Развитие английского права в XVII–XX вв

Феодальное английское право эволюционно преобразовывалось в буржуазное и капиталистическое, не было никакой революционной смены правовых институтов, даже в годы политической революции.

Так, феодальное условное держание было постепенно преобразовано в сокаж, т. е. ничем не обремененный феод, по сути объект частной собственности в феодальные по форме институты было «вставлено» буржуазное содержание.

Устойчиво сохраняет свое значение прецедентное право. Основная масса источников права – нормы судебных прецедентов. В XVII в. Вильгельм III Оранский установил, что в случае коллизии нормы прецедента и нормы закона действует прецедентная норма. Таким образом закон был поставлен в зависимость от судебных властей.

Со времен Якова I сохраняется дуализм норм права, раздельно существуют «право справедливости» (нормы которого вырабатывались судом справедливости лорда-канцлера) и «общее право». Единая судебная система, при которой единые высшие судебные учреждения применяли одновременно и общее право, и право справедливости, была создана лишь в результате реформ 1873–1875 гг. Тогда же начинается выработка общих норм прецедентного права.

Систематизация права в Великобритании в XIX–XX вв. осуществляется в виде издания консолидированных законов, кодификация не происходит, в результате этого не достигается полная согласованность правовых норм и адекватное восполнение возникающих пробелов в праве.

Под доктриной прецедента в английском праве понимаются правила его применения. В общих чертах они сводятся к тому, что решения апелляционных судов, а ими являются высшие суды, обязательны для нижестоящих судов и для самих апелляционных судов. Принцип, обязывающий соблюдать прецеденты, носит название stare decisis.
В настоящее время доктрина прецедента находится в состоянии непрерывного развития, но при этом она сохраняет три постоянные черты:
1) уважение к отдельно взятому решению одного из вышестоящих судов
2) признание того, что решение такого суда является убеждающим
прецедентом для судов, стоящих выше его по иерархии;
3) отдельное решение рассматривается всегда как обязательный
прецедент для нижестоящего суда.
Если быть более точным, то, с точки зрения английской доктрины прецедента, не решение является обязательным, а норма права, заключенная в решении. Единственной частью предыдущего решения, которой необходимо следовать, является ratio decidendi (сущность решения).
Для понимания сути ratio decidendi необходимо рассмотреть типичную структуру мотивированного судебного решения, которое состоит из следующих основных частей:
1. Установление существенных фактов дела, прямых и производных. Производным установлением фактов являются выводы судьи, которые строятся на основании прямых, или непосредственно воспринимаемых, фактов. Например, из прямых данных о скорости, протяженности тормозного пути и состояния дороги судья может сделать вывод о небрежности. Небрежность является фактом, установленным производно.
2. Изложение правовых принципов, применяемых к правовым вопросам,
возникающим из конкретных обстоятельств.
3. Вывод, основанный на соединении двух первых действий.
Каждый судья при вынесении мотивированного решения рассматривает обстоятельства дела, аргументы сторон, обсуждает соответствующие вопросы права. Для самих сторон и заинтересованных лиц именно третий элемент судебного решения, выводы суда по заявленному требованию, является основной частью решения, так как окончательно устанавливает их права и обязанности в отношении оснований иска. Именно выводы суда дают сторонам возможность избежать повторного рассмотрения спора. Однако с точки зрения доктрины прецедента наиболее существенным элементом в решении является изложение правовых принципов, применимых к правовым вопросам, вытекающим из конкретных обстоятельств дела. Это и есть ratio decidendi. Именно правовая аргументация судьи и образует прецедент. Ряд авторов определяют racio decidendi как любую норму права, прямо или косвенно трактуемую судьей в качестве необходимого шага в достижении решения.
Но не все правоположения, сформулированные судьей в ходе обсуждения, будут racio decidendi, а только те, которые он считает непосредственно необходимыми для своего решения. Остальные относятся к obiter dictum (попутно сказанным). На практике отличить ratio decidendi и obiter dictum бывает очень сложно. Английские ученые считают последнее судебным мнением.
Доктрина прецедента основывается на принципе, который называется stare decisis. Общепринятое толкование данного принципа таково: следует придерживаться ratio decidendi прецедента. Традиционный взгляд на функции английского судьи состоит в том, что судья не создает право, а решает дела в соответствии с существующими (в законе или ранее разрешенном деле) правовыми нормами. Это дало начало доктрине обязательности прецедента. Сущность данной доктрины можно определить следующим образом: судья не просто обращается к ранее вынесенным решениям как к руководству по делу, а обязан применить правовые нормы, заключенные в решениях.
Действие доктрины прецедента зависит от иерархии судов. Каждый суд связан решением вышестоящего суда и, как правило, решением суда равной юрисдикции. Это-суть доктрины прецедента.
Если судья будет уклоняться от соблюдения данного принципа, а именно не будет применять прецеденты, на которые он обязан сослаться в силу множества решений других судей, вполне возможно, что к нему будут приняты меры по освобождению от занимаемой должности. Однако судьи соблюдают принцип stare decisis не под давлением столь решительных санкций, а для того, чтобы судебная практика достигла высокого уровня единообразия.
Принцип stare decisis имеет некоторые особенности, которые зависят от уровня суда в иерархии. Так, решения Палаты лордов, высшей судебной инстанции, обязательны для всех нижестоящих судов. А вот вопрос, являются ли прецеденты Палаты лордов обязательными для нее самой, на практике решался по-разному. Постепенно все склонились к тому, что применяемое с осторожностью полномочие по отклонению прецедентов дает возможность устранять препятствия на пути развития права, избегать закрепления несправедливости, происходящей от повторения неверных прецедентов, и предупреждать неопределенность, когда под предлогом едва видимых различий суды уклоняются от следования прецеденту.
Отвергать прецедент — прерогатива суда, стоящего по иерархии выше того суда, которому принадлежит отвергаемый прецедент. Суд, связанный своим собственным прецедентом, не может отвергнуть его косвенно. Если какое-либо отделение Апелляционного суда сначала решает дело А, а потом совсем иначе дело Б, происходит конфликт прецедентов, и будущий суд, таким образом, может выбирать, какому из прецедентов последовать: А или Б.
На практике английских судей так же встречаются случаи, когда прецеденты судов параллельных юрисдикции противоречат друг другу. В таких ситуациях суд может отойти от принципа stare decisis. В английском праве исключения из данного принципа дифференцируются в зависимости от места суда в иерархии, т.е. каждая судебная инстанция имеет свой четко ограниченный круг исключений, который она может применять.
В настоящее время судебный прецедент тесно связан с другими источниками английского права, а именно статутами и обычаями. Сфера действия судебного прецедента распространяется на толкование статутов. Но, с другой стороны, статут может отменить тот или иной прецедент. Обычай становится источником права только в том случае, если суд сослался на него в своем решении. Таким образом, все источники английского права, как обычай, так и законы, находятся в тесном взаимодействии с судебным прецедентом, роль которого с течением времени в развитии права в Англии не уменьшается.

Эволюция английского прецедентного права

После революции в Англии продолжало действовать прецедентное право, выработанное в предшествующую эпоху в общей системе королевских судов ("общее право"), и в суде лорда-канцлера ("право справедливости"). Эти системы по-преж­нему составляли костяк английского права и длительное время значительно превосходили по своему весу и значе­нию статутное право, даже после его обновления революци­онным законодательством.
После революции, как и раньше, английская правовая система была далека от того, чтобы быть внутренне согла­сованной и гармоничной. В ней ясно обнаружились по край­ней мере два противоречия. Первое - это противоречие между двумя ветвями прецедентного права: "общим пра­вом" и "справедливостью". Второе - это внутреннее про­тиворечие, присущее прецедентному праву, а именно: про­тиворечие между принципом прецедента (stare decisis) и су­дейским правотворчеством (judge-made law).
В традиционном противостоянии права и справедливо­сти "общее право" в послереволюционные годы в целом одер­жало верх. Росту авторитета "общего права" способствовал конфликт, который возник еще в предреволюционный пе­риод между двумя соперничающими системами королев­ского суда.
Хотя "общее право" исторически возникло в королев­ских судах и способствовало усилению королевской вла­сти в Англии, усвоенный им к XVII в. принцип прецедента (stare decisis) стал неожиданным препятствием на пути дальнейшего укрепления абсолютизма. Королей, в частно­сти, Якова I, раздражал тот факт, что их собственная поли­тика должна была сообразовываться с судебными решения­ми, вынесенными к тому же по какому-то давнему и част­ному спору. Сами же королевские судьи считали себя не "слугами короля", а "слугами права". По словам судьи и видного юриста того времени Э. Кока, право состоит из "при­казов, ходатайств и прецедентов, которые не может изме­нить ни парламент, ни корона".
С другой стороны, "право справедливости", которое в отличие от "общего права" не было сковано прецедентом, несло в себе благотворное влияние римского права и было проникнуто духом предпринимательства, превратилось в главную опору судебной политики короля и в объект кри­тики со стороны революционного лагеря. Этот парадоксаль­ный на первый взгляд факт объяснялся тем, что председа­тель суда справедливости - лорд-канцлер - одновремен­но являлся высшим судебным чиновником короля. Он был всего лишь исполнителем королевской воли. Лорды-канц­леры следовали пожеланию генерал-атторнея королевской администрации Ф. Бэкона: "Судьи должны быть львами, но львами при троне".
Парламентская оппозиция суду канцлера усилилась после нашумевшего процесса по делу некоего Глэвилля в 1615 г. В этом деле лорд-канцлер Энесмер в соответствии с принципом "справедливости" пересмотрел решение суда "общего права", вынесенное главным судьей суда общих тяжб Э. Коком, на том основании, что это решение базировалось на свидетельстве, о ложности которого суду не было известно при рассмотрении дела.
В связи с необычным столкновением юрисдикции двух судов король создал специальный комитет под председатель­ством Ф. Бэкона. Последний поддержал право суда канцлера осуществлять свои решения даже в том случае, если они пря­мо противоречат результатам спора по "общему праву". Это решение представляло собой чувствительный удар по престижу "общего права", вызвав ответную критику политиче­ской оппозицией суда канцлера. Парламентарии жаловались на то, что "справедливость" - жуликоватая вещь, что она "зависит от длины ноги лорда-канцлера".
Хотя в ходе революции попытки парламента упразд­нить суд лорда-канцлера не имели успеха и дуализм судеб­ной системы в Англии сохранился, революция оставила за­метный след в деятельности этого судебного органа. Учиты­вая настроения влиятельных кругов общества и их стрем­ление к стабильному правопорядку, с конца XVII в. лорды-канцлеры проводят в своем суде более гибкую политику. Они стараются не повторять острых конфликтов системы "справедливости" с "общим правом".
Так, лорд-канцлер Ноттингэм, которого в Англии на­зывают "отцом современной справедливости", заявил, что справедливость должна "определяться правилами науки", что нельзя допускать, чтобы "состояние людей зависело бы от прихоти суда". Эта линия на упрочение правовых начал в суде канцлера привела к тому, что в XVIII в. система "справедливости" начинает застывать, подчиняясь правилу прецедента и обретая столь же формальную процедуру, что и система "общего права".
Но и в XVIII, и в XIX в. в системе "справедливости" право не переставало развиваться. Так, например, непосле­довательность революции XVII в. в вопросе о собственно­сти, сохранение старых феодальных конструкций собствен­ности, ограничения в распоряжении так называемыми "ре­альными" вещами привели к дальнейшему развитию ин­ститута "доверительной собственности" (trust).
Этот институт отличался значительной сложностью и условностями, но он позволял обходить ряд стеснительных формальностей "общего права" и расширять возможности, реальные правомочия собственника в распоряжении своим имуществом. При этом канцлерам удалось сблизить конст­рукцию "доверительной собственности" с конструкцией соб­ственности по "общему праву".
Однако и в XIX в. процедура "справедливости" вызы­вала большие нарекания со стороны английских предпри­нимателей. Рассмотрение дел в суде канцлера в силу его перегрузки было крайне затяжным и медлительным. Двой­ная система прецедентного права требовала от делового мира, пользующегося услугами высокооплачиваемых адвокатов, кроме того, и дополнительных расходов. По замечанию известного английского историка права Мейтланда, "справед­ливость перестала быть справедливостью".
Несколько иной путь в это же самое время проделало "общее право". Здесь после революции по существу наблю­дается противоположный процесс: отход от жесткого прин­ципа прецедента (stare decisis) в сторону увеличения судей­ского правотворчества (judge-made law). Судьи "общего пра­ва" понимали, что их претензии на руководящую роль в правовой системе могут быть оправданы, если они освобо­дятся от ряда старых, явно устаревших правил и в большей степени откликнутся на потребности капиталистического развития.
Особенно отчетливо эта тенденция проявилась при глав­ном судье Мэнсфильде (1756-1788 гг.), который выработал ряд вполне современных и удобных для судебной практики доктрин. Недаром в английской литературе его называют "первым судьей, говорившим на языке живого права".
Не порывая формально с принципом прецедента, Мэнсфильд вместе с тем внес существенные изменения в "общее право", руководствуясь при этом несвойственной этой сис­теме идеей "справедливости" и "здравого смысла".
Сам Мэнсфильд стремился "открыть" в "общем праве" именно такие принципы, которые отвечали бы потребно­стям капиталистического развития страны. Например, при рассмотрении дел о завещаниях он порвал с присущей "об­щему праву" абсолютизацией внешней формы, которая пре­допределяла исход дела. Он стал отдавать предпочтение выявлению подлинной воли наследодателя, утверждая, что "законное намерение, если оно ясно выражено, должно кор­ректировать правовой смысл терминов, неосторожно исполь­зованных завещателем". Также и в сфере договорного пра­ва Мэнсфильд, в соответствии с новыми представлениями о контракте, придавал решающее значение "истинным намерениям" и воле сторон.
Мэнсфильд положил конец существованию особого ку­печеского (торгового) права, сложившегося еще в эпоху сред­невековья, и слил его с единой системой "общего права". Это сделало "общее право" более удобным и близким ко­ренным интересам предпринимателей, подняло его автори­тет в английском обществе. Наконец, он упростил саму сис­тему рассмотрения дел в судах "общего права", заложив основы современного судебного процесса: расширил право сторон приводить доказательства, ввел апелляцию и т. д.
Таким образом, в процессе своей эволюции "общее пра­во" приобретало такие важные качества, как стабильность и гибкость, отличалось теперь уже не только казуистичностью, но и рационализмом. Но полная "реанимация" общего права уже не могла произойти. В связи с окончательным установлением принципа прецедента в XVIII-XIX вв. оно как источник права начинает застывать и уступать свое место законодательству.
Важным этапом в окончательном оформлении англий­ского прецедентного права явилась вторая половина XIX в., когда в Англии окончательно утвердилась парламентарная система, что потребовало упрочения и упрощения правовой системы. В 1854 г. был принят Акт о процедуре по "общему праву". По этому акту отменялась крайне казуистическая, средневековая система королевских судебных "приказов" (writs) и вводилась единая система иска. Акт 1858 г. разре­шил судам "общего права" пользоваться средствами защи­ты интересов сторон, выработанными в системе "справед­ливости", и наоборот, канцлерский суд получил право рас­сматривать и разрешать вопросы, составляющие ранее исключительную компетенцию судов "общего права".
Актом же 1854 г. в законодательном порядке был при­знан принцип связывающей силы прецедента. Важную роль в этом сыграла судебная реформа 1873 - 1875 гг., привед­шая к объединению общей системы королевских судов с судом лорда-канцлера в единый Высокий суд, который мог в равной мере применять нормы как "общего права", так и "права справедливости". Этот закон парламента за­вершил процесс соединения "общего права" и "права спра­ведливости" в единую систему прецедентного (судейского) права.
Несмотря на то, что после реформы 1873-1875 гг. и до настоящего времени "общее право" и "право справедливо­сти" выступают как единое судейское прецедентное право, полного слияния этих двух систем не случилось. Слияние коснулось в большей степени судебно-организационных и процессуальных норм. Что касается норм материального права (например, доверительная собственность и др.), то они по-прежнему четко различаются практикующими юриста­ми и самими судьями.
Таким образом, ко второй половине XIX в. в основном окончилось реформирование высших судебных органов, а также формирование самих основополагающих доктрин анг­лийской правовой системы: доктрины судебного прецеден­та и доктрины "верховенства права".
Первая из них означала, что решения суда палаты лор­дов, апелляционного суда, высшего суда являются обяза­тельными, составляют прецедент, которому должны следо­вать сами эти суды и все нижестоящие судебные органы. В судебной практике Англии считается, что принцип stare decisis (обязательность прецедента) применяется лишь к той части судебного мнения, которая непосредственно обосно­вывает решение по делу (ratio decidendi), тогда как за про­чими рассуждениями судьи (obiter dicta) не признается обя­зательная сила. В случае расхождения между прецедента­ми общего права и права справедливости приоритет дол­жен быть отдан последнему.
Доктрина "верховенства права" выводится в англий­ской юриспруденции еще со времен Э. Кока, у которого, как отмечалось выше, уже встречаются мысли о том, что выше любого закона должна стоять сама "идея права", которая "открывается" прежде всего в судебной практике. Доктри­на "верховенства" или "господства" права (rule of law) ста­ла английским эквивалентом более широкой концепции правового государства.
Развитие судейского права в силу жесткой связанно­сти судей прецедентами вышестоящих судов во многом за­висит теперь от позиции палаты лордов, возглавляющей судебную систему Англии. В современный период истории прецедентного права с большой остротой встает вопрос, на­сколько сама палата лордов обязана следовать своим собст­венным решениям.
В течение нескольких десятилетий (с знаменитого "трамвайного дела" 1898 г.) палата лордов категорически отказывалась изменять выработанные ранее прецеденты. Она исходила из того, что должна следовать своим собственным решениям, и только за законодательной властью сохранялось право отменять прецеденты. Такая позиция лордов привела к существенному ограничению судебного нормотворчества, которое в XX в. было связано главным образом с толкованием законов, а не с установлением новых право­вых норм.
Практически это означало, что с конца XIX в. даль­нейшее развитие права осуществлялось в Англии уже не путем судейского нормотворчества, а посредством приня­тия новых писаных законов.
На современном этапе истории английского права ста­ло очевидным, что прецеденты не могут быстро и радикаль­но урегулировать самые различные сферы общественной жизни, которые эффективнее регламентируются более ди­намичным по своей сути законодательством. Но с 60-х гг. наблюдается новое ослабление принципа прецедента. В 1966 г. палата лордов особым заявлением оповестила о своем отхо­де от жесткого принципа прецедента, в частности, о допус­тимости пересмотра своих собственных решений. Правда, этим своим новым правом палата лордов пользуется доста­точно осторожно, причем в основном по гражданским де­лам.
В настоящее время в Англии резко сокращается сфера применения судебного прецедента, и суды в большинстве случаев выносят решения на основе законодательства. Это не исключает, однако, использования судами в некоторых областях права (например, деликтное право) ссылок на прецеденты, в том числе и относящиеся к XVI-XVII вв. Количество судебных прецедентов, придающих неповторимое своеобразие всей английской правовой системе в це­лом, по-прежнему достаточно велико. Число их составляет около 800 тыс.
С введением жесткого принципа прецедента потребо­валось регулярное издание отчетов о судебных решениях. В 70-х гг. XIX в. Инкорпорированным советом по судебным отчетам стали издаваться ежегодные сборники судебных от­четов (The Law Reports), имеющих полуофициальное зна­чение. Получили распространение также и другие публи­кации судебных отчетов и решений. Но лишь около 70 % решений палаты лордов и судебного комитета Тайного со­вета публикуются в судебных отчетах. Отсутствие офици­альных сведений о судебных решениях или же их обработ­ка в виде компьютерной базы данных не исключают ис­пользования судами (а также практикующими юристами) и неопубликованных решений высших судов.

онсолида́ция (лат. consolidatio от consolido — укрепляю) — вид систематизации нормативных правовых актов, который заключается в устранении их множественности путём создания крупных однородных блоков в структурезаконодательства. Консолидация — это своеобразный вид правообразования, особенность которого заключается в том, что новый укрупнённый акт не меняет содержание правового регулирования, не вносит изменений и новелл в действующее законодательство.