Общая характеристика Просвещения

Просвещение – идеологическое течение и философская концепция, «ставящая себе целью заменить воззрения, основывающиеся на религиозном или политическом авторитете, такими, которые вытекают из требований человеческого разума и могут выдержать критику со стороны каждого индивида в отдельности». Это понятие стало выражением общего процесса, охватившего ряд стран Западной Европы в XVII-XVIII веках.Эпоха Просвещения характеризуется большими общественными и культурными изменениями, на ход которых оказали существенное влияние философские идеи. Духовная и культурная жизнь Европы ХVIII века отмечена широким распространением и исключительной популярностью идеи всевластия человеческого разума, решающей роли знания и научного познания. Эта идея поддерживалась бурным развитием науки и образования, реформаторскими и революционными изменениями в обществе и политике (Великая французская революция, реформы в Англии и Германии). Просвещение объединило всех прогрессивно мыслящих представителей формирующегося «третьего сословия»: ученых, деятелей культуры и политики. Оно было направлено на критику всего, что было связано с феодальным устройством общества. Его сторонники во Франции, Англии и Германии боролись против религиозных предрассудков и суеверий, против власти церкви, выступали за свободу научного и философского мышления, свободу художественного творчества и выражения гражданских взглядов. Идеи, выдвигаемые философами этой эпохи (которые нередко были видными общественно-политическими деятелями), не во всём совпадают, однако можно выделить ряд идей, характерных для эпохи в целом. Рассмотрение человеческого разума как сущности человека, основы его могущества, счастья и нравственности. На этой основе философы Просвещения атакуют религиозный фанатизм, различные суеверия, феодальный абсолютизм, произвол политический и правовой. Большинство философов было деистами, но именно в эпоху Просвещения появилось много атеистов.Появились, соответственно, и философские материалистические учения. Культ разума сочетался с популярностью сенсуализма и эмпиризма в теории познания.

Идея прогресса и соответствующий ей оптимистический настрой большинства философских систем. В культуре и философии побеждает уверенность в бесконечности развития: научного, общественного, нравственного. Идея прогресса предполагает, что каждая следующая ступень развития – сложнее, совершенней, лучше предыдущей. Космополитизм. На основе доверия ко всему естественному («естественная религия», «естественные права человека») в эпоху Просвещения складывается представление о человеке как «гражданине мира», для которого солидарность со всем разумным человечеством важнее его национальной принадлежности, который служит Истине, а не тому или иному государству.

41. Немецкая классическая философия, и её влияние на философию марксизма.

Вторая половина ХVIII – первые десятилетия ХIХ веков немецкое искусство и философия достигли необычайного расцвета. В них нашли свое воплощение идеалы Просвещения, жажда перемен и одновременно ценности знания, труда, нравственного благочестия и искренней религиозности, разделявшиеся тогда самыми широкими слоями немецкого общества. Немецкая классическая философия – это прежде всего философия И. Канта, И. Фихте, Ф. Шеллинга, Г. Гегеля, Л. Фейербаха. Каждый из названных философов является создателем оригинальной философской системы, детально разрабатывающей все разделы философского знания. Будучи вершиной развития новоевропейской философии, немецкая классическая философия одновременно выступает и как её самокритика. В философии И. Канта подвергается критике просветительский культ разума в его гносеологическом аспекте: Кант приходит к выводу о наличии границ рационального познания. В философии Фихте происходит наиболее решительное преодоление методологического объективизма: построение своей философской теории Фихте начинает с субъекта – с автономного и свободно действующего Я, предвосхищая, тем самым, методологический субъективизм неклассической философии ХХ века. Немецкая классическая философия (в лице прежде всего Шеллинга и Гегеля) выступает с критикой новоевропейского механицизма. В философии Гегеля получает систематическое выражение новое видение мира – диалектическое, согласно которому развитие считается универсальной характеристикой бытия, познания и общества.

С утверждением диалектического учения связано также преодоление антиисторизма в понимании общества, характерного даже для лучших умов Просвещения. В философии позднего Шеллинга происходит выход за рамки новоевропейского рационализма и предвосхищение иррационалистических тенденций неклассической философии в понимании человека, свободы, бытия. Философия Л. Фейербаха, продолжая просветительскую критику религии, вносит в неё принципиально новый момент: он глубоко и подробно исследует гносеологические корни религии, делая вывод о том, что она, в сущности своей, есть неадекватная форма самосознания человека: представления о Боге есть, фактически, представление человека о самом себе только в отчужденной форме. На основе этого вывода Фейербах создает самую последовательную (в рамках новоевропейской философии) материалистическую систему – философию «антропологического материализма». Сами марксисты источниками своей философии считали диалектику
Г. Гегеля и материализм Л. Фейербаха, а также социалистические идеи французских просветителей. При этом идеи К. Маркса и Ф. Энгельса решительно отмежевались от немецкой классической философии. Эти философы осознавали себя основоположниками принципиально нового этапа в развитии философии. По-видимому, философию К. Маркса и Ф. Энгельса можно считать постклассической: она отталкивается от немецкой классической философии, опираясь на неё и одновременно критикуя, выходит за её рамки.

42. Категорический императив Канта Кант отрицательно относился к мнимой морали, основанной на принципах полезности и приятности, на инстинкте, внешнем авторитете и на различного рода чувствах. Ни благоразумие, ни умение еще не составляют нравственности. Как говорил Вл. Соловьев, анализируя нравственные идеи Канта, человек, с технической ловкостью удачно действующий в какой-нибудь специальности или благоразумно устраивающий свое личное благополучие, может, несмотря на это, быть совершенно лишен нравственного достоинства. Такое достоинство приписывается лишь тому, кто не только какие-нибудь частные и случайные интересы, но и все благополучие своей жизни безусловно подчиняет моральному долгу или требованиям совести. Лишь такая воля, желающая добра ради него самого, а не ради чего-нибудь другого, есть чистая, или добрая, воля, имеющая цель сама в себе. Ее правило, или нравственный закон, не будучи обусловлен никакой внешней целью, есть категорический императив, выражающий абстрактную обязанность: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом... поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству». Имея в виду именно категорический императив, Кант с пафосом говорит: «Две вещи наполняют душу все новым и нарастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, — звездное небо надо мной и моральный закон во мне». Кант призывает: определи себя сам, проникнись сознанием морального долга, следуй ему всегда и везде, сам отвечай за свои поступки. Такова квинтэссенция кантовской этики, строгой и бескомпромиссной. Именно долг перед человечеством и перед своей совестью заставляет нас вести себя нравственно. В философии Канта нравственное слияние с идеей религиозного, божественного. По Канту, согласно идеалу веры, церковь есть всеобщее и необходимое нравственное единение всех людей. Она представляет собой царство Божие на земле. С точки зрения религиозного развития человечества в истории, господство нравственного миропорядка в земной, чувственной жизни, есть высшее благо. При этом в опыте идеал церкви превращается в эмпирически объяснимые формы, выступившие в истории2. Отрицание божественного существования, согласно Канту, — полнейший абсурд. «...Космологическое доказательство, как мне кажется, — писал он, — столь же старо, как и человеческий разум. Оно так естественно, так убедительно и до такой степени способно расширять круг размышлений вместе с развитием наших воззрений, что оно должно будет существовать до тех пор, пока в мире останется хоть одно разумное существо, склонное принять участие в этом благородном рассмотрении, дабы познать Бога из его творений».