрацией по всей России занимались всего 40—50 человек, которым помогали работники почт, отбиравшие письма. В места, где перлюстрационные пункты отсутствовали, в случае необходимости командировались чиновники из центрального пункта в Санкт-Петербурге. Но часто губернские жандармские управления привлекали к этой работе узкий круг местных почтовых чиновников и проводили перлюстрацию сами.

Следует отметить, что письма, перлюстрированные в российских «черных кабинетах», не несли на себе сколько-нибудь заметных следов перлюстрации. И здесь и революционерам, и иностранным дипломатам не помогали никакие ухищрения: ни «царапины печати, ни заделка в сургуч волоса, нитки, булавки и т.п. В материалах чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, разбиравшей в 1917 году вопрос о перлюстрации, имеются данные о том, что в 1910 году командир Отдельного корпуса жандармов П. Курлов обратился к старшему цензору с просьбой, чтобы адресованные ему письма не носили явных следов вскрытия. Такая же просьба высказывалась поборником перлюстрации директором Департамента полиции С.П. Белецким.

В год перехватывалось примерно 150-200 конспиративных шифрованных писем. Дешифрованием писем занималась группа дешифровальщиков, созданная специально для этого в особом отделе. Вот что по этому поводу пишет один из исследователей деятельности подпольных революционных организаций конца XIX – начала ХХ века Ю.С. Уральский: «Многие чиновники особого отдела имели физико-математическое образование и довольно большой опыт дешифровальной работы… Техника дешифровки конспиративной переписки основывалась, во-первых, на фонетических законах письма…, во-вторых, на допускаемых революционерами ошибках при шифровании…, в-третьих, на сведениях, полученных от агентуры и провокаторов, засылаемых в социал-демократические организации… Агентура пыталась добывать конспиративные адреса, ключи для шифрованной переписки…».

Начиналась новая эпоха в революционном движении Российской империи, из разрозненных кружков возникла единая марксисткая организация и, хотя вскоре последовало размежевание между членами РСДРП, начало триумфальному шествию коммунизма по России было положено.

Литература

1. Бабаш А.В., Гольев Ю.И., Ларин Д.А., Шанкин Г.П. Криптографические идеи XIX века // Защита информации. Конфидент. №1, 2004, с. 88-95, №2, 2004, с. 92-96.

2. Бабаш А.В., Гольев Ю.И., Ларин Д.А., Шанкин Г.П. Шифры революционного подполья России XIX века // Защита информации. Конфидент. №4, 2004, с. 82-87.

3. Гольев Ю.И., Ларин Д.А., Тришин А.Е., Шанкин Г.П. Криптографическая деятельность революционеров в 20-х – 70-х годах XIX века в России: успехи и неудачи // Защита информации. INSIDE. №5, 2005, с. 90-96.

4. Гольев Ю.И., Ларин Д.А., Шанкин Г.П. Криптографическая деятельность организаций «Земля и Воля» и «Народная воля» в России в 1876 – 1881 годах. // Защита информации. INSIDE. №6, 2005, с. 90-96.

5. Гольев Ю.И., Ларин Д.А., Шанкин Г.П. Криптографическая деятельность революционеров в России. 1881-1887 годы: агония «Народной Воли» // Защита информации. INSIDE. №2, 2006, с. 88-96.

6. Ерошкин Н.П., История государственных учреждений дореволюционной России, 2 изд., М., 1968.

7. Жухрай В.М. Тайны царской охранки. М., 1991.

8. Защита информации. Конфидент за 1994-2000 г. Спб, 2004.

9. Кан Д. Война кодов и шифров. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2004.

10. Николаевский Б. История одного предателя. М., 1991.

11. Перегудова З.И. Политический сыск России (1880 – 1917 гг.). М. 2000.

12. Синельников А.В. Шифры и революционеры России // www.cryptography.ru.

13. Соболева Т.А. Тайнопись в истории России. М., 1994.

14. Соболева Т.А. История шифровального дела в России. М.: ОЛМА-ПРЕСС-Образование, 2002.

15. Спиридонович А. Записки жандарма. М., 1991.

16. Тайные операции российских спецслужб. М., 2000.

17. Тайные страницы истории. М., 2000.

18. Уральский Ю.С. Пароль: «От Петрова». М., 1988.

19. Черняк Е. Пять столетий тайной войны. М., 1991.

20. Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. М., 1997.

21. Kahn D. The codebreakers. N.-Y., 1967.

22. http://www.agentura.ru

23. http://www.narovol.narod.ru

24. www.mvdinform.ru

25. www.hronos.km.ru