От самодержавия к думской монархии 9 страница

быть объективными, как, впрочем, и зарубежные исследования, основанные к тому же на весьма узком круге источников76. Лишь в последние годы появляются труды, авторы которых стремятся оценить процессы, проходившие в Церкви в критические для страны годы, не только с внешней для самой Церкви и не всегда адекватной политической точки зрения, но и принимая во внимание логику ее внутренней жизни77.

Чтобы понять исход этих процессов, необходимо вернуться к началу 1905 г. Именно тогда в правительственных и церковных кругах начала активно обсуждаться необходимость реформирования церковного устройства, причем в роли реформатора выступал Витте (тогда председатель Комитета министров), а точку зрения о несвоевременности перемен, по традиции, отстаивал обер-прокурор Св. Синода К.П. Победоносцев. Указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» поставил перед Церковью очень серьезную проблему: получалось, что инославные церкви оказывались более свободны от влияния государства в решении своих внутренних дел (в том числе экономических), чем господствующая Православная церковь!

Витте был поддержан митрополитом Петербургским Антонием (Вадковским), якобы желавшим, по слухам, стать патриархом (вопрос о восстановлении патриаршества воспринимался многими как неизбежное следствие реформы синодального устройства Церкви). В окружении мягкого по характеру митрополита оказалось достаточно много радикально настроенных духовных лиц, высказывавшихся за кардинальное переустройство церковной жизни (в ходу были лозунги выборности не только приходских священников, но и архиереев, отмены безбрачия для епископов и вообще устранения «засилия» черного духовенства, широкого участия мирян в решении церковных вопросов, отмены духовной цензуры и т.п.). Весьма характерной для этого круга фигурой можно, например, считать епископа Нарвского Антонина (Грановского), позже, в 1920-е годы возглавившего обновленческий раскол, а в 1905 г. прославившегося выступлениями «в духе времени» в пользу ликвидации самодержавия, отмены привилегий и установления всеобщего равенства.

Политика властно вторгалась в церковную сферу. Еще в январе 1905 г. на заседании «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви», находившегося под покровительством митрополита Антония, раздавались, как пишет в своем исследовании о. Георгий Ореханов, призывы «к более активному включению [священнослужителей] в обсуждение вопросов чисто политического свойства». В публицистических выступлениях либеральных и праволиберальных изданий церковные реформы увязывались с успехами освободительного движения, проводились прямые параллели между Поместным собором и Ду-

мой. Подобную позицию занял даже «Церковный вестник» - орган столичной Духовной академии. Все чаще предпринимались и парадоксальные попытки подвести под политические лозунги догматическую базу (вроде тезисов о том, что учение Христа предполагает политическое равенство, а в догмате о соединении в Спасителе божественной и человеческой природы «заключена перспектива безграничного прогрессивного развития человечества»)78.

Впрочем, реформы в Церкви назрели очень давно, а изменения в государственном строе делали их просто неизбежными. Вопрос, таким образом, заключался в том, какими они должны быть и насколько своевременен, скажем, созыв Собора в условиях продолжавшейся революции. Многие из тех духовных и светских деятелей, кто задумывались над этим вопросом, резонно полагали, что Собор независимо от его состава неизбежно расколется на «левых» и «правых», и это лишь осложнит и без того непростое дело реформ. С другой стороны, лагерь церковных реформаторов (который составляли, в частности, так называемая группа 32 священников и возникший на ее основе Союз ревнителей церковного обновления) объединял довольно широкий круг людей (священников, профессоров духовных учебных заведений и др.) самых различных убеждений - от церковных «радикалов» до «умеренных реформаторов», «от представителей интеллектуальной элиты до простых сельских священников»79. Из среды последних, кстати, вышли те «батюшки», которые прославились в I и II Думах своими оппозиционными выступлениями (наиболее известным из них стал член фракции трудовиков Ф. В. Тихвинский)80. По складу ума они мало чем отличались от своей крестьянской паствы, и идеи их были достаточно просты и безыскусны. Более интеллектуально изощренные реформисты (например, А.В. Карташов, В. Эрн, В. Свенцицкий), полагая, что «задача религии заключается не только в воздействии на личность, но и в формировании соответствующего религиозным началам социального строя», были приверженцами идей «христианской политики» и «христианской культуры». По справедливому мнению о. Г. Ореханова, применительно к ним можно говорить о явной «секуляризации церковного сознания»31.

В течение второй половины 1905 г. по поводу готовившейся реформы высказались епархиальные архиереи, причем подавляющее их большинство оказалось сторонниками скорейшего созыва Собора. Однако по поводу его состава и функций мнения разошлись. Наконец, в марте 1906 г. начало свою деятельность так называемое Предсоборное присутствие, в котором приняли участие 10 архиереев, более 20 крупнейших историков Церкви, канонистов, профессоров Духовных академий и университетов, а также известные общественные деятели и публицисты (А.А. Киреев, Ф.Д. Самарин,' П.П. Аксаков и другие). Обсуждались, в частности, состав Собора,

16*

взаимоотношения Церкви и государства, изменения во внутреннем устройстве Церкви. Острая полемика, развернувшаяся в Присутствии, подтвердила, что многие церковные вопросы в тогдашней обстановке не могут не восприниматься как политические. В итоге к декабрю 1906 г., когда Присутствие закончило работу, стало ясно, что разногласия едва ли преодолимы и на самом Соборе грозят вылиться в совершенно ненужный власти громкий конфликт. Столыпин не мог не сделать вывод о несвоевременности каких-либо серьезных шагов по созыву Собора и был в этом поддержан императором. Идея Собора, а вместе с нею и идея церковных реформ были отложены на целое десятилетие.

Национальные движения и политика правительства (1906 - первая половина 1907 г.)

Революционные события 1905 г. стали настоящей «весной народов», выявив всю остроту национального вопроса в стране. Издание манифеста 17 октября придало национальным движениям дополнительный импульс. В большинстве случаев стихийные проявления социального протеста населения национальных окраин приобрели в 1905 г. более четко структурированные формы и пошли по пути сочетания национальных, политических и социальных требований, нашедших отражение в программах соответствующих национальных партий и организаций. События 1905 г. создали условия для расширения их социальной базы, но вместе с тем усилили и без того острые внутрипартийные противоречия, вызванные столкновением более радикальных, центристских и умеренных течений внутри национальных движений. При этом период с октября 1905 г. по июнь 1907 г. отличался особенно интенсивным строительством либеральных и демократических национальных партий, главной целью которых стало достижение той или иной формы национальной автономии. >

Национальная политика правительства отличалась противоречивостью и многочисленными колебаниями. Витте путем отдельных уступок стремился оторвать от революционного движения и сделать своим союзником местные национальные элиты. Кроме того, уступки в национальном вопросе должны были ослабить накал революционных выступлений на окраинах, лишив их национальной подоплеки. Однако его политика встречала сопротивление части правительственных и придворных кругов. С такими же проблемами столкнулся пытавшийся продолжить курс на смягчение прежней русификаторской политики Столыпин. В итоге из всех мероприятий правительства на национальных окраинах наиболее важными оказались реформы в системе начального и среднего образования. Введение обучения на родном языке, как и отмена цензуры, созда-

вали условия для культурного развития нерусских народов империи. Стоит отметить также проекты развития местного самоуправления на национальных окраинах, которые разрабатывались правительством в качестве альтернативы выдвинутым в ходе революции требованиям национальной автономии, В целом, несмотря на желание уклониться от решения наиболее острых вопросов, из отдельных преобразований и проектов правительства вырисовываются контуры нового, более умеренного и в чем-то даже либерального курса национальной политики. Однако для его реализации нужны были твердая убежденность в его необходимости и четкое осознание стоящих перед властью задач. Ни того ни другого у правительства еще не было.

В период революции во главе национальных движений оказались многочисленные национальные партии либерально-демократической и социалистической ориентации. Кроме того, на пролетарское движение в национальных районах значительное влияние оказывала РСДРП. 1906-1907 гг. стали важным этапом в развитии многих национальных партий, которые явно наращивали влияние на различные слои населения своих регионов.

Уже в конце 1905 г. под влиянием революционных событий в России руководство Польской партии социалистов (ППС) пришло к выводу о необходимости скорректировать партийную программу. Это произошло в феврале 1906 г. на 8-м съезде партии, где преобладали так называемые «молодые». На съезде было принято решение о продолжении борьбы с целью свержения самодержавия и построения федеративной республики. Однако к идее национального восстания против России, выдвигавшейся «стариками» во главе с Ю. Пилсудским, участники съезда отнеслись отрицательно, заявив, что она утопична, «поскольку имущие классы не будут и не хотят участвовать в революционной борьбе». В августе 1906 г. Боевая организация ППС во главе с Пилсудским провела серию террористических актов против представителей русской администрации, что вызвало осуждение со стороны партийного руководства. Окончательный раскол партии произошел в ноябре 1906 г., когда Пилсуд-ский создал свою организацию ППС - Революционная фракция.

В Закавказье ведущей политической силой оставалась армянская партия «Дашнакцутюн». Революционные события в России и армяно-азербайджанские столкновения сильно радикализировали ее политическую линию, что непосредственно отразилось в разработанной лидерами партии программе - «Кавказском проекте», предусматривавшем вооруженную борьбу с самодержавием с целью создания Закавказской демократической республики в составе Российской федерации. Новый курс вызвал у дашнаков раскол. Их левое крыло — «младодашнаки», считавшее невозможным соединить национально-освободительное движение с задачами классовой

борьбы, вышло из партии, присоединившись к эсерам. С февраля по май 1907 г. в Вене проходил IV съезд партии, на котором была принята новая программа на основе «Кавказского проекта»82.

Несмотря на то что в ходе революции 1905-1907 гг. среди национальных социалистических партий наметился явный отход от националистических программных требований, в ряде регионов именно эти партии оказались во глазе национальных движений. Так, важную роль в развитии белорусского национального движения сыграла Белорусская социалистическая громада. В январе 1906 г. в Минске состоялся II съезд БСГ, принявший новую программу, где говорилось об образовании Российской федеративной демократической республики со свободным самоопределением и культурно-национальной автономией отдельных народностей83. В Белоруссии предусматривались выборы в свой национальный сейм. Аграрный вопрос БСГ предлагала решать на основе программы муниципализации земли. Представители БСГ активно участвовали в издании белорусских газет «Наша доля» и «Наша нива», под влиянием которых в учительской среде широко распространилась идея введения в школе белорусского языка34.

Что касается трех наиболее влиятельных национальных марксистских партий - СДКПиЛ, Бунда и Латышской социал-демократии, то они пошли весной 1906 г. на объединение с РСДРП, отвоевав при этом определенную автономию в составе партии (собственные съезды, Центральные комитеты, печатные органы, самостоятельность в решении некоторых программных и тактических вопросов).

Процесс формирования либеральных и демократических партий с особой интенсивностью, связанной с острыми межнациональными конфликтами, протекал в Прибалтике. В ноябре 1905 г. в Юрьеве (Тарту) была образована Эстонская народная партия прогресса (ЭНПП), объединившая эстонских либералов. Аналогичная Латышская конституционно-демократическая партия (ЛКДП) оформилась в то*же время в Латвии. ЛКДП и ЭНПП приняли программу русских кадетов, дополнив ее требованиями национальной автономии, реформы местного самоуправления, создания этнически монолитных Эстонии и Латвии в качестве административно-территориальных единиц в составе Российского государства, а также признания эстонского и латышского языков государственными. Одним из направлений политической деятельности латышских и эстонских партий стала борьба с «немецким засильем»85. В свою очередь, для противодействия усилившемуся латышскому и эстонскому национальным движениям немецкая буржуазия и дворянство в ноябре 1905 г. создали умеренно-либеральную Балтийскую конституционную партию (БКП)86. В литовском национальном движении ведущими политическими организациями к осени 1905 г. были Демократическая партия Литвы (ДПЛ), а также Литовская христианско-

демократическая партия87. Лига народова, объединявшая национально-демократические партии в Царстве Польском, продолжала придерживаться положений программы 1903 г., где говорилось о необходимости добиваться легальным путем создания условий для национального развития поляков. Лидеры Лиги рассчитывали в обмен на лояльность и пророссийскую ориентацию добиться от правительства согласия на территориальную автономию83.

На Украине особую активность после издания манифеста 17 октября стала проявлять Украинская демократическая партия. Одновременно прошел объединительный съезд представителей Украинской демократической и радикальной партий. Главной целью радикал-демократов стало создание «современной украинской нации», что связывалось с уничтожением самодержавия, введением конституционного строя, созданием федеративного государства89. Широкое развитие получило на Украине движение за возрождение национальной культуры и свободное пользование родным языком.

Новым для Российской империи явлением стала политическая активность национальной интеллигенции башкир, казахов, бурят и других народов восточных национальных окраин. Ее непосредственной причиной стало недовольство проводимыми правительством с 1890-х годов аграрной и административной реформами, направленными на формирование земельных колонизационных фондов и унификацию местного управления. В декабре 1905 г. в Уральске был проведен съезд казахского населения пяти областей, на котором была сделана попытка создания национально-политического объединения - филиала конституционно-демократической партии России. А уже в феврале 1906 г. в Семипалатинске состоялся второй съезд казахов, который с некоторыми добавлениями (признание всех земель Казахстана собственностью коренных жителей, прекращение политики переселений, открытие национальных школ и т.д.) одобрил программу кадетов. В Иркутской губернии и и Забайкальской области представители бурят, собравшись на национальные съезды и совещания, выдвинули требования возобновления деятельности степных Дум и полной ликвидации новых административных органов и должностей. Жители ряда бурятских поселений вновь подали Иркутскому генерал-губернатору ходатайство о приостановлении землеустроительных работ90.

Особенностью национальных движений на восточных окраинах империи была их религиозная доминанта. Довольно быстро после манифеста 17 октября стало развиваться общероссийское движение мусульман «Иттифак». В декабре 1905 г. лидеры этого движения начали подготовку 2-го съезда мусульман России (первый состоялся в августе 1905 г. в Нижнем Новгороде). Съезд не был разрешен властями и проходил в Петербурге в частном порядке. На нем решено было требовать предоставления мусульманам национально-

культурной автономии, а в утвержденном уставе движения отмечалась необходимость создания во всех регионах компактного проживания мусульман представительных собраний - меджлисов. Прямым следствием съезда стало создание в 1906-1907 гг. многочисленных объединений мусульман, преследовавших культурно-экономические (распространение грамотности, взаимопомощи) цели и взявших на себя функции низовых организаций. Благодаря им руководство «Иттифака» легко дирижировало политическим поведением значительной части мусульман. Окончательное оформление партии состоялось на 3-м Всеобщем мусульманском съезде, прошедшем 16-21 августа 1906 г. в Нижнем Новгороде91. Росло число татарских школ, появились национальные газеты «Тараккы» («Прогресс») и «Хуршид» («Солнце»).

Из всех политических требований, которые выдвигались различными партиями и движениями на окраинах империи, наиболее болезненным для правительства было требование национальной автономии. В сентябре и октябре 1905 г. позиция правительственных кругов по этому поводу еще не определилась. Во всяком случае, в записке от 9 октября Витте осторожно высказался в пользу возможного предоставления ограниченной автономии некоторым из национальных окраин92. Однако постепенно в «верхах» стал нарастать страх перед возможным распадом империи. В итоге исключение было сделано только для Финляндии, где после Всероссийской октябрьской стачки была восстановлена в прежнем объеме автономия Великого княжества. В Прибалтике дело не пошло дальше созыва летом 1906 г. Особого совещания при генерал-губернаторе, на котором обсуждался вопрос о введении земского самоуправления. Однако острые противоречия между остзейским немецким дворянством и местной национальной буржуазией не позволили принять на совещании какое-либо конструктивное решение.

Наконец, на Кавказе назначенный весной 1905 г. наместником И.И. Воронцов-Дашков планомерно 'проводил политику, направленную на примирение с умеренно настроенной частью местной интеллигенции и буржуазии. Самой захметной его акцией стало разрешение Эчмиадзинскому католикосу Мкртичу I созвать съезд представителей армянского народа, заседания которого открылись 15 августа 1906 г. в Эчмиадзине. Собравшиеся делегаты тут же объявили съезд учредительным, а также постановили отделить церковь от государства, передав управление школьными и прочими национальными делами в руки особых выборных общинных органов. Попытка обсуждения общероссийских проблем привела к закрытию съезда особым распоряжением наместника93.

Не менее острым стал для правительства вопрос о развитии национальной школы. Так, в Польше средняя и начальная школа стала после манифеста 17 октября ареной ожесточенной борьбы мест-

ной общественности и русской администрации. Уступки правительства не ослабили, а наоборот, обострили конфликт. Местные власти считали необходимым «с русско-патриотической точки зрения» ограничить действие положения Комитета министров от 6 июня 1905 г., разрешавшего преподавание в школе польского языка и литературы. Между тем в польском обществе эти права стали толковать в расширительном смысле. В результате русской правительственной школе был объявлен бойкот94. Администрация ответила жесткими репрессиями, и в итоге попытки И.И. Толстого при поддержке Витте подготовить интегральную реформу польской школы успехом не увенчались95.

В то же время в Министерстве народного просвещения спешно разрабатывалась общая программа развития народного образования, представленная 30 декабря 1905 г. в Совет министров. Толстой считал необходимым «допустить в школах низшей и средней преподавание на родном языке учащихся при условии обязательного преподавания на русском языке: уроков русского языка, а также истории России, географии России и русской литературы»96. Совет министров одобрил эту программу, и в марте 1906 г. новые правила преподавания вступили в силу.

Головной болью Совета министров были различного рода межэтнические столкновения, в первую очередь еврейские погромы. Витте не решался взять на себя ответственность за решение еврейского вопроса. В разговоре с И.И. Толстым он в свойственном ему двусмысленном духе заявил: «Мы не имеем права предрешать вопроса, касающегося всего населения России, накануне созыва представителей всей страны... Должен, однако, сказать, что я в последнее время сильно разочаровался в евреях: я считал их умнее и практичнее... Они сами дают аргументы против себя в руки своих врагов»97. Тем не менее премьер попытался смягчить остроту вопроса отдельными мерами, направленными на облегчение положения евреев в черте оседлости. В январе 1906 г. Толстой поставил перед Советом министров вопрос об отмене процентной нормы для евреев в высших учебных заведениях98. Против этого выступил П.Н. Дурново, по мнению которого, «опубликование во всеобщее сведение распоряжения правительства о свободном допущении евреев в высшие учебные заведения невыгодно в политическом отношении: оно подымет бурю негодования в широких кругах и поведет к новым серьезным беспорядкам»99. Доводы Дурново убедили Совет министров. Окончательное решение оставалось за императором, который наложил резолюцию: «Еврейский вопрос должен быть рассмотрен в общей совокупности тогда, когда я признаю это благовременным»100.

Между тем начавшиеся еще в октябре 1905 г. погромы заставили правительство принимать срочные меры101. Большой резонанс

получил погром, вспыхнувший 13-14 января 1906 г. в Гомеле. Командированный для его расследования действительный статский советник Савич пришел к выводу, что причиной столкновения стало существование в Гомеле, с одной стороны, трех еврейских революционных партий, которые терроризировали весь город, а с другой - тайного «Союза русских патриотов»102. Дальнейшее следствие показало причастность к организации погрома жандармского ротмистра Подгоричани. Совет министров признал недопустимым для должностных лиц прибегать для противодействия революционным проявлениям «к способам явно противозаконным, приводящим к таким явлениям, как насилия и грабежи»103. На мемории Совета Николай II поставил 9 декабря 1906 г. хорошо известную резолюцию: «Какое мне до этого дело? Вопрос о дальнейшем направлении дела о гр. Подгоричани подлежит ведению министра внутренних дел»104.

Еврейский вопрос был и политической картой, которую стремились разыграть различные противоборствующие группировки в правительстве и вне его. Ярким проявлением этого стала история с погромными прокламациями, печатавшимися в Департаменте полиции. В январе 1906 г. Витте получил от бывшего директора департамента А.А. Лопухина информацию о том, что в нем под началом ротмистра Комиссарова действовала типография, выпускавшая «погромные листовки». Целью их издания якобы было «усиление реакции» среди умеренных кругов общества105. Витте решил замять дело, поручив Дурново провести неофициальное расследование106. При этом премьер явно не хотел раздувать скандал, получивший, однако, продолжение, когда шурин Лопухина товарищ министра внутренних дел кн. С.Д. Урусов оказался в отставке и был избран в I Думу, войдя в ряды кадетской партии. 3 мая 1906 г. в кадетской газете «Речь» был опубликован рапорт заведующего особым отделом Департамента полиции Н.А. Макарова министру внутренних дел о секретной типографии, печатавшей «погромные» прокламации. 8 мая Урусов выступил в Думе с обличительной речью. В правительство был направлен запрос о существовании такой типографии, а также о причинах произошедших в Вологде, Калягине и Царицыне беспорядков и еврейских погромов. Замять скандал удалось с большим трудом. Выступивший 8 июня с ответом на запрос Столыпин возложил всю ответственность на отдельных лиц, которые якобы действовали по собственной инициативе107.

Параллельно разворачивалась история с Белостокским погромом, начавшимся 1 июня и продолжавшимся три дня. Уже 2 июня 49 членов Думы внесли проект запроса по этому поводу министру внутренних дел. Выступавшие при его обсуждении обвиняли власти в прямой организации погромов или в попустительстве им и категорически отвергали возможность рассматривать национальную

вражду в качестве возможной причины беспорядков. Выдвигалось требование отставки правительства. Запрос единогласно был принят как спешный. Дума также поручила своей комиссии по расследованию незаконных действий должностных лиц немедленно собрать, сведения на месте погрома. Согласно официальному отчету думской комиссии, в ходе белостокского погрома были убиты 200 и ранены около 700 человек. В отчете особо указывалось на сговор местных властей с погромщиками и отмечалось, что войска и полиция отличались особой жестокостью и совершили массу бесчеловечных актов насилия108.

Внимание депутатов Думы привлекли также армяно-азербайджанские столкновения. 27 мая 1906 г. в Эривани в ходе беспорядков погибли 26 и были ранены 11 человек. Столкновения армян и азербайджанцев происходили и в других местах. На основании этих фактов 5 июня 1906 г. депутаты сделали запрос правительству, в котором подчеркивалось непрекращающееся попустительство участникам резни со стороны администрации, что привело к настоящей армяно-азербайджанской войне109. Таким образом, с началом работы Государственной думы появился новый фактор, влиявший на ситуацию в национальных регионах. Несмотря на свое негативное отношение к законодательному собранию, Совет министров должен был теперь действовать с учетом возможной реакции депутатов на политику правительства на окраинах.

Несмотря на то что Витте придавал решающее значение в деле успокоения окраин конфессиональной политике, основанной на принципе веротерпимости, во время его премьерства в Совете министров не было разработано ни одного законопроекта по этому вопросу. Вновь активизировать сзою деятельность в этом направлении правительство заставил проект основных положений закона «О гражданском равенстве», составленный депутатами I Государственной думы. Осенью 1906 г. в период лихорадочной работы правительства над программой реформ от имени МВД на рассмотрение Совета министров было внесено семь законопроектов о свободе совести. Особо острые споры среди министров вызвал законопроект об отношении государства к отдельным вероисповеданиям, предусматривавший свободу религиозной проповеди и отмену наказания за «совращение». «Вы не имеете права, - заявил Столыпину государственный контролер П.Х. Шванебах, - даже вопросы ставить на этом жаргоне! Неужели вы не видите, насколько такими вопросами вы глубоко оскорбляете религиозное чувство массы? И для чего это? Только, чтобы показать евреям и атеистам, что правительство не лыком шито и не заражено религиозным обскурантизмом?»110 Но Столыпин сумел настоять на своем. Итогом напряженной борьбы должно было стать законодательное оформление принципа свободы совести. Однако этого не произошло. В марте

1907 г. законопроекты были внесены во II Государственную думу, однако рассмотрены ею не были.

Столыпин сделал серьезную попытку решить и еврейский вопрос. В конце ноября 1906 г. в Совет министров был внесен законопроект «О пересмотре постановлений, ограничивающих права евреев». При этом задача добиться их полного равноправия не ставилась, поскольку считалось, что решить ее можно только постепенно и в общем законодательном порядке, тогда как данный законопроект предлагалось утвердить на основании ст. 87 Основных законов 1906 г. (т.е. в порядке чрезвычайном). Но даже такая ограниченная мера могла внести известное умиротворение в еврейскую среду. Особое значение имела бы отмена ограничения на передви-женР1Я евреев в границах черты оседлости, в том числе разрешение жить в сельской местности. Предполагалось расширение права выбора места жительства вне черты оседлости, в частности, для некоторых мастеров и ремесленников, а также членов их семей. Кроме того, авторы проекта считали возможным отменить ограничения на участие евреев в производстве и торговле спиртным, в горном деле и других промыслах, в управлении акционерными обществами, на владение и аренду недвижимости111.

При обсуждении проекта, как всегда, возникли острые разногласия и споры. И все же большинство членов Совета министров его одобрило. Направив журнал заседания на утверждение императору, министры были уверены в благоприятном исходе дела, полагая, что Столыпин «не решился бы поднять такой щекотливый вопрос, не справившись заранее со взглядом государя»112. Но 10 декабря 1906 г. Николай II вернул журнал Совета министров не утвержденным. В сопроводительном письме он писал: «Несмотря на самые убедительные доводы в пользу принятия положительного решения по этому делу, внутренний голос все настойчивее твердит мне, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя никогда меня не обманывала. Поэтому и в данном случае я намерен следовать ее велениям. Я знаю, Вы тоже верите, что «сердце царево в ру-цех Божиих». Да будет так»113. В тот же день Столыпин отправил императору ответное письмо. В нем он, пытаясь повлиять на императора, еще раз изложил те мотивы, которыми руководствовался в этом деле: «Еврейский вопрос поднят был мною потому, что, исходя из начал гражданского равноправия, дарованного манифестом 17 октября, евреи имеют законные основания домогаться полного равноправия; дарование ныне частичных льгот дало бы возможность Государственной думе отложить разрешение этого вопроса в полном объеме на долгий срок. Затем я думал успокоить нереволюционную часть еврейства и избавить наше законодательство от наслоений, служащих источником бесчисленных злоупотреблений»114. Столыпин настойчиво подчеркивал возможность негатив-

ной реакции общества, так как сведения об обсуждении проекта в Совете министров уже проникли в прессу, и просил императора, не обращая на себя огонь критики, не отвергать проект, а лишь передать его на рассмотрение Думы115. Николай II согласился с этими доводами, что, конечно, не изменило судьбы проекта. Очередная попытка сдвинуть с места решение одного из самых острых вопросов национальной политики закончилась так же безрезультатно, как и все предыдущие.