В современном языкознании грамматическая категория обычно определяется как единство грамматического значения и выражающих его грамматических форм (или грамматических средств)

Грамматические категории представляют:

Ø «единства грамматических значений и грамматических средств выражения этих значений» [Гвоздев];

Ø «реальное языковое единство грамматического значения и средств его материального выражения» [Головин];

Ø «грамматическое значение обобщенного характера, присущее словам или сочетаниям слов в предложении и вместе с тем отвлеченное от конкретных значений самих этих слов» [Будагов].

Аналогичные определения данного понятия предлагают и другие лингвисты [см.: Пешковский; Щерба; Реформатский; Степанов; Кодухов и др.].

При таком понимании этой единицы грамматики в качестве грамматических категорий рассматриваются:

1. отдельные части речи (т. е. выделяются грамматические категории имени существительного, имени прилагательного, глагола, наречия и др.);

2. лексико-грамматические разряды слов разных частей речи (т. е. различаются грамматические категории абстрактности, вещественности, одушевленности-неодушевленности существительных; качественности, относительности прилагательных; способа действия глагола и др.);

3. говорится о грамматических категориях мужского, женского и среднего рода, единственного и множественного числа, именительного и родительного падежей существительного, совершенного/несовершенного вида, возвратно-среднего залога, изъявительного наклонения, настоящего времени глагола, называются грамматические категории разных типов словосочетаний и предложений, разных членов предложений и т. д.

В последнее время широкое распространение получило более узкое понимание грамматической категории. В соответствии с общеупотребительным значением слова «категория» грамматической категорией называют общее, родовое понятие, объединяющее ряд (два или более) однородных видовых, более частных явлений, противопоставленных друг другу по определенным признакам.

Грамматическая категория определяется:

как «ряд противопоставленных друг другу однородных грамматических значений, систематически выражаемых теми или иными формальными показателями»;

как «класс грамматических значений, объединяющих в себе разные формальные единицы, находящиеся в отношениях единства самого общего абстрактного значения и противопоставленности тоже абстрактных, но более частных значений»;

как «система противопоставленных друг другу рядов грамматических форм с однородными значениями».

Согласно данному определению, к грамматическим категориям современного русского языка относятся, например,

Ø категории рода (ср. мужской, женский и средний род),

Ø числа (ср. единственное и множественное число),

Ø падежа (ср. именительный, родительный и другие падежи),

Ø степени сравнения (ср. сравнительную и превосходную степени),

Ø вида (ср. совершенный и несовершенный вид),

Ø времени (ср. настоящее, прошедшее и будущее время),

Ø типа предложения (ср. предложения повествовательные,

Ø вопросительные и побудительные, простые и сложные и т. д.) и др.

При таком, уточненном понимании грамматической категории традиционно определяемая грамматическая категория рассматривается как граммема. По определению А. В. Бондарко, граммемой является «компонент грамматической категории, представляющий собой по своему значению видовое понятие по отношению к значению грамматической категории как понятию родовому....В структуре грамматической категории граммема представляет собой один из противопоставленных друг другу рядов грамматических форм, конструирующих грамматическую категорию как систему». В соответствии с предлагаемым определением в качестве граммем современного русского языка рассматриваются, например, каждый из противопоставленных родов, чисел, падежей существительных, прилагательных, местоимений, каждая степень сравнения прилагательных, наречий, каждое наклонение, время, лицо, число глагола. Можно говорить о граммемах мужского, женского и среднего рода, единственного и множественного числа, именительного, родительного и дательного падежей, сравнительной и превосходной степеней, совершенного и несовершенного вида, изъявительного, сослагательного и повелительного наклонений, настоящего, прошедшего и будущего времени, 1-го, 2-го и 3-го лица и т. д.

Как грамматика делится на морфологию и синтаксис, так и грамматические единицы (грамматические формы, грамматические категории, граммемы) подразделяются на морфологические и синтаксические. Необходимо заметить, что проблема грамматических категорий, и тем более граммем, успешно решается в морфологии и пока недостаточно — в синтаксисе.

42. Способы выражения грамматических значений.

В процессе построения нового предложения мы переводим слова, отобранные для создаваемого предложения, в морфологические формы. Этот процесс называется формообразованием, словоизменением или морфологизацией. Он осуществляется за счёт целой системы способов:

Синтетические способы выражения морфологических значений (морфологизации) переводят лексему в ту или иную морфологическую форму слова за счёт изменения её как таковой (их можно назвать внутрисловными), а аналитические делают это за счёт либо специальных слов (например, артиклей), либо за счёт постановкиэтой лексемы в определённую позицию во фразе (их можно назвать внешнесловными).

Звуковая морфологизация. В этом случае лексическая форма слова переводится в морфологическую исключительно за счёт звуковых средств. К ним относится ударение. Так, слова «нарезать» и «насыпать» отбираются говорящим в лексический период фразообразования в форме несовершенного вида, т.е. с ударением на суффиксе «-а-». Морфологизация этих слов в морфологический период фразообразования производится либо за счёт сохранения ударения на «-а-», либо за счёт его переноса на основу, на корень. В первом случае лексема переводится в форму несовершенного вида, а во втором — совершенного.

Корневая морфологизация. В качестве носителя морфологического значения в данном случае выступает корень слова. Корневая морфологизация может осуществляться в двух формах — супплетивной и редупликационной. Примеры первой: идти — шёл, хороший — хуже; в нем. gut — besser, в лат. bonus — melior, в англ. goot — better, go — went «идти — шел/шла», I — me «я — мне» и т.д. Примеры редупликации (повтора корня): в малайском orang «человек» — orang-orang «люди», в шумерском — kur «страна» — kur-kur «страны».

Редупликация часто встречается в хамитских и африканских языках. Примеры морфологизации по числу из хамитских языков: сомали: dе $ r «длинный» — dе $ r-dе $ r «длинные», хауса: katara «задняя

нога» — katatari «задние ноги».

Морфологическую редупликацию следует отличать от словообразовательной. В первом случае мы имеем дело с формообразованием, а во втором — со словообразованием. Словообразовательная редупликация в африканских языках: фула: jal «смеяться» — jaljaln «хихикать», memm «трогать» — memmemn «постоянно трогать»; догон: teu «хромота» — teu-teu «идущий маленькими шагами» (о ребёнке), dеeli «резина» — dеeli-dеeli «липкий, клейкий» и т.д. Если новое слово образуется за счёт его множественного повтора, то мы имеем дело с полипликацией — трипликацией или квадрипликацией: в языке бамана jajaja — бродяга, didididi — очень быстро. Во всех этих примерах мы имеем дело с образованием новых слов с помощью редупликации (или трипликации), а не с образованием новых морфологических форм от одного и того же слова. В последнем случае мы и имеем дело с морфологической редупликацией, которая, как и словообразовательная, может быть полной и частичной. В первом случае слова, участвующие в редупликации, полностью совпадают, а во втором — совпадают лишь частично. Примеры полной морфологической редупликации по числу мы уже слышали (в малайском orang «человек» — orangorang «люди», в шумерском — kur «страна» — kur-kur «страны», в сомали: dеr «длинный» — dеr-dеr «длинные»). Однако чаще всего редупликация бывает частичной. Вот пример из языка хауса, где форма множественного числа образуется с помощью частичной редупликации: kofa «дверь» — kofofi «двери», magana «слово» — maganganu «слова», shavara «совет» — shavarvari «советы», dabara «замысел» — dabarbari «замыслы».

Префиксальная морфологизация. В русском языке подобный вид морфологизации мы наблюдаем при образовании глагольных форм совершенного вида (делать — сделать, писать — написать), но в нашем языке основным средством морфологизации является внешняя флексия. Есть языки, где префиксация выступает как ведущее средство не словообразования, а формообразования. К ним относятся, например, суахили. Вот как в нём звучит фраза «Если они не придут»: Wa-ta-si-po-ku-ja. Корень в ней стоит на самом конце — корень глагола со значением «идти», а все остальные морфемы — префиксы, передающие, в частности, определённые морфологические значения: первый — 3 л., мн. число, второй — буд. вр. и т.д.

Суффиксальная морфологизация. В русском языке этот вид морфологизации мы наблюдаем при образовании тех же форм вида (решать — решить, уменьшать — уменьшить, пускать — пустить). Однако в русском языке, как и в других индоевропейских языках, суффикс уступает флексии как носитель морфологического значения. Есть языки, где суффикс используется в морфологической функции весьма активно. Так, в киргизском словосочетание «моим рукам» звучит так: Кол-дор-ум-го, где «кол» — корень слова «рука» в переводе на русский, «дор» — суффикс мн. ч., «ум» — суффикс 1 л. и «го» — флексия дат. п.

Как известно, большинство суффиксов имеет не морфологическое, а словообразовательное значение. Так, в русском языке только незначительная часть суффиксов используется для перевода слова в морфологическую форму. К ним относятся, например, суффиксы причастий и деепричастий, если их считать формами глагола, а не особыми частями речи, суффикс -ее у прилагательных сравнительной степени (красивее), суффиксы совершенного и несовершенного видов (решать — решить). Однако большая часть суффиксов служит для образования слов, а не морфологических форм одного и того же слова. Но отсюда не следует, что словообразовательные суффиксы не имеют дополнительной морфологической функции. Множество суффиксов указывает на принадлежность слова либо к существительным (-ник, -тель и т.п.), либо к прилагательным (-ск-, -н- и т.д.), либо к другим частям речи. Следовательно, и словообразовательные суффиксы косвенно участвуют в морфологизации — в передаче общеморфологического (частеречного) значения той или иной лексемы.

Выражают ли суффиксы в китайском языке общеморфологические значения? Сплошь и рядом. В любой грамматике китайского языка мы можем найти параграфы, описывающие суффиксы существительных, суффиксы глаголов и т.д. Так, суффикс z имеет общее значение предметности, суффикс tou в свою очередь обозначает либо предметы, не имеющие углов — круглые, овальные (на-пример, zhentou ‘подушка’), либо абстрактную предметность (niantou ‘мысль’), суффиксы же zhe и jia подобны нашим агентивным суффиксам -ист, -ник или - тель.

Флексийная морфологизация. Различают два вида флексии — внешнюю и внутреннюю. Внешняя флексия находится на конце слова, поэтому по-русски её называют окончанием, а внутренняя вставляется внутрь корня. Внешняя флексия — основной способ морфологизации лексемы во всех типах языка, кроме изолирующего. Но в мизерном количестве она имеется и в изолирующих языках. Так, она есть, как мы помним, в китайском языке («-мен» — флексия собирательности у существительных, «-ле» — прошедшего времени и совершенного вида и т.д.).

Зато в большинстве неизолирующих языков внешняя флексия — самый продуктивный способ морфологизации. Правда, и в них она представлена в разной мере. Возьмём, например, падежные окончания в индоевропейских языках. В современном французском у существительных их нет вообще, в английском — два, в немецком — четыре, в русском — шесть. Но есть языки, где падежей намного больше, чем в индоевропейских языках. К таким языкам относятся финно-угорские. Так, в финском языке — 14 падежей: номинатив, генитив, партитив, иллотив, инессив, эллатив, аллатив, адессив, транслатив, эссив, абессив, комитатив, инструментив. Такое же число падежей в эстонском языке. В нём нет инструментива, зато есть терминатив.

Не слишком отстают от финского и эстонского в числе падежей мордовские языки — эрзянский и мокшанский. В них 12 падежей. Каждый из падежей, кроме именительного, имеет особое окончание. Возьмём, например, мордовское слово ума «загон, поле». Ном. — ума, ген. — ума-нь, датив — ума-нди, абл. — ума-да, инесс. — ума-са, элатив — ума-ста, иллотив — ума-с, пролатив — ума-ва, компаратив — ума-шка, абессив — ума-фтома, транслатив — ума- кс, каузатив — ума-нкса

Внутренняя флексия в индоевроейских языках — большая редкость (вспомним английские foot — feet «нога — ноги», tooth — teeth «зуб — зубы», man — men «человек — люди»). Однако есть языки, где внутренняя флексия составляет характерную их особенность. Их называют внутрифлективными. К ним относятся семитские языки — в частности, еврейский (иврит) и арабский. Вот некоторые глагольные формы на иврите, отличающиеся соответственными внутренними флексиями в корне ГНБ со значением «воровать»: ГНоБ — воровать, ГаНаБ — воровал, ГоНэБ — ворующий, ГаНуБ — воруемое и т.д. Примеры некоторых глагольных форм с корнем КТБ из арабского: КаТаБа — написал, КуТиБа — был написан, КаТиБу — пишущий, уКТуБ — пиши и т.д.

Специальные слова. Типичными представителями данного вида аналитической морфологизации являются артикли и глагол «быть». С помощью последнего, как известно, во многих языках образуются определённые морфологические формы глагола — например, формы континиуса в английском. В артиклевых же языках мы наблюдаем выражение рода, числа, падежа и определённости/ неопределённости в немецком; рода, числа, определённости/неопределенности — во французском; ед.ч. у неопределённого артикля и определённости — у определённого в английском.

Синтаксические позиции. При недостатке флексийных средств значение той или иной лексемы может выражаться посредством её позиции в предложении. С помощью данного способа многие слова морфологизируются в изолирующих языках. Слово «хао» в китайском в разных синтаксических позициях может быть и существительным (добряк), и прилагательным (добрый), и глаголом (любить). Но и в других языках в некоторых случаях мы встречаем данный тип морфологизации. Сравните предложения: Кедр заслоняет ель. Ель заслоняет кедр, где значение именительно падежа или винительного зависит от места существительного.

43. Части речи как лексико-грамматические разряды. Семантические, морфологические и другие признаки частей речи.

Морфология — наука о частях речи и их категориях. Она относится к числу древнейших. Еще у Дионисия Фракийского (II—I вв. до н.э.) в его «Грамматическом искусстве» было выделено восемь частей речи: имя, местоимение, глагол, причастие, наречие, артикль, предлог и союз. Римляне ввели в состав частей речи междометие. Выделенные античными грамматистами 8—9 частей речи в дальнейшем перекочёвывали в Европе из одной грамматики в другую без каких-либо изменений вплоть до XIX в. Они представлены, например, в «Российской грамматике» М.В. Ломоносова (1755) (есте-ственно, исключая артикль). Но в XIX в. традиционная классификация слов по частям речи начинает подвергаться изменениям.

Первые изменения в традиционную классификацию слов по частям речи стали вносить в начале XIX в. отечественные грамматисты — И.С. Рижский, И. Орнатовский и Н.И. Греч.

Иван Степанович Рижский был профессором (а одно время и ректором) Харьковского университета. Его главный лингвистический труд — «Введение в круг словесности» (Харьков, 1806). И.С. Рижский был в числе первых, кто осмелился на некоторый пересмотр традиционной классификации слов по частям речи. В чём он выразился? Во-первых, существительные и прилагательные он стал рассматривать как «особливые» части речи, а не особые разряды одной части речи — имени; во-вторых, количественные числительные он отнёс к существительным, а порядковые — к прилагательным; в-третьих, он ввёл причастие, как и деепричастие, в состав глагольных форм. Его классификация слов по частям речи выглядит следующим образом: существительное, прилагательное, местоимение, глагол, наречие, предлог, союз, междометие. Как и в традиционной грамматике, в ней восемь частей речи. Но их состав в какой-то мере изменился: причастие у И.С. Рижского введено в состав глагола, зато имя разделено на существительное и прилагательное.

В 1810 г. в Харькове Иван Орнатовский издал «Новейшее начертание правил российской грамматики, на началах всеобщей основанных». В этой работе он в целом сохраняет классификацию слов по частям речи, осуществлённую И.С. Рижским. Только в отношении числительных И. Орнатовский разошёлся со своим коллегой.

В отличие от И. С. Рижского, который распределял числительные по существительным и прилагательным, И. Орнатовский выделил их в особую часть речи. Вот почему к восьми частям речи, выделенным И.С. Рижским, И. Орнатовский добавил девятую — числительное.

Капитальный пересмотр традиционной классификации слов по частям речи мы обнаруживаем у Николая Ивановича Греча, который в своей «Пространной русской грамматике», вышедшей в Санкт-Петербурге в 1827 году, впервые в европейской грамматике даёт весьма оригинальную классификацию слов. Все слова он сначала поделил на два неравночисленных класса — междометные (они выражают ощущения) и немеждометные (они выражают представления), а затем последние он разделил на три класса — части речи, частицы речи, часть речи и частица речи одновременно. К «частям речи» он отнёс 7 разрядов слов: существительные, прилагательные, причастия, качественные наречия, деепричатия, «самостоятельный» глагол «быть» и «совокупные» глаголы. В число «частиц речи» он включил 3 разряда слов — предлоги, союзы и «первоначальные» наречия, а местоимения он расценил как часть речи и частицу речи одновременно. В конечном счёте мы насчитываем у Н.И. Греча 12 классов слов: 1 + 7 + 3 + 1.

С Н.И. Греча в истории грамматики начинается тенденция к увеличению частей речи в языке. Эта тенденция представлена, например, в первой половине XIX в. у немецкого грамматиста Карла Беккера, который выделил 11 частей речи: существительные, глаголы, прилагательные, глагол-связка, вспомогательные глаголы (иметь, становиться и т. п.), артикли, местоимения, числительные, предлоги, союзы и наречия.

В начале XX в. громко заявляет о себе новая тенденция в грамматической науке — тенденция к уменьшению частей речи в языке. В России она ярко представлена в книге А.М. Пешковского «Русский синтаксис в научном освещении» (1-е изд. 1914.), где её автор сокращает число частей речи революционным образом: он выделяет в ней лишь четыре «чистых» части речи — существительное, прилагательное, глагол и наречие. Прилагательные, местоимения и числительные распределяются им по этим четырём частям речи, а служебные части речи и междометия вообще исключаются из состава частей речи.

Явный разнобой в определении числа частей речи, возникший в XIX—ХХ вв., ставит перед нами вопрос о принципах классификации слов по частям речи. К осмыслению классификационных оснований, лежащих в основе деления слов на части

речи, русская грамматическая наука пришла ещё в начале ХХ в. В своем «Синтаксисе русского языка» А.А. Шахматов чётко обозначил три принципа классификации слов по частям речи. (Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. 2-е изд. Л., 1941. С. 420—434). Учёный выделил

Ø морфологический,

Ø синтаксический и

Ø семасиологический (позднее его стали называть семантическим) принципы классификации слов по частям речи.

Морфологический принцип. Сущность данного принципа общеизвестна: отнесение некоторых слов к определённым частям речи производится по их формальным (морфологическим) показателям — в первую очередь по окончаниям. У существительных — своя система морфологических показателей, у прилагательных — своя, у глаголов — своя и т.д. Эти системы и показывают, к какой части речи следует относить слова, имеющие формальные показатели.

У морфологического принципа деления слов по частям речи есть свои границы. Мы увидим их даже и на материале русского языка, который, как и другие индоевропейские языки, относится к языкам с развитой морфологией, но особенно ярко обнаруживаются границы применения морфологического принципа в языках с неразвитой морфологией. К ним относится, например, китайский. В этом языке отсутствует богатая система формальных показателей у существительных, глаголов и других частей речи. Так, у существительных нет показателей рода, числа и падежа, хотя имеется единственный показатель — флексия «-мен». Эта флексия, однако, охватывает ограниченное число существительных: в основном она употребляется у существительных, обозначающих несколько лиц — в значении «учащиеся», «товарищи» и т.п. Нет в китайском и развитой системы спряжения. В ограниченной мере в нём представлены лишь видо-временные формы глагола (например, окончание «-ле» указывает на прошедшее время и завершённость действия, а окончание «кво» — на многократность действия, совершённого в неопределённом прошлом). Однако в целом китайский язык — яркий пример языков с неразвитой системой формальных показателей, с неразвитой морфологией. Понятно, что морфологический принцип на материале таких языков делает осечку. С его помощью классификации слов по частям речи в них не проведёшь.

Границы применения данного принципа легко обнаружить и на нашем родном языке.

Ø Во-первых, формальные показатели отсутствуют в нём у служебных частей речи.

Ø Во-вторых, есть неизменяемые существительные (типа «какаду», «пальто» и т.п.).

А.А. Шахматов добавлял сюда ещё два ограничителя морфологического принципа:

Ø 1) некоторые изменяемые части речи имеют общие категории — например, категорию рода;

Ø 2) одна часть речи, несмотря на её формальные показатели, может употребляться в роли другой (например, учащиеся, столовая — существительные, хотя внешне они должны быть отнесены к причастиям и прилагательным).

В связи с ограниченностью морфологического принципа в делении слов по частям речи возникает необходимость в других принципах.

Синтаксический принцип. Сущность этого принципа состоит в отнесении того или иного слова к определённой части речи по его основным синтаксическим функциям. Так, существительное чаще всего употребляется в функции подлежащего или дополнения, прилагательное — в функции определения, глагол — в функции сказуемого, а наречие — в функции обстоятельства. А служебные части речи? Сами по себе они не употребляются, как правило, в роли того или иного члена предложения, хотя и используются при них (например, предлоги употребляются с существительными). Однако чётких синтаксических функций у служебных частей речи нет. Этот факт свидетельствует об ограниченности второго — синтаксического — принципа в классификации слов по частям речи.

Семантический принцип. Сущность этого принципа состоит в том, что определённое слово относят к соответственной части речи по его смысловой функции. Так, существительные обычно обозначают субстанции, прилагательные — их признаки, глаголы — действия и состояния и т.д. Семантические функции могут быть обнаружены и у служебных слов. Так, предлоги, как правило, указывают на отношения одного рода, а союзы — другого рода. Правда, состав подобных отношений оказывается весьма пространным, что указывает на трудность применения к служебным частям речи и семантического принципа.

Современная наука в основном использует все три принципа при выделении частей речи. Это позволяет ей избавляться от серьёзных расхождений в определении частей речи в том или ином языке. При этом надо помнить, что применимость трёх принципов, о которых идёт речь, к разным языкам зависит от их типа.

44. Части речи и члены предложения.

45. Словосочетания и его типы.

Как грамматические (синтаксические) единицы словосочетания в теоретическом плане изучаются и описываются, главным образом, в русском языкознании. При этом в отечественной науке словосочетание не получило однозначного толкования. Обычно под словосочетанием понимается сочетание двух или более знаменательных слов, объединенных формально выраженной смысловой, синтаксической связью.

Различается два главных типа синтаксической связи слов в словосочетании — сочинение и подчинение. Сочинительная связь характеризуется тем, что сочетающиеся компоненты однородны, совпадают по своим грамматическим формам (например: пространство и время, молодые и пожилые, читать и писать). При этом разные компоненты являются равноправными, в связи с чем в пределах словосочетания могут меняться местами без изменения (или без существенного изменения) смысла (ср.: пространство и время— время и пространство; читать и

писать — писать и читать). При подчинительной связи компоненты словосочетания неравноправны: один из них является главным (или главенствующим, стержневым, определяемым), а другой/другие — зависимым (или подчиненным, определяющим). Стержневой компонент словосочетания выражает основное значение, зависимый компонент — уточняет, конкретизирует значение стержневого компонента (например: сестра подруги, букет из сирени). Изменение места расположения компонента либо коренным образом меняет смысл словосочетания (ср.: сестра подруги — подруга сестры; букет из сирени — сирень из букета), либо вообще невозможно (строительство дома, ветка сирени и т. п.).

В рамках подчинительной связи компонентов словосочетания различается три вида синтаксических отношений:

Ø согласование,

Ø управление и

Ø примыкание.

При этом иногда обращается внимание на возможность сочетания согласования и управления.

Согласованием называется такая подчинительная связь между компонентами словосочетания, при которой зависимое слово употребляется в той же грамматической форме, что и главное: красивый букет, у старой башни и т. п.

Управление определяется как «вид подчинительной связи, при которой для выражения определенных смысловых отношений главное слово требует постановки зависимого слова (существительного) в определенном падеже, с предлогом или без предлога» (типа видеть слона, влюбиться в девушку).

Примыкание — это вид подчинительной связи, при которой отсутствуют специальные формальные (грамматические) средства подчинения одного знаменательного слова другому, «главное слово не вызывает у зависимого определенных грамматических форм, поскольку зависимое слово является неизменяемым». Это связь, при которой «зависимость подчиненного слова выражается лексически, порядком слов и интонацией» (типа сделать быстро, любить учиться).

Ср.: согласование — это «подчинительная связь, которая выражается уподоблением формы зависимого слова форме главенствующего слова в роде, числе и падеже, либо в числе и падеже, либо только в падеже, и означает отношения собственно определительные: новый дом, кто-то чужой, дом-башня, ясли-новостройка»;

управление — это «подчинительная связь, которая выражается присоединением к главенствующему слову существительного в форме косвенного падежа (без предлога или с предлогом) и означает отношения восполняющие или объектные либо контаминированные: объектно-восполняющие или объектно-определительные...: стать учёным, пребывать в неведении, мастак на выдумки, склонный к размышлениям, два студента, наедине с собой; читать книгу, покупка дома, сердитый на всех; нарваться на грубость; добраться до дома, съехать с горы»;

примыканием «называется вид синтаксической связи, когда зависимость одного слова от другого, господствующего над ним, выражается не флективными изменениями зависимого слова, не его формами, а лишь его местоположением, его зависимой грамматической функцией, его смыслом, несамостоятельным характером выражаемого им грамматического отношения, например: внимательно выслушать, побежать вприпрыжку, поверить на слово, потребность высказаться, слушать молча».

Сочетание согласования и управления характерно для словосочетаний, состоящих из числительного (в качестве главного слова) и существительного (в качестве зависимого слова). Ср., например: десять рублей, где числительное управляет существительным в форме родительного падежа множественного числа, и десятью рублями, где числительное согласуется с существительным в падеже. При сочетании с существительным числительных два и полтора, которые изменяются по родам, числительное управляет существительным, требуя постановки его в форме родительного падежа единственного числа, и в то же время согласуется с ним в падеже и роде. Ср.: два стола и двух столов, два кресла и двум креслам, две парты и двумя партами, полтора километра и полутора километров — согласование в падеже; два стола, два кресла и две парты, полтора километра и полторы версты — согласование в роде.

Все словосочетания (в широком понимании) в зависимости от типа синтаксической связи между их компонентами делятся на словосочетания сочинительные и подчинительные. Сочинительные словосочетания (или однородные, незамкнутые) представляют собой сочетания знаменательныхслов, соединенных на основе сочинительной связи, например: студенты и школьники; дети да старики; как мужчины, так и женщины; или ты, или я; ни я, ни ты, ни он; синий, зелёный и голубой; не синий, а фиолетовый; читать и писать; ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.

Сочинительные словосочетания различаются (и классифицируются) по трем признакам:

1) по характеру, или виду, сочинительной связи компонентов. По этому признаку сочинительные словосочетания делятся на открытые, которые включают неопределенное количество компонентов (книги, газеты, журналы; и книги, и газеты, и журналы; ни книги, ни газеты, ни журналы; или книги, или газеты, или журналы), и закрытые, которые содержат только два компонента (не газеты, а журналы; как газеты, так и журналы);

2) по средствам связи между компонентами, т. е. по наличию/отсутствию союзов. По этому признаку различаются сочинительные словосочетания союзные (с союзной связью) и бессоюзные (с бессоюзной связью);

3) по типу связи компонентов, точнее — по семантике используемых средств связи. По этому признаку среди сочинительных словосочетаний можно выделить словосочетания соединительные, т. е. словосочетания с соединительными отношениями (с соединительными союзами а, да и др., а также с бессоюзной связью компонентов), разделительные, т. е. словосочетания с разделительными отношениями (с разделительными союзами или, либо, или... или, либо... либо, то... то, не то... не то и др.), и противительные, т. е. словосочетания с противительными отношениями (с противительными союзами а, но, зато, однако, хотя и т. д.).

В подчинительных словосочетаниях компоненты соединяются на основе подчинительной связи (один компонент является главным, другой — зависимым), например: дом отца, двухэтажный особняк, строить общежитие, строительство дороги, усердно трудиться, отдыхать по вечерам, научиться играть.

Подчинительные словосочетания можно классифицировать:

1) по структуре, или по составу, т. е. по количеству компонентов. По этому признаку подчинительные словосочетания обычно подразделяются на

1.1. простые, состоящие из двух компонентов — слов или их фразеологических эквивалентов (здание университета, писать сочинение, трудиться с юных лет и т. п.), и

1.2. сложные, которые представляют собой «простое словосочетание, распространенное какими-либо знаменательными словами, относящимися обычно ко всему словосочетанию» (наш близкий друг, близкий друг Пушкина и т. п.).

1.3. Иногда выделяют комбинированные словосочетания, в которых зависимое слово «одновременно само является стержневым словом какого-то простого (или сложного) словосочетания: увлечённо читать интересную книгу, три ледяных глыбы, лечь на диван с книгой отдохнуть часок после работы»;

2) по наличию/отсутствию предлога. По этому признаку различаются словосочетания

2.1. предложные (полёт к Луне, сердитый на всех, поверить на слово, отдыхать по вечерам, наедине с собой и т. п.) и

2.2. беспредложные (новый дом, строительство дороги, два студента, читать книгу, стать учёным и т. п.);

3) по главному (стержневому) слову, по его принадлежности к определенной части речи. По этому признаку различаются словосочетания

3.1. субстантивные — главным словом является существительное (строительство дома, желание победить, интересное сообщение, дом у дороги, прогулка по лесу и т. п.);

3.2. адъективные в которых главное слово — прилагательное (достойный похвалы, готовый к сражению, хорошо известный и т. п.);

3.3. квантитативные, в которых главное слово — числительное (три танкиста, пятый этаж и т. п.);

3.4. местоимённые, в которых главное слово— местоимение (кто-то из ребят, что#то неожиданное и т. п.);

3.5. глагольные, в которых главное слово — глагол (сообщить новость, стоять у ворот, предложить сесть, говорить шёпотом и т. п.),

3.6. инаречные, в которых главное слово — наречие (чрезвычайно интересно, вдали от родины и т. п.).

Субстантивные, адъективные, квантитативные и местоимённые подчинительные словосочетания иногда объединяют в одну общую группу именных словосочетаний;

4) по виду синтаксической связи компонентов. По этому признаку различаются словосочетания, компоненты которых связаны отношениями согласования, управления или примыкания, а также согласования и управления одновременно.

46. Предложение как основная коммуникативная и структурная единица синтаксиса: коммуникативность, предикативность и модальность предложения.

Предложение как единица синтаксиса. Предложение в современном языкознании рассматривают как основную единицу синтаксиса, противопоставляя его слову и словосочетанию по форме, значениям и функциям. Под предложением в самом общем плане понимают любое сообщение о чем-либо в устной или письменной форме, обладающее относительной самостоятельностью. В формальном плане эта самостоятельность проявляется в способности предложения отделяться от себе подобных паузами любой длительности в устной речи, в письменной речи - соответствующими пунктуационными знаками.

Одним из главных признаков предложения считают его коммуникативный характер, то есть способность служить главным средством сообщения и выражения мысли. Ни фонемы, ни морфемы, ни даже отдельные слова и словосочетания не используются как коммуникативные единицы сами по себе, вне предложения. Только предложение выполняет самостоятельную коммуникативную функцию. Слова же, фразеологизмы, словосочетания являются названиями предметов, признаков, действий, выполняя в языке номинативную функцию. Коммуникативность - это свойство предложения отражать некоторую конкретную ситуацию. По своему содержанию между словом, например, зима и однословным предложением Зима! - громадное различие. Слово зима просто называет определенный класс реальных явлений, в то время как предложение Зима! - уже не просто название, а утверждение о наличии данного явления в данный момент времени и в данной конкретной ситуации. Это утверждение в предложении сопровождается также теми или иными эмоциональными коннотациями. Считается, что внешним, формальным выражением коммуникативности служит прежде всего интонация.

Предложение выступает в роли минимальной коммуникативной единицы. По своим размерам предложение может быть как отдельным словом - Ночь. Вечереет. Холодно. Светает, так и развернутым синтаксическим построением, включающим большое количество слов: Медная пика над самой спиной пронеслась и вонзилась в землю, желаньем пылая насытиться плотью людскою (Гомер).

Вторым основным признаком предложения выступает предикативность. Это понятие неоднозначно трактуется в разных грамматических концепциях, но в любой из них ему отводится существенная роль. А.А. Шахматов отмечал, что простейшая коммуникация состоит из сочетания двух представлений в предикативную, то есть зависимую, причинную, генетическую, связь. В самом общем плане предикативность определяют как отнесенность содержащейся в высказывании информации к действительности. Некоторые авторы полагают, что предикативность проявляется и раскрывается в грамматических категориях модальности, времени и лица. Другие считают, что предикативность выражается преимущественно посредством двух категорий - времени и лица, выделяя модальность в отдельный, самостоятельный признак предложения. В любом случае предикативность соотносительна с модальностью, так как в реальных высказываниях все категории - коммуникативность, предикативность, модальность — существуют совместно, формируя одну из центральных единиц синтаксиса - предложение.

Категория времени в синтаксисе трактуется как соотнесенность содержания высказывания с моментом речи. С помощью глагольных форм время может быть обозначено как предшествующее, совпадающее или последующее к моменту речи: Море шумело. Море шумит. Море будет шуметь и завтра. Категория лица определяется как отнесенность коммуникативной ситуации к говорящему. Категория лица проявляется либо в непосредственном приписывании ситуации говорящему, либо в отнесенности ее к собеседнику (собеседникам) или третьему лицу (лицам), либо в сопоставлении безличностного грамматического субъекта с говорящим. В предложении синтаксическая категория лица выражается с помощью личных местоимений и/или личных форм глагола. Отрицательная (нулевая) форма лица (не-Я) выражается при помощи различных частей речи, занимающих позицию грамматического субъекта. Так, коммуникативное содержание высказывания Я пишу письмо соотносится с говорящим, Ты пишешь письмо - с собеседником говорящего, Он пишет письмо - с третьим лицом. В высказывании Идет дождь безличностный субъект дождь (не-Я) противопоставляется говорящему как субъекту речи.

Предикативность иногда трактуют как свойство сказуемого, входящего в двусоставное предложение. Предикативной связью или предикативными отношениями тогда называют отношения, связывающие подлежащее и сказуемое, а также логический субъект и предикат суждения. Предикативность в таком употреблении уже осмысляется не как категория, присущая предложению как таковому, а как признак, свойственный таким предложениям, в которых может быть выделено подлежащее и сказуемое.

Модальность рассматривают как категорию, выражающую отношение говорящего к содержанию высказывания. Говорящий может что-то утверждать или отрицать, желать или требовать, предполагать, побуждать, запрашивать и т.д. Модальность выражается главным образом в глагольных формах наклонения. В русском языке в формах изъявительного наклонения закреплено модальное значение реальности, выражающее соответствие содержания высказывания действительности: Мальчик пошел в школу. Мальчик ходит в школу. Мальчик будет ходить в школу. В формах повелительного и сослагательного наклонений выражается модальное значение ирреальности, то есть несоответствия содержания высказывания действительности. Вопросительная интонация выражает ирреальность независимо от формы наклонения. Коммуникативная ситуация в таких высказываниях предстает как возможная, желаемая, требуемая: Пошел бы ты в кино. Пусть он сходит в кино. Принеси мне книгу. Где же мальчик?

47. Сложное предложение.