Антиорганизационщина forever!

Здравствуйте, дорогие мальчики и девочки! Мы рады приветствовать вас у ваших голубых экранов (и неважно, что экраны-то, скорее всего, будут белые – слово «голубые» добавлено для красного словца). Те, кто подумали, что в противовес организациям будут поставлены краст, дестрой и аффинити, увы, ошиблись. Не группами близости едиными анархизм живёт…

Начнём с тупых банальностей. Посмотрите на два предложения: «Организация мероприятия подкачала, и на нём не было ничего стоящего» и «В той организации полно идиотов и тусовщиков». В каждом из них употреблено слово «организация», но в двух разных смыслах. Так вот, под антиорганизационщиной я подразумеваю отказ от организаций во втором смысле. Статья же будет посвящена тому, что этот отказ повлечёт за собой усиление всех тех положительных черт, которые заключены в смысле слова из первого предложения. Парадоксально, но это действительно так. И, раз уж в этом абзаце мы погрязли в филологии, то вот вам словарное определение сабжа: «Организация - объединение людей, совместно реализующих некоторую программу или цель и действующих на основе определённых процедур и правил». Из определения вычленим признаки: 1) коллективность, 2) наличие программы и внутренних процедур, 3) долговременность (напрямую она не указана, но вытекает из приложения здравого смысла к написанному).

Как известно, организации бывают легальными и нелегальными. Предположим, некоторая организация занимается и полностью законными мероприятиями, и мероприятиями, суть которых состоит в правонарушениях и преступлениях против Системы. В таком случае, тем активистам, которые собрались на вполне себе легальное мероприятие, придётся конспирироваться так же, как если бы они шли на нелегальное, потому что деятельность их организации запрещена властями и всех её членов будут пытаться арестовать вне зависимости от того, чем они занимались. Явно провальная схема. Теперь предположим, что организация полностью нелегальная, то есть её активисты игнорируют предписания законов, а действовать стараются максимально радикально. Если первый вариант несуразен настолько, что в истории практически не встречался, то примеров для второго типа много: хоть те же РАФ или «Красные бригады». Не менее чем они сами, известны и их минусы: обособленность от общества, самозамкнутость, надобность постоянно поддерживать высокий уровень активистской безопасности, уязвимость к засылу провокаторов и шпионов со стороны спецслужб и т.д. В деле террора аффинити-группы, между прочим, гораздо предпочтительнее, поскольку последний пункт отпадает начисто, а первые три сказываются слабее (с другой стороны, сложнее проводить массовые атаки, но тут можно думать, как обходиться без них). И, наконец, третий тип: организации полностью легальные. Здесь самый существенный недостаток даже не то, что они непременно скатываются к жалкому реформизму. Дело в том, что легальность – понятие относительное. Власти законы пишут не для себя, а для общества и поэтому всегда могут их либо не соблюдать, либо переписать в новой формулировке. Если какая-то умещающаяся в рамки правового поля организация поставит под сомнение существование государства, то государство мигом объявит её вне закона, а это приведёт к краху, потому что не найдётся достаточного количества людей, способного в ответ на это повести борьбу радикальнее. Любители митинговать и агитировать листовками не сумеют в короткие сроки научиться делать взрывчатку и жить, скрываясь от органов (а скрываться придётся, потому что легалы чаще всего засвечены). Бесперспективная картина. Могут сказать – а что мешает действовать сразу двум анархо-организациям? Одна пусть будет тайной и экстремистской, а другая пусть работает с широкими слоями населения. Отдельные активисты могут состоять сразу в обоих, что позволит им иметь опыт в мероприятиях всех форматов. Не лучше ли так будет? Верно мыслите, товарищи. Одна голова хорошо, а две лучше… А десять – так еще лучше. Вот что мешает образовать организацию, которая не будет позиционировать себя ни как радикальная, ни как легальная, но в которой каждый сможет заниматься тем, что ему ближе? А то мешает, что необходимо наличие признака, отмеченного нами выше под вторым номером. Он же, в свою очередь, из того, что составляет силу однородных организаций, превратится в то, что начнёт тормозить только что описанную неоднородную организацию. Но без него коллектив уже не будет организацией, а станет называться как-то по-другому. Вода и лёд во многом похожи, но лёд обладает признаком твёрдости, отличающим его от воды. Как только лёд теряет этот признак (то есть тает), никто уже не называет его льдом. Так и здесь.

Новое определение – проект/инициатива/(слово, которое вам нравится больше) – это объединение людей, которые добровольно согласились решить некоторую посильную проблему или достичь некоторой близкой цели, решив скоординировать свои усилия и распасться после получения заявленного результата (ну или после понимания того, что всё оказалось сложнее). Отличия от организации налицо: если организации существуют долгое время, при этом не оговаривая условия конца своего существования, то проекты могут существовать не очень долго и всегда ясно, когда они закроются. Еще одно отличие – в организациях многое подчинено оргпринципам, в то время как в инициативах согласованность предпринимаемых действий обеспечивается интуитивным пониманием общих интересов и договорённостями между участниками. Примеры проектов – люди решили к весне засеять поле, следить за ним и к осени собрать урожай пшеницы, а потом разделить её поровну и разойтись. Или через социальные сети люди договорились, начиная с десяти часов утра такого-то числа, заходить в определённый район для буржуев и там громить их собственность, а затем скрываться от полиции и так совершать стихийные вылазки весь день и еще ночью поднажать.

Очевидно, что если в аффинити может быть не больше 10 человек, то в проекте их численность тысячи достигнуть заведомо способна. Тут, конечно, встаёт вопрос: а что, если нужно еще больше, чем 1000 человек? Во-первых, гигантомания свойственна этатистам, а анархисты, выступая за децентрализацию, не должны гнаться за концентрацией многих людей в одном месте. То есть нужно искать способы, как обходиться без этого. Во-вторых, а неужели одиннадцатибуквенное слово «организация» обладает такой магической силой, что как только оно произносится, то все проблемы тут же отпадают? Некоторые источники, которые я не проверял, сообщают, что в древнегреческих полисах прямая демократия была возможна лишь до той поры, пока население не превышало примерно 6000, а дальше возникали сложности. Понятно, что Интернет-голосование эти сложности по большей части разрешит, но вот только всегда ли власти будут позволять анархистам держать в Сети порталы, посещать которые смогут только члены их организаций. Плюс такие голосования содержат элемент палева, плюс непонятно, а как будут ставиться вопросы на повестку дня. Короче, количественный рост организаций приводит к тому, что в них либо выделяется ядро лидеров и управленцев, что ничуть не анархично, либо же единая организация по факту распадается на несколько, действующих автономно друг от друга (либо же организация погрязает в оргвопросах, занимается внутренней ерундой и бесславно распадается – но этот вариант печален, и рассчитывать на него мы не будем). Так или иначе, лимит на численность есть не только у инициатив, но и у анархо-организаций. Однако это не так страшно, как может показаться. Сотни тысяч людей могут выйти на улицы и без того, чтобы предварительно договориться об этом на всеобщем собрании. Им вполне хватит чувства солидарности, понимания схожести интересов и случайного повода, который послужил бы толчком.

Теперь продолжим сравнивать организации с инициативами. Рассмотрим будущее общество, приблизившееся к «идеальной анархии». Пусть предприятие с рабочими будет организацией. Это означает, что там установлен порядок принятия членов и навряд ли кто-то посторонний сможет работать, пользуясь имеющимся в их ведении оборудованием или их помещениями. Еще у сотрудников предприятия должна быть задекларированная перманентная цель, которой, скорее всего, будет что-нибудь вида «снабжение федерации коммун производимыми у нас предметами». Но кто определит, что и в каких количествах производить? Коллективное планирование и коллективные сети перераспределения – это и путь в Совок, но только где каждый немного бюрократ, и закрепление разделения труда, и много лишних трудностей вроде проведения голосований, перед которыми каждый должен будет самостоятельно проанализировать весь спектр экономики коммун. Ну а что делать, если кому-то нужно срочно выточить деталь оригинальной формы, а на голосовании обозначить свою потребность он не мог, потому что еще не знал про неё? В общем, как-то всё так себе. Однако будет ли нужда создавать предприятия, устроенные как организации? Нет, потому что из установления анархии неизбежно вытекает экономическая автономия каждого члена социума. Если человек вообще не может обеспечить поддержание жизни в собственном организме без других людей, то он зависит от них, а значит, эта зависимость ограничивает его свободу. И уже другой вопрос, что не всё стоит делать в одиночку. Есть то, без чего обойтись, конечно, вполне реально, но наличие чего, тем не менее, желательно. Как раз подобное производить можно коллективно, чтобы было проще. Еще коллективно можно заниматься деятельностью, не требующей специализации и расслоения (уже приводившийся пример с полем пшеницы): некоторые считают, что трудиться вместе лучше. И если такие производства оформить как организации, то вернёмся к изложенному в начале текущего абзаца. Ну а пусть теперь они будут осуществляться в формате различных инициатив. Это означает, что любая группа лиц, среди которой все умеют пользоваться орудиями производства (ибо без данного умения никак), может добыть свой материал и сделать из него всё, что сумеет. На случай, когда личных орудий участникам проекта не хватит, не исключено пользование тем оборудованием, которое по каким-либо причинам окажется в собственности коммуны/города/человечества. Оно, естественно, будет осуществляться в порядке очереди и всё такое (к конфликтам это приведёт не в большей степени, чем то, что на голосовании часть голосовала за одно количество продукта, а остальные за кардинально другое). Что делать, если кто-то придёт и начнёт всё крушить или мешать работать? Вопрос такой имеется, но к данной теме отношения не имеет, потому что этим кем-то может оказаться и член организации. Гораздо интереснее вопрос, откуда брать материал. Тут есть несколько возможностей. Во-первых, осуществить полный цикл изготовления для себя нужной вещи гораздо анархичнее («мы сами решим свои вопросы»), чем всё время только точить детали, пока кто-то всё время добывает руду, а кто-то её всё время плавит. С непривычки хождение сразу по всем предприятиям будет гораздо более трудоёмким, чем если бы люди разбились и каждый делал бы только то, где он лучше специализирован. Но так будет только с непривычки. Зато и трудиться будет интереснее, и над личностью не будет тяготеть результат коллективного голосования. Во-вторых, не будем забывать о кратковременности проектов. В некоторых федерациях коммун люди могут поступить примерно так – проект добывает руду и отвозит её на склад возле сталелитейного завода, где другой проект отливает сталь и отвозит её по другим заводам, на которых тоже действуют проекты, делающие еще что-то. А каждый житель сам решает, куда он пойдёт и при желании легко меняет инициативы, в которых участвует. Опять же, захотел человек что-то для себя сделать – увидел, что его 3D-принтеру стали не хватает и пошёл помогать на сталелитейный. Конечно, всё это красивые общие слова. Частности не проработаны, а еще непонятно, как быть со сложными областями, в которых дилетанту делать нечего. Но я и не картину грядущей идиллии рисовал, а только обобщённо показывал, что в рамках федерации коммун каждый коллектив производителей лучше задействовать не в виде организации, а в виде инициатив/проектов.

Спустимся с небес на землю и поговорим о сегодняшнем дне, когда до анархии еще далеко. Рассмотрим как поле для мысленного эксперимента некий сквот. Если на него заселились те, кто хочет понимать свой сквот как организацию, то там при условии, что задумка не провалится, будет следующее. Сначала люди наведут везде порядок, по возможности улучшат коммуникации, обставятся мебелью и т.д. Пара лет пройдёт и будет всё прекрасно. Останется либо расписывать стены репродукциями картин Пикассо, либо же сказать, что и без этого всё отлично, а потом сидеть и вздыхать, как бы что не попортилось да как бы побольше людей узнало бы, как мы тут всё хорошо организовали. Что в итоге получается? – возможно, что даже сквоттерская обывательщина или, иными словами, сквоттинг ради сквоттинга. Безусловно, здесь я, пожалуй, сгустил краски – поселенцы могут еще участвовать в иных акциях, а жить на сквоте и не платить коммунальщикам круче, чем жить в квартире. Да и не исключено, что сквоттеры могут давать вписки анархистам, в том числе и тем, что находятся в розыске. Но, если понимать сквот будут как организацию, то там будут регламентированы некоторые вопросы ежедневной жизни (вновь см. определение организации), а еще часть внимания будет уделяться имиджу сквота и его совершенствованию. Перейдём к ситуации с проектом. А вот там сквот – это не цель, а только метод или потенциал. Понимая кратковременность своего пребывания в заброшенном здании, люди не станут превращать его во дворец. Жить же там они будут лишь до той поры, пока всякий раз будет находиться цель, это оправдывающая. Если ничего содержательного происходить не будет, то анархисты, нисколько не сожалея об имидже обустроенного места, покинут его, дабы переместиться туда, где больше простора для важной и интересной деятельности. На всякий крайний, они всегда смогут вернуться назад. Поскольку ничего сверхсложного они там не устраивали, даже если придётся что-то восстанавливать, это не станет особой проблемой.

Настало время заметить, что существование организаций чаще всего оправдывают тем, что они позволяют координировать действия многих людей с расчетом на долгосрочную перспективу. А знаете, что лучше всего координирует действия людей на протяжении многих лет? Правильно: государство. Ну и спрашивается, зачем пытаться «прокачивать» параметр, по которому принципиально никогда не удастся обогнать противника. С него надо смещать акцент на другие параметры. В конце «Грядущего восстания» хорошо сказано про создание так называемых зон непрозрачности, в которых государство ничего не сможет понять. Сеть проектов – вот что непрозрачно. Если человек по ночам совершает атаки, а днём раздаёт листовки или орёт на митингах, то его анонимность под угрозой, потому что он часто бывает на виду у спецслужб. Но если человек по ночам совершает атаки, а днём развивает анархистскую социальную инфраструктуру (то есть активно обобществляет знания в либертарном университете, помогает в анархо-медпункте, раз в неделю ездит на картофельное анархо-поле и т.д.), то тогда при соблюдении должных мер предосторожности (называть либертарный университет «университетом самообразования», а про урожай для потребления узким кругом анархов вне этого круга не распространяться) в органах могут вообще не знать про его причастность к революционерам. А даже если органы и узнают, что есть сеть инициатив, то тогда им еще надо понять, сколько там различных проектов, а также как они все между собой взаимодействуют, а также каковы возможности анархистов в ответ на репрессии нанести контрудар. Собирать аналогичную информацию про организации гораздо проще, особенно если иметь в виду, что в организациях граф взаимодействий связен, в то время как у сети инициатив он таким может и не быть. Ну и не забываем, что иногда «подобное притягивается подобным» и здесь, как раз, ровно данный случай. У организаций есть какой-никакой устав, какие-никакие механизмы принятия решений и так далее, а это означает, что организации отчасти похожи на государства, что делает их логику функционирования понятной для спецслужб, а еще привлекает их внимание. Однако вот инициативы, держащиеся, с точки зрения чиновников и фэбосов, хрен знает на чём («как же это можно без формальных правил?» - могут недоумевать они), будут восприниматься ими как несерьёзная тусовка, не способная заключить в себе настоящую угрозу. Когда же они осознают мощь децентрализованного спонтанного сопротивления, то окажется поздно, плюс в силу своей непонятности и неформализуемости протестные инициативы покажутся им непредсказуемыми и неуязвимыми. А если вдруг некий «эшник» сумеет отложить у себя в голове хоть сколько-нибудь вменяемую картинку того, как всё это результативно существует, то он рискует стать анархистом, потому что, тем самым, до него, наконец-то, допрёт, почему при анархии всё не рухнет на следующий же день и почему анархия лучше государства.

Еще один недостаток организаций опять основывается на том, что у них, как вы все уже успели заучить, должны быть внутренние регламенты. Такие регламенты не могут не затронуть ну хотя бы один дискуссионный вопрос. Если все верят в прямую демократию, то тогда в манифесте может оказаться спорное утверждение. Конечно, несогласному меньшинству может быть дано право его не выполнять, но тогда вызывает недоумение следующее – а зачем какую-то одну из спорных позиций объявлять позицией организации, если, всё равно, можно не соответствовать этой позиции. В данном случае организационное единство становится призрачным. А если заставить всех подчиняться мнению большинства, то тут и диктатура общества над личностью, и еще одна проблема – в сети проектов одни бы могли начать делать одно, другие другое, а потом уже практика показала бы, чьё мнение оказалось более жизнеспособным, но вот когда осуществляется всего лишь одна модель, сравнивать её не с чем. Простор для социального эксперимента сужается, а это плохо, потому что без разнообразных экспериментов не получится получить более-менее верные представления о будущем обществе и путях к нему.

Однако на данный момент самый существенный недостаток организаций даже не в этом. Посмотрим на противопоставление: общие и далёкие цели в программах организаций, простые и осуществимые цели у проектов. К чему это приводит? К появлению активизма ради активизма. В программе организации написано что-нибудь про построение анархии во всём мире, но вот как это делать – непонятно. «Чтобы бороться с государством, нужно больше активистов» – думают некоторые и начинают размахивать чёрно-красными тряпками, рисовать «а в круге» на заборах и везде в Инете совать ссылки на страничку своей организации. В условиях пассивности масс организация становится идолом, подменяющим собой истинную борьбу. Инициативы же не акцентируют внимания на себе самих, но позволяют направлять усилия к достижимым результатам. Один настоящий результат, другой настоящий результат, прорыв на каком-то социальном фронте… - а там уже и до анархии ближе станет. Надо только начать. Весь вопрос в том, чтобы отбросить игру в съезды, сборы, голосования и тренировочные лагеря, сделав вместо этого первый шаг на пути к свободному обществу. Дальше же на каждом шаге будут новые проекты и новые инициативы, новые формы и новые содержания.

Напоследок предположу, что многие не поверят, что идея об организациях наносит столько ущерба движению. Во-первых, так кажется, потому что ошибочно отождествляются два значения одного и того же слова. Во-вторых, так кажется, потому что анархо-организации не являются организациями в строгом смысле, указанном в определении, но также содержат в себе отдельные черты как раз той самой сети низовых инициатив. Были бы они настоящими организациями, с ними всё было бы гораздо яснее. Ведь, грубо говоря, «организация – это партия, не собирающаяся лезть в парламент». В кавычках даже не совсем шутка.