Современное состояние проблемы образования государства Русь

Более двухсот лет существует и развивается отечественная историческая наука, однако, вопрос об образовании Московского государства остается нераскрытым. Как только исследователь подходит к этому вопросу, он тут же сталкивается с множеством трудностей, которые носят фундаментальный характер. Среди них – что такое государство? Какими методами его можно исследовать? Как “проявляет” оно себя в источниках и так далее…

Причина, по которой сначала дореволюционная, а потом уже советская и современная российская наука не дают ответ на вопрос о возникновении государственности, заключается в том, что сами понятия – государство, государственность являются крайне неопределенными, то есть, государство объективно существует, но что это такое – наука сказать точно не может. Государство – для исторической науки является неизвестным объектом, поэтому, как только ставится вопрос о возникновении Московского государства, возникает масса трудностей терминологического, методологического и идеологического характера.

Обратившись к историческим источникам, мы не найдем в них никакого государства. То есть, мы найдем там зафиксированные исторические факты, зафиксированную систему отношений между людьми, но государства мы там не увидим. Например, основные исторические источники по России XIII-XV веков, когда, согласно общепринятой точки зрения, стало возникать Московское государство, это – летописи, духовные и докончальные грамоты князей, различные судные и уставные грамоты, акты церквей и монастырей, частные правовые акты, иностранные источники. Изучая подобный, довольно большой объем исторических источников, исследователю первое время будет трудно избавиться от ощущения, что он занимается каким-то бессмысленным делом – в том смысле, что времени и сил на изучение тратиться много, а конечный результат не очень понятен, поскольку государство “разглядеть” в этих источниках невозможно.

Таким образом, государство может быть познано только при использовании междисциплинарного подхода. То есть, исследователь, который берется за вопрос о возникновении Московского государства, должен быть, как минимум, социологом, политологом и историком одновременно. Он не может быть только политологом, так как государство это длящийся во времени институт, и он обязан знать основные источники, свидетельствующие о его возникновении. Он не может быть только историком, так как история не знает понятия власть, и он не может быть только социологом, так как понятие социальный институт не вмещает в себя всю сложность конкретно-исторических условий, в которых происходит образование государственности.

Пытаясь рассуждать о возникновении государственности, В.Н. Татищев обратился за помощью к “Политике” Аристотеля, нигде, правда, не упомянув древнегреческого философа. Накладывая на реалии Руси IX-X веков теорию Аристотеля о разных формах правления, Татищев утверждал, что начиная с Рюрика и, видимо, до монголов на Руси была аристократическая форма правления – “хотя и беспорядочная”(3). В его изложении монгольское завоевание XIII века прервало аристократическое правление, и оно было восстановлено только при Иване III, который “снова совершенную монархию восстановил”(4). Явление государственности у Татищева еще не отделилось от понятия о форме правления. В его “Истории российской” можно найти фрагменты как патриархальной теории возникновения государства (то есть, государство возникло из семьи), так и много других довольно неопределенно выраженных взглядов.

Н.М. Карамзин стремился представить процесс образования Московского государства как долгожданный процесс установления монархии. Не смотря на то, что его многотомное сочинение называется “История государства Российского” – понятие государство употребляется у него довольно неопределенно и в разных смыслах в зависимости от контекста. Карамзин использовал такие термины – как монархия, самовластие, самодержавие, держава, единодержавие, вольности, имея ввиду в каждом конкретном случаи формы организации

власти со своими особенностями. Политическая история России до образования Московского государства по Карамзину есть процесс бесконечной борьбы “вольности” и “самовластия”, то есть, монархии и организации управления при участии народа(5). Карамзин связывал образование Московского государства с личностью Ивана III, который был “назначен судьбою восстановить единодержавие в России”. Вопрос о том, как “самовластие” постепенно уничтожало “вольности”, мягко устраняется – как, собственно, устраняются почти все проблемные вопросы истории в исследовании Карамзина, текст которого носит причесанный, литературный характер. Сегодня многие разделяют точку зрения о том, что в XX веке советская историческая наука была значительно идеологизирована. Это действительно так, однако обвинять в идеологизированности только советских историков необоснованно – в XVIII и XIX веке идеологизированности и апологетики существующих отношений было достаточно. Вот и другой историк XIX века – И.Е.Забелин в сочинении “Взгляд на развитие Московского единодержавия” ни сколько пытался выяснить процесс возникновения Московского государства, сколько выстроить апологию московской княжеской династии. Забелин подробно рассмотрел некоторые аспекты междукняжеской политической борьбы XIII-XIV веков. Он попытался вникнуть в довольно хитрые и богатые подробностями политические интриги, пользуясь различными летописными сводами. Однако, когда Забелин пытается давать оценки, становится слишком явно видно его стремление оправдать московскую княжескую династию. Например, объясняя переселение митрополита Петра из Владимира в Москву в XIII веке, Забелин утверждает, что привел его туда “добрый нрав ее князя, боголюбивого, страннолюбивого и зело тихолюбивого”(6), говоря так об Иване Калите.

Важным этапом в исследовании вопроса о возникновении Московского государства являются взгляды Н.Костомарова и Н.Павлова-Сильванского. Значение их трудов в данном вопросе заключается в том, что и тот и другой обратились к концепции феодализма, использование которой является важным условием для понимания процесса возникновения Московской государственности. Без обращения к концепции феодализма, сформулированной французскими историками XVIII века, возникновение Московского государства будет представляться или как деяния великих князей, или как интуитивные чаяния народной массы, протекающие в виде “само собой разумеющихся”, “естественных” процессов. Безусловно, взгляды Костомарова и Павлова-Сильванского на феодализм своеобразны. Костомаров в работе “Начало единодержавния в Древней Руси” использовал термин феодализм исключительно как политический термин. Феодализм для него – это разделенность Руси на удельные княжества. Феодализму он противопоставляет монархизм, подразумевая под последним единую централизованную власть(9).

Историк А.Е. Пресняков активно употреблял слово власть, утверждая, что образование Московского государства произошло благодаря не “собиранию земель”, а “собиранию власти, не поясняя при этом, что такое власть и как можно ее собирать без материальной основы(16). Завершая разговор об отечественной науке XIX века, мы не можем не упомянуть юриста Б.Н.Чичерина и его трехтомную книгу “Курс государственной науки”, в которой он пытался дать определение государству. Заслуга Чичерина в том, что он подошел (пусть абстрактно и внеисторически) к мысли о том, что государство есть сообщество индивидов, все члены которого вовлечены в систему властных отношений, являющихся обязательными для всех и монопольными. “Существенный признак, отличающий государство от всех других союзов, состоит в том, что все они юридически подчиняются государству(…) Государству же верховная власть принадлежит по самому его существу; это – признак, отличающий его от других союзов” – писал он(17). Взгляды Чичерина как только он делает шаг в сторону от юридической науки быстро опускаются до уровня обывательских рассуждений о государстве: “власть, а потому и государство ничто иное как неизбежное

зло, установленное для избегания зла еще большего. Если бы все люди были добродетельны, то государства были бы вовсе не нужны”(18). Таким образом, подводя некоторые итог рассмотрения исследований отечественных историков XVIII-XIX веков по вопросу об образовании Московского государства, следует сказать следующее. Понятие государства, государственности оставалось нераскрытым, государственность как таковая часто не отделялась от форм правления. Науке того времени часто не хватало достаточно сведений для того, чтобы отделить государство от монархии. В то же время важным шагом на пути к прояснению вопроса об образовании Московского государства было обращение к концепции феодализма и постепенное развитие взглядов в том направлении, что средневековая Русь – это феодальная Русь. Это стало важным этапом для дальнейшего (хотя и не окончательного) прояснения вопроса в советский период. Официальную позицию советской историографии по отношению к дореволюционной как нельзя лучше выражают слова историка Л.В.Черепнина: “Не раскрыв сущности феодального способа производства, характера производственных отношений в феодальном обществе, буржуазные исследователи не могли правильно разрешить и проблемы складывания Русского государства”(19). То есть, советские историки упрекали дореволюционную историографию в том, что она понимала феодализм, прежде всего, в политико-правовом значении, не вкладывая в это понятие экономического, формационного значения. Историк Михаил Николаевич Покровский – один из основателей марксистской исторической науки в нашей стране, считал, что никакого процесса “собирания русской земли” в XIII-XV веках не было, поскольку “рассыпаться было нечему”, а, следовательно, и собирать было нечего. М.Н.Покровский предельно критически отзывался о способности московских князей “собирать землю русскую”, которые по его выражению главным делом своей жизни считали “добывание престолов” и “вооруженные набеги на соседние области”, а о создании “общенационального русского государства” никогда и не думали. “Что касается государственных идеалов, то таковые можно найти, в зачаточном виде, у новгородского веча – этого воплощения антигосударственности для официальной историографии, но никак не у древнерусских князей,”- считал Покровский(20). По мнению Покровского, предпосылки для создания государственности, создала православная церковь, которая, признала власть хана и, в отличие от светских властей, получила особые привилегии, позволившие ей успешно развиваться как корпорации идеологической и хозяйствующей. Покровский особо отмечает роль церкви в образовании государственности, церковь предоставила в распоряжение татар свое влияние на верующих, и еще раньше, чем появился государь светский, уже был государь духовный – митрополит. Процесс присоединения удельных княжеств к Москве по свой форме был консервативным, отмечает Покровский. Князья в самую последнюю очередь были революционерами и, заключая очередные “докончальные грамоты” между собой, отмечали, что заключаются они по старине, “по отчине и по дедине”, однако, по сути формировалось принципиально новое политическое образование, которое через несколько столетий включило в себя большую часть континента. Несколько другой взгляд мы находим у последующих советских историков, издававших свои труды через десять-пятнадцать лет после Покровского – таких как В.В.Мавродин, С.В.Юшков, Б.Д.Греков(21), Б.А.Рыбаков(22). Для данных исследователей характерно стремление отодвигать момент создания государства у восточных славян как можно дальше в древность. Например, В.В.Мавродин писал – “образованием древнерусского Киевского государства следует считать момент полного слияния образование двух центров древней Руси – Новгорода и Киева, двух областей – “Славии” и “Куявы”, а это слияние наша летопись связывает с именем и деятельностью Олега”(23). Или: “Киевская держава объединила восточных славян в единый государственный организм”(24). Еще дальше шел С.В.Юшков, который считал, что “Киевское

государство вовсе не является началом русской государственности, а является итогом многовекового государственного и правового развития восточного славянства”(25), “руссы еще до 859-862 годов образовали ряд государств”(26). Данная тенденция характерна не только для “сталинского периода”. Отодвигать государственность в древность могли и в XIX веке. “Государство российское основано в 862 году, по сказанию древнейшего Летописателя Нестора”, – рубил, что называется, с плеча историк М.Погодин в книге “О происхождении Руси”, изданной в 1825 году(27). Двусмысленность позиции всех историков, которые утверждают, что государство у восточных славян появилось в IX веке, а то и раньше, заключается даже не в том, для подобных утверждений у них не достаточно источников, а в том, что понятие государство употребляется так, как будто науке давно известно – что это такое.

Магистральной линией советской историографии в XX веке по рассматриваемому вопросу было изучение форм феодального землевладения, роль различных социальных групп в развитии этих форм и, как следствие, – их роль в образовании Московского государства. Центральная мысль, которую явно сформулировала советская наука, заключалась в том, что развитие крупных форм феодального землевладения привело к образованию Московского государства, и в своих исследованиях она пытались, как показать весь процесс в целом (как Л.Черепнин), так и проиллюстрировать различные его стороны.

Были и такие исследователи, которые стремились “сойти” с указанной магистральной линии, как, например, Л.Гумилев. Данный автор рассматривал вопрос о возникновении московской государственности с позиций созданной им же “теории пассионарного этногенеза”. Эта – социологическая по своей сути теория заключается в том, что на определенном этапе исторического развития в обществе появляется некое критическое количество сверхэнергичных, жертвенных и инициативных людей, которые стремятся изменить все вокруг.

Сконструированная Гумилевым теория пассионарного этногенеза позволяла ему довольно вольно обращаться с источниками, а чаще – вообще к ним не обращаться. В XXV главе книги “Древняя Русь и великая степь”(38) Гумилев пытается разобрать вопрос о возникновении Московского государства. Данную эту книгу нельзя отнести ни к социологии, поскольку Гумилев не предложил никакой методики, на основании которой можно было бы выделить в Руси XIII-XV вв. определенное количество пассионариев, ни к исторической науке, поскольку работа с источниками фактически отсутствует, это скорее – философия истории.

Характерной чертой конца XX века для отечественной исторической науки по вопросу об образовании Московского государства является стремление выдвигать новые концепции. Само по себе данное стремление – позитивно, однако, содержательная сторона данных концепций и особенно связь с источниками оставляют желать лучшего.

Например, авторы “Очерков по истории княжеской власти на Руси в IX-XV вв” утверждают, что княжеская власть всегда существовало в форме соправительства. В “Очерках” утверждается, что “у протославянских племен к моменту их появления на исторической арене уже существовали достаточно развитые государственные институты, связанные с праиндоевропейским наследием”(40). Поскольку при живом великом князе, наследники получали земли и объявлялись наследниками, то в политической истории мы имеем дело с институтом соправительства, который был создан для того, чтобы под видом “двуекняжия” сохранить единоначалие власти. Никаких аргументов, кроме указания на сам факт назначения наследников и наделения их землями не приводится, но сам этот факт нисколько не указывает на одновременность государственного правления. То, что наследники являлись политическими фигурами – очевидно, но говорить о том, что они осуществляли власть одновременно с великим князем – на равных, нет никаких оснований. А значит, и сама концепция “соправительства” имеет скорее филологический, чем историко-политический смысл.