Сатирические оды Державина. "Фелица", "Вельможа", "Властителям и судьям"

Ода «Фелица» (от латинского слова «счастливый») впервые была напечатана в журнале «Собеседник любителей русского слова», ею открывался первый номер журнала. Смотрите как она называлась: «Ода к премудрой киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная некоторым мурзою, издавна проживающим в Москве, а живущим по своим делам в Петербурге. Переведена с арабского языка в 1782 году». Образ Фелицы заимствован из «Сказки о царевиче Хлоре», написанной Екатериной для своего внука Александра. В образе мурзы выступает сам поэт, то как индивидуальное «я» автора, то как обобщенный, собирательный образ екатерининских вельмож, наделенных сатирическими чертами.

Державин разрушает жанр оды, предусмотренный классицизмом: сочетает одические элементы с сатирическими, высокий слог с просторечным. Изображая Екатерину, Державин искренне наделяет ее идеальными чертами просвещенной монахини: она умна, деятельна, любезна в обращении, скромна. Идеал. Поэт свободно ведет разговор о достоинствах императрицы, прежде всего достоинствах ее как человека, поведение Екатерины противопоставляется праздному времяпрепровождению ее вельмож, наделяя каждого из них теми конкретно-бытовыми чертами, которые дали возможность современникам без труда узнать в этих портретах Потемкина, Орлова, Вяземского, Нарышкина. Они далеки от представления поэта о вельможах, долг которых – служить отечеству, «общему добру». Здесь ироничная оценка Потемкина: то он собирается покорить вселенную, то вдруг страстно желает новый кафтан. Здесь же содержится и не возможное для высокой одической поэзии конкретное изображение вкусной еды (окорок, плов, пироги). Так что стол с едой Державин сделал достоянием поэзии. А вот еще бытовых подробностей из жизни одного из вельмож: «играет в дураки с женой, на голубятню лазит и в жмурки резвится, за Библией, зевая спит». Конкретность бытовой картины, низкие прозаические речения – все это было ново и вело к сближению поэзии с жизнью – преодолению классицизма. Тут одно из самых больших открытий Державина – для его поэзии нет в природе низких, недостойных изображения предметов (реалистическая тенденция). Итак, прославляя императрицу, ее заботы о просвещении и здравии народа, поэт по отношению к ней позволяет себе говорить шутливым тоном («подобно в карты не играешь, как я, от утра до утра» - и где ж здесь ирония?). В оде Державина много намеков, касающихся того, как надо истинному монарху управлять государством. Он хвалит Екатерину за то, что она не истребляла людей, не была страшной и нелюдимой. За то, что можно «казни не боясь, за здравие царей не пить». Похвалы Екатерине, звучащие иногда в шутливо-ироническом тоне, сатира на ее приближенных вельмож заставили Державина и Капниста опасаться публикации оды. Но Екатерине угодно было благосклонно отнестись к поэту, талант которого мог сослужить ей великую службу.

В стихотворении «Властителям и судьям» (1780) Державин вслед за Ломоносовым с помощью библейских мотивов смело выразил свое отношение к «земным богам», нарушающим законы и забывающим о пользе поданных и государства. «В. и С.» - поэтическое переложение 81 псалма библейского царя Давида, который страстно и гневно обличал своих врагов. Это стихотворение было вырезано с первой страницы журнала («якобинский стих»). События Французской буржуазной революции придавали резкое, обличительное звучание. В духе «просвещенного абсолютизма» Державин, видя вокруг себя зло, беззаконие, смело обличает и поучает «властителей и судий». Он требует соблюдений законов, гуманности, но «сильные мира» не внемлют на то, что «злодейства землю потрясают». И угрозой звучат исполненные гражданского пафоса слова: «Воскресни, Боже!.. Приди суди карай лукавых // И будь един царем земли»

Пафосом общественного долга, служения отечеству и вместе с тем страстным обличением вельмож, не соответ. образу идеального полит. деятеля – человека неподкупной честности, просвещенного и бескорыстного слуги общества, пронизана ода Державина «Вельможа» (1794). Державин пользуется приемом контрастного сопоставления. В оде большое место занимает прямая авторская речь, страстный монолог поэта, который прерывается картинами реальной жизни. В Оде много намеков на современников Державина, хотя сатирический образ вельможи является обобщающим образом. Перед нами особый жанр: ода-сатира, которой автор предстает гражданином, требовательным судьей. Державин убежден, что «Вельможу должны составлять Ум здравый, сердце просвещено», истинный вельможа – служитель «общего добра». Но они не такие, а себялюбивые, праздные, равнодушные. Только Державин мог ввести в оду грубые, просторечные слова, характеризующие бездарного вельможу, мог сравнить его с ослом («Осел останется ослом..»). Нарисовав сатирическую картину праздной жизни вельможи, Державин рисует другую картину, звучащую резким диссонансом. Пока вельможа сибаритствует, «вдова стоит с грудным младенцем и плачет и желает покрова». Вот так в торжественный строй оды врываются конкретно-бытовые реалии жизни.

Правду говорить всегда трудно: «Будучи поэт по вдохновению, я должен говорить правду. Политик по служению моему, я принужден был закрыть истину иносказаниями и намеками».